3. История создания «Разбойника Ляли».
Шерше ля фам: Старичкова-Шалуха - Генриетта Меньшикова - Людмила Дербина - Тая Смирнова - Россия.
Рубцов и женщины. На взгляд любого нормального человека, даже не поклонника Рубцова, что может быть естественнее этой темы? Однако, кроме Михаила Сурова, ей никто никогда серьёзно не занимался. По крайней мере, в суровской монографии (М.В. Суров. Документы. Фотографии. Свидетельства) есть подраздел: «Женщины Рубцова». «И это прекрасно», как говорил мой любимый и незабвенный учитель, заслуженный профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Альберт Петрович Авраменко – тёзка брата Николая Рубцова Альберта Михайловича Рубцова.
Попробуйте получить информацию на эту тему через Интернет. Ничего не получится. Интернет на эту тему молчит. Сравните с Пушкиным. Результат противоположный. Он вам «выдаст» и «женщин Пушкина», и «любимых женщин Пушкина», и…
Наверное, в этом есть определённая мистика, смысл который имеет отношение к теме «Разбойника Ляли». Безусловно, есть и такая связь.
Михаил Суров пишет в своей замечательной рубцовской «энциклопедии», что «Рубцов был обручён с Поэзией». И к ней его женщины ревновали. В архиве поэта сохранилось множество фотографий женщин из его окружения. Но ни одна из них не выдерживала конкуренции с самой главной его Возлюбленной – Музой.
Позволю себе привести строки на эту тему замечательного современного поэта Виктора Григорьева, живущего в Санкт-Петербурге:
«Наше племя задорное, поэтически вздорное. Мы сердца обнажённые поверяем не жёнам, а Деве таинственной, Музе единственной».
В чём был источник лиризма Рубцова как русского поэта? Ответ даёт Гоголь, утверждающий в «Выбранных местах из переписки с друзьями», что лиризм русского поэта – это порождение любви к Родине и любви к Царю.
О любви Рубцова к Родине говорить не приходится. Это факт, и факт неоспоримый, подтверждение которому вся его жизнь – рисунок судьбы.
Царей русских Рубцов, как уже утверждалось, любил. Говорил об этом не только Владимиру Андрееву, который уже упоминался, но также и Александру Сизову – товарищам по Литинституту. Именно Сизов пригласил Рубцова в Ветлужские края и тем самым стал крёстным отцом «Разбойника Ляли».
Повторю, что тема верховной власти прослеживается и в «Разбойнике Ляле».
Вряд ли, Рубцов испытывал любовь к Ленину. Хотя часто вслух утверждал противоположное, если верить воспоминаниям современников.
Кстати, очень многое объясняет в этой теме рисунок Рубцова, вроде бы шутливый, к «Краткому курсу истории СССР» - маска и нож. Маска и финский нож для Рубцова – это символы советской власти.
Да, вот такой парадокс советской жизни. Многие, большинство населения СССР, не были диссидентами, но в народе при этом ходили такие частушки:
Прошла зима, настало лето.
Спасибо партии за это.
У Рубцова тоже есть частушка:
Июньский пленум решил вопрос.
Овсом и сеном богат колхоз.
Авторство частушки «Прошла зима…» приписывается приятелю Рубцова Влодову.
Рубцов, кстати, не советовал родственнику Нинель Старичковой вступать в партию (КПСС), членом которой была Нинель.
Нинель Старичкова
И на сцену выходит первая героиня этой главки – Нинель Старичкова, получившая в тяжкое наследство советское имя, образованное от прочитанного наоборот имени «вождя мирового пролетариата» – Ленин.
Для благозвучности имя нашей героини подслащено мягким знаком.
Звучит имя очень красиво, не хуже, чем «Шанель». И всё же, как корабль назовёшь, так он и поплывёт.
Кто же такая Нинель Александровна Старичкова? Да, пожалуй, русская Царь-девица. Будь она другой, поэта бы не заинтересовала. Царь-девица с трагической судьбой.
Старичкова познакомилась с Рубцовым в 1965 году на литературном вечере в Вологде, когда он был студентом Литературного института. Рубцова к тому времени «ушли» с дневного отделения, он перевёлся на заочное, и жил между Вологдой и Москвой.
Понятие «заочное образование», не знакомое современному молодому читателю, подразумевает, что студент не видит глазами, по древнерусски «очами», преподавателей и лекторов, то есть обучается, как теперь говорят, дистанционно.
Заочно Старичкова уже знала Рубцова: она читала его стихи в «Вологодском комсомольце», и они её очаровали. Всё, как в «Евгении Онегине». Душа Татьяны «ждала кого-нибудь». И Душа Нели тоже ждала Рубцова. Она ему потом так и говорила: кроме тебя, мне никто не нужен, я всю жизнь ждала только тебя.
Вернее объяснялась в любви в письме, написанном в связи с его «изменой» (с Дербиной – Е.М.): «У твоей первой любимой (Таи Смирновой – авт.) не хватило чувства на три года. Я прошла через всю жизнь, чтобы прийти только к тебе. Это бывает редко».
(Обратите внимание: первой любовью Рубцов называет Таю Смирнову, а не Таню Агафонову, хотя Агафонова претендует на звание «первой любви» поэта. У Рубцова, имевшего огромное сердце, первых любви было три – Тоня Шевелёва, Таня Агафонова и Тая Смирнова). Но двум женщинам – Старичковой и Дербиной – поэт говорил о Тае Смирновой, как о своей первой любви! Два других имени не назывались.
Старичкова в начале знакомства с Рубцовым работала старшей медсестрой в вологодской поликлинике № 2, находившейся на улице Гоголя, недалеко от дома Бориса Чулкова – поэта и филолога, у которого Рубцов часто находил житейский приют (ночлег), большую библиотеку и душевное отдохновенье за разговорами о Поэзии.
Улица Гоголя в Вологде теперь соседствует с улицей Рубцова.
Старичкова вспоминает, что когда Рубцов от неё уходил, он всегда говорил, что пошёл к Чулкову. Чулков жил в старинном двухэтажном деревянном доме с верандой, который не сохранился. Чаще всего (в тёплое время года) Рубцову стелили в доме Чулковых на веранде.
Вернёмся к нашей героине. После встречи с Рубцовым её жизнь изменилась. Он ввёл её в круг вологодских своих друзей, они часто бывали в знаменитых творческих домах Вологды. В книге Старичковой «Наедине с Рубцовым» очень душевно, просто, словно акварелью, нарисованы картины вологодского богемного быта.
Старичкова бывала в домах литераторов Астафьева, Бориса Чулкова, журналиста Германа Александрова, Виктора Коротаева, художника Валентина Малыгина – автора его единственного прижизненного портрета, посмертной маски и барельефного портрета поэта на памятнике, стоящем на могиле Рубцова на Пошехонском кладбище в Вологде. Она ездила вместе с поэтом в Погорелово к их общему другу поэту Сергею Чухину.
Старичкова подробно описывает и все основные вологодские пристанища Рубцова: на ул. Шестой армии, ул. Ветошкина, ул. Яшина.
Оставив поликлинику, Нинель устраивается с помощью, видимо, тётки Нины Александровны, служившей в МВД, в ведомственную газету УВД, позже работает в других многотиражках. Сначала литсотрудником, а потом и выпускающим редактором.
У Старичковой не было журналистского диплома, но постепенно она освоила основы профессии на практике, что свидетельствует о её уме и сметке. Не всякий дипломированный журналист способен сделать макет газеты. А она с этим справлялась.
По протекции Рубцова Старичкова начинает активно публиковаться в местной прессе, и готовит к публикации книгу стихов «Черёмушкино диво», на которую поэт написал положительную рецензию.
Книга в СССР не вышла, а была опубликована уже в России.
После смерти Рубцова Старичкова пребывала в глубокой депрессии, но продолжала работать. Постепенно, молитвами Рубцова с небес, жизнь её стала налаживаться.
Старичкова вышла замуж за приятеля Рубцова, с которым он её познакомил - фотокорреспондента газеты «Вологодский комсомолец» Николая Александрова, издала свои стихи, открыла вместе с мужем в своей квартире частный музей Николая Рубцова, написала и издала книгу мемуаров о поэте «Наедине с Рубцовым».
Старичкова любила Рубцова, но не безоглядно. Когда он предложил ей родить от него внебрачного сына, она отказалась. Нинель чувствовала, что одной ей с ребёнком не выжить. Она считала, что воспитание ребёнка – это дело двоих – отца и матери.
При этом Старичкова догадывалась, почему Рубцов не очень стремился связывать себя брачными узами. У него была дочь, которую он обожал. Про мать девочки Генриетту Меньшикову всегда говорил посторонним, что это мать его дочери. Не более.
Но у Старичковой было небезосновательное подозрение, что он любит свою гражданскую жену, и как благородная женщина, она не хотела строить счастье на чужом несчастье.
И ещё она чувствовала, как и он сам, что жизнь Рубцова будет короткой.
Старичкова утверждает в своей книге, что Рубцов её попросил написать о нём.
Что она и сделала.
Видимо, Рубцов по-своему любил Нинель. Её любовь к нему ассоциировалась у поэта с любовью к Есенину Галины Бениславской. Как известно, Бениславская покончила с собой выстрелом из револьвера на могиле Есенина на Ваганьковском кладбище в Москве, где и похоронена.
Старичкова пишет в своей книге, что Рубцов в сердцах говорил ей: «Умри на моей могиле»!
Впрочем, Людмила Дербина утверждает другое: Рубцов считал не правильным, что Бениславскую похоронили рядом с Есениным, и боялся, что так же будет и со Старичковой (?). Вопрос: боялся, что покончит с собой на его могиле?
Рубцов периодически сердился на Старичкову. Но говорят, что на женщину сердятся только в одном случае, когда её любят. Это называется: «Любить по-русски».
Михаил Суров рассказывает в книге о Рубцове, что в вологодских литературных кругах все знали о связи Рубцова и Старичковой и называли Нинель «любовницей Рубцова».
Сама Старичкова таковой себя не считала. Она пишет о себе как о «друге поэта». Но, по её же признанию, Рубцов постоянно ей говорил, что он не верит в платоническую любовь.
Но их любовь и не была платонической. Если они и не стали счастливы на 100 процентов, то, во всяком случае, почти подошли к счастливой черте.
Рубцов даже устроил «свадьбу» в доме Старичковой, где часто бывал и жил временами. Это случилось в крещенский сочельник 18 января 1970 года. Были приглашены ближайшие родственники. После ужина «молодые» легли спать. Но почему-то не вместе.
Утром «жена» ушла на работу в редакцию. Начальник, осведомлённый о событии, спросил у неё: «Ну, как? Она ответила, что «никак».
Начальник не удивился, потому что для Рубцова у него была характеристика: «парень-то он цыганистый».
И всё же… Книга Старичковой – это роман о любви. Ей завидовали многие поклонницы и подруги Рубцова. Особенно одна. Не буду называть её имя. Это общая подруга Рубцова и Старичковой. При любом случае, она давала понять Старичковой, что та любит «её облюбочки» - Рубцова.
Более того, когда Рубцов реально поехал делать Старичковой предложение в Липин Бор, где она отдыхала у родственников, «подруга» рассказала матери Старичковой Анастасии Александровне, что Рубцов любит свою жену, которая живёт в деревне, а с другими женщинами он только проводит время.
Мать тут же заказала телефонный разговор в Липин Бор, в котором иносказательно запретила дочери поддерживать с Рубцовым «серьёзные отношения».
Во время разговора Старичкова поведала матери по телефону о том, как много нынче в бору грибов, и что они вместе с Колей их собирают, на что мать кричала в трубку: «Смотри, не заблудись там». Ну, а уже в Вологде Нинель узнала правду о семейном положении Рубцова, и старалась сохранить его «семью».
К Старичковым Рубцова тянуло, потому что у них был уютный, красивый, чистый, пусть даже и скромный, дом. И Рубцов говорил Нинель о том, что он всю жизнь будет строить свой Дом: «Я всю жизнь буду строить себе дом».
Конечно, он его построил. И мы живём в построенном для нас Рубцовым доме – его Горнице.
Отношения Старичковой и Рубцова складывались, прежде всего, на литературной почве. Она писала неплохие стихи, которые посвящала ему. И он этими стихами дорожил. По всей вероятности, именно Старичковой посвящено поэтом стихотворение «Зачем?», в котором нашла отражение их жизнь в Липином бору под одной крышей.
Они жили там в доме тёщи брата Нинель. Сама Старичкова, считает, что и несколько других стихотворений тоже посвящены ей.
Ей Рубцов читал свои новые стихи, делился сокровенными мыслями о жизни и творчестве, дарил свои фотографии.
Про обложку сборника «Сосен шум» Рубцов сказал, что на ней изображены он и она:
«…он откинул суперобложку и показал снова со словами: «Смотри! Там под обрывом рядышком две маленькие фигурки».
Я смотрю, словно внутри что-то оборвалось.
А он, видимо, чувствуя моё состояние, произносит: «Это же мы с тобой. Я так хотел».
Опять рубцовская загадка: хотел, чтобы так нарисовали или хотел, чтобы (тогда!) (в Липином бору – Е.М.) были вместе».
Не удивительно, что руководство Вологодской писательской организации, хорошо знавшее Старичкову, разрешило ей забрать после гибели поэта вещи из его квартиры.
В квартире Рубцова в последний раз Старичкова была не одна. Там она познакомилась и потом подружилась с Генриеттой Меньшиковой, которой как гражданской жене тоже разрешили забрать на память вещи поэта. На их основе и были созданы музеи в Николе и в Вологде.
Вологодский частный музей Рубцова, располагавшийся в квартире Нинель, был закрыт после смерти Старичковой.
Книга же «Наедине с Рубцовым» является бесценным источником для изучения жизни и творчества поэта.
Старичкова выполнила завет Рубцова: рассказала о нём людям.
В мемуарах она вспоминает, как Рубцов пришёл к ней с сияющими от счастья глазами и впервые прочитал ей «Разбойника Лялю». Она тут же «узнала» себя в Шалухе: « И, вот, Шалуха, «увядшая в печали», бродит по посёлкам, рассказывая о «любви разбойника печальной».
Он остановился на этом, смотрит на меня. Словно хочет спросить обычное: «Ну, как?» Но спрашиваю на этот раз я: «Что это у тебя за Шалуха? Это я, что ли? Нелюха – старуха – похоже…» Коля смущается, опускает вниз глаза и быстро, быстро говорит:
- Но они же оба погибают. Понимаешь, оба…
- Да, понимаю… Но понимаю по-своему, не зная конца сказки. (И тут-то они вместе: княжна и разбойник… Только не я).
Когда стихи были напечатаны, я узнала то, что Рубцов мне предсказал:
Так, скорбя, и ходит богомолка,
К людям всем испытывая жалость.
Да уж чует сердце, что недолго
Ей брести с молитвами осталось.
Собрала котомку через силу.
Поклонилась низко добрым людям ( у Рубцова «добрым лицам» - Е.М.)
И пришла на Лялину могилу,
Чтоб навеки с ним соединиться…
Да, печальную участь Рубцов мне приготовил».
Но участь Старичковой, как уже говорилось, не оказалась такой уж печальной. Однажды Рубцов пришёл к Старичковым с приятелем фотографом Николаем Александровым – автором замечательных фотопортретов Рубцова.
Александров заснул в гостях на диване. Поэт стал его будить. Но мать Старичковой пожалела парня и велела Рубцову его не трогать.
Он заревновал и стал пророчествовать, как они с Нелей будут после его смерти жить вместе с Александровым. Так и стало. Вместе жили и вместе берегли для нас память о своём великом друге.
Людмила Дербина
Людмила Дербина… Наверное, в ней всё-таки много от Шалухи. Недаром Валентина Зинченко считает Дербину прообразом Шалухи. Шалуха – шальная.
Конечно, в рубцовской Шалухе соединились два начала русской женщины: языческое и христианское.
Советская женщина воспитывалась больше как язычница, чем как христианка.
Впрочем, Дербина любит сама рассказывать о себе и Рубцове. Поэтому о ней я ничего говорить не буду.
Дербиной Рубцов посвятил пародию «Змея» и стихотворение со строчкой «домик твой соломой крытый». Опять ассоциация с украинской хатой и вольным казачеством!
Генриетта Меньшикова
Генриетта Михайловна Меньшикова – гражданская жена Рубцова, мать его дочери Елены, любимая женщина, которой посвящены многие шедевры его любовной лирики. По профессии клубный работник. Заведовала в шестидесятые годы Никольским сельским Домом культуры.
Её он называл любимой на древнем санскрите: «Ета»!
Тая Смирнова – княжна
Таисия (Тая) Смирнова, по второму мужу Голубева была для Рубцова той, кем была для Ляли княжна.
Рубцов познакомился с ней в Приютине – бывшей усадьбе дворян Олениных под Петербургом. Николай жил там перед службой на флоте в семье брата и трудился слесарем на военном полигоне.
Альберт Михайлович жил в бывшем Главном доме барской усадьбы с супругой. А его младший брат – во флигеле усадьбы. И там, и там были коммуналки – общие комнаты.
Комната, где проживал Николай Рубцов, приютила сразу несколько человек, в том числе, и семейных. Жилое пространство делилось на отдельные владения шкафами, занавесками и перегородками.
Девушка Тая жила в семье в своём доме со строгим отцом, который работал «водителем кобылы»: возил на телеге продукты в магазин.
Она была очень милой. Даже в очень зрелые годы. Говорят, что «милая» значит для мужчины больше, чем «красивая».
Это чары.
Тае Рубцов посвятил всенародно любимое стихотворение «Букет». Когда Рубцов ушёл служить в армию, он верил, что Тая его дождётся. Но она не дождалась.
Отец Таи был категорически против брака дочери с бездомным и бедным, на его взгляд, Рубцовым: «У него ничего нет, он живёт в общежитии».
Рубцов несколько раз порывался видеть замужнюю Таю. Ей это было не нужно.
Часто в жизни бывает не так, как в сказке.
«Княжна», «прекрасная царевна» - такой она ему виделась потом.
А выражения из «Букета» стали крылатыми: «я долго буду гнать велосипед», «та девушка, которую люблю».
(Продолжение следует)
………………………………………………………………………………………………..
P.S. 1. Ссылки на публикации убийцы поэта Л.Дербиной не могут приниматься достоверными, т.к. Л.Дербина представляет сведения ложного характера, которые приводятся без ссылок на других авторов, не могут быть проверены другими исследователями и служат для дискриминации характера Н.М.Рубцова, что она уже показала в известных и раскритикованных изданиях.
P.S. 2. ЗАМЕЧАНИЕ. В авторской монографии Ю.Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…», (М.МГО СП России, 2002) приводятся в хронологическом порядке сведения о встречах Николая Рубцова с Татьяной Агафоновой, Таей Смирновой, Гетой Меньшиковой, Нинель Старичковой.
О «женщинах Н.М.Рубцова» написана расширенная статья Ю.Кириенко-Малюгина «Над моей счастливою любовью…», которая опубликована в 2007 году в авторском издании «Поэзия. Истина. Рубцов», стр.122-141. Москва. Издатель И.В.Балабанов, 2007. ISBN 978-5-901049-82-2 . В этой статье подробно сообщается о Татьяне Агафоновой, о Тае Смирновой (Голубевой), о Маргарите Власовой, о Генриетте Меньшиковой, о Нинель Старичковой. Взаимоотношения с Л.Дербиной (Грановской) подробно описаны в 3-х изданиях авторской книги «Тайна гибели Николая Рубцова» (2001, 2004, 2009). Сведения о Тоне Шевелёвой приведены в статье «Первая влюблённость Николая Рубцова» (2008г.) и в авторской монографии «Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…», стр. 31. М. Изд. НКО «Рубцовский творческий союз», 2011. ISBN 978-5-903862-11-5.