Потом придёшь в литературу,
Где ждут тебя без громких слов:
Есенин, Гоголь и Рубцов!
 
Юрий Кириенко-Малюгин (октябрь 2004 года).

Сайт 2006 года


ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА
 

Новое на сайте:

27.10.24
Государственный гимн Российской Федерации
ЛИТЕРАТОР или ПИСАТЕЛЬ. АНАЛИТИКА. Юрий Кириенко-Малюгин
Создать Союз литераторов Российской Федерации на базе региональных ЛИТО (литобъединений). Юрий Кириенко-Малюгин
ЦЕНТР имени Н.М. РУБЦОВА создать - восстановить в МОСКВЕ
Читальный зал имени Н. Рубцова. Разгромленная экспозиция. в колледже № 20, Щёлковское ш., 52
Юрий Кириенко-Малюгин. О фильтрации информации в диссертации А.Е.Черновой по фольклористике Н.М.Рубцова (отзыв на реферат диссертации)
ОСТОРОЖНО: НОВЫЕ ФОРМЫ ПЛАГИАТА – КОМПИЛЯЦИИ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ № 2
Пятая колонна в действии. По страницам интернет-портала «Литературная Россия»
Вера Васильевна Степанова. Блок № 8. Стихи детям
АВТОРЫ, СТАТЬИ – Доклады 15-ой Московской научно-практической конференции «Рубцовские чтения – 2020»
Библиография базовых публикаций авторов «Звезда полей» ТЦР им. Н.М. Рубцова с 2003 г. по 2020 г.
7-ой Международный Интернет-конкурс «Звезда полей» 2025 памяти Н.М. Рубцова
5-ый Международный поэтический Интернет-конкурс «Звезда полей» 2020
Владимир Андреев. О методике и критериях поэзии Ю.Кириенко-Малюгина
ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. АВТОРСКАЯ ПОЭЗИЯ. БЛОК № 8. СТИХИ ИЗ 90-Х ГОДОВ 20-ГО ВЕКА
ХОДАТАЙСТВО С.А. Небольсина о выдвижении Юрия Кириенко-Малюгина
НИКОЛАЙ ЗИНОВЬЕВ ИЛИ ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН НА БУНИНСКУЮ ПРЕМИЮ 2017 ГОДА? ГДЕ МНЕНИЕ Г.В. И Н.Ф. ИВАНОВЫХ ОТ ООО СПР?
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СПИСОК МГО СПР. ПОЧЕМУ НЕТ КИРИЕНКО Ю.И, СТЕПАНОВОЙ В.В., СОРОКИНА ВАЛ. ВАС., МИТАРЧУК Е. А., ПОРОХИНА С.А.?
Песня «Мы к Есенину поедем». Юрий Кириенко-Малюгин
Эволюция национального мировоззрения С.А. Есенина после 1917 года. Юрий Кириенко-Малюгин
Убийство Сергея ЕСЕНИНА. «До свиданья, друг мой, до свиданья» - Алексею Ганину (июль 2025 г.)
ПАМЯТИ ЕСЕНИНА в библиотеке имени А. Платонова в Москве
СТАЛИН. АНАЛИТИКА. Биография на основе фактов и логики. Юрий КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. Заявка на печатное издание
ЗАПРЕТ АБОРТОВ КАК ПУТЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ КОРЕННЫХ НАРОДОВ РОССИИ. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ!
БАРДОВСКАЯ премия имени композитора ВЛАДИСЛАВА КИРЕЕНКОВА
«ТАЙНА ГИБЕЛИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА» Разоблачает «ЗАМЫСЕЛ» ДЕРБИНОЙ-ГРАНОВСКОЙ
КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. ЗАЧЕМ ВЯЧЕСЛАВ МАКЕЕВ публикует дезинформации о Рубцове?
КНИГИ Творческого ЦЕНТРА им. Н.М. Рубцова (ТЦР)
ЗАПРЕТ АБОРТОВ – ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМ, особенно для РУССКОГО ЭТНОСА?
ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ "ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ", август-сентябрь 2024 г. ( Блок № 3 )
СТАТИСТИКА ЗАХОДОВ ПОСЕЩЕНИЙ САЙТА www.rubcow.ru «ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ». Информация № 3
МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА превратить в «МУЗЕЙ ИСТОРИИ 1917 года и СОЗДАНИЯ СССР в 1922 году»
"Председатель Мао был на 70% прав, на 30% неправ" Тезис из интернета (от 2013 года)

26.09.24
Государственный гимн Российской Федерации
ЗАЩИТНИКАМ РОССИИ. СТИХИ и ПЕСНИ русских поэтов (избранные) 
ЛИТЕРАТОР или ПИСАТЕЛЬ. АНАЛИТИКА. Юрий Кириенко-Малюгин 
Создать Союз литераторов Российской Федерации на базе региональных ЛИТО (литобъединений). Юрий Кириенко-Малюгин
Юрий Кириенко-Малюгин и Вера Степанова. Выступление в Егорьевске.
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ 21-ГО ВЕКА. БЛОК № 7. ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН 
ХОДАТАЙСТВО С.А. Небольсина о выдвижении Юрия Кириенко-Малюгина
НИКОЛАЙ ЗИНОВЬЕВ ИЛИ ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН НА БУНИНСКУЮ ПРЕМИЮ 2017 ГОДА? ГДЕ МНЕНИЕ Г.В. И Н.Ф. ИВАНОВЫХ ОТ ООО СПР? 
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СПИСОК МГО СПР. ПОЧЕМУ НЕТ КИРИЕНКО Ю.И, СТЕПАНОВОЙ В.В., СОРОКИНА ВАЛ. ВАС., МИТАРЧУК Е. А., ПОРОХИНА С.А.? 
Эволюция национального мировоззрения С.А. Есенина после 1917 года. Юрий Кириенко-Малюгин 
Убийство Сергея ЕСЕНИНА. «До свиданья, друг мой, до свиданья» - Алексею Ганину (июль 2025 г.)
Песни о Родине. Блок № 2 (сентябрь 2024) Юрий Кириенко-Малюгин 
Ложь о Н.М. Рубцове от В.П. Астафьева. Ю.Кириенко-Малюгин
Юрий ПАВЛОВ. ВИКТОР АСТАФЬЕВ, «ПОТАЁННЫЙ» И ЯВЛЕННЫЙ
ЦЕНТР имени Н.М. РУБЦОВА создать - восстановить в МОСКВЕ
КНИГИ Творческого ЦЕНТРА им. Н.М. Рубцова (ТЦР)
ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром…». Главы 7-11. Эпилог. Приложения. Библиография.
«ТАЙНА ГИБЕЛИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА» Разоблачает «ЗАМЫСЕЛ» ДЕРБИНОЙ-ГРАНОВСКОЙ
СТАТИСТИКА ЗАХОДОВ ПОСЕЩЕНИЙ САЙТА www.rubcow.ru «ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ». Информация № 3
СТАЛИН. АНАЛИТИКА. Биография на основе фактов и логики. Аннотация. Юрий КИРИЕНКО – МАЛЮГИН (март - октябрь 2023 г. )
ЗАПРЕТ АБОРТОВ КАК ПУТЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ КОРЕННЫХ НАРОДОВ РОССИИ. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ !
БАРДОВСКАЯ премия имени композитора ВЛАДИСЛАВА КИРЕЕНКОВА
МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА превратить в «МУЗЕЙ ИСТОРИИ 1917 года и СОЗДАНИЯ СССР в 1922 году»
"Председатель Мао был на 70% прав, на 30% неправ" Тезис из интернета (от 2013 года)
ПАМЯТНИКУ народного Н.М. РУБЦОВА зачем Ю.П. Кузнецов? Ю. Кириенко-Малюгин
КЛАССИФИКАЦИЯ ПОЭЗИИ в России. Юрий Кириенко-Малюгин
Юрий Кириенко-Малюгин. Нравственные ценности в русской поэзии
ИСПОВЕДАЛЬНЫЕ «ПОЭЗИИ» НЕСЛУЧАЙНЫХ ЧЛЕНОВ ООО СПР. Блок № 2
ИСПОВЕДАЛЬНЫЕ «ПОЭЗИИ» НЕСЛУЧАЙНЫХ ЧЛЕНОВ ООО СПР. Блок № 3
Экосистема писателя. По страницам сайта – интернет-портала «Литературная Россия»
ОТПОВЕДЬ пишущим барахольщикам духа. По страницам сайта – интернет-портала «Литературная Россия»

30.08.24
Песни о Родине. Блок № 1. Юрий Кириенко-Малюгин
Детство. Юрий Кириенко-Малюгин
ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром…». Главы 1-6.
К статье В. Крупина о Владимире Даль.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
День Победы
ПАМЯТНИКУ народного Н.М. РУБЦОВА зачем Ю.П. Кузнецов? Ю. Кириенко-Малюгин
Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. Моя ВИКИПЕДИЯ. Редакция, апрель 2024 г.
Второе НЕВЕРОЯТНОЕ от П. Ткаченко о ГИБЕЛИ Рубцова. Юрий Кириенко-Малюгин
СОЗДАТЬ ВСЕРОССИЙСКИЙ СОЮЗ ЛИТЕРАТОРОВ (ВСЛ) на базе региональных ЛИТО (Литобъединений) России. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
Статьи на сайте «Звезда полей», «новости», Июль 2024 г.
Николай ЗИНОВЬЕВ или Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН? БУНИНСКАЯ ПРЕМИЯ 2017 года
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СПИСОК МГО СПР. ПОЧЕМУ НЕТ КИРИЕНКО Ю.И, СТЕПАНОВОЙ В.В., СОРОКИНА ВАЛ. ВАС., МИТАРЧУК Е. А., ПОРОХИНА С.А.?
СТАТИСТИКА ЗАХОДОВ ПОСЕЩЕНИЙ САЙТА www.rubcow.ru «ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ» Информация № 2
Вера Васильевна СТЕПАНОВА. По притче. Блок № 7
НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ! ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН.
ИНДИВИДУАЛИЗМ В ЭГОИЗМ, ЗАТЕМ В ЭГОЦЕНТРИЗМ — ВЫСШАЯ СТАДИЯ ДЕГРАДАЦИИ ЛИЧНОСТИ. ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН.
СТАЛИН. АНАЛИТИКА. Биография на основе фактов и логики. Аннотация. Юрий КИРИЕНКО – МАЛЮГИН (март - октябрь 2023 г. )
ЗАПРЕТ АБОРТОВ КАК ПУТЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ КОРЕННЫХ НАРОДОВ РОССИИ. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ !
МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА превратить в «МУЗЕЙ ИСТОРИИ 1917 года и СОЗДАНИЯ СССР в 1922 году»
"Председатель Мао был на 70% прав, на 30% неправ" Тезис из интернета (от 2013 года)
Кому ты продалась, дешёвка?
Кто хочет, тот найдёт новые Авторские песни о Родине!
Провести ревизию «активности» Н.Ф. Иванова и руководства ООО СПР

22.07.24
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
День Победы
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ 21-ГО ВЕКА. БЛОК № 7. ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
НИКОЛАЙ ЗИНОВЬЕВ ИЛИ ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН НА БУНИНСКУЮ ПРЕМИЮ 2017 ГОДА? ГДЕ МНЕНИЕ Г.В. И Н.Ф. ИВАНОВЫХ ОТ ООО СПР?
А небо в синеву хмельную. Раздел 2 сборника «Добрый вечер» Ю.Кириенко-Малюгина
ВЕРА Васильевна СТЕПАНОВА. Раздел 5 . Загадки и ………
Духовно-смысловая МЕТОДИКА ОЦЕНКИ ПОЭЗИИ
СТАЛИН. АНАЛИТИКА. БИОГРАФИЯ на основе ФАКТОВ и ЛОГИКИ. Аннотация. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН (Март – Октябрь 2023 г.)
ЗАПРЕТ АБОРТОВ – ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМ, особенно для РУССКОГО ЭТНОСА?
Устройство семьи в генеалогии божеств славянского пантеона. Александр Избенников
Непридуманные ИСТОРИИ № 2. Рассказы Юрия Кириенко-Малюгина
Стакан воды на полу трамвая. Шумахеры или водители? Юрий Кириенко-Малюгин
ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. АВТОРСКИЕ АФОРИЗМЫ
Неслучайные Вбросы-дискредитации о жизни и творчестве Николая Рубцова
СТАТЬИ на сайте «Звезда полей», раздел «новости», июнь 2024 г.
КНИГИ Творческого ЦЕНТРА им. Н.М. Рубцова (ТЦР)
СБОРНИК «ЗАЩИТНИКАМ РОССИИ», аннотация, Составитель Юрий Кириенко-Малюгин
Владимир Андреев. «Я РОДИНУ ВИЖУ СВОЮ…»
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СПИСОК МГО СПР. ПОЧЕМУ НЕТ КИРИЕНКО Ю.И., СТЕПАНОВОЙ В.В., СОРОКИНА ВАЛ. ВАС., МИТАРЧУК Е. А., ПОРОХИНА С.А.?
ПАМЯТНИКУ народного РУБЦОВА зачем вторичный Кузнецов? Ю. Кириенко-Малюгин
Когда МАЛАХОВ прекратит оправдывать Убийцу Николая Рубцова?
О неполноте информации об Альберте Рубцове. Юрий Кириенко-Малюгин
ЖУРАВЛИ НИКОЛАЯ РУБЦОВ. (ПЬЕСА, 2013 Г., СЦЕНА 1) ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
ВРАГ ИСТИНЫ И ЛОГИКИ. ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ ЗАКОН "ХАЙЛИ-ЛАЙКЛИ". РУСОФОБИЯ. ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
В условиях смены миропорядка. Дискуссия.
ВЕРНУТЬ ГОСЦЕНЗУРУ, ГОСИЗДАТЕЛЬСТВА, ГОСКИНО для ДЕТЕЙ, СЕМЕЙ и НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЫ
МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА превратить в «МУЗЕЙ ИСТОРИИ 1917 года и СОЗДАНИЯ СССР в 1922 году»
"Председатель Мао был на 70% прав, на 30% неправ" Тезис из интернета (от 2013 года)

23.06.24
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
День Победы
Катюша
Духовно-смысловая МЕТОДИКА ОЦЕНКИ ПОЭЗИИ
ЗАПРЕТ АБОРТОВ – ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМ, особенно для РУССКОГО ЭТНОСА?
ЗАПРЕТ АБОРТОВ КАК ПУТЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ КОРЕННЫХ НАРОДОВ РОССИИ. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ !
«ТАЙНА ГИБЕЛИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА» Разоблачает «ЗАМЫСЕЛ» ДЕРБИНОЙ-ГРАНОВСКОЙ
КНИГИ Творческого ЦЕНТРА им. Н.М. Рубцова (ТЦР)
ЦЕНТР имени Н.М. РУБЦОВА восстановить в МОСКВЕ
О стихах Владимира Скифа. «Но в целом подборка отдаёт чернушным натурализмом»
Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. Моя ВИКИПЕДИЯ. Редакция апрель 2024 г.
СТАТЬИ на сайте «Звезда полей», раздел «новости», май 2024 г. 
СТАЛИН. АНАЛИТИКА. БИОГРАФИЯ на основе ФАКТОВ и ЛОГИКИ. Аннотация. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН (Март – Октябрь 2023 г.)
X. Вадим Гигин. Белорусский русский язык
ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ "ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ", ДЕКАБРЬ 2023 г. – март 2024 г. ( Блок № 1 )
Николай ЗИНОВЬЕВ или Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН? БУНИНСКАЯ ПРЕМИЯ 2017 года
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СПИСОК МГО СПР. ПОЧЕМУ НЕТ КИРИЕНКО Ю.И, СТЕПАНОВОЙ В.В., СОРОКИНА ВАЛ. ВАС., МИТАРЧУК Е. А., ПОРОХИНА С.А.?
ИНДИВИДУАЛИЗМ В ЭГОИЗМ, ЗАТЕМ В ЭГОЦЕНТРИЗМ — ВЫСШАЯ СТАДИЯ ДЕГРАДАЦИИ ЛИЧНОСТИ.
МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА превратить в «МУЗЕЙ ИСТОРИИ 1917 года и СОЗДАНИЯ СССР в 1922 году»
"Председатель Мао был на 70% прав, на 30% неправ" Тезис из интернета (от 2013 года)
ПАМЯТНИКУ народного РУБЦОВА зачем вторичный Кузнецов? Ю. Кириенко-Малюгин
Когда МАЛАХОВ прекратит оправдывать Убийцу Николая Рубцова?
ВЕРНУТЬ ГОСЦЕНЗУРУ, ГОСИЗДАТЕЛЬСТВА, ГОСКИНО для ДЕТЕЙ, СЕМЕЙ и НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЫ

15.05.24
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
День Победы
Николай РУБЦОВ. Стихи о море и о Родине
ПАМЯТНИКУ народного Н.М. РУБЦОВА зачем Ю.П. Кузнецов? Ю. Кириенко-Малюгин
Без БОЖЕСТВА. Валерий Хатюшин
Второе НЕВЕРОЯТНОЕ от П. Ткаченко о ГИБЕЛИ Рубцова. Юрий Кириенко-Малюгин
«ТАЙНА ГИБЕЛИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА» Разоблачает «ЗАМЫСЕЛ» ДЕРБИНОЙ-ГРАНОВСКОЙ
Валерий Корябкин . Рассказы лесника. Блок № 2
ЦЕНТР имени Н.М. РУБЦОВА восстановить в МОСКВЕ
Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. Моя ВИКИПЕДИЯ. Редакция, апрель 2024 г.
Глава 8. Критерии оценки народности поэзии. Юрий Кириенко-Малюгин
ЛИТЕРАТОР или ПИСАТЕЛЬ. АНАЛИТИКА. Юрий Кириенко-Малюгин
ЛИТЕРАТОР или ПИСАТЕЛЬ? Дискуссия на интернет- портале «Литературная Россия»
СОЗДАТЬ ВСЕРОССИЙСКИЙ СОЮЗ ЛИТЕРАТОРОВ (ВСЛ) на базе региональных ЛИТО (Литобъединений) России. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
ИСПОВЕДАЛЬНЫЕ «ПОЭЗИИ» НЕСЛУЧАЙНЫХ ЧЛЕНОВ ООО СПР. Блок № 2
ИСПОВЕДАЛЬНЫЕ «ПОЭЗИИ» НЕСЛУЧАЙНЫХ ЧЛЕНОВ ООО СПР. Блок № 3
КАКИХ «ИНЖЕНЕРОВ ДУШИ» ПИАРЯТ ЧАСТНЫЕ ИЗДАТЕЛЬСТВА?
ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ "ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ", ДЕКАБРЬ 2023 г. – март, апрель 2024 г. ( Блок № 2 )
Николай ЗИНОВЬЕВ или Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН? БУНИНСКАЯ ПРЕМИЯ 2017 года
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СПИСОК МГО СПР. ПОЧЕМУ НЕТ КИРИЕНКО Ю.И, СТЕПАНОВОЙ В.В., СОРОКИНА ВАЛ. ВАС., МИТАРЧУК Е. А., ПОРОХИНА С.А.?
СТАТИСТИКА ЗАХОДОВ ПОСЕЩЕНИЙ САЙТА www.rubcow.ru «ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ» Информация № 2
Вера Васильевна СТЕПАНОВА. По притче. Блок № 7
НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ! ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
ИНДИВИДУАЛИЗМ В ЭГОИЗМ, ЗАТЕМ В ЭГОЦЕНТРИЗМ — ВЫСШАЯ СТАДИЯ ДЕГРАДАЦИИ ЛИЧНОСТИ. ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
СТАЛИН. АНАЛИТИКА. Биография на основе фактов и логики. Аннотация. Юрий КИРИЕНКО – МАЛЮГИН (март - октябрь 2023 г. )
ГОЗИЗДАТЕЛЬСТВА для СЕМЬИ и Молодёжи РФ или КОММЕРЧЕСКИЕ для…???
ЗАПРЕТ АБОРТОВ КАК ПУТЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ КОРЕННЫХ НАРОДОВ РОССИИ. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ – ДЕТИ !
МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА превратить в «МУЗЕЙ ИСТОРИИ 1917 года и СОЗДАНИЯ СССР в 1922 году»
"Председатель Мао был на 70% прав, на 30% неправ" Тезис из интернета (от 2013 года)
РЕЦЕПТ Успеха
Смешанная СТРАТЕГИЯ внедрения в Поле Литературы
Что такое ЛИТЕРАТУРНЫЙ КЛАН?

ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром…»

Творческая биография
Издание 3-е, редакция 2020 г.
 
       с. Никольское               Тотьма
              Кировск                    Приютино                  
          Североморск         С.-Петербург
             Бабаево                      Череповец
                   Невская Дубровка                Алтай               
             Кириллов           Ферапонтово
           Липин бор                  Великий Устюг
              Сергиев Посад
             Москва                          Вологда  
 
 
МОСКВА
Сайт www.rubcow.ru   «Звезда полей». Николай Михайлович Рубцов и народное творчество   
2020
УДК 882
ББК  84 (2Рос = Рус) 6
         Р82
    «В жизни и поэзии – не переношу спокойно любую     
     фальшь,  если её  почувствую…»         Н. М. Рубцов        
      Посвящается рубцововедам Вик. Коротаеву, В.Д.Зинченко,
      Н.А. Старичковой, М.И.Сидоренко, М.В. Сурову,
                                         
Юрий Кириенко-Малюгин  (Кириенко Юрий Иванович)    
Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!…». Творческая биография. Издание 3-е. Серия ЖТЛ (жизнь творческих личностей)
Издатель Ю.И.Кириенко, М.,., 312 с., 2020 г.
    В книге представлены   этапы творческой биографии русского народного поэта Н. М. Рубцова (03.01.1936 – 19.01.1971), факты и события его жизни, даны исследования содержания его поэзии, продолжившей направления творчества  русских поэтов Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Кольцова, Фета, Блока и Есенина, поэта-писателя Гоголя. Сообщается о путях-дорогах Н. М. Рубцова по России и к песням, о взаимосвязи Слова, Музыки и русской Души, о народной философии, православном и мистическом содержании творчества поэта. Книга написана на основе монографий: «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…» (М. Изд. МГО СП России, 2002, 336 стр., 1000 экз.) и «Николай Рубцов»: «Звезда полей горит, не угасая…» (М. Изд. НКО «Рубцовский творческий союз», 2011, 288 стр., цветная вкладка – 16 с., тираж 500 экз.).
     Николай Михайлович Рубцов – член Союза писателей СССР (1968 г.)  и  выпускник   Литературного  института   имени А. М. Горького (1969 г.).
     В обществе разыгрывается песенная стихия народного русского Поэта. Светлая поэзия Рубцова полностью отвечает идеям Добра, Справедливости и Возрождения России. Поэт сказал читателю: «Пусть душа останется чиста!». Кто «За» и кто «Против»?
   Книга-монография предназначена для литературоведов, филологов, поэтов, преподавателей институтов, колледжей, лицеев, школ и, конечно, для Читателей. Книга создана в жанре неформального публицистического литературоведения.  
   ISBN  978-5-903862-11-5 (изд. 2011 г.)
 ISBN 5- 7949 – 0107-1 (изд. 2002 г.)
      Ю.Кириенко-Малюгин: текст и  концепция книги
  Интернет- издатель — автор Ю.И.Кириенко (2020г.) Сайт www.rubcow.ru   «Звезда полей».  
Предисловие
 
      Стихи Рубцова сами просятся на музыку, скорее даже музыка просится из стихов: их не нужно перекладывать на музыку, её нужно улавливать в них, слышать её, как слышали музыку песен, былин, сказаний в самой ритмике их словосочетаний древние певцы-гусляры, сказители. Многие стихи Рубцова – это песни и в эпическом смысле. Вслушаемся в музыку хотя бы вот этой строки: «Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…» Музыкальная открытость, возвышающий простор строки Рубцова сродни эпическому ладу древних поэм.  Ю. И. Селезнёв (1).     
                                     
                        Я буду долго
                   Гнать велосипед.
                   В глухих лугах его остановлю.
                   Нарву цветов
                   И подарю букет
                   Той девушке, которую люблю.
 
       Эти простые строки о первой любви из стихотворения  «Букет» в 1988 году прозвучали впервые в исполнении А.Барыкина  и неожиданно ворвались в песенную среду  русского и других народов России, но без авторства текста от  Николая Рубцова.
      После жизненных потрясений и прозрений Рубцов уже в 60-е годы  подарил всем нам задушевные  песни «Звезда  полей», «В  минуты  музыки», «Журавли», «Тихая моя родина», «Привет, Россия». А в 1970 году в наш тихий цветущий мир, влетает мифический «Поезд», похожий на таинственную Россию. Поезд мчится «в дебрях мирозданья», подхватывает «на разъезде где-то у сарая», поэта и неясно, чем всё кончится. Этот образ уже в новую эпоху  сродни русской птице-тройке великого Н. В. Гоголя.
 
Поезд мчался с грохотом и воем,
Поезд мчался с лязганьем и свистом,
И ему навстречу жёлтым роем
Понеслись огни в просторе мглистом.
 
3
……………………………………..
Вот он, глазом огненным сверкая,
Вылетает…Дай дорогу, пеший!
На разъезде где-то, у сарая,
Подхватил меня, понёс меня, как леший!
 
      При жизни поэта  опубликованы четыре стихотворных сборника: «Лирика», 1965 г. (2), «Звезда полей», 1967 г. (3), «Душа хранит», 1969 г. (4), «Сосен шум», 1970 г. (5). После гибели поэта опубликованы сборники «Зелёные цветы», 1971 г. (6), «Последний пароход», 1973 г. (7) и «Подорожники», 1976 г. (8). В 1974 г. выпущена «Избранная лирика» со статьёй В. Оботурова о поэзии  Рубцова (9). В 1976 году вышла книга «Николай Рубцов» с предисловием В. Кожинова (10). В 1983 году опубликованы «Воспоминания о Рубцове» (11). В 90-е годы 20-го века и в начале 21-го века широко изданы сборники стихов  Поэта. Отдельные стихи Рубцова вошли  в школьные программы.  
    Самое удивительное состоит в том, что нарастание  читательского   интереса   к   поэзии  и песням  на стихи Н. М. Рубцова происходит стихийно, фактически без участия средств массовой информации. Эпизодические упоминания (примерно 2 – 4 раза в год) о поэте не могут принципиально повлиять на этот процесс. Это можно  объяснить только  «внутренней»  информацией  в обществе, когда при обсуждении поэзии неизменно возникает имя Н. М. Рубцова.   
    Надеюсь, многих читателей интересует музыкальность творчества любого поэта, если он песенный. Обратимся к истории этой области, начиная с девятнадцатого века, периода образования фактически современного литературного русского языка.
    И вспомним самобытного русского  поэта Алексея Васильевича Кольцова (1809-1842). С детства Алексей жил в степи, летом пас скот, зимой  занимался торговлей. Общение с природой сделали из него поэта. Написал массу песен и пьес, встречался с литераторами своего времени. Этот экскурс необходим для того, чтобы   понять     «что  такое  народная   песня».  Вот    что   пишет В. Г. Белинский в предисловии к полному изданию сочинений А. В. Кольцова (12):
«Кроме песен, созданных самим народом и потому называющихся    «народными»,     до     Кольцова,   у   нас   не   было художественных
 
4
(вот главное! – прим. Ю.К.-М.) народных песен, хотя многие русские поэты и пробовали свои силы в этом роде, а Мерзляков и Дельвиг даже приобрели себе большую известность своими русскими песнями, за которыми публика охотно  утвердила   титул  «народных». В  самом  деле, в песнях Мерзлякова попадаются иногда места, в которых он удачно подражает  народным мелодиям, и вообще он по этой части сделал всё, что может сделать талант. Но несмотря на то, в целом его русские песни не что иное, как романсы, пропетые на русский народный мотив. В них виден барин, которому пришла охота попробовать сыграть роль крестьянина. (курсив Ю.К.-М.). Что же касается  до русских песен Дельвига – это уже решительные романсы, в которых русского – одни слова. Это чистая подделка, в которой роль русского крестьянина играл даже и не совсем русский, а скорее немецкий или ещё ближе к делу, итальянский барин. Мерзляков,  по   крайней  мере,  перенёс  в   свои   русские  песни  русскую грусть – тоску, русское гореванье, от которого щемит сердце и захватывает дух. В песнях Дельвига нет ничего, кроме сладенького любезничанья и сладенькой задумчивости, следовательно, нет  ничего   русского. Впрочем,   наше  мнение  о песнях Мерзлякова клонится не к унижению его таланта, весьма замечательного; но мы хотим только сказать, что русские песни мог создать только русский человек, сын народа...”  (курсив Ю.К.-М.)                                                   
      Далее, сравнивая с «Русалкой» и «Каменным гостем» Пушкина В. Г. Белинский пишет:  «Не таков мир русских песен Кольцова: в них и содержание и форма чисто русские, – и, несмотря на всю объективность своего гения, Пушкин не мог бы написать ни одной песни вроде Кольцова, потому что Кольцов один и безраздельно владел тайною этой песни... Кольцов вырос среди степей и мужиков. Он не для фразы, не для красного словца, не воображением, не мечтою, а душою, сердцем, кровью любил русскую природу и всё хорошее и прекрасное, что как зародыш, как возможность, живёт в натуре русского селянина. Не на словах, а на деле сочувствовал он простому народу в его горестях, радостях и наслаждениях»  (курсив Ю.К.-М., 12).
     Всё, что сказал Белинский о Кольцове, в полной мере, относится к творчеству Рубцова. Кольцов создал целый ряд народных песен:
 
5
«Обойми, поцелуй, приголубь, приласкай…», «Ты не пой, соловей», «Не шуми ты, рожь», «Грусть девушки», «Песня пахаря», песни Лихача Кудрявича, ряд «Русских песен» (13).
   Темы песен  Рубцова  во многом связаны с темами стихов  Кольцова «Путник», «Осень», «Размолвка», «Цветок», «Пора любви», «Мир музыки», «Хуторок», «Лес», «Звезда». Но как отмечал Рубцов, есть вечные темы, но взгляд на них может быть и  должен  быть  разным, иначе  повтор. Но общим должно быть духовное, а не животное понимание окружающего мiра. Возьмём,  например, тему Родины. Эту тему можно представить как алмаз, как единое целое. Каждый поэт высвечивает одну, как правило, грань алмаза. Другой – другую. И в целом создаётся художественная картина. Но если поэт исходит из эгоизма, то в картине  (алмазе) возникает мутная грань (13, с. 289).
     Высоко ценил Н. М. Рубцов поэзию Ф. И. Тютчева (1803-1873), который в конце жизни создал несколько стихотворений-романсов, в том числе «Я встретил Вас…» (14). Близок  Рубцову светлый лирик  А. А. Фет (1820-1892), который написал несколько русских романсов и среди них «Сияла ночь. Луной был полон сад…», «Только станет смеркаться немножко…» (15).
     Во время поездки в Рязань в марте 1969 года Рубцов побывал на могиле поэта  Я. П. Полонского (1819-1898), который писал, преимущественно, любовную лирику (16). Со стороны матери Полонский  происходил  из  дворянского  рода,  длительное   время служил на Кавказе. По содержанию поэзии он близок Тютчеву и Фету. Написал знаменитую народную застольную песню цыганки  «Мой костёр в тумане светит…».
      С поэзией  А. А. Блока   (1880-1921) Рубцов знакомится во время службы на флоте. В письме Валентину  Сафонову от 2 февраля 1959 года он пишет: «Вообще в стихах должно быть «удесятерённое чувство жизни», как сказал Блок» (17).  
      В силу своего происхождения Тютчев, Фет, Полонский, Блок  не владели  изнутри  пониманием  народной  жизни  и  не могли писать
в полном смысле русские народные песни (что следует из обоснований Белинского и по существу). Их творчество выходило, как правило, на романсовое направление элитарного общества.
 
6
   Особняком в русской поэзии начала двадцатого века стоит сын крестьянина С. А. Есенин (1895-1925). Он окончил церковно-приходскую   школу,  где    его   готовили   в  качестве  сельского учителя, хорошо знал славянский язык  и  историю религии, что отразилось в первых стихотворениях. Затем поэт попал в городскую стихию и создал фактически первые городские полублатные стихи-песни в период «изучения» жизни московских кабаков. Побывав в Западной Европе и Америке в течение полутора лет в качестве мужа модной американской танцовщицы  И. Дункан, Есенин сравнивает  моральные ценности Запада с Россией, прозревает и  пишет стихи, которые становятся русскими песнями.
     В письме к Галине Бениславской от 20 декабря 1924 года из Батуми Сергей Есенин говорит: «Я чувствую себя просветлённым, не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха. Я понял, что такое поэзия. Не говорите мне необдуманных слов, что я перестал отделывать стихи. Вовсе нет. Наоборот, я сейчас к форме стал ещё более требователен. Только я пришёл к простоте (курсив Ю.К.-М.) и спокойно говорю: «К чему же? Ведь и так мы голы. Отныне в рифмы буду брать глаголы». Путь мой, конечно, сейчас очень извилист. Но это прорыв. Вспомните, Галя, ведь я почти 2 года ничего не писал, когда был за границей» (18).
       Лирические стихи, которые писал Есенин в 1924 – 1925 годах, имеют музыкально-ритмическую основу и многие стали песнями. В письме к  В. Сафонову Николай Рубцов пишет: «Да и невозможно забыть мне  ничего, что касается  Есенина. О  нём  всегда  я  думаю больше, чем о ком-либо. И всегда поражаюсь необыкновенной силе его стихов. Многие поэты, когда  берут  не фальшивые  ноты (курсив Ю.К.-М.),  способны  вызывать  резонанс соответствующей душевной струны у читателя. А он, Сергей Есенин, вызывает звучание целого оркестра чувств, музыка которого, очевидно, может сопровождать человека в течение всей жизни» (19).
   После золотого (19-го) века (Пушкин, Тютчев, Лермонтов, Кольцов,   Полонский, Фет, Никитин  и др.)  и  начала  20-го   века (Блок, Есенин), казалось, наступил застой  в  русской поэзии. Нельзя
же считать подлинной русской поэзией декадентские и надуманные изыскания специалистов по ритмическим конструкциям и рифмовке русских и нерусских слов или оторванных слогов.
 
7
      Декаденты  разных мастей  (городская «заумная» элита) в начале 20-го века  отличались тем, что зомбировали себя и, в особенности, доверчивую публику пессимизмом. Их претензии на оригиналь-ность не выдерживали столкновения с действительностью, с правдой  и требованиями простой жизни.
      Символизм, как   поэтическое   течение,  возник  и  развился   в среде городской урбанистической интеллигенции в конце 19-го – начале 20-го века. Фактически отвергая  патриотическое мировоззрение  и лексику поэтов «золотого века» Пушкина, Гоголя, Тютчева, эти новаторы занимались, самокопанием в своём  эгоцентрическом мировоззрении, оторванном от народной жизни. Брюсов, Гиппиус, Ходасевич, А. Белый, А. Ахматова, М. Цветаева и др. пытались сделать революцию в стихосложении, отказавшись от христианской морали создания семьи и рождения детей, как наследников Рода и России. Беспорядочные связи, вплоть до нетрадиционных, были остановлены в 30-е годы политикой Сталина и руководства СССР ориентацией на семью и патриотизм.
  В начале 20-го века напористо внедряли ритмизированную отсебятину футуристы. «Футуризм – формалистическое направление в искусстве и литературе начала ХХ в., отвергавшее реализм и пытавшееся создать новый стиль, к-рый должен был разрушить все традиции и приёмы старого искусства» (20).
   Лидер футуристов В. В. Маяковский (1893-1930) лозунговое русскоязычное стихотворчество превратил в ремесло, когда написал инструкцию «Как делать стихи», 1926 (21).
       Г. В. Свиридов (1915 – 1998)  сказал о  В. В. Маяковском (22):
    «Маяковский – поэт города… Сколько злобы в его произве-дениях, он истекает ею. Вспомним, о чём он писал: «Карьерист», «Подлиза», «Сплетник», «Бюрократы». Все поэты – «бездарные». Есенин – «подмастерье». Рабочие: Фоскин, Присыпкин, Двойкин, Тройкин… Он жалил, как скорпион, всех и всё, что было рядом, кроме Власти  и   Полиции… Человек, продавшийся  за  деньги   или
честолюбие, лишён любви, ибо одно исключает другое…».
       В статье Маяковского наблюдается безапелляционная позиция и обращение к толпе как верховному судье. К каждому посылу такого  «реформатора» следуют комментарии автора (Ю.К.-М.).
 
8
     Приводим посылы В. В. Маяковского (В. В. М.):
1.1. Посыл В. В. М.: «Об этом много писалось и говорилось. Шумное одобрение аудитории всегда бывало на нашей стороне. Но вслед за одобрением подымаются скептические голоса:
     – Вы только разрушаете и ничего не создаёте! Старые учебники плохи, а где новые? Дайте нам правила вашей поэтики».
1.2. Реплика Ю. К.-М. Поэтика Маяковского базируется на препари-рованном  языке, на разрезанных словах и неадекватных образах типа «облако в штанах», «улица – змея…».Осколки мыслей, слов и фраз, оторванные от основ русского языка это не поэтика.   
2.1. Посыл В. В. М.:   «Например: революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты; расслабленный интеллигентский язычишко с его выхолощенными словами: «идеал», «принципы справедливости», «божественное начало»,  – все эти речи, шепотком произносимые в ресторанах, — смяты. Это – новая  стихия языка. Как это сделать поэтическим?».
2.2. Комментарий Ю. К.-М.. Почему «жаргон окраин» должен стать эталоном русского поэтического языка? Этот жаргон – графоманское рифмование лозунгов, неадекватных русскому слово-образованию образов, для собравшейся  толпы, а не для русского человека с его высоким народным художественным уровнем.
3.1. Посыл В. В. М.:  «Сразу дать все права гражданства новому языку: выкрику –    вместо  напева,   грохоту   барабана – вместо   колыбельной   песни. Разворачивайтесь в марше! (21).
3.2. Комментарий Ю. К.-М. Рифмованные лозунги – это поли-тическая поэтика. Для толпы?! Нет  обращения к Совести, к Душе человека, к  Состраданию.  Это – поэтика насилия во имя насилия.
4.1. Посыл В. В. М.: «Какие же данные необходимы для начала поэтической работы?
    Первое. Наличие задачи   в обществе, разрешение   которой мыслимо только поэтическим произведением. Социальный заказ.
     Второе. Точное знание, или, вернее, ощущение желаний вашего класса (или группы, которую вы представляете) в этом вопросе, т.е. целевая установка.
      Третье. Материал  Слова?  Постоянное   пополнение   хранилищ,
 
9
сараев вашего черепа, нужными, выразительными, редкими изобретёнными, обновлёнными, произведёнными и всякими другими словами».
4.2. Комментарий Ю. К.-М.  Маяковский пишет стихи на заданную тему. С ориентацией на пожелание или требования Заказчика. В этом случае включается только техника стихосложения. Маяковский далее предлагает поэту постоянно изобретать слова для хранения в черепной коробке. То-есть, при выполнении заказа поэт должен составлять рыбицу стиха и под пустоты в строках подгонять слова и рифмы (курсив Ю. К.-М.).
       Свиридов так говорит о возрождении традиций (22):
    «Художественная традиция нации создаёт свой язык, положим литературный или музыкальный. Музыкальная традиция России и есть, собственно, русский музыкальный язык, на котором писали все великие русские композиторы, каждый по-своему…Язык может в чём-то меняться, но существо его должно оставаться незыблемым…»
       В тетради №10  Свиридов  отмечает (22):
    «Водораздел, размежевание художественных течений происхо-дит в наши дни совсем не по линии «манеры» или так называемых «средств выражения». Надо быть очень наивным человеком, чтобы так думать. Размежевание идёт по самой главной, основной линии человеческого бытия – по линии духовно-нравственной.  Здесь – начало всего, –  смысла жизни!».
 Отечественная война (1941-1945) развернула мышление большинства поэтов и руководства страны на народность.  В усло-виях экстремальной ситуации выживания народов были созданы песни «Священная война» («Вставай, страна огромная»), «Катюша» и «В прифронтовом лесу» М. В. Исаковского (1900-1978),  «Землянка»,  уточнённый текст песни «Синий платочек», которые сыграли огромную роль в духовном подъёме народов СССР.
   Поэт А. И. Фатьянов (1919-1959) создал народные песни «Соловьи», «На солнечной поляночке», после войны «В городском саду», «Золотые огоньки», «Когда придёт весна не знаю…», «На крылечке твоём…». С гармошкой, народными плясками, русскими и украинскими песнями солдаты встретили Победу в мае 1945 года.
 
10
    В статье «Перед дорогою большою» (1977) Ю. И. Селезнёв привёл первичный анализ творчества Н. М. Рубцова (1):
    «Николай Рубцов вошёл в литературу в то памятное «громкими» именами время, когда о лучших традициях русской классической поэзии напоминали скорее используемые в стихах имена Пушкина и Блока, нежели сам дух, сам смысл стихотворства многих из современников Рубцова; когда бездуховность «ультрамодных» приёмов, ритмов и рифм, рациональных  метафор,  ребусоподобных  образов  выдавалась – чего греха таить – и принималась порою за неоспоримые достоинства и даже подлинно поэтические ценности.
    Чуткий ко всему истинному талант Рубцова уже с самых истоков противостоял завлекающей моде мифов о «треугольных шедеврах» и прочих «нетленках»…Поэзия Рубцова была живым ручательством необходимости и возможности их достижения. Имя Рубцова  стало,    по   существу,  синонимом    того   поэтического явления, которое подготовило в сознании читателей переоценку ценностей (курсив Ю.К.-М.), напомнив о бессмертии  традиций отечественной поэзии…
    Поэтический строй лирики Рубцова – в традициях русской классики… Магия   лучших   образцов   рубцовской   лирики   не    в
завораживании читателей и слушателей гоготаньем согласных и гласных («…Я – голос…Я – голод…Я – горе…Я – Гойя…»), не в «шаманстве» свистящего шепота сползающихся в клубок шипящих  («Чую Кучума…чую кольчугу, чую Кучума, чую мочу…»)…
   Автор поставил целью рассказать достоверно о жизни и творчестве Поэта, о мотивах его поведения в разных ситуациях, о его Православном мировоззрении и мистическом восприятии явлений окружающего мiра, о путях-дорогах к русской песне.
      На памятнике в Тотьме на все времена дано нам первое заве-щание народного  Поэта:
 
                      За всё Добро расплатимся Добром,
                      За всю Любовь расплатимся Любовью!
 
       На могиле Н. М. Рубцова в Вологде — второе  завещание Поэта:
                        Россия, Русь! Храни себя, храни!
 
11
Глава 1.  Семья Рубцовых и раннее детство поэта. «Но вот наше счастье распалось на части…»
 (После гражданской войны, январь 1936 года – октябрь 1943 года)
 
    Условия жизни семьи Рубцовых, начало войны с фашистской Германией, смерть матери, первые стихи, разлука с родными.
 
   Николай Михайлович Рубцов родился 3 января 1936 года в посёлке Емец Северного края СССР (в Архангельской области пишет в автобиографии поэт). В 1936 году Северный край переименовали в Северную область, которая в сентябре 1937 года была разделена на Архангельскую и Вологодскую области (БСЭ, т.9). Биографические сведения взяты автором в 2004 году из Государственного архива Вологодской области (ГАВО, ф.51, ед.хр.464). Опубликованы впервые в статье «Об отце Николая Рубцова» в газете «Тотемские вести», № 166 – 167 от 30. 12. 2004, № 4 от 18. 01. 2005, а также в книге (13).  См. библиографию, ссылки даны по мере  повествования в хронологическом порядке.
      Отец поэта, Рубцов Михаил Андрианович, родился в 1899 году в деревне Самылково, в то время Биряковской волости Тотемского уезда Вологодской губернии, национальность – русский, социальное положение – крестьянин-бедняк. Мать Михаила – Раиса Николаевна. У Михаила были брат Николай и сёстры Александра и София (23). В 13 лет окончил Спасскую сельскую школу (3 года обучения, с 1909 по 1912 годы) в Биряковской волости. Нужно заметить, что в царской России 3 класса сельской школы по содержанию предметов преподавания соответствовали 6-7 классам советской школы. С 1912 по 1919 годы М. А. Рубцов – крестьянин в хозяйстве отца-бедняка в условиях многодетной семьи. Получил народное воспитание, хорошо играл на гармошке. С 1919 года  по декабрь 1921 года – рядовой 40-го полка  на польском фронте (24).
  После возвращения с фронта женился на односельчанке Александре Михайловне Рычковой (1900 года рождения). С декабря 1921 года был членом Правления, а к августу 1929 года  председателем Правления Биряковского общества потребителей. В Самылкове родились Надежда – 23 сентября 1922 года, Галина – 12 ноября  1928  года. По  некоторым   сведениям   была   дочь     Раиса,
 
12
которая родилась в 20-е годы, умерла в детстве,  названа,   вероятно,  в  честь   бабушки  Раисы Николаевны (23).
    С августа 1929 года по апрель 1931 года М. А. Рубцов работал заведующим торговым отделом Толшменского районного общества потребителей, член Правления общества. 13 ноября 1929 года  М. А. Рубцов стал кандидатом в члены партии согласно записи в учётной карточке, 3 ноября 1930 года принят в члены ВКП (б). Учился на специализированных курсах крайпотребсоюза и кооперативных организаций (что было организовано для руководителей среднего звена в стране). 9 июля 1931 года решением Толшменского райкома ВКП (б) получил выговор за слабое руководство коопработой.  22 августа 1931 года отозван в распоряжение крайкома партии, то есть – на  повышение (24).
      С августа 1931 года по апрель 1933 года работал  председателем правления Вологодского леспотребсоюза Северного края (это номенклатура обкома ВКП (б). Теперь проясняется, что Альберт родился в 1932 году  в Вологде Северного края, а не в Ленинграде (как записано в справке о смерти Альберта, оформленной в Тюменской области, вероятно, по устной информации).
    С июня 1933 года по октябрь 1934 года М. А. Рубцов работал начальником отдела рабочего снабжения (ОРС) Вологодской сплавконторы (первое понижение по должности). В октябре 1934 года  назначен и по сентябрь 1935 года являлся начальником отдела рабочего снабжения (ОРС) Вологодского леспромсоюза. В это время в семье трое детей (Надежда, Галина, Альберт).
      С сентября 1935 года по август 1937 года М. А. Рубцов работал в  в Емецком леспромхозе Северного края начальником отдела рабочего снабжения (ОРС). Это второе понижение в номенклатуре. 3 января 1936 года в Емецке  родился Николай.  
     Семья Рубцовых была музыкальной, у них часто играла гармонь, хорошо пели отец и мать, Надежда и Галина. Отец виртуозно играл на гармошке и на посиделках был заводилой. Александра Михайловна пела в молодости в церкви и любила народные песни «Ехали казаки» и «Златые горы» – их для неё исполняла Галя (19, В. Зинченко).
   В августе 1937 года отец поэта назначен начальником отдела кадров райтрансторгпита Няндомского леспромхоза (24).
 
13
      В Няндоме родился Борис. В семье – 5 детей в возрасте до 15 лет. В январе 1938 года на  М. А. Рубцова поступил донос, он был арестован и содержался сначала в Няндомской и затем до конца марта 1939 года в Архангельской тюрьме №1. Семью с малолетними детьми выселили из добротной квартиры. С трудом Рубцовы (мать с пятью детьми) вселились в сарайного типа жилище. К снохе и внукам на помощь приехала бабушка Раиса (19).  Пока  не было официальных разъяснений по кампании доносов от семьи «врагов  народа», семьи Рубцовых,  отвернулись многие. Наде, имевшей редчайший песенный дар, запретили петь  как на концертах, так и на спевках. Надя стала помогать родителям в содержании и воспитании младших детей, в неполные шестнадцать лет устроилась в районную потребкооперацию счетоводом (23).
   В те 30-е годы 20-го века семьи в сельских районах были многодетными. Детей рождалось столько, сколько Бог дал.  В июне 1936 года постановлением ВЦИК СССР (конечно, по указанию или согласию Сталина) были запрещены аборты. Большинство родителей стремились дать детям образование, которое было полностью бесплатным, а студенты обеспечивались стипендией, которой хватало на пропитание.  В тех необычайно сложных условиях сталинское руководство поддерживало многодетные и малообеспеченные семьи из специальных фондов.
     Известно, что отец поэта был сторонником политики ВКП (б) в хозяйственном строительстве в стране в 30-е годы 20-го века, находился на руководящих должностях в среднем звене управленческого аппарата. Как известно: «Кадры решают всё!». Этим объясняется перемещение   М. А. Рубцова, как члена партии, и семьи Рубцовых по Северу России в годы модернизации страны.
      Для этого надо вспомнить историю СССР в эти трагические и героические годы. По всей стране шло небывалое в истории строительство энергетических и промышленных объектов, шла подготовка к ожидаемой с Запада агрессии. Интенсивно создавалась авиационная техника, производились новые танки и вооружения, шло строительство металлургических заводов на Урале и на юге Украины, широкой сети железных дорог, мощных гидростанций и линий электропередач. Были созданы крупнейшие научно-исследовательские центры  и  подготовлены  научные и инженерные
 
14
кадры. А в области литературы и искусства осуществлялось идеологическое обеспечение этих мощных преобразований. Естественно, что  при   помощи  людей,  не только убеждённых в правоте принятой линии и идеологии, но и при помощи непотопляемых во все времена приспособленцев.
      Однако, после провокационного убийства 1 декабря 1934 года  в Ленинграде С. М. Кирова (фактически приемника Сталина на посту руководителя партии и государства) началась эпоха выявления действительных и мнимых «врагов народа», сведения личных счётов, взаимных доносов, особенно со стороны партийных руководителей среднего звена. Журналисты местных и центральных газет выслуживались и «подогревали» руководство разных рангов. Выявленных «врагов народа» (зачастую что-то лишнее сболтнувших граждан, прим. Ю. К.-М.) сажали в тюрьмы, отправляли на строительство промышленных объектов или высылали в отдалённые края (автор этой книги родился в Казахстане, куда из Ленинграда в декабре 1935 года  были высланы родители: выпускники знаменитого Ленинградского технологиче-ского института). В результате доносов и арестов в семьях возникли осиротевшие дети, голод и болезни грозили уничтожением семей, а хозяйственные организации и предприятия оставались без грамот-ных руководителей (последние были, как правило, членами партии).
      Эта ситуация не осталась незамеченной руководством СССР.  В  марте    1939    года на   18-ом  съезде   ВКП (б)   секретарь    ЦК   А. А. Жданов выступил с докладом, в котором прозвучал раздел «Об отмене массовых чисток...» и разоблачил авторов доносов, как действительных «врагов народа». (курсив Ю. К.-М.) Приводим  выдержки из выступления  А. А. Жданова (приложение № 1, 25, 13):
  «В Архангельской партийной организации был, например, разоблачён такой злостный клеветник, как Прилучный, который написал 142 заявления на коммунистов, и ни одно из них не подтвердилось».
  «В Ленинграде в течение долгого времени орудовала антипартийная группа Напольской, которая усердно «организовы-вала» компромат на честных коммунистов, писала на них заявления в НКВД и добивалась избиения честных людей. Этой группой были оклеветаны несколько десятков честных людей».
 
15
  «Гладких, бывший секретарь Ровдинского РК ВКП (б) Архангельской   области,   давал    задания   каждому    коммунисту найти врага народа и предупреждал заранее, что «перегибов от этого никаких не будет».
    «В Ключевском районе Актюбинской области врагом народа Песковской было организовано исключение из партии 156 коммунистов, что составляло 64% всей организации».
      На 18-м съезде ВКП (б) было принято решение о  прекращении массовых чисток в партии и о наказании виновных, что остановило лавину доносов со стороны активных карьеристов
       Одним из писателей в общество вброшена  версия, что «Михаил Андрианович был арестован не за «политику», не как враг народа, а по уголовной статье, связанной с растратой или другими хозяйственными недочётами в ОРСе, возглавляемом им».
       Нужно сразу отметить, что по уголовным делам или растратам в тридцатые годы не освобождали. Отец Рубцова был освобождён по его заявлению в адрес 18-го съезда партии и только как невинно пострадавший от доноса (приложение №2, 13, 31).
     И нет оснований не верить Николаю Рубцову, когда он писал  своему литературному руководителю Н. Н. Сидоренко:
     «Родился в семье значительного партийного работника. Его даже врагом народа объявили, потом освободили, и статья о его реабилитации была помещена, кажется, в 1939 году в Архангель-ской областной газете…» (13)
      После реабилитации Михаил Андрианович  в   апреле  1939 года был назначен инструктором-ревизором Няндомского райпотреб-союза.  В апреле 1939 года был восстановлен в рядах ВКП (б). Весной 1940 года любимица матери Надежда заболела менингитом и 30 апреля умерла (23).  В январе 1941 года семья переехала в Вологду и М. А. Рубцов стал работать  в системе Военторга (23).  
      Рубцовы поселилась  в пригороде Вологды. В рассказе «Дикий лук» Николай Рубцов пишет об отдыхе семьи около Спасо-Прилукского монастыря. Затем Рубцовы переехали в центр города, на улицу Ворошилова,10.
      22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз.  В  конце  1941  года  в  семье  родилась  девочка –  маленькая
 
16
Надежда. В рассказе «Золотой ключик» Н. Рубцов пишет (19): «Шёл первый год войны. Моя мать лежала в больнице. Старшая сестра, поднявшись задолго до рассвета, целыми днями стояла в очередях за хлебом, а я после бомбёжок с большим увлечением искал во дворе осколки…»  
      С начала войны М. А. Рубцов работает в Военторге, в которой служащие  имеют практически «бронь» (освобождение от призыва в Красную Армию) по роду работы на нужды фронта. В то время (июнь 1941 г.) Александра Михайловна беременна. В семье четверо детей. В декабре 1941 года рождается новая Надежда.
    М. А. Рубцова призывают в Армию с марта 1942 г. (сайт «Душа хранит», раздел «Новости», 21.04.2019) Далее версия Ю.К.-М.: Ввиду низкого образования  М. А. Рубцова  призывают в качестве солдата в воинскую часть № 250 конвойных  войск НКВД.  
    Александра Михайловна имеет в это время на руках пятерых детей, в том числе грудную девочку. Сердце матери не выдерживает нагрузки и 26 июня 1942 года  она умирает. Коля узнаёт об этом, когда они с братом Аликом возвращались из кинотеатра после просмотра фильма  о приключениях Буратино.  Коля  тайно   выращивал  аленький цветок в зарослях сада. И позднее в стихотворении «Аленький цветок» пишет:
 
Этот цветочек маленький
Как я любил и прятал!
Нежил его,  –  вот маменька
Будет подарку рада!
Кстати его, некстати ли,
Вырастить всё же смог…
Нёс я за гробом матери
Аленький свой цветок.
 
   Отказывается от еды и через день после матери   умирает   семимесячная  Надя. Остались  четверо детей сиротами.
       Вспоминает Галина Михайловна Шведова (Рубцова), которой в то время было 14 лет: «Мы остались одни. Я спрашиваю: «Что будем  делать  – есть  нечего,  хлеб кончился?»,  а  Коля  и   говорит:
 
17
«Давайте будем песни петь!» У него  получилось «Раз, два, три…».
 
     Раз, два, три,
     Гитара моя, звени
     Про жизнь мою
Плохую –
Мне хлеба не дают,
А всё не унываю,
Да песенки пою.
         Лето 1942 г.
   
       Интересны сами факты из этой детской песенки: в семье была гитара кроме гармошки. Есть ребёнку нечего, а  Коля поёт.      
      Старшую дочь, Галину приютила Софья Андриановна, сестра отца.  В этих тяжелейших условиях выживания надо было решать судьбу младших детей.
      Галина с Колей жили некоторое время в комнате, которую мать занимала у соседей.  Десятилетний Альберт, по разным данным, был отдан в ФЗУ (23,  фабрично-заводское  училище) или попал в детдом (19), в котором была семилетняя  школа. Шестилетний Николай и пятилетний  Борис были направлены в Красковский дошкольный детдом. По словам Галины, не выдержал Коля разлуки с родными и однажды ночью тихо ушёл (23). Около 18 километров прошёл шестилетний Коля до Вологды. Часть лета прожил он  то у знакомых отца, то в семье тётушки Сони, где жила ещё и Галя. Плохо было Коле без матери. По другим сведениям, Колю не взяли сразу  обратно  в детдом из-за сыпи на руках, распространённое заболевание в то время (19). Это  достовернее  (прим. Ю.К.-М.).     
  О событиях тяжёлого лета 1942 года Галина Михайловна (по магнитофонной записи) сообщает (19): «Мальчиков (очевидно Альберта   и  Бориса – прим. Ю.К.-М.)  отправили, а  мы    с  Колей остались. Хозяйка квартиры, которая дала маме комнату на содержание, имела ключ. Мы получали по 300 граммов хлеба (в то военное время в сутки по карточкам – прим. Ю.К.-М.), выкупили за два дня, положили в шкафчик и ушли по своим делам… Потом хозяйка   квартиры, когда  нас  не  было,  взяла  эту  буханку и съела   
 
18
или спрятала  куда. Когда  мы пришли, она говорит: «Тут Коля бегал, Коля и взял». Я говорю, что Коля никогда так не сделает, – мы  всегда  разрежем,  разделим  и  всё поровну вместе скушаем. И Коля обиделся и убежал… И нет, и нет… Мы его искали три дня. Никак не могли найти. Через неделю он сам пришёл – зубы чёрные, чёрные. Я спрашиваю:  «Коля, где ты был?» Он говорит: «Я был в лесу и нашёл там такую ёлку, что даже дождь не возьмёт. И я там под ёлкой, сочинил такие стихи... Никто не мешал, он был один». А вот «стихотворение, записанное с магнитофонной ленты – чистый мелодический голос  Г. М. Шведовой повествует жалобную быль на мотив песен городских дворов и окраин…» (19).
 
Вспомню, как жили мы
С мамой родною –
Всегда в веселе и тепле.
Но вот наше счастье
Распалось на части –
Война наступила в стране.                                                                  
Уехал отец
Защищать землю нашу,
Осталась с нами мама одна.
Но вот наступило
Большое несчастье –
Мама у нас умерла.
В детдом уезжают
Братишки родные,
Остались мы двое с сестрой.
Но вот ещё лето
Прожил в своём доме,
Поехал я тоже в детдом.
Прощай, моя дорогая сестрёнка,
Прощай, не грусти и не плачь,
В детдоме я вырасту,
Выучусь скоро,
И встретимся скоро опять.
 
19
       Коля Рубцов уже в 6,5 лет испытывает два потрясения в жизни (смерть матери и ложь соседки), сочиняет  стихи   без листа  бумаги.
      С осени 1942 года Галина живёт в семье тёти Сони в Вологде. «Мыла полы, стирала, нянчилась…Тетя Соня очень хорошая была… А  Боря копия мамы…», сообщает Галина (23). «Тетя Соня работала  в столовой, но и  это    обстоятельство   не спасло детей, – она потеряла в войну четверых», –  пишет  В. Зинченко (19). Вот так немецко-фашистская агрессия прошлась по этой русской и всем русским семьям (курсив Ю. К.-М.).   
       Позднее в стихотворении «Детство» Рубцов вспоминает:
 
Мать умерла.
Отец ушёл на фронт.
Соседка злая
Не даёт проходу.
Я смутно помню
Утро похорон
И за окошком
Скудную природу.
Откуда только –
Как из-под земли!  –  
Взялись жильё
И сумерки и сырость…
Но вот однажды
Всё переменилось,
За мной пришли,
Куда-то повезли.
 
     Осенью 1942 года Колю Рубцова направляют в Красковский детдом для детей дошкольного возраста. В многодетной семье тёти Сони его не могли содержать.
       Из статьи  Н. Т. Батуриной (26): «Дорога была болотистая,  с кустарниками, холмами. В деревне Дубровская детей пересаживали на колхозные подводы... По рассказам  Е. М. Киселёвой (в то время директор детдома – прим. Ю.К.-М.), в начале войны детдом не имел
 
20
транспорта, поэтому больных малышей носили в Вологду на руках.... Детей в годы войны было в 2 раза больше нормы.  
   А после снятия блокады стали поступать блокадные дети, измученные, похожие на старичков. Работники детдома под руко-водством Е. М. Киселёвой старались приложить все силы, чтобы сохранить жизнь этим детям...».  В статье  Н. Т. Батуриной сообща-ется: «Было организовано подсобное хозяйство. Были коровы, лошади, куры, свиньи. Нужно было кормить детей и обслужи-вающий персонал... После окончания войны директор  старалась разыскать родителей детей и ей это часто удавалось».  (курсив Ю. К.-М.). В детдоме проводились занятия по музыке, рисованию.   
     Идёт жестокая война за физическую и духовную свободу наро-дов СССР.  Руководство страны  не  забывает о  детях (курсив Ю. К.-М.). Ребята, которые   достигли семи  лет, должны  учиться. Их, хотя  и  с большим опозданием  к началу занятий, в октябре 1943 года увозят из Красковского детдома. С этого времени сведения о младшем брате Борисе  частично теряются. А Коля запомнил  этот переезд и пишет позднее в стихотворении «Детство»:
 
Я смутно помню
Позднюю реку,
Огни на ней,
И скрип, и плеск парома,
И крик «Скорей»,
Потом раскаты грома
И дождь…Потом
Детдом на берегу.
 
    Более двадцати ребят из Красковского детдома с воспитателями оказалась на берегу реки Сухона в районе переправы Усть-Толшма. А до Никольского детдома – более 25 километров. И нет никакого транспорта. И вот дети прошли этот путь под дождём. И несложно сосчитать, что при пешей скорости 3 км в час это расстояние дети прошли не менее, чем за 8 часов, а с  привалами и дольше. Вот такие были дети в годы Великой Отечественной войны. Дети, родившиеся  в  1934 — 1936  г.г.
 
21
Глава 2. Детские годы в Никольском и Тотьме.
               (октябрь 1943 года – июнь  1952 года)
 
Песни, музыка и стихи. За путёвкой в жизнь. В лесном техникуме. Город-легенда – Тотьма. Спасо-Суморин монастырь, церкви русского Севера. Юношеские стихи. Первый поиск родных.
 
     Малолетние  дети пришли ночью в детдом. Свободных мест для ночлега не было. И детей клали по двое в одну постель, они спали «валетом», голова одного у ног другого. И так продолжалось в течение, по крайней мере, года. Колю Рубцова положили в кровать с Анатолием Мартюковым. Со многими друзьями детства и юности затем пересекались пути Николая Рубцова.
    Итак, 20 октября 1943 года группа ребят вместе с Колей были зарегистрированы  в списке Никольского детдома Тотемского района для начала учёбы с первого класса.  В этом детдоме, как и в других детдомах по всей стране, оказались дети-сироты, дети фронтовиков и дети, которых успели эвакуировать до оккупации фашистами  территории проживания.
  Вот что пишет о жизни в Никольском детдоме Анатолий Мартюков, будущий журналист и редактор газеты в  г. Великий Устюг, столице Деда Мороза  (27):
      «Вёсны в годы Великой Отечественной войны мирно обогревали село Николу и его жителей. Вроде и не было войны, а если она и была, то где-то далеко-далеко. Только в пионерской комнате детского дома время от времени перемещала красные флажки Евдокия  Дмитриевна  Перекрест. Флажки двигались на запад…»
   В те годы вся страна была объединена одной идеей: разбить германских оккупантов, освободить территорию страны и добить врага на его территории. «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет», сказал великий князь Александр Невский. На параде 7  ноября  1941 года  на  Красной площади  в Москве  Верховный главнокомандующий  И. В. Сталин (Джугашвили), обращаясь к солдатам, уходившим с площади на фронт, сказал (28):
     «Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война  справедливая.      Пусть       вдохновляет     вас       в    этой        войне
 
22  
мужественный образ наших великих предков – Александра Невского и Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, Александра Суворова и Михаила Кутузова».
   А для спасения от голода населения, в том числе и детей, руководство СССР с самого начала войны ввело карточную систему распределения всех видов продуктов питания. Эта система действовала до декабря 1946 г. В январе 1947 г. была проведена денежная реформа для изъятия теневых денег у спекулянтов (торгашей), наживавшихся в тылу во время войны за счёт ворованных хлеба и продуктов. Обмен денег производился по счетам в сберкассах в соотношении 1:1, а для денег на руках («теневых денег») в соотношении 1:10. При этом спекулянты не могли предъявить в сберкассах основную массу денег, так как пришлось бы объяснять их происхождение. В течение четырёх лет были полностью восстановлены промышленные и энергетические объекты на территории Украины, Белоруссии, Молдавии, Прибалтики и европейской части России. Начиная с 1949 года по 1953 год (год смерти Сталина), ежегодно проводилось снижение цен на продукты и промтовары при сохранении  и  росте  зарплаты.
   В ходе войны неисчислимые потери понесли все народы Советского Союза, но, особенно, костяк государства и армии –  русский народ, а также белоруссы, организовавшие мощное партизанское движение. В день Победы, 9 мая 1945 года Сталин отметил значимость разгрома фашистской Германии (см. Приложение  № 3). 24 мая 1945 года на приёме в Кремле, поднимая тост, грузин по национальности,  И. В. Сталин сказал (28):
      «Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
      Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
       Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение…».
      Что же такое жизнь в детдоме в военные и послевоенные годы? Это  жизнь по заведённому  распорядку дня, с крышей  над головой,
 
23
систематическим  бесплатным  питанием, обучением по программе в сельской школе  и свободным временем на природе. Воспоминания бывших детдомовцев, учителей и воспитателей, студентов и преподавателей техникума о Коле Рубцове, см. приложения, опубликованные в 2002 году (13).
     Коля ждёт, что  и к нему приедет отец. Но отца не видно. Нина Василькова (Попова) пишет (27): «А наши одноклассники уезжали один за другим со своими родными: во всяком случае, в первый класс нас пошло 40 человек, а в седьмом осталось лишь девять… Когда все по домам разъехались, в нашем классе осталось семь девочек и только двое мальчиков – это Коля Рубцов и Витя Горюнов». И Коля считает, что отец погиб на войне, поскольку до 1950 года не приехал в детдом. (Отец остался жив – прим. Ю. К.-М.). И становится  Коля  сиротой. Это  ещё  одно  потрясение после смерти матери. Но  жизнь продолжается. Что же спасает русского мальчишку-сироту в Никольском детдоме? Это – русские леса, поля, река, гармошка, песни и стихи. И надежда на будущее.
      В стихотворении «Детство» Николай Рубцов  пишет:
 
Вот говорят,
Что скуден был паёк,
Что были ночи
С холодом, с тоскою,    
Я лучше помню
Ивы над рекою
И запоздалый
В поле огонёк.
До слёз теперь
Любимые места!
И там, в глуши,
Под крышею детдома
Для нас звучало
Как-то незнакомо,
Нас оскорбляло
Слово «сирота».
 
24
      В ходе войны, навязанной народам Советского Союза, погибли миллионы отцов, старших братьев и сестёр детдомовцев, да и не все матери этих ребят  выжили (погибли  кто от голода, кто от бомбёжек, кто на оккупированной территории, а кто и был угнан в Германию на батрацкие работы). В детдомах по всей стране оказались  дети, пострадавшие  от «богоизбранных» агрессоров, а не обманутые дети, которых не взяли родные, как об этом сообщил Н. Коняев, автор книги  о Рубцове в ЖЗЛ от 2001 г. Детей забирали зачастую не родители, а родственники по отцу или матери.   
    Во время службы в Красной Армии  у М. А. Рубцова проявилась язвенная болезнь, он был направлен  в госпиталь, уволен 21.01.1944 г., с февраля 1944 г. принят в систему военторга Вологодской области (сайт «Душа хранит», Л. Вересов, 21.04.2019). Он, в это время вдовец,  женится и в новой семье в Вологде в мае 1945 г. рождается сын Алексей. В. Зинченко пишет: «Сразу после войны к отцу из Красково привезли детей – Алика и Борю… Мальчики в новой семье не прижились: Боря (ему 8 лет – прим. Ю. К.-М.) плакал, всё время жаловался, и его увезла к себе в Мурманск тетя Шура...(19). Через несколько лет Борис вернулся в Вологду учился в школе рабочей молодёжи, работал на ВПВРЗ (ремонтный завод), призван в армию в 1955 г. После армии уехал в Краснодарский край.
   В новой семье Альберт учился и работал в ФЗО (фабрично-заводское  обучение) на  гособеспечении. С 1951 по 1954 г. служил в армии. Известно, что Алик хорошо играл на гармошке и гитаре.  Пути братьев разошлись на целых 13 лет (с 1942 по 1955 годы).
     По имеющейся информации, запись о переводе Коли из Красков-ского в Никольский детдом не была обнаружена отцом. И, вероятно, он посчитал, что Коля погиб или потерялся во время войны.  Осуж-дать отца Николая сложно, так как в то время (война и период после войны) у него новая семья была на руках, и двое детей от прежней семьи (Альберт и Боря). Галя до 1950 года жила у тёти Сони.    
      Вспоминает Евгения Буняк (Романова):
    «Было голодно, хотя кормили нас по тем временам неплохо. Помню, сильно худеньким на ужин давали стакан молока. Список «худеньких» висел  на раздаче  у  окошечка кухни. Меня в этом списочке  никогда   не было, поэтому до сих пор не люблю молоко. Иногда   повар   тетя   Шура  выглядывала   и   звала   меня:    «Тебе,
 
25
Романова, выписана луковица. У меня болели дёсны» (13). Вот такие  были «тоталитарные» времена, над которыми ёрничают «либеральные» демократы. Детей спасали в сталинские времена.
       Вспоминает Иван Серков (27, также «Автограф», № 40, 2005 г.): «Многие детдомовцы обеденную пайку хлеба прятали, чтобы потом полакомиться. У нас с Колей была общая прятка. Зимой куски хлеба замораживали, а потом сосали как конфетки. Бывало и так, что наш хлеб воровали синички. – Пернатые тоже хотят есть, – говорил он. Коля был чутким к животным. Похожая история произошла с немецкой девочкой (в детдоме воспитывались и немецкие дети, но мы их не обижали), у которой собака Розка стащила пайку хлеба, лежавшую в шапке»…
     «Коля играл на гармошке. Он был самым активным во всех мероприятиях. Особенно запомнилось, как его готовили для роли А. Пушкина к юбилею поэта. Коле очень хотелось быть похожим на Пушкина. Он даже попросил завить ему волосы. Завивали железным наконечником ученической ручки, нагревая её над керосиновой лампой. Волосы скворчали, и пахло палёным. Коля терпел, и Пушкин из него получился отличный. Стихи поэта он читал очень выразительно. Все были в восторге» (27).                                                                   
        Вот что сообщает в воспоминаниях А. Мартюков (27):
      «В пионерскую комнату приходили все. И старшие, и младшие. Полной  хозяйкой   там  всегда  была  пионервожатая Евдокия Дмитриевна (Перекрест)…Она брала листок с нотами и начинала петь… – Пойте,  – обращалась она к ребятам. И в пионерской комнате вначале нестройно, потом слаженно звучала хорошая пионерская песня».   
       А Нина Алферьева рассказывала (27): «Мы часто собирались вместе и пели песни, которые слышали в только что просмотренном кинофильме. Запоминали их по рядам. Первый ряд заучивал первую строчку, второй – вторую, и так – до конца. Мелодию тоже быстро перенимали. И на другой день новая песня была уже нашей. Пели, как принято, в спальне. Рубцов подыгрывал на гармошке».
      Нина Василькова (Попова) пишет (27): «Помню, например, как зачитывали Колино сочинение о молодогвардейцах в сорок восьмом году: Тогда книга Фадеева только что вышла в свет. Текстов было мало: всего два на весь класс. По ночам и то читали, убегали в баню
 
26
и «проглатывали» при свете самодельных коптилок. Тайно. На    весь  детский    дом   был  один  фонарь   в коридоре… Пока было светло, почти всегда читал – вот потому и поговорить с ним всегда было интересно. А как начнёт о только что прочитанной книге рассказывать – часами говорит, говорит. Увлечётся – глаза горят, жестикулирует, звукоподражает.
          – Ну, Коленька,  – шутили мы,  – кажется, ты у нас артистом
           будешь.
          – Нет. Моряком буду!
          – Моряком?! Ещё нос не дорос!
          – Не бойся! Дорастёт!
      Ещё в ту пору, классе в шестом, Коля Рубцов был редактором нашей стенгазеты, хорошо рисовал…
      Коля любил с удочкой посидеть. Уединится в самом красивом месте и не столько удит, сколько любуется зарёю, белыми лилиями, отраженьями деревьев в воде….
      В походы ходили (вёрст за сорок!). В Погорелово, например. Жгли костры, пели под Колину гармошку. Проказничали. Такое никогда не забудешь…».
      Учитель-воспитатель А. Меньшикова (с января  1945 г. приняла второй класс) пишет, как Коля любил читать стихи, красиво декла-мировал, помогал друзьям, любил лошадей и водил их на водопой.
      Галина Матвеева (Гаричева) пишет, что в детдоме пели песни  «Огонёк», «На рейде», «Синий платочек», «Катюша», «Тачанка».
     Как известно, характер  человека закладывается в детстве, в разных обстоятельствах выявляются отношение к товарищам, к животным, к природе, а также формируются  детские и юношеские увлечения. И в детстве обостряется также  чувство справедливости.
      Учитель-воспитатель  И. А. Медведев вспоминает (13):
    «Любимая поза у Николая за партой была такой: туловище дер-жал прямо, щекой опирался  на ладонь руки с протянутым указа-тельным  пальцем. Любил  задавать вопросы  по урокам  и прочему    интересующему     его    материалу.   Как    ученик    был скромный, сильный и умный. Я и другие товарищи-учителя в серьёзную шутку его  часто  называли  Белинским  и,  как оказалось, о  Белинском   он
 
27
уже сам  кое-что  знал. Это в 5-ом классе!
    В то время в школе и детдоме очень увлекались выпуском стенгазет. Николай Рубцов частенько мне на учительский стол подкладывал бумажки со стишками для стенгазет о жизни класса, школы, детдома, о природе. Изменений, поправок в стихотворениях, как правило, не было. Любил он говорить, сочетать слова в рифму. Жаль, что сейчас о поисках стенгазет и речи быть не может…
    Помню случай весной 1949 года, я жил за рекой в деревне Френиха. Весной река Толшма вышла из берегов и залила низину на левом берегу между мостом и селом Никольским. Пешему не пройти. Стою на мосту. На левом же берегу почти все дети из детского дома. Они узнали о разливе реки. Вижу, двое едут на Бурчике – лошади детского дома. Верхом сидят двое: Миша из 7 класса и Коля. У воды Михаил спрыгнул с лошади, а Коля Рубцов, объехав ямы, прибыл на мост. «Со мной, – говорит, –  поместитесь». К первому уроку поспели…»  
        Полный текст воспоминаний – в  приложениях 4А – 4Ж. (13).
        Из воспоминаний Клавдии Васильевны  Игошевой (13):
    «Что я помню о Николае Рубцове? Да очень немного. Ведь столько лет прошло!  Методической литературы почти не было, варились в собственном соку, придумывали всё, что могли сами. Колю  я   запомнила   умным,    любознательным     мальчиком, небольшого роста с чёрными, с хитринкой глазами, часто улыбающимися. Он был очень добрым.
       Трудное было время, а Коля и другие ребята отделяли от своего пайка сахару полкусочка, немного хлеба и несли кошке, собаке, лошади. Коля очень любил животных...
     Я ходила с ребятами в поход за 25 км до деревни Черепанихи. Помню, как я  их устраивала в Черепанихе на ночлег, как на пароме переезжали через Сухону, сидели около реки. Собирали цветы. Мне  было стыдно, что  не всех растений знала название. Но хорошие были ребята, ни один не упрекнул: «Сама-то не знаешь». На обратном пути ночевали в Манылове в гумне, в сене спали немного, а к утру такой подняли гвалт, шум, что мне пришлось объясняться с бригадиром…  Коля среди них был заводилой. И ещё помню, как он меня уговаривал  провести  игру «Потеря знамени». Чтоб искала вся
 
28
школа. Был разработан план, ориентиры. Но я боялась, можно ли так играть» (записано в 1983-1985 годах – прим. Ю. К.-М.).
       Вспоминает Жданова Антонина Михайловна (13):
      « …Это были тяжёлые годы. Шла война. Я была воспитателем младшей группы. И вот из Красковского д/дома приезжает группа детей. В этой группе был и Коля Рубцов, это был худощавый мальчик, с узким лицом, хрупкий. Глаза карие. Ресницы длинные. Внимательный взгляд.
    В этот суровый период испытывали недостатки учебников, бумаги и других письменных принадлежностей. Писали между строчками старых тетрадей и старых книг. Керосина не было. Домашние задания старались выполнять засветло. Коля был очень внимательным, усидчивым. Старательно и безошибочно выполнял письменные работы. Задания выполнял самостоятельно. Иногда посмотрю на Колю, он, положив ручку, на парту помигивает и о чём-то думает. Спрашиваю: «Коля, всё сделал?» «Нет, – отвечает, – я ещё думаю». Проверять его часто не приходилось. После выполнения домашнего задания любил читать.
      Я была закреплена за спальней младших мальчиков. В спальне иногда было холодно. Не было света. Не хватало постельных принадлежностей. Дети спали по двое. Коля спал вместе с Толей Мартюковым…».
    О Николае Рубцове вспоминает Е. А. Аносова, учительница русского языка Никольской семилетней школы (13):
     «…Всегда был активен и любознателен, много читал, любил  стихи. Выразительно декламировал только понравившиеся ему: «Зимнее утро»   А. С. Пушкина,  «Утро»  И. С. Никитина, «Мцыри»  М. Ю. Лермонтова, «Песня  о  соколе» А. М. Горького, «В  сто   солнц закат пылал…» В. В. Маяковского и другие. Коля очень интересовался вопросами стихосложения, видимо, уже в школе (5-7 кл.) он сочинял стихи, но из скромности ни с кем об этом не говорил.
   Сочинения Коли Рубцова были содержательны, идейны и грамотно оформлены (эпиграф, план, обрамление, красная строка, поля).  В заключении он выражал своё отношение к изложенному, свои чувства и мечты…
 
29
       Наш милый хороший Коля Рубцов, став поэтом, создал стихи-песни, в которых выразил свою любовь ко всему прекрасному, любовь и мечты, о которых он писал в школьных сочинениях…».
       В июле 1948 года группу детдомовцев послали на экскурсию в Тотьму. По другим сведениям летом 1949 года группу ребят в составе  14-и  человек  направили  в Тотьму  на олимпиаду (смотр) детских домов. Там  Коля играет музыкальное сопровождение на гармошке во время  акробатических номеров, исполняемых Гетой Меньшиковой и Женей Буняк (Романовой).  В старинном русском городе Тотьма (упоминается впервые  в 1137 году),  расположен-ном  на живописных холмах, Коля видит широкую реку Сухона,  причалы и пароходы на реке, красивейшие церкви Рождества Христова, святой Троицы, храм Входа Господня и Успенский храм с колокольней, полуразрушенный ансамбль Спасо-Суморина монастыря с сохранившимся Вознесенским собором. Возможно, Коля узнаёт о разрушенном монументальном Богоявленском соборе и взорванной белой колокольне этого собора. В Тотьме можно понять, на каких духовных основаниях держится поэзия Николая Рубцова. Как она неразрывно связана с  историей России.
      Старшая пионервожатая  Е. Брагина сообщает: «Старшие воспи-танники вечерами охотно учились танцам, а Коля каждый раз играл на гармошке и нам всем казалось, что он непременно будет учиться музыке. Играл  мелодии, предпочтительно грустные,  и своё что-то импровизировал, что-то печальное».
  Вспоминает Семенихина Екатерина Ивановна, бывшая пионервожатая в Никольском детдоме с августа 1949 г. (записано 3 июня 2002 года на станции юных туристов в Тотьме во время поездки представителей Московского Рубцовского центра, 13):  
     «Летом ребятам приходилось много работать. Потому что ло-шадь была, корова была, были свиньи, были овцы и даже пчёлы. Надо было накосить сена для скотины. Особенно этим занимались старшие. Выращивали картофель, овощи.
      Зимой заготавливали дрова в лесу. Привозили к детдому. Потом надо было распилить, расколоть. Для детдома и для бани дров надо было много. Баня была по субботам. Здание детдома было высокое, отапливалось плохо. Холодно было. Дежурили и работали также в прачечной.
 
30
    В пионерской комнате были танцы. Воспитатели тоже были молодые, из  педучилища. Приходили  и   ребята   из   села.  Коля играл русскую, польку, матросский танец. Ему ещё в 10 лет дали гармошку. Нашли в кладовой тульскую гармошку и сказали: –   Играй! И он начал учиться, подбирал на слух.
     Подыгрывал девочкам. Гета Меньшикова и Женя Буняк были очень физкультурные. В спальне делали акробатику. У них был номер. Делали и «пирамиду» на 7 человек. Ребята выступали с песнями, танцами. Было много украинцев и ленинградцев.
        Младших детей никогда не обижал. Когда уезжал Коля в Ригу, ему девочки подарили 12 вышитых носовых платков» (27).  
     В Никольском детдоме   жизнь  была трудная, но весёлая.  Николай Рубцов в письме к флотскому другу, писателю Валентину Сафонову сообщает: «А в детстве было многолюдное село (это о Никольском, – прим. автора), праздничные народные гулянья, спор гармоник, частушки, песни, пляски» (19).
          В стихотворении «У размытой дороги» поэт вспоминает:
 
Плачет звезда, холодея, над крышей сарая…
Вспомни – о родина!  – праздник на этой дороге!
Шумной гурьбой под луной мы катались играя,
Снег освещённый летел вороному под ноги.
Бег всё быстрее… Вот вырвались в белое поле.
В чистых снегах ледяные полынные воды.
Мчимся стрелой… Приближаемся к праздничной школе…
Славное время! Души моей лучшие годы.
Скачут ли свадьбы в глуши потрясённого бора,
Мчатся ли птицы, поднявшие крик над селеньем,
Льётся ли чудное пение детского хора,  –   
О, моя жизнь! На душе не проходит волненье…
 
     Исследователь, к.ф.н. С. Педенко пишет: «Люди, выросшие вместе с ним, вспоминают, что уже в детстве он хорошо играл на балалайке и гармошке. Был у него выменянный на несколько порций хлеба заветный альбом, в который он записывал полюбившиеся стихи и песни и тут же их иллюстрировал» (29).
 
31
     Одна из воспитанниц детдома  красиво и по-русски сказочно  сказала на многие времена:
      «Не верьте, что ходили  мы  ради  каких-нибудь  ягод-грибов. Мы  ходили   по  счастье, по  радость, по  песню, мечту и любовь» (курсив Ю. К.-М.).
    Евгения Буняк, которая воспитывалась с Рубцовым ещё в Красковском детдоме пишет: «Первой подругой у Николая была Тоня Шевелёва, скромная, тихая, незаметная девочка, ничего в ней особенного не было, а вот Рубцов выделил её из всех девчонок. Они часто уединялись и вели свои разговоры, а мы их дразнили: «Жених да невеста!» У Тони до сих пор хранится Колина фотография с его дарственной надписью, у одной-единственной (на фото надпись «Плохим меня не вспоминай»). Многие фотографии детдомовской поры она отдала в различные музеи, а эту бережёт…» (26).
       Вспоминает Нехаева (Смирнова) Римма Сергеевна о событиях переломного в жизни детдомовцев 1950 года: «А мы с Тоней Шевелёвой (А. А. Силинская) поехали в Вологду поступать в Фельдшерско-акушерскую школу. Когда уже были сданы экзамены, и мы были приняты в училище, Тоня показывает мне небольшую книжечку с красивым рубцовским почерком и говорит: «Коля отдал перед отъездом и сказал: «Когда поступишь – прочтёшь». Вот эти стихи. Правда я запомнила два куплета.
 
«Когда уеду из детдома
Тогда начнётся жизнь моя.
Какая ждёт судьба – не знаю,
Но не забуду я тебя.
Пока что я неинтересен,
И от себя меня ты оттолкнёшь.
Ну что ж – быть может где далёко,
Меня ведь тоже вспомянёшь»  (27).  
 
      Конечно, стихи Рубцова не совершенны. Но искренность и предвидение разлуки с подругой налицо. Итак, первая влюблённость у Коли Рубцова – Тоня  Шевелёва (30, 31).
      12  июня 1950 года  Николай  Рубцов получает свидетельство  об
 
32
окончании семилетки (оценки 4 и 5) и первую путёвку в жизнь. 13  июля 1950 года  воспитанник детдома Коля Рубцов  направляется в город Ригу для прохождения комиссии» (выписка из книги приказов по детдому, 1950 г.) и для поступления в мореходное училище. Мальчишка едет в сопровождении преподавателя никольской школы. Путь Коли проходит через Вологду, которая хранит древний  Кремль с Софийским собором, прилегающие красивые церкви и храмы, особенно вдоль реки Вологда, двухэтажные деревянные дома с резными палисадниками. В Риге Коля встречается с архитектурой и обычаями   католической  Латвии  и может сравнить с обычаями православной  России.
     В училище Рубцов не был принят. По мнению Н. Васильковой (Поповой): «…не вышел ростиком Коля, не на тех хлебах рос» (27). В Риге просто отсеяли худощавого и невысокого мальчишку. Есть  версия, что  в  училище  брали с 15-и лет. На обратном пути Николай пытался поступить в художественное училище в Ленинграде, но у него не было  работ для представления на творческий конкурс  (27).  Николай Рубцов  возвращается в детдом, 23 июля его ставят на снабжение. И до середины августа 1950 года живёт в Николе. Надо определяться с будущей профессией.
     Именно в это  время (июль – начало  августа 1950 г.)  Коля создал первое философское стихотворение «Два пути». В доме-музее Николая Рубцова имеется автограф: «1950 г., с. Никольское Вологодской области» (19).  14-летний мальчишка на паромной переправе Усть-Толшма  видит русских  людей,  которые  в   любую    погоду  «на телегах, в сёдлах и пешком» выходят  на тракт. Он ещё не знает, что аналогичная судьба предназначена будущему поэту.  А Коля   размышляет:  
 
А от тракта, в сторону далёко,
В лес уходит узкая тропа.
Хоть на ней бывает одиноко,
Но порой влечёт меня туда.
Кто же знает,может быть, навеки
Людный тракт окутается мглой,
Как туман окутывает реки…
Я уйду тропой.
 
33
    Коля подсознательно чувствует, что его будет спасать русская природа: «В лес уходит узкая тропа…»  и   «Я уйду тропой».
      Надо устраивать судьбу мальчишки-сироты. По воспоминаниям Нины Васильковой, директор детдома Вячеслав Иванович Брагин вызвал воспитанника  и предложил поступать в Тотемский лесной техникум. Это была вторая путёвка в жизнь для Николая Рубцова.
      13 августа 1950 года Николай едет в Тотьму для сдачи экзаменов в лесной  техникум. Пишет в воспоминаниях преподаватель рус-ского языка и литературы лесного техникума А. Ф. Корюкина (13):
    «Август 1950 г. Идут вступительные экзамены в техникум. В аудиторию входит мальчик, ему 14 лет, хорошо одет, в добротный тёмно-синий шерстяной костюмчик, ботинки чёрные, светлая рубашка. Это Коля Рубцов, воспитанник Никольского детского дома. Всех воспитанников д/дома, когда их отправляли, прилично одевали, в техникуме он питался за счёт государства: ему выдавали талоны в столовую.
   На экзаменах держался уверенно, бойко отвечал на вопросы билета, иногда приветливо улыбался. Очень выразительными были его глаза, тёмные, с красивым блеском, похожими на блеск чёрной смородины, омытой летним дождём. Экзамены успешно сданы и Коля Рубцов – студент техникума».
  Николай Рубцов возвращается в Николу для оформления документов и 29 августа 1950 года уезжает из села на учёбу. Из тотемского техникума приезжал в детдом с 27 января по 3 февраля 1951 года   – на зимние студенческие каникулы и со 2 по 5 мая 1951 года – на праздники. А рассчитался с Никольским детдомом  22 июля 1951 года в связи с его закрытием.
         Из воспоминаний А. Ф. Корюкиной (13):
   «Техникум расположен на полуострове при слиянии двух речушек: Ковды и Пёсьей Деньги (это территория Спасо-Суморина монастыря). Старый парк с корявыми берёзами, вероятно, про эти берёзы он писал: «Я люблю, когда шумят берёзы». Вблизи техникума – деревни Чоботово, Притыпино, Воробьёво, и Николай наблюдал деревенскую жизнь, когда в субботу топились деревенские бани, когда жители спешили помыться, а потом за вечерним чаем обсудить семейные дела.
 
34    
   У Коли никогда не было настоящей семьи. Радовался и восторгался, когда видел дружный крестьянский труд, красиво одетых женщин, сушивших сено по берегам реки и певших протяжные  русские  песни».
       Спасо-Суморин монастырь,  который рядом с Тотьмой в 1554 г. основал Феодосий Суморин, уже в 1613 г. защитил население во время польско-католической осады.
       В сочинении «О родном уголке» (1953 г.) 17-летний Коля пишет  теперь уже о  родном городе (13, 19):
   «Тотемский же монастырь, ограждённый могучей каменной стеной, а также собор, путь к которому преградили широкий ров, заполненный водой, и высокая  земляная насыпь, так и не могли взять шляхтичи… Немало прошло времени и  с тех пор, как  Петр Великий  посетил  эти места, где  во  время пирушки со своей свитой приказал высечь на камне (огромный валун «Лось» на реке Сухоне) надпись в честь памяти о своём местопребывании».  
     Тотьма знаменита промышленным солеварением, которое здесь существовало на рубеже XIV и  XV веков. Уроженцем Тотьмы является знаменитый солепромышленник  Л. К. Строганов.
   В настоящее время (данные на сентябрь 2016 г.) в кельях служебного здания монастыря действует гостиница «Монастырские кельи» с двухместными номерами. В кельях №№ 6, 7, 8 проживал Рубцов. Пустует фасадное двухэтажное здание с кельями, разрушены встроенная в фасадные стены церковь, угловая башня монастыря, полуразрушена вторая угловая башня. Воскресенский Собор находится в плачевном состоянии: внутренние помещения пустынны и завалены битым кирпичом, лестница частично разрушена, оконные проёмы ствола купола разбиты. Внутри помещений дебильные и полусатанинские надписи (даже в таком древнем городе некоторые русские молодые люди доведены до «Иванов, не помнящих родства»). Внутри собора были установлены строительные леса для реставрации, которые годами не использовались (прим. Ю. К.М.).
  Здание техникума было расположено в здании древней              церкви Преображения. Аудитории размещались в церковных помещениях, потолки и стены которых были разрисованы фресками на библейские темы. Очень  впечатляют  стены  одного  из  проёмов,
 
35
на которых имеются картины «Ангел с крестом» и «Ангел с терновым венком». Во время лекций библейские персонажи с картин смотрели на студентов. Представленные сюжеты не могли пройти мимо любознательного Николая Рубцова. Вот откуда более позднее обращение поэта к Библии (31, см. ангел с крестом на фотовкладке стр. 5,  календарь 2006 г., съёмка август 2003 г.).  
     У Преображенской церкви снесён купол (факты на 2002, 2008 г.г.). Автор с Э. А. Любенко, товарищем по песням Рубцова, поднялся в чердачное помещение (июнь 2002 г., - прим. Ю. К.-М.). Нас поразили мощные деревянные конструкции крыши. Брёвна нижней обвязки имели диаметр 40 см и  длину около 25 метров, расчётная масса 3 тонны. На всю длину опоры брёвна стыковались.  С трудом можно представить: какой же высоты  деревья спиливали для получения нескольких таких брёвен, и сколько трудов стоило доставить их на стройку и затёсывать топорами?  Стропила  были   выполнены   из бруса сечением 200мм х 200 мм.  Конструкции имели  врезки  для взаимного захвата и соединения  и вверху образовывали куполообразную верхнюю обвязку. В целом это и есть ферма для опоры купола. И что поразительно: всё  это было сконструировано   в  русской  глуши   примерно 200 лет назад, поднято при помощи каких-то специальных приспособлений на высоту порядка 15 метров, затащено в чердачное помещение и затем смонтировано. Вот такие мастера – предки жителей города. Население Тотьмы в те времена – около 3000 чел.  
      Известно, что Коля Рубцов вместе с ребятами лазали по стенам монастыря и даже на головокружительной высоте перепрыгивали проём в монастырской стене, ходили по карнизу, рискуя сорваться насмерть (высота  около 12-15 метров). В настоящее время (запись в сентябре 2008 и в сентябре 2016 годов – прим. Ю. К.-М.) здание Преображенской церкви (бывшего техникума) и Воскресенского собора закрыты под ожидаемую реставрацию.  
    Временным домом для Коли стало общежитие техникума. В Тотьме он, как и все студенты, жил на нищенскую стипендию, наверняка полуголодный. Сергей Багров, товарищ Рубцова по техникуму, сообщает, что Коля отличался как бойцовским харак-тером, так и особыми  дружелюбием  и пониманием природы (27).
       Вспоминает  Анна Феодосьевна Корюкина (13, 31):
 
36
     «…Учился легко и просто, любил литературу и математику, с ребятами жил дружно, зимой тетради носил в голенище валенок, иногда играл на гармошке.
     По рассказам ребят часто вспоминает о маме и пишет о ней стихи. В беседе со мной  говорит, что в техникуме нравится, но всё равно уйдёт, когда исполнится 15 лет: ему хочется на море, где сердитый ветер, могучие волны и отважные моряки.
      Ему нравилась русская природа, с восторгом говорил о Николе, о реке Толшме, о маленьких деревеньках Тризоново и Пузовка, часто вспоминал Никольский детдом, работу в огороде, зимой – катание на санках, шум, смех ребят. Мы с ним жили очень дружно, часто беседовали вдвоём, много говорили о техникуме.
    Друзьями Николая Рубцова были Борзенин Валентин, он жил рядом   с  техникумом, и  Серёжа  Багров, теперь писатель, у него дом был в Тотьме. Николай отличался  прямым  характером.
     Когда он приезжал в Тотьму, он заходил в техникум, приходил дважды ко мне домой попить чаю с вареньем.
      Меня всегда поражала его внешность: он был плохо одет: чёрное простенькое пальтишко, перешитое из перекрашенной шинели. Зимой серые подшитые валенки, дешёвенькая шапка, на шее – старенький серенький шарфик (его звали Коля – шарфик).
     Очень жалко, что в трудную минуту его никто не поддержал, но радует, что его поэзию поняли последующие поколения: его стихи изучают в школе, чему помогают учителя школ».
     Шананина Маргарита Афанасьевна создала в школе №1 музей Рубцова (в 2001 г. его закрыли). Преподаватель СПТУ Куринская В. К., проводила читательские конференции, где звучали песни на стихи поэта, использовала диафильмы» (31).
   Вспоминает Алексеевская Нина Николаевна, преподаватель математики в лесном техникуме (13, 31):
      «Начинался новый учебный 1950-1951 год, 1 сентября. В группе  1-го  курса  лесозаготовительного   отделения  1-ый  день учебного  года начинался уроком математики. До начала урока я зашла  в  аудиторию проверить: всё ли  готово к  занятиям.
      Поговорив с ребятами, я сказала, что у них до начала урока ещё есть  несколько минут,  я  хотела выйти  из  аудитории, но  с заднего
 
37
стола ко  мне   подошёл   мальчик   небольшого  роста,  худощавый, с ясными весёлыми глазами. Очень свободно, безо всякой скованной речи попросил посадить его за первый стол... Кто-то из мальчиков поменялся с ним местами и Рубцов сел за другой стол.
      Учащиеся техникума были в основном из сельской местности. В то время они были плохо одеты.
     На таком фоне обратил на себя внимание и внешний вид Руб-цова: светлая сорочка, шерстяной хороший костюм, на ногах хорошие башмаки, всё это начищено, наглажено (так одели Николая в детдоме – прим. Ю. К.-М.). Это была первая встреча с Рубцовым.
   О его литературных возможностях я тогда не имела пред-ставления. Однажды я зашла в комнату общежития к своим ребятам. Поздоровались и кто-то сказал: «А у нас гость». На кровати с гармошкой в руках сидел Рубцов. Перед моим приходом он играл и пел какую-то песню. Один из ребят сказал: «Он сам сочиняет». Но я тогда не обратила внимания на эти слова. Я вспомнила их потом…
      В одном  из номеров стенгазеты  «Кадры – лесу»  целая  полоса была заполнена частушками, внизу  стояла  подпись  Н. Рубцов.
     Весной 1952 года я зашла в канцелярию учебной части. Около стола секретаря стоял Рубцов. Он обернулся и сказал: «Вот, уезжаю. Буду моряком».
   Говорят, что Рубцов был человеком с трудным характером, упрямый и молчаливый, нетерпимый, вспыльчивый, резкий.  
      Но если он мог написать такие простые и в то же время глубокие стихи, ласковые, добрые, душевные, значит, душа у него была хорошая, а всё это внешне… Оно пришло к нему от равнодушия людского, от  необеспеченности и неустроенности и всяких других невзгод, которых у него было достаточно и которые он тяжело переживал…» (курсив Ю. К.-М.)
  Вспоминает Валентина Васильевна Оборина (Покровская), преподаватель истории лесного техникума (26, 31):
     «Я приехала в Тотьму в августе 1950 года после окончания МГУ им. Ломоносова по путёвке Министерства лесной промышлен-ности…
  Николай пришёл из детского дома с. Никольское, жил в общежитии.   Это   был     маленького   роста,   красивый,    с    очень
 
38
любознательными, распахнутыми настежь глазами, с иногда грустной, а иногда даже лукавой улыбкой. Меня тогда поразила его любознательность. Когда я приходила в их комнату в общежитии, он с интересом расспрашивал меня о Москве, об университете, музеях, Кремле. Пожалуй, он был единственным, кто так интересовался Москвой, и я с удовольствием вспоминала студен-ческие годы, музеи, экскурсии…
   Учиться в техникуме он не хотел, много раз в течение года порывался его бросить. Он мечтал о море, хотя никогда не видел его (видел в Риге в 1950 году, – прим. Ю. К.-М.). По поводу ухода из техникума мне приходилось с ним много говорить. Я считала, что он должен кончить техникум, получить специальность, а потом уже податься в мореходку, как он мечтал.
    В 1953 году я уехала из Тотьмы и до пенсии проработала в Лобненском техникуме… В журнале «Знамя» за 1971 или 1972 гг.  я увидела большую статью о нём, очень обрадовалась. В ней упоминалась его учёба в лесном техникуме. Теперь я уже точно знала, что это мальчик из лесного, которого я запомнила на всю жизнь. Не дочитав статью, зашла к соседке, с которой я делилась своими сомнениями в отношении поэта Рубцова и уведомила её о том, что это он – мой ученик.
      Мы решили написать ему письмо и пригласить к нам в техникум на встречу с учащимися (мы регулярно проводили такие встречи). А когда я через 10 мин. дочитала статью – оказалось, что Коля погиб. Вот так всё очень грустно кончилось.
   Р.S. На открытии памятника Н. Рубцову в Тотьме на берегу Сухоны я присутствовала. Мне кажется, скульптор очень хорошо передал и внешний, и внутренний мир поэта».
   Вторая юношеская односторонняя влюблённость возникла у  Николая Рубцова уже  в Тотьме  к Татьяне Агафоновой, с которой он познакомился в конце 1951 года  и которая училась тогда в педагогическом училище. В своих воспоминаниях Татьяна Агафонова (Решетова) пишет: «Принято было в Тотьме собираться на танцы в лесном техникуме у «короедов» (как мы их звали) или в педучилище у «буквоедов» (так они нас называли). Танцевали под духовой   оркестр   или     под       гармошку… Меня  вёл   в  вальсе улыбчивый  паренёк, тёмноволосый,  небольшого роста, одет,  как  и
 
39
большинство    его   ровесников,    в   комбинированную   хлопчато-бумажную куртку, чёрные брюки. Всё было отглажено, сидело ладно. Красивое лицо с глубоко посаженными чёрными глазами – всё это как-то привлекло моё внимание. А главное, он всё время что-то говорил, улыбался и хорошо танцевал» (11).    
     Коля пытался добиться внимания девушки, но безуспешно. И Татьяна Агафонова пишет: «Вскоре по какому-то случаю он послал мне поздравительную открытку, на обратной стороне её были написаны стихи. Я поняла, что это его стихи. Но такие обидные для меня, злые! Оценивая меня, он не жалел ядовитых эпитетов. Резкие очень стихи были. Мне показалось, что он несправедлив ко мне, и в гневе тут же порвала открытку. Теперь я уже не замечала Колю…».      
      Такая вот односторонняя информация от Т. Агафоновой. Но как говорится: «нет дыма без огня». Эти взаимоотношения имели своё продолжение и сказались на юношеском  пути  Николая.  
    В ноябре 1951 года Николай вступил в комсомол;  имеется учётная карточка члена ВЛКСМ № 21173230, выданная тотемской районной организацией Вологодской области.
     В те времена первые два курса в любом техникуме соответст-вовали 8-му, 9-му  и частично 10-му  классам общеобразовательной  школы. Старшие курсы техникума имели программы специализации студентов. Определённый уровень знаний Николай Рубцов получил  за два года учебы в техникуме. Диплом об окончании техникума   приравнивался к аттестату об окончании десятилетки, что давало право поступления в высшее учебное заведение.
      Не просто было расставаться Николаю со своей второй малой Родиной. В сочинении «О родном уголке» (1953 г., Кировск)  Коля писал:  «Пусть не лиманы и не каштаны украшают зелёные сады Тотьмы и не райские птички поют в их зелёной листве, пусть небо над Тотьмой не такое голубое, как в Италии, пусть ночи тотемские не такие «очаровательные», как украинские! Природа Тотьмы гораздо грубее и суровей, но именно этой суровой правдивостью нравится мне неподражаемая природа родного уголка.
       Кроме того, я не мог бы считать бесценно дорогим этот город, если б с именем его не были связаны судьбы моих бесконечно милых друзей недалёкого детства» (19).  
 
40
   К лету 1952 года Николай имел сложившуюся жизненную позицию на основе народного воспитания, понимания   необходи-мости  своими  силами  решать проблемы после детдома.  Он всё время помнил о море. Из  стихотворения «Родное море» (1958 г.):
 
Любил я свист кочующего шторма,
Картавых птиц над дюнами любил.
Я говор волн подслушивал упорно,
И между дюн мечтательно бродил.
 
       И это о тех самых дюнах, которые Коля видел в июне 1950 года на рижском взморье, когда поступал в «мореходку».  И то, что для простых смертных было средой для развлечений (отдых на море), для Николая Рубцова было стихией жизни.
       Не только романтика, но  и  проза жизни гнала Николая Рубцова на морские просторы. Надо было получить на будущее специальность. Тот, кто был настоящим студентом, знает, как приходилось зарабатывать деньги на продукты и одежду.
       Николай закончил 2 курса лесного техникума, потому, что ему надо было получить стипендию за летние месяцы для выезда из Тотьмы и просто выживания.
      Перед отъездом из Тотьмы Николай видит картину моросящего дождя, понурой лошади, стаи озябших ворон. В. Зинченко (19) сообщает, что в архиве Бориса Тайгина хранится автограф варианта стихотворения с названием «Осенний вечер» и датой «Лето 1952 г., г. Тотьма Вологодской обл.». Николай рисует невесёлый пейзаж:
 
Скользкой неровной тропою
В зарослях ветреных ив
Лошадь идёт с водопоя   
Голову вниз опустив.
 
      Малейшие детали явлений жизни подмечает сознание  Рубцова. Тревожное настроение передаётся  читателю.
       В середине или в конце июня Коля уезжает искать пути к морю и к своим родным. Впереди, до призыва в армию – три  года.  
 
41
Глава 3. Пути-дороги юности. На тралфлот, в Кировск, в Ташкент, в Вологду, в Приютино. «Надо хлеба мне, хлеба! Замолчи радиола…»    (июль 1952 года – сентябрь  1955 года)
 
     К морю в Архангельск, на тралфлоте. Горно-химический техникум в Кировске. Летом 1954 года в Ташкенте. Встреча с братом и отцом в Вологде весной 1955 года.  Жизнь в Приютино.
 
       В июне 1952 года Николай Рубцов направляется в Вологду. Он не знает, что отец жив, женат, имеет новую семью и новых детей. Он ищет, вероятно, сестру Галину, брата Альберта (как это обычно делалось через  городские справочные бюро). Ни брата, ни сестры нет в городе. И, скорее всего, он получает адрес тёти Сони (которую Коля тоже помнит) и встречается с ней. Для тёти Сони появление Коли было, конечно, потрясением. От тёти он узнаёт об отце и его семье, в которой уже двое детей. И о том, что Альберт находится в армии (с осени 1951 года, в то время продолжительность службы в сухопутных войсках – три года). Младший — Борис увезён в Мурманск. Старшая – Галина уехала в Череповец на строительство металлургического комбината. Надо решать свою судьбу.
      Можно себе представить состояние Коли при получении всех сведений о своих родственниках. Любой мальчишка (а Коле уже 16 лет) возмутился бы тем, что отец столько лет не искал своего сына. Естественно, что Коля не захотел встречаться с отцом: чтобы он хотел  услышать от него? И Коля едет к сестре в Череповец, хотя бы затем, чтобы увидеться с ней после девятилетней разлуки (после далёкого 1943 года). Встретились они в женском общежитии Череповецкого металлургического комбината. Галина купила брату ботинки, поскольку старые развалились. Примерно неделю Коля прожил у сестры, на полулегальном положении, а затем должен был уехать. В стихотворении «Долина юности» Рубцов признавался:
 
                Я родился с сердцем Магеллана
                И от пирса юности отплыв,
                После дива сельского барана (курсив  Ю. К.-М.)
                Я открыл немало разных див.
 
42
     Практически Коля выигрывал время до решения судьбоносных проблем. Имея на руках паспорт, как документ для оформления на работу и учёбу, мальчишка Николай Рубцов в конце июня-начале июля 1952 года уезжает  на  Север, в  Архангельск. Сдаёт экзамены в мореходное училище. Живёт в общежитии (13).     
  Над глупостью коменданта общежития пошутил Коля и не приняли его в мореходку. Море рядом и Коля пытается попасть на рыболовный траулер, где в те времена давали очень хороший заработок. Жуткая житейская ситуация лета 1952 года в Архангельске отражена в стихотворении-песне «Фиалки»:
 
                      Я в фуфаечке грязной
                      Шёл по насыпи мола.
                      Вдруг тоскливо и страстно
                      Стала звать радиола:
                      – Купите фиалки!
                       Вот фиалки лесные!
                       Купите фиалки!
                       Они словно живые!                                         
Как я рвался на море!
Бросил дом безрассудно
И в моряцкой конторе
Всё просился на судно.
Умолял, караулил…
Но нетрезвые, с кренцем,
Моряки хохотнули
И назвали младенцем…
Так зачем мою душу
Так волна волновала,
Посылая на сушу
Брызги сильного шквала?
Кроме моря и неба,
Кроме мокрого мола,
Надо хлеба мне, хлеба!
Замолчи, радиола…
 
43
     Да! Не до радиолы и фиалок было голодному и бездомному  Рубцову в Архангельске. Коля едет на «толкучку», стихийный рынок, где пытается продать старую фуфаечку.
 
Вот хожу я, где ругань,
Где торговля по кругу,
Где толкают друг друга
И толкают друг другу.
Рвут за каждую гайку
Русский, немец, эстонец.
О, купите фуфайку!
Я отдам за червонец!
 
      А червонец  (10 рублей – до денежной реформы 1961 года) в товарном измерении составлял 8 батонов бело-серого хлеба. На этих батонах Коля мог бы продержаться 4-5 дней.
      Но нашлись добрые люди.  Коле удалось устроиться  на работу «избачом» (библиотекарем) и одновременно слесарем-истопником  в местную библиотеку (29). В это время Николай получает возможность читать всё желаемое со стеллажей с книгами.
    Скоро сбывается и юношеская мечта. 12 сентября 1952 года Рубцова  принимают в  Архангельске на  рыболовный    траулер на тяжёлую работу в качестве угольщика (помощника кочегара).  За время этой работы Николай накачал мускулатуру, приобрёл «морской» характер, что очень пригодилось ему в жизни.
       Не лирическое, а техническое отступление  (прим. Ю. К.-М.).
     Одно дело  – красиво, как в кино, стоять на мостике в качестве капитана и отдавать приказы. И совсем другое – обеспечить жизнедеятельность судна. У «мудрых» интеллигентов имеется часто примитивное представление о работе капитанов и матросов, в том числе угольщика, а позднее и кочегара  Рубцова. «Мудрецы» предполагают, что вот человек дебильного типа должен бросать и бросает лопатой уголь в какую-то топку, зев котла. Однако этот процесс происходит в  машинном отделении рыболовного судна. А оно  представляет собой очень сложную техническую систему, которая  содержит  мощный  котёл,   систему   трубопроводов   пара,
 
44
преобразователь  пара высокого давления (несколько атмосфер) и блоки  кривошипно-шатунных   механизмов   для   привода  винтов морского судна. Кроме того, имеется много приборов контроля давления, температуры и автоматики, системы  освещения и всё это сосредоточено в малогабаритном пространстве судна. Поэтому кочегар, как правило,  является  одним из операторов (по мере выучки) машинного отделения, то есть механиком, специалистом на судне. И за состоянием механизмов надо постоянно следить, чтобы не допустить трагических результатов. На морском судне имеется обычно несколько механиков и хватает черновой работы по  смазке  узлов  и  деталей  конструкций (особенно  тавотом).
    На траулере Николай работает на разных специальностях: то угольщиком, то поваром, а то и подсобным рабочим. Здесь он находился на хорошем питании, так как моряков в те времена никогда не кормили плохо.     
      О работе  на тралфлоте  позднее написаны весёлые стихи:  «Я весь в мазуте, весь в тавоте…», «В океане», «Хороший улов», «Возвращение из рейса», «Летел приказ» и др.
        В стихотворении «Хороший улов» Рубцов рисует картину:
 
У тралмейстера крепкая глотка –
Он шумит, вдохновляя аврал!
Вот опять загремела лебёдка,
Выбирая загруженный трал.  
Сколько всякой на палубе рыбы!
Трепет камбал – глубинниц морей,
И зубаток пятнистые глыбы
В красной груде больших окуней!  
 
      Морская романтика владела Рубцовым, была радость жизни,  и понимание, что одним – «море», а другим – «причал». И поэт весело и философски отмечает:
 
Я весь в мазуте, весь в тавоте,
Зато работаю в тралфлоте!
 
45
Я, юный сын морских факторий,
Хочу, чтоб вечно шторм звучал.
Чтоб для отважных вечно – море,
А для уставших – свой причал.
 
       Находясь  на  тралфлоте,  Николай  вспоминает о Т. Агафоновой и пишет ей письмо. Посылает «фирменное» (в тельняшке  и  фуражке)  фото   с   надписью    «На   память  Тане.  г. Архангельск. Тралфлот. 29.V.53. Н.Рубцов» (32). Об ответном письме Т. Агафоновой в этот период сведений нет.
       Проплавал  Николай до июля 1953 года. Он решает продолжить образование. Даже приличная зарплата рыбака не прельстила его. Он  захотел  стать механиком, как  вспоминает о беседе с   матросом Колей Рубцовым при увольнении   капитан  рыболовецкого   траулера  А. П. Шильников (19, В. Зинченко).
  А поступать Николай Рубцов решил в Кировский горно-химический техникум, в котором был  механический факультет. Коля прочитал объявление в местной газете и решил, что надо приобрести «земную» специальность. Техникум готовил горных механиков. Николай предполагал, что на просторах Родины он сможет устроиться, получить постоянную крышу над головой.
     Но одно обстоятельство осложнило жизнь Рубцова. 27 марта  1953 года после смерти И. В. Сталина была объявлена амнистия заключённым  со сроками осуждения до 5 лет. Весной и летом этого года масса освобождённых хлынула на дороги страны. И у  Николая Рубцова перед отъездом в Кировск украли заработанные  деньги. Без билета и денег, на крыше вагона Рубцов приехал в город. Узнав о краже, друзья-матросы (“шапка по кругу”) прислали Николаю деньги, в три раза больше, чем украли у него. И Коля узнаёт, сколько есть друзей настоящих.
      При поступлении в техникум Николай пишет содержательное  сочинение «О родном уголке» (33), в котором признаётся:
     «Вспоминая теперь про свой родной бесконечно близкий уголок, я убеждаюсь, что именно этому уголку я обязан всем чистым, ясным и благородным, что было и что будет в моей жизни, ибо здесь под влиянием  родной  природы, под влиянием своих  учителей  и  своих
 
46
же товарищей, под влиянием самой жизни, такой радостной и счаст-ливой, развивались мои наклонности, формировался характер».
      Из ранних стихов  Н. Рубцова выделяется светлая лирическая песня «Деревенские ночи». Датирована 1953 годом, очень вероятно, что написана после увольнения из тралфлота. К какой девушке из Никольского относятся такие строки?
                                                           
       К табуну  
                  с уздечкою
                            выбегу из мрака я,
       Самого горячего
                                     выберу коня,
        И по травам скошенным,
                                                 удилами звякая,
        Конь в село соседнее
                                            понесёт меня.
 
Пусть ромашки встречные
                                            от копыт сторонятся,
Вздрогнувшие ивы
                                брызгают росой, –  
Для меня, как музыкой,
                                       снова мир наполнится
Радостью свидания
                                 с девушкой простой!
 
  Позднее после публикации в газете «Трудовая слава» Всеволожского района Ленинградской области 27 декабря 1959 года  на это Светлое «поэтом» Н. Лужбининым была написана ёрническая пародия. Это потому, что склонная к  самолюбованию душа не может создать ничего Подобного. И как бы хлёстко (игра на животном уровне) не писали такие пародии, «Деревенские ночи» пели и поют как красивую лирическую песню авторы-исполнители.
       Литератор из Череповца Л. Вересов, который  в 70-80-е годы 20-го  века   работал   в  Кировском техникуме,  в  статье   «Хибинский
 
47
эпизод великого поэта» сообщает (34): «Приказом № 218 от 25 августа 1953 г. Н. М. Рубцов зачислен студентом с госстипендией по специальности    «Маркшейдерское   дело»… По воспоминаниям М. А. Салтан, маркшейдеров называли «горными штурманами».
      В то время стипендия  в Кировском техникуме составляла 280 руб. (до реформы в январе 1961 г.). Трёхразовое питание стоило 210 руб. в месяц. Для справки: бутылка водки стоила 21 руб. 20 коп, батон белого хлеба – 1 руб. 50 коп, 1 кг мяса – 12 - 15 руб.
      Друзьями-приятелями    Николая Рубцова   в   Кировске    были Н. Шантаренков, Н. Рыжков, Е. Ивановский. С 17-летним бывалым Рубцовым учатся «салажата» 1-го курса (возраст 14-15 лет).
    Е. И. Смирнова, Е. К. Савкина, Е. Филиппова, М. А. Салтан, сокурсницы Рубцова отмечают его общительный характер (35).
    …На литературном вечере Московского Рубцовского центра в марте 2003 года Н. Шантаренков рассказывал о встречах с Рубцо-вым (31). Заприметил он Колю ещё на спортплощадке, где тот играл в волейбол. Отметил силу и ловкость Рубцова, который свободно поднимал 2 двухпудовые гири (каждая по 32 кг).
     По воспоминаниям современников, Николай Рубцов занимался резьбой по дереву, вырезал какие-то фигурки искусно. Учился без интереса (это немудрено, учитывая, что на первых курсах любого техникума преподавали в сжатом виде предметы старших  классов, которые Рубцов знал по лесному техникуму, а также усиленно химию). Стихи писал во время уроков, но говорил о них мало. Перед отъездом  из  Кировска показывал тетрадь своих стихов. В Кировске ребята купили в складчину гармонь, но играл на  ней, в основном, Рубцов. Видимо, с этой гармонью Николай провожал Татьяну Агафонову  в августе 1954 года в вагоне поезда на Москву.
   После поступления в Кировский техникум Николай написал письмо Агафоновой на адрес Тотемского педагогического училища. Получил ответ и фото с надписью «На память Коле от Тани А.».  На фото две девушки,  Татьяна запечатлена в тюбетейке, что вызвало вопросы учащихся техникума: «Которая? Чернявая? А почему в тюбетейке, узбечка, что ли?» (32). Поскольку комментаторы поэзии Рубцова ссылаются иногда на высшие  силы и Рок судьбы, можно здесь отметить, что Т. Агафонова была направлена по распределению в Азию, в Азербайджан.   
 
48
     По сообщению Н. Шантаренкова, Коля заявлял: «Она – мой идеал, а я – её». После получения фотографии в воображении Николая создаётся впечатление о взаимности с Татьяной (курсив Ю. К.-М.). Среди подростков-студентов у него возникает авторитет потенциального «жениха». Из дальнейшей информации видно, что Татьяна встречается в это время с местным парнем Николаем Переляевым (32). Писем нет, переписка обрывается, для Рубцова причина не ясна. Самое обидное в таком возрасте: выглядеть смешным в глазах сокурсников. И потому Рубцову надо ехать к «идеалу», к «своей» девушке, и прояснить взаимоотношения.   
    В начале 2009 года вышла брошюра историка А. Быкова «И золотое имя Таня…» о жизненном пути  Т. Агафоновой, которая сообщает, что более 20 лирических стихов поэта связано с любовью Рубцова к ней (32). В книге «Поэзия. Истина. Рубцов» (по информации на 2007 год) имеется авторская статья об адресатах лирики поэта (36).  Фрагменты из 3-4 стихотворений могут быть отнесены к Т. Агафоновой и одно – «Ответ на письмо»  – прямо  к ней. Нет ни одного конкретного посвящения «первой любви».
  Название брошюры «И золотое имя Таня…» по строке стихотворения требует разъяснения. Автор  брошюры  А. Быков сообщает, что это  стихотворение  хранилось  в  архиве  писателя  Попова. Но известно, что Н. В. Попов «случайно» опрокинул баул Н. Рубцова в комнате общежития, когда поэт отдал ему  баул на хранение. Об этом сам Попов сообщил нам на литературно-музыкальной встрече в Московском Рубцовском центре в апреле 2002 года.  Потом Попов с соседом-студентом читали «этакую уйму» написанного Рубцовым и удивлялись. Это – созданное    поэтом ещё до поступления в литинститут!    (прим. Ю. К.-М.)
     А. Быков обосновывает в книге написание приводимого ниже  стихотворения после лета 1960 г. и до лета 1962 г., то есть в период жизни поэта в Ленинграде.  
      Рубцов писал все свои стихи по текущим событиям. Лирический герой неотделим от личности поэта в течение всей его жизни.  Автору известно это стихотворение с 2003 года (от  Н. В. Петровой), ещё до передачи его Н. Поповым в московскую библиотеку № 95. О текстах от Попова новые владельцы не сообщали в наш Центр. Привожу текст, который совпадает с архивным вариантом автора:
 
49
Я уезжаю…Мучит тайна.
Однажды на заре проснусь
И золотое имя Таня
Под звон листвы произнесу.
А между тем на всю планету
Вновь ветер холода надул…
Тоскуя, в Вологду поеду
И этот чудный взгляд найду.
 
       Добавляю 3-ю строфу, которая имеется у автора в архиве:
 
Живые силы хлынут в жилы,
И опьянею я слегка.
И, может быть, впервые в жизни
Растают на душе снега… (31, стр. 48, 49)
 
     Логически рассуждая, Рубцов не мог написать это стихотво-рение после весны 1957 года, когда Т. Агафонова сообщила о своей беременности и предложила взять её замуж с  будущим ребёнком. К тому времени вторая влюблённость Рубцова закончилась.     
      С весны-лета 1955 года началась юношеская любовь Николая к Тае Смирновой из Приютино (курсив Ю. К.-М.).  Считаю, что стихи «Я уезжаю… Мучит тайна…» написаны весной 1954 года в период молчания Т. Агафоновой (её встреч с другом из Тотьмы?!). Присущая поэту исповедальность позволяют сделать такой вывод.      
      В конце июня 1954 года после сдачи весенней сессии, получения стипендии за летние каникулы, Николай едет в Тотьму.       
      Татьяна Агафонова пишет (27):
   «Затем, летом 1954 г., встреча  на  выпускном вечере  в пед-училище. (По сообщению организатора музея Рубцова в Тотемской школе № 1  М. А. Шананиной, этот вечер  состоялся 1 июля 1954 года – прим. Ю. К.-М). Он  каким-то образом приехал поздравить меня с окончанием учёбы. Это и сразило меня… Теперь уже только он провожал меня с выпускного вечера, с ним бродили мы по берегу Сухоны, дожидаясь ночного рейса парохода на Вологду».
 
50
       Это была разовая встреча после давнего разрыва зимой 1951-1952 годов,  эпизодического обмена фотографиями. Неожиданный  приезд  Николая  в Тотьму и отъезд  без обещаний новых встреч, судя по информации  Т. Агафоновой. Куда же отправился Рубцов?
    В те времена большинство студентов (из малообеспеченных семей) во время каникул подрабатывали разными способами, потому что отдыхать было не на что. Например, автор этой книги в студенческие годы  зарабатывал на такелажных работах в тресте «Моспогруз». Николай Рубцов поехал в Среднюю Азию по инфор-мации и предложению студентов старших курсов, которые ездили туда на практику или вербовались в топографические или  геологические партии для заработка.
      В  своих  воспоминаниях  писатель  Сайяр сообщает  о  Николае Рубцове (37, Н. Красильников): «Добирался до Ташкента на почтовом поезде трое или четверо суток. Под Оренбургом на маленькой станции у Николая украли баульчик с рубашкой и кое-какой едой. Хорошо ещё, что документы были с собой. Сердобольные соседи по тесному плацкартному вагону, узнав о пропаже, делились с Николаем своими съестными припасами…».
     «Возле железнодорожного вокзала в районе ветхих построек, где с начала века обитали русские (в основном, беженцы с голодного Поволжья)…его приятель Ахмад снимал угол у полуглухого старика дяди Кости, сильно пьющего, но по натуре доброго и отзывчивого человека…» Далее от Сайяра:  «Дядя Костя сказал, что    неделю  назад  он  привёл   паренька  с   вокзала. Смотрю, – говорит, – бедолага лежит на скамейке. Жарища. Того и гляди, солнечный удар хватит. Пожалел, растолкал я его, привёл домой».
  Сайяр сообщает, что у своего приятеля Ахмада встретил незнакомого русского паренька, который с аппетитом уплетал деревянной ложкой какое-то варево из миски. Мальчишка поел и исчез.  Бездомного и безработного Николая содержал дядя Костя.  
      Из воспоминаний Сайяра: «А в другой раз, когда я Коле показал опубликованное в молодёжной газете своё стихотворение, он проникся ко мне заметным интересом…Коля прочитал несколько своих стихотворений. Я предложил: «Давай покажем их в редакции русской газеты. У меня там есть знакомые». Коля подумал и отказался. «Не могу, - сказал он, - Стихи у меня пока в голове… Вот
 
51
перепишу их на бумагу, тогда может быть…».
   В то время в пустыне осуществлялся один из дилетантских проектов  строек коммунизма: программа орошения земель путём отвода воды из Аму-Дарьи. Как известно, кончилось это катастрофой:  полным осушением Аральского моря. В одну из топографических или геологических партий (версия Ю. К.-М.) по прокладке оросительных каналов завербовался Рубцов. Результаты работы молодёжи в  условиях пустыни Николай  отражает в таком фрагменте:
 
А чай припахивал смолою,
А дикий мёд
Чуть-чуть горчил…
Мы не держали под полою
Свои последние харчи.
По-братски поделились с теми,
Кто две недели жил  втощак.
Мы знали:
Будет, будет время,
И нам  придётся точно так.
А парни ели,
Парни пили.
Нас аппетит их поражал
…И мы не знали,
Что кормили
Тех, кто из партии сбежал. (курсив Ю. К.-М.)
 
        Одним из таких «сбежавших» был, вероятно, Николай Рубцов. То, что он  работал в пустыне, сомнений нет. Такие стихи в городе не напишешь. Рубцов возвращается в Ташкент. Логически   вытекает, что поэт осмысливает и создаёт исторические картины, за период  месячного пребывания в Средней Азии.
    Об этом говорят раздумья из стихотворения «В пустыне», опубликованные в «Вологодском комсомольце» 9 августа  1968 года (19):
 
52
Шли с проклятьями
Все караваны…
Кто ж любил вас?
И кто вас ласкал?
Кто жалел
Погребённые страны
Меж песков
И обрушенных скал?
Хриплым криком
Тревожа гробницы,
Поднимаются,
Словно кресты,
Фантастически мрачные
Птицы,
Одинокие птицы пустынь…
 
     Сайяр сообщает, что через две недели Николай принёс тетрадку со стихами. Вместе зашли к редактору Видоновой.
      Какие стихи  мог тогда  показать Рубцов?  В  Ташкенте  Николай написал стихотворение   «Да, умру я!».   Вдали от родных мест поэт прозревает и отмечает, что он находится на «земле, не для всех родной». Зная характер Николая Рубцова, можно предположить, что начинающий поэт представил редактору. Из более ранних стихов мог показать «Два пути», «Деревенские ночи», «Осень! Летит по дорогам…», какие-то морские стихи периода работы в траловом флоте до июля 1953 года. Видонова оценила: «Стихи хорошие… Но понимаете, в них много грусти, пессимизма. А нам нужны произведения о комсомоле, о строителях Голодной степи, о хлопкоробах. Напишите такие – опубликуем». «Нет, я не пишу таких стихов»,  – ответил Николай.                                 
    В.Зинченко (19) в комментариях к стихотворению «Караваны» пишет: «публикуется по машинописной копии из архива поэта. Вероятно, написано под впечатлением поездки в Среднюю Азию летом 1954 г., но осталось недоработанным».  
      Примерно в 2006 году в архив Вологодского Рубцовского центра были  переданы  подлинные  записные   книжки  Николая Рубцова, в
 
53
одной из которых содержатся черновые записи двух самостоятельных по сюжету стихотворений. Ранее В.Зинченко при составлении трёхтомника объединила их под одно название «Караваны». Представим читателю второй фрагмент:   
 
Шагали караваны
Из Фивы в Бухару,
И сыпали барханы
Песок, как мошкару.
Дамасские булаты
Везли в тюках своих,
Персидские халаты
И песни Навои.
А по пути колодцы –
Один на много вёрст.
А в них,
Как соль в солонках,
Блестела россыпь звёзд.
Шли караваны чинно.
А годы – просто  жуть –
Ложились как песчинки
На караванный путь.
    
    Наблюдается смысловая и словарная содержательность стихов среднеазиатского периода восемнадцатилетнего Николая Рубцова. Это говорит о том, что начинающий поэт постоянно совершенст-вовался, использовал местный словарный колорит.  
    Для прояснения периода пребывания Рубцова в Ташкенте при-веду фрагмент от Сайяра: «Хорошо помню: в июле, когда стали поспевать бахчевые, сосед по Тахтапулю дядя Нури попросил меня взять друзей и помочь в субботу сгрузить дыни, которые он привезёт на полуторке (так называлась в обиходе грузовая автомашина грузоподъёмностью полторы тонны – прим. Ю. К.-М.) на базар. Я поехал к Ахмаду и Николаю. Они с охотой согласились помочь.  Базар  Чор-Су   находится  в   старинной  части   Ташкента,
 
54
название его дословно переводится на русский язык как «Четыре родника» (чор – четыре, су – вода)…». Из воспоминаний Сайяра: «Дядя Нури поблагодарил нас и щедро расплатился. Деньги мы поделили поровну, и пошли в ближайшую чайхану».      
     Позднее в стихотворении «Желание» от 13.08.1958 г. Николай Рубцов увековечил ташкентский рынок (19):
 
Жизнь меня по Северу носила
И по рынкам знойного Чор-су!  
 
      Когда Сайяр приехал в середине августа, дядя Костя сказал: «А Коля уехал домой. Я дал ему на дорогу деньжат. Хороший он хлопчик, помогал мне по хозяйству, как сын родной…» (31, 37)
      Итак, в начале августа 1954 года Коля возвращается в Россию, едет в Вологду и пытается решить свою дальнейшую судьбу.
         Потому что далее Татьяна Агафонова пишет (27):
      «В августе 1954 года неожиданно  Николай приехал ко мне на родину в Космово (Междуреченский район Вологодской области). Тогда  были  приняты   такие   визиты,   и   ничего  дурного  тут   не было… Попал Коля в атмосферу внимания и ласки моей мамы (она узнала, что Коля сирота)…Был август, поспела малина. С деревенскими девчатами и моими сёстрами мы ходили  по ягоды в лес. Для Коли интереснее была дорога в лес, природа, чем сама малина…Часто сидел на берегу речки Шейбухты или уходил в поле, в рожь…».          
  Затем Татьяна Агафонова сообщает: «Из-за чего-то мы поссорились с ним, как часто бывает с молодыми людьми в 18-19 лет. Компромиссов молодость не знала. Коля уехал из деревни».
       В книге А. Быкова  Агафонова приводит совсем другие «факты» (32), в которых чернит Рубцова и которыми себя выставляет в неприглядном виде, афишируя интимную бытовуху. Зачем?
   Ещё одну попытку связать свою судьбу с Т. Агафоновой предпринимает Николай. В воспоминаниях от 1994 года Агафонова сообщала: «А вскоре мы с сокурсницами отправились на работу в Азербайджан – пароходом до Вологды, а затем поездом через Москву. Каково  же  было  моё  удивление, когда после отправления
 
55
поезда    в  нашем   вагоне   появился   Рубцов   с гармошкой. Кажется, до полуночи мы пели под гармошку наши любимые песни. Я с ним не разговаривала, побаивалась, что он поедет за мной до Баку. А ведь там и для нас с подругами были неизвестность и страх. Коля нервничал, злился. А я ещё не понимала, что обманываю себя, играя в любовь. Видимо, это было очередное увлечение  (курсив Ю. К.-М.).  Николай почувствовал это и утром в Москве сказал мне, чтоб я не волновалась, едет он в Ташкент. Так мы расстались в Москве с нашей юностью…» (27).
    Почему Т. Агафонова сообщает, что Рубцов едет в Ташкент, неясно? Ведь он только что приехал из местности «не для всех родной». Родной для узбеков, но не для Рубцова. У каждого народа – своя родина. Об этой состоявшейся поездке Т. Агафонова должна была знать.  Не думаю, что Рубцов стал  скрывать этот факт.
    Уезжали Татьяна и пять её подруг 11 августа 1954 года (32), довольно рано, ведь учебный год начинается с 1 сентября. Следует отметить, что 18-летних выпускниц  педучилища – направляли  по воле чиновников сферы «народного» образования СССР  не в русские сёла к детям, а в чуждые по религии и языку республики, не задумываясь об их судьбах. Из 6-х  вернулись 4-е девушки. Надо пояснить   для   неосведомлённых, что    все  выпускники   училищ, техникумов или институтов по распределению получали от заказчиков молодых кадров подъёмные деньги для проезда к месту будущей работы и были обязаны отработать по 2 или 3 года. А сколько событий пройдёт за этот ключевой период жизни! Можно было отказаться от поездки только по семейным обстоятельствам.  
      Итак, Рубцов на вокзале в Москве и с гармонью. У него один путь – в  Кировск. Отец в Вологде женат и у него другая семья.
      Автор выдвигает следующую версию. Рубцов выезжал в конце июня 1954 года из Кировска через Архангельск до Вологды и взял с собой гармонь. По тем временам Рубцов мог оставить гармонь в Вологде в камере хранения на вокзале за 15-30 копеек в месяц (обычная по тем временам практика). Он съездил в Тотьму на выпускной вечер к Т. Агафоновой и вернулся в Вологду. Ехать в Среднюю Азию с гармошкой было нереально. При возвращении из Ташкента Николай Рубцов мог доплатить хранение гармони в Вологде. Это – реально. Возить гармонь  в Космово не было смысла.
 
56
С этой гармонью Николай появился в вагоне поезда «Вологда-Москва», пытался как-то повлиять на Т. Агафонову и прояснить взаимоотношения (31). Но ответной любви не было.
    Итак, Рубцов 12 августа 1954 гда остался на московском вокзале. Денег нет. Версия одна.  Продаёт в Москве гармонь на одном из товарных официальных рынков (например, на известном «Птичьем рынке» на Таганке), на вырученные деньги покупает билет и возвращается в Кировск. У  него нет другой  крыши над головой и средств для физического выживания (кроме стипендии).
      Николай в Кировске длительное время  носил  в кармане письмо  Татьяне, пока оно совсем не истёрлось. Адреса нет.  «В  тетрадке с химическими формулами и названиями «аммофос, диаммофос», – аккуратным почерком юноша набросал строчки (19):
 
А ты и не слышишь, как мокрые чайки
 Кричат на закате пронзительно свежем,
И острые брызги доносятся ветром,
И ты вспоминаешься реже и реже…»
 
       Т. Агафонова сообщает, что писем из Азербайджана Рубцову  (после отъезда) не писала. Вот такая оригинальная любовь. В стихотворении «Уж сколько лет слоняюсь по планете!..» (январь 1955 года, Кировск) Рубцов говорит о своей  влюблённости:
 
…Бродить и петь про тонкую рябину,
Чтоб голос мой услышала она:
Ты не одна томишься на чужбине
И одинокой быть обречена!..
 
       Это уже пророчество, которое оказалось недалеко от истины…
   Конечно, 18-летний Коля Рубцов сильно переживал первое разочарование в виртуальной любви,  в объяснениях, которым он очень верил. В воспоминаниях 1994 года Т.Агафонова пишет (27): «Были потом ещё и письма и стихи, и приезд его в мою деревню к маме, чтоб повидать меня (по словам мамы), но, к сожалению, я была  с  мужем  в  отъезде  в  Ленинграде. Погостив  с  неделю  и  не
 
57
дождавшись меня, Николай уехал». Конкретных дат нет. По её со-общению, переписка была сожжена. «С неделю» – это  фантазии.
       Потому что  в начале 2009 года родилась сенсация. В повести «И золотое имя Таня…»  совершенно иначе,  представляются взаимоотношения Рубцова с «первой любовью» поэта (32). Об этом хронологически смотрите по главам  творческой биографии поэта.
      В техникуме Николай оформлял стенгазету: писал эпиграммы, делал рисунки.  М. И. Лагунова, преподаватель русского языка и литературы, понимала Рубцова, поддерживала его на педсоветах. Но техникум готовил не поэтов, а технических специалистов.
   По воспоминаниям Шантаренкова, Николай  в Кировске пропа-дал в библиотеках, где читал философские труды Канта, Гегеля, Платона, Аристотеля (это сирота и в 18 лет! – прим. Ю. К.М.).
     В январе 1955 года поэт в картине  «Первый снег»  создаёт лёгкое настроение радости и тревоги:
 
Ах, кто не любит первый снег
В замёрзших руслах тихих рек,
В полях, селеньях и в бору,
Слегка гудящем на ветру!
В деревне празднуют дожинки,
И на гармонь летят снежинки.
И весь в светящемся снегу
Лось замирает на бегу
На отдалённом берегу.
   
      Чувствуется, что  молодой человек мечется по жизни, ищет свой путь, но ещё не знает: где и в чём его опора? Начиная с 1953 года,  пишет     граничащие   с   исповедью   лирические стихи. Период  работы  на  тралфлоте, борьбы  за  существование,  разочарование  в
Т. Агафоновой, знакомство с жизнью и обычаями Средней  Азии, общение с русской природой дали новые темы для стихотворений. Учиться в техникуме нет смысла. Николай понимает, что осенью 1955 года его призовут в армию. Надо решать: Что делать?      
     29 января 1955 года Рубцов отчислен  из  техникума за неуспева-емость. Он едет в Мурманск: по воспоминаниям  Е. В.  Ивановского
 
58
и  Е. К. Савкиной (35). Вероятна попытка устроиться на тралфлот.
       Уезжая из Кировска, Николай Рубцов в один присест написал и подарил своему товарищу  Н. Шантаренкому «Прощальные стихи», в которых есть такие строки:
 
Зима глухая бродит по дорогам,
И вьюга злая жалобно скулит…
Я ухожу до времени и срока,
Как мне судьба постылая велит.
 
     Поворот в судьбе поэта возникает в начале 1955 года. Альберт осенью 1954 года вернулся из армии, женился и стал жить у родите-лей жены или на съёмной площади. В январе 1955 года в Сестро-рецк (под Ленинград) приехал отец и пригласил в Вологду (38).
    После демобилизации по здоровью М. А. Рубцов работал с февраля 1944 по май 1949 года  начальником ОРСа в Вологдской области. Женился, 20 июня 1945 года родился сын Алексей. 8 мая 1948 года  родился  второй сын Геннадий. С мая 1949 года по сен-тябрь 1951 года М. А. Рубцов – зам. начальника Вологодского отделения Военторга.  С декабря 1951 года по июнь 1952 года он заведующий транспортным отделом пивзавода в Вологде, затем зав. пекарней №4 ОРСа  Второго отделения Северной железной дороги (это понижения по должностям). А с весны 1953 года и до пенсии в 1959 году – плотник (то есть рабочий)  ОРСа  Седьмого отделения СЖД .  Понижения связаны с нарушениями режима.
       В конце февраля-начале марта 1955 года  Николай  приезжает в Вологду, чтобы встретиться со своей роднёй и как-то устроиться в жизни. По справочному бюро ему  дают адрес Валентины Рубцовой,  в то время жена Альберта. Николай  узнал, что по этому адресу живёт отец и Женя, номинально мачеха Коле. Позднее пришёл отец и не смог обняться с сыном (31). Ведь прожито 13 лет без общения, а сын стал уже взрослым. Михаил Андрианович, видимо, чувствует свою вину, а сын не может  простить  отцу  своё  вынужденное  сиротство. Но главное, Николай встречает Алика, родственную душу. Эта встреча была радостной. Братья обнимались, кружились. А Коля так и сказал позднее: «Я брата нашёл и уеду теперь, не буду стеснять никого… Я брата нашёл, теперь не потеряю его» (39, 31).
 
59
      Какое-то примирение у сына с отцом всё же состоялось. Имеется фото отца от 4 марта 1955 года с надписью «На долгую память дорогому сыночку Коле. Твой папка. 4.III.55г.» (38). Однако жизнь в новой семье не могла состояться. Николай и Альберт были уже взрослыми людьми, самостоятельными,  и сами могли зарабатывать на жизнь. А отец передал через Валентину Алексеевну, чтобы Коля уезжал. Осуждать здесь отца сложно: всё-таки в новой семье маленькие дети, которых надо кормить и одевать. Но от этого и Николаю Рубцову не легче. Куда ему податься? Вот как пишет поэт в стихотворении «Привет, Россия! – родина моя…»:   
 
Как будто ветер гнал меня по ней,
По всей земле – по сёлам и столицам!
Я сильный был, но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться.
 
    И дело, в общем-то, не только в стихии мистического или физического ветра, а в непрерывно возникающих сложных обстоя-тельствах жизни, которые бросали его  по волнам жизни и на скалы судьбы. Но за обстоятельствами стояли конкретные личности, которые «помогали» временами поэту улетать с полуобжитых мест.
       Николай Рубцов уезжает в  Приютино  Ленинградской области и в конце апреля 1955 года устраивается на  работу  в  качестве слесаря  на   военно-испытательный Ржевский полигон.
  В Интернете на поиск «Ржевский полигон» появляется информация, что полигон основан в царской России в 1854 году.  По представленным фотографиям выясняется, что Ржевский полигон это протяжённый технический комплекс для испытания корабельных орудий. Каждый день  специалисты  ходили-ездили  на
полигон по 2-3 км в одну сторону. Николай Рубцов неслучайно был принят на этот секретный объект, так как в отделе кадров наверняка учли, что он работал на рыболовном судне формально кочегаром, но в машинном отделении, также учился в технических училищах.  
       Вскоре Альберт и Валентина Рубцовы, прожив всего три месяца в Вологде, ушли из отцовского дома на частную квартиру, а потом  переехали в  Приютино, где  Альберт также временно устроился на работу в Приютино.
 
60
    Н. Коняев писал (38): «Обида у Альберта на отца была. Но если Николай Рубцов обижался, что отец бросил его, не взял из детдома, когда появилась возможность, то Альберт обижался, как раз потому, что отец взял его. Неоднократно рассказывал он Валентине  Алексеевне, что  в детдоме  сразу  обратили внимание на его музыкальные способности и уже оформляли в музыкальное училище, когда приехал отец с мачехой, чтобы забрать в няньки».  Это было после войны, вероятно в 1946 году, когда Альберту было 14 лет. И в отроческие годы  Альберт работал и проживал  в Вологде в семье отца до призыва в армию  в 1951 году
     С весны и до примерно середины сентября 1955 года братья жили в Приютино. Усадьба с жилыми и хозяйственными постройками  спланирована грамотно и довольно живописна.  Альберт с женой жили в комнате барского особняка, а Николай в общежитии (бывшем барском флигеле). Здесь же завязалась дружба у братьев по общности интересов. Как сообщает С. Иванов (39) из бесед с Валентиной Алексеевной, Альберт занимался в литератур-ном кружке учительницы Л. П. Беляковой, писал стихи о деревне, учился профессиональной игре на баяне (но бросил заочную учёбу).
    Видно, что Николай Рубцов ищет свою дорогу в жизни и в поэзии,  в спорах и беседах с братом. Темы  неизбежно выводят на понятия  Добра, Справедливости, Чести. Рубцов подружился с гитаристом Николаем Беляковым (27). Они ночами бродили по парку, Рубцов читал стихи, Беляков  слушал, играл песни на гитаре.
 
Здесь под небом чужим, я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль,
Ах, как больно душе слышать зов каравана,
В дорогие края провожаю их я.
 
       Вспоминает Николай Васильевич Беляков (запись Коняева, 27):
       «…Поэму свою читал. В ней всё с самого малого детства, как он из детдома. Про себя и про брата. Они  как раз вместе и  росли там…В общем, читал там о каждой корочке хлеба. Рассказывал эту поэму  долго. А вообще нормальный парень был. Дружбу любил настоящую.  Не любил, когда изменяют ему, даже женщина или мужчина. Он верил в человека…» (курсив Ю. К.-М.)
 
61
     В Приютино у Рубцова возникла  серьёзная влюблённость – Тая Смирнова. Николай играл на гармошке в парке на танцах. 29 августа 1955 года он подарил Тае фотографию,с посвящением:
 
Мы с тобою не дружили,
Не встречались по весне,
Но того, что рядом жили,
Нам достаточно вполне!
 
       Спрятал свою влюблённость Коля Рубцов  от Таи, судя по этой надписи. 30 августа Тая Смирнова подарила Коле своё фото, на обороте которого была надпись: «На долгую и вечную память Коле от Таи. Красоты Приютина здесь нет, она не всем даётся, зато душа проста и сердце просто бьётся». Обычно при влюблённости в юности, при  обмене фотографиями пишут другие тексты.
       Осенью Николая Рубцова  направляют  на флот  и служить ему  определено 4 года. Далеко не всякая подруга будет ждать жениха.
     О том, когда и как Николай  влюбился в море, он пишет  в стихотворении «Начало любви». И произошло это  в  Никольском:
 
Помню ясно,
Как вечером летним
Шёл моряк по деревне –           
                                        И вот
Первый раз мы увидели ленту
С гордой надписью
                                 «Северный флот».
…………………………………………
Среди шумной ватаги ребячьей,
Будто с нами знакомый давно,
Он про море рассказывать начал,
У колодца присев на бревно.
Он был весел и прост в разговоре,
Руку нам протянул: «Ну, пока!»
…Я влюбился в далёкое море,
Первый раз повстречав моряка!  (курсив Ю. К.-М.)
 
62
 
Глава 4. Северный флот. «Мне не забыть у дальних берегов…»         
                (сентябрь 1955 года – октябрь  1959 года)
 
     Северный морской флот, охрана полигонов ядерных испытаний, Приютино – 1957, литобъединение в Североморске, первые публикации, «морские» стихи и песни.
 
   Осенью 1955 года происходит знаковый поворот в судьбе  будущего поэта – его посылают именно на Северный флот. В стихотворении «Родное море» Николай Рубцов написал:
 
Влекли меня матросские дороги
С их штормовой романтикой. И вот
Районный военком, седой и строгий,
Мне коротко сказал: «Пойдёшь на флот!»
 
    В очерке «Полонез Огинского» писатель Геннадий Фокин, который служил с Рубцовым на Северном флоте, сообщает (40, 31):
       «Сентябрь 1955 года. Светлое северное сияние уже повернуло на осень. Под его нежаркими лучами во дворе какой-то из архангельских лесопилок, заваленной грудами брёвен и штабелями смолистых досок, колготились сотни три новобранцев. С Вологодчины, Пинеги и Онеги собрали их сюда, на сборный пункт военкомата, чтобы, как говорят военные, отбыть к месту будущей службы…». «А пока весь этот бритый наголо молодняк бесцельно слонялся по огороженной территории, сбиваясь в кучки и компании…». «И тут во дворе возник старичок. Небольшого роста, весь белый, прозрачный будто одуванчик. Он шустро взобрался на штабель досок, что повыше, и все обратили внимание – дедок был весь увешан какими-то дудками, бубенцами, барабанчиками, маленькими гармошками, а в руке – скрипочка. Утвердившись на штабеле, дед неожиданно густым голосом возгласил:
         – Ну граждане рекруты, чего изволите послушать?
         – «Как родная меня мать провожала-а-а…» – раздался из толпы
 хмельной  голос  какого-то  «рекрута».  И сразу же вся эта музыка у
 
63
деда заиграла, засвистела, забренчала предложенный мотив. Да так лихо, что многим захотелось плясать. И  заплясали…
    Потом дед исполнил ещё несколько популярных в то время мелодий…  Когда дед отыграл свой, видимо, привычный репертуар и на минуту остановился, вытирая цветным платком лысую голову, паренёк, сидевший чуть ниже него на досках, дёрнул его за штанину и спросил:
         – Дед, а полонез Огинского можешь?
     Музыкант быстро глянул вниз, на паренька, сунул куда-то платок, передвинул на груди какие-то инструменты, приложил к подбородку скрипочку и заиграл…
     Никогда прежде я не слыхал такой пронзительной музыки, которая вот так сразу пришлась к месту и к сердцу каждого из нас. И никто из нас, наверное, не знал тогда, что это за полонез и что это за Огинский, но всем стало жутко, и сладко, и понятно, о чём эта музыка. И не было ничего вокруг сильнее и желаннее этой щемящей душу мелодии…
       Мы опомнились, когда дед уже спускался на землю. И пока он семенил к воротам, в карманы ему совали смятые рубли и трёшки.
       А с пареньком, заказавшим такую необыкновенную музыку, мы оказались в одном вагоне, мчавшего нас куда-то в ночь, на север, к месту службы. Это был Коля Рубцов».
      Поскольку у Николая Рубцова уже имеются морские навыки и технические знания в период работы на Ржевском артиллерийском полигоне, ему определяют специальность дальномерщика  (специалист по расчёту расстояний до объекта наблюдения и поражения цели) на эскадренном миноносце. Морские походы при любой погоде, наблюдение за объектами, учебные стрельбы сменяются отдыхом в матросских кубриках. Николай Рубцов был заводилой во время отдыха. Фотоснимки показывают матроса, играющего на гармошке и отбивающего чечётку по ходу игры.
    Для понимания габаритов военно-морского корабля – места службы Николая Рубцова и условий службы – приводим информацию Г. Фокина (40, 31):
      «Эскадренный миноносец «Острый» стал на долгие четыре года не только  местом службы,  но и  родным домом. Боевой пост  Коли,
 
64
визирщика-дальномерщика артиллерийской боевой части, был на фок-мачте, повыше командного мостика, а мой, машиниста котельного,  – намного ниже ватерлинии. Его кубрик – под носовой надстройкой, мой – под ютовой палубой.
        И хотя нас разделяло всего около ста метров (таковы масштабы миноносца! – прим. Ю. К.-М.), виделись мы нечасто. Корабельная служба, строгое расписание боевых вахт в походе не совпадали с нашими желаниями, а мы уже выяснили, что оба пишем стихи.
        Но мы, всё же, встречались между вахтами, перекуривая на юте полярными ночами, светлыми от всполохов северного сияния, где-нибудь у берегов Новой Земли или ещё подальше». (Г. Фокин фактически обозначает зоны, где советские корабли вели охрану территорий испытаний атомных бомб, – прим. Ю. К.-М.). Именно там матросы и офицеры получили повышенные дозы радиации.   
   Друзья-матросы пишут и обсуждают стихи. Знакомятся с творчеством Д. Кедрина, С. Есенина, тогда только что опубли-кованного. Возникает творческое соревнование между будущими писателями. Николай Рубцов пишет  в Приютино  Тае Смирновой.  В стихотворении «Т.С.» поэт размышляет:
 
Сочинять немного чести.
Но хотел бы я мельком
Посидеть с тобою вместе
На скамье под деревцом.
И обнять тебя до боли,
Сильной грусти не стыдясь.
Так, чтоб слёзы поневоле
Из твоих катились глаз.
 
      Здесь видны есенинские мотивы и логическое несовершенство текста в сочетании «обнять до боли» и «грусти не стыдясь».
       В марте-апреле 1957 года Рубцов неожиданно получает письмо, в котором Татьяна Агафонова сообщает о своей беременности от кого-то и о предложении взять её замуж. Интересно, на что надеется Агафонова, после того как Рубцов летом 1954 года горел в любви и не  получил  никакой  надежды? Т. Агафонова  сообщает: «Долго  не
 
65
отвечал, потом написал, что простить не может, плохо написал, ехидно. Я это письмо сразу же сожгла. 21 сентября 1957 года я стала мамой» (32). В этом же письме Рубцов писал: «Так тебе и надо» (по сообщению Т. Агафоновой, 32).
     1 мая 1957 года в газете на «Страже Заполярья»  прошла первая официальная  публикация  Николая  Рубцова: стихотворение  «Май пришёл» (19, см. т. 3, стр. 399). В монографии (13) в связи с первой официальной публикацией Рубцова «Май пришёл» приведена  дата от 5 мая 1957 года. Даю  ссылку на официальную публикацию, как это  было с датой, ошибочно указанной В. Д. Зинченко в томе 1 на стр. 312  (на тот период публикации монографии, 2002 г.).
      Акцент вокруг ошибочной даты 5 мая 1957 года (от  В.Зинченко, как автора первого серьёзного многотомника Н.Рубцова) и упоминаний-уточнений даты не заслуживает такой «раскрутки» и повышенного внимания (41). По поводу более ранних публикаций Рубцова. Давайте определимся. Публикацией считается та,  которая прошла в официальном издании (газета или журнал). Заметки в стенгазетах – это как самиздат или проба пера. В морских стихах Рубцов не говорит о специфике службы.                                                 
      Как сообщил адмирал флота  И. М. Капитанец, корабли Север-ного флота, в том числе эсминец «Острый», стояли в оцеплении зоны серии  пятнадцати ядерных воздушных взрывов (42). И тогда дальномерщик Рубцов, который нёс палубную службу на фок-мачте эсминца, получил довольно высокую дозу радиации (43, 31). Во всяком случае, командир эсминца И. М. Капитанец пишет, что у него количество лейкоцитов после испытаний уменьшилось в 2 раза. Что сказалось на его зрении к  90-м годам прошлого века. А у Рубцова через несколько лет  выпали волосы на голове. В одной песне тех лет есть строка: «водка очень хороша от стронция». Этим лекарством пользовались все, кто получил радиацию. В том числе Рубцов, не афишируя конкретных причин (курсив Ю. К.-М.).
   На основании информации, взятой из Интернета на поиск «Ядерные испытания в СССР, создание ядерного полигона на  Новой Земле» привожу следующие фрагменты сведений (41).
     Создание полигона на Новой Земле проходило поэтапно:
1. Для проведения морских испытаний ядерных боеприпасов постановлением   Совета   Министров  СССР  от  31 июля  1954 года
 
66
№ 1559-669 был определен район испытаний на островах Новой Земли с соответствующими координатами и создан морской научно-исследовательский полигон.
  Для проведения воздушных испытаний в соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 5 марта 1958 года № 258-126 территория морского научно-исследовательского полигона была расширена, и за полигоном был закреплен статус Государственного центрального полигона Министерства обороны...
2.  По результатам испытаний, проведенных в 1955-1956 годах, был сделан вывод о пригодности архипелага «Новая Земля» для проведения всех видов испытаний.
     По документам видно, что испытания атомных бомб проводи-лись в 1956 году, продолжались в 1957 году и далее.
       Постановлением  Совета министров  СССР    № 724-348   от  27 июля 1957 года были предусмотрены и реализованы мероприятия по отселению гражданского населения с островов «Новая земля»:  
«трудоустроить все трудоспособное население, отселяемое с островов Новая Земля; назначить, в виде исключения, переселяемым   с  островов Новая  Земля  пенсии…; построить:  в г. Архангельске пять (8-квартирных) брусчатых домов с котельной; на о.Колгуев пять (2-квартирных) брусчатых домов, баню, прачечную и электростанцию…; выплатить за счет средств Министерства обороны пособие отселяемым на материк в размере 300 рублей (на о.Колгуев 1000 рублей) на каждого человека».
   То есть, государственные органы предусмотрели трудо-устройство и условия проживания отселяемого населения.
        Согласно приказа командира эсминца моряк Рубцов  с 24 мая 1957 года числится убывшим в Военно-морской госпиталь.  Очевидно, с целью обследования  матроса после испытаний. В госпиталь, скорее в Ленинград. Документы были найдены по указанию начальника Генерального штаба Министерства обороны РФ  Ю. Н. Балуевского (примерно в 2010 году) и копии переданы Е. Н. Рубцовой, как наследнице творчества своего отца. Приказа о возвращении из отпуска среди найденных документов не имеется. Но это не значит, что Рубцов не был в госпитале и не вернулся на эсминец.  Рубцов  после  госпиталя  получил  возможность  или  ему
 
67
предоставили возможность  поехать в Приютино на какой-то период (тем более у матроса там была потенциальная невеста Тая Смирнова, прим. Ю. К.-М.).  Либо после срока лечения или взамен части срока лечения (но в  пределах общего срока убытия по отпуску). Пять стихотворений в сборнике «Волны и скалы»  датированы   «Приютино»  и  1957  годом  –  конечно,  не случайно.  Николай Рубцов пишет, как живёт и живёт, как пишет. Среди стихов безшабашные «Морские выходки» и «Снуют. Считают рублики…». Но и с  философскими размышлениями:  «О собаках» и  «Поэт  перед  смертью…».  Николай общается с братом Альбертом, с его семьёй. Об этом в стихотворении «Морские выходки»:
 
Я жил в гостях у брата.
Пока велись деньжата,
              всё было хорошо.
Когда мне стало туго –
    не оказалось друга,
                который бы помог...
 
Пришёл я с просьбой к брату.
Но брат свою зарплату
             ещё не получил.
Не стал я ждать получку.
Уехал на толкучку,
                       и продал брюки-клёш.
……………………………………….
Сквозь шум трамвайных станций
я укатил на танцы
                 и был ошеломлён:
на сумасшедшем круге
сменяли буги-вуги
                ужасный рок-энд-ролл! (19)
 
    Мотивы поведения матроса Николая Рубцова объясняются молодостью  и  нахождением  в  отпуске  после  непростой  морской
 
68
службы. Но воспитанный на народной культуре Рубцов «подарил» рок-энд-роллу примечательный эпитет «ужасный».
    Встречался ли тогда Рубцов с Таей Смирновой?  В варианте стихотворения «Берёзы» от 1957 года имеется строфа  (19, см. Николай  Рубцов,  М.   Изд.  Терра,   том 3,     стр. 120,    редактор В. Зинченко): « – Убежим! Под стогом заночуем! / И среди берёзовых ветвей / Я твоим поверю поцелуям, / Ты поверишь нежности моей…».    Рубцов    всегда    делал     стихотворение    по ближнему факту. По тексту – это либо мечта матроса, либо факт встречи. Скорее – мечта.  Известно, что отец Таи был против свиданий дочери с Рубцовым. Вероятно, и она сама тогда избегала встречи. Тем более стихи, отнесённые к Приютино 1957 года,  не содержат  любовных мотивов.
     В Приютино Рубцов узнаёт,  что  Николая Белякова,  друга юности, посадили в тюрьму. Как он потом говорил за то, что заступился за приятеля. Рубцов написал о Белякове такие строки:
 
Сурова жизнь. Сильны её удары.
И я люблю, когда сойдёмся вдруг,
Подолгу слушать музыку гитары,
В которой полон смысла каждый звук.
 
    Николай общается с родственниками, с братом Альбертом. Имеется фотография с  Олей, племянницей Валентины Рубцовой. Продолжаются обсуждение стихов, гулянки с друзьями. Николай сочиняет ностальгическую песню «Берёзы»:
 
Всё очнётся в памяти невольно,
Отзовётся в сердце и крови.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.
………………………………….
Русь моя, люблю твои берёзы!
С первых лет я с ними жил и рос.
Потому и набегают слёзы
На глаза, отвыкшие от слёз…
 
69
      Исследователь  В. С. Белков сообщал: «Осенью 1957 года свой армейский отпуск Рубцов провёл у брата в Приютино, написал здесь несколько стихотворений. В эти же дни поэт убедился окончательно, что Тая не ждёт его возвращения».    
       Н. Коняев пишет: «Невесёлым оказался отпуск матроса Рубцова в 1957 году… Разрыв с Таей он переживал так ещё и потому, что всё рушилось, ничего не оставалось от жизни, которую  он  сам  для себя  придумал». Н. Коняев  также  сообщает:
      «А Николай Рубцов, хотя и приезжал  после пятьдесят седьмого года в Приютино, но только в гости».  (Н. Коняев.  Николай Рубцов. Молодая гвардия.  2001, стр. 68).
     Тая Смирнова при встрече с Н. Коняевым сообщила: «Как-то у нас ничего  серьёзного и не было. Почему-то не нравился он мне…. Ничего у нас с ним не было. В армию проводила и всё…. А потом? Потом я встретилась с одним человеком».  (Н. Коняев. Николай Рубцов. Молодая гвардия. 2001. Стр. 62-63).
  Николай часто общается с Альбертом. В стихотворении  «Воспоминание» (брату) упоминается, что Альберт играл «вальс цветов» на баяне.
     Выяснение отношений с Таей произошло в Приютино во время отпуска Рубцова весной 1957 года. В стихотворении «Разлад» (опубликована дата «Ленинград, 1960 г.», сб. «Волны и скалы»)  упоминается «мельничная запруда», которая имеется в Приютино (19). Привожу текст:
 
«Мы встретились у мельничной запруды,
И я ей сразу:
                     прямо всё сказал!
– Кому,   – сказал – нужны твои причуды?
Зачем,  – сказал, – ходила на вокзал?
 
    Надо отметить, что вокзал (платформа) находится примерно в километре от усадьбы Приютино. Значит, у Таи Смирновой была достаточно веская личная причина пойти на вокзал. Стихотворение чисто личное и едва ли Николай Рубцов собирался афишировать сведения об уходе потенциальной невесты. Читаем далее:
 
70
Она сказала:  – Я не виновата…
 – Ответь,  – сказал я,  – кто же виноват?  –
Она сказала:  – Я встречала брата.
 – Ха-ха, сказал я,  – разве это брат?
..........................................................
Она сказала:  – Ты чего хохочешь?
– Хочу, – сказал я, – вот и хохочу! –
Она сказала: – Мало ли, что хочешь!
Я это слушать больше не хочу!
 
     В 2007 году у меня в Москве была случайная встреча с белорусом Б. Б. Бартосевич, который  служил в 50-е годы с  Н. М. Рубцовым на Северном флоте. Он передал мне два стихотворения, которые представил, как  авторские, написанные по двум рассказам Рубцова. Вот фрагмент из первого стихотворения  «Девятый вал»:
 
Зачем три года я сюда спешил?
Зачем надраил бляху до сиянья?
Девятый вал меня вдруг окатил,
Когда с другим ушла ты на гулянье.
….......................................................
Я буду с братом отпуск коротать
И вместо моря слушать небылицы,
У переправы день за днём листать
Твоей любви печальные страницы.
 
      Ниже была подпись,  Борис Бартосевич, 1957, Североморск
      Конечно это стихи Н. М. Рубцова (см. приложение № 4, встреча с Б. Ь. Бартосевичем и два  новых стихотворения   Н. М. Рубцова)
     Известные стихи Н.Рубцова, датированные 1957 годом, вошли в самиздатовский сборник «Волны и скалы», 1962 г.  
    На Северный флот Николай возвращается обогащённый встре-чами с братом, родными, с новыми надеждами на будущее.
     28 июля 1957 года при флотской газете «На страже Заполярья» открылось литературное объединение, в котором занимались матросы и офицеры. Из состава литобъединения свыше двадцати литераторов стали членами Союза писателей СССР и России.
   Матрос Г. Фокин пишет: «Помнится, два-три раза матросу Рубцову перед строем объявляли выговор за занятие  посторонними
 
71
делами во время несения вахты, и его командир показывал всем какую-то тетрадку. Потом эту тетрадку, а может, и другую, я видел постоянно   у   Коли   в   руках, свёрнутую  в   трубку.   Однажды   я заглянул в неё: стихи, стихи…  (курсив Ю. К.-М.). Одно я просил переписать…» Это было стихотворение «Матери» (19). Оно опубликовано  5 января  1958  года в  газете «На страже Заполярья».
 
Как живёшь, моя добрая мать?
Что есть нового в нашем селенье?
Мне сегодня приснился опять
Дом родной, сад с густою сиренью…
 
Помнишь зимы? Свистели тогда
Вьюги. Клён у забора качался
И, продрогнув насквозь, иногда
К нам в окно осторожно стучался.
                                      ….......................................................................
    В литобъединении проводилось чтение новых произведений авторов, обсуждение стихов и подготовка для  издания в  альманахе «Полярное сияние» (44). Николай Рубцов прошёл эту первичную школу «чистки» поэтических произведений.
     Своеобразно отразил Рубцов вечную нехватку денег в «груст-ной» «Элегии», посвященной позднее брату Алику:
 
Стукнул по карману – не звенит.
Стукнул по другому – не слыхать.
В коммунизм – безоблачный  зенит –
Полетели мысли отдыхать.
Но очнусь и выйду за порог
И пойду на ветер, на откос.
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.
 
       «Элегия» была воспринята друзьями-матросами, как безобидная поэтическая шутка (44).
 
72
      «Северная берёза» Рубцова  вызвала большой резонанс в среде моряков и во флотскую газету полетели письма со стихами о берёзе.
Стихи Рубцова обладают обманчивой простотой. Но  надо суметь увидеть родственную душу в неодушевлённой берёзе:
 
На морские перекрёстки
В голубой дрожащей мгле
Смотрит пристально берёзка,
Чуть качаясь на скале.
Так ей хочется «Счастливо!»
Прошептать судам вослед.
Но в просторе молчаливом
Кораблей всё нет и нет.
 
    «Северная берёза» потом вошла в юбилейный сборник «На страже Родины любимой». Как сообщает В. Сафонов в повести памяти «Николай Рубцов», по свидетельству одной из женщин  украинского городка Черновцы «Северную берёзу» пел под гитару какой-то бывший моряк (44). Есть информация, что эту песню исполнял  хор Северного морского флота (это уровень признания).
      Во флотской газете «На страже Заполярья» 23 марта 1958 года была опубликована подборка из 5 стихотворений матроса Николая Рубцова и краткая рецензия матроса Геннадия Фокина:
      «…Детство его прошло в деревне, и может быть, поэтому уже в первых стихах Николая, которые он начал писать ещё в школе, звучит любовь к русской природе, к своему родному краю. И в ранних его стихотворениях порою встречаются интересные образы, отточенные фразы. Служба на Северном флоте, которую Н. Рубцов начал в 1955 году, подсказывает ему новую тематику. Рождаются стихи о героических людях Севера, о морских походах. В одном из стихотворений Рубцов пишет:
 
После дня, прошедшего в «атаках»,
Сколько раз я милой называл
Выплывшую вдруг из полумрака
Землю тундры и суровых скал».
 
73
        Стихи «Родное море», «Отпускное» и «Пой, товарищ» созданы  от чистой души и от них поэт никогда не отказывался. А критиканы ёрничали, издевались над бытом в армии, представляли офицеров и солдат этакими полудебилами и разлагали общество.
       Стихотворение «Встреча» из флотской подборки написано явно
под влиянием С. Есенина. Вот фрагмент из него:
 
Ветер зарю полощет
В тёплой воде озёр…
Привет вам, луга и рощи
И тёмный сосновый бор.
И первых зарниц сверканье,
И призрачный мрак полей
С нетерпеливым ржаньем
Стреноженных лошадей!..
 
     21 апреля 1958 года приказом по эсминцу матрос Рубцов полу-чил отпуск сроком на 51 сутки. 14 июня 1958 года согласно приказа Рубцов числится прибывшим в свою часть из отпуска. Автор считает, что этот внеочередной отпуск был предоставлен Рубцову для радиационно-медицинского обследования и профилактического лечения после ядерных испытаний. Вопрос об оформлении  отпуска  состоял в том, в каком направлении поедет матрос. Ответ частично лежит в стихотворении «Отпускное», опубликованном в  газете «На страже Заполярья» от 23 марта 1958 года, непосредственно перед приказом от 21 апреля 1958 года.
 
До свиданья, шторма вой и скрежет
И ночные вахты моряков
Возле каменистых побережий
С путеводным светом маяков...
Еду, еду в отпуск в Подмосковье!
И в родном селении опять
Скоро, переполненный любовью,
Обниму взволнованную мать.
 
74
………………………………..
И с законной гордостью во взоре,
Вспомнив схватки с морем штормовым,
О друзьях, оставшихся в дозоре,
Расскажу я близким и родным,
Что в краю, не знающем печали,
Где плывут поля во все концы,
Нам охрану счастья доверяли
Наши сестры,
матери,
отцы.
 
    Конечно, «обниму взволнованную мать» недостоверно (мать умерла в июне 1942 г.). Но это стихи, где сведения о лирическом герое не всегда совпадают с фактами. «Еду, еду в отпуск в Подмосковье!»  – очень достоверно для расположения специализи-рованного военного госпиталя. Это моя версия.
       Считаю, это был внеочередной (второй после 1957 года) отпуск именно по чрезвычайным обстоятельствам. На архипелаге «Новая земля» были первые воздушные (курсив Ю. К.-М.) ядерные взрывы с непосредственным радиоактивным контактом людей (моряков) в атмосферной среде. Надо знать историю страны.
    Смешанное настроение любви и презрения к потенциальной невесте поэт-матрос выражает в  стихотворении «Элегия» («Я помню, помню…»):
 
Я помню, помню
Дождь и шум вокзала,
Большой оркестр
У мраморных колонн,
Как ты при всех
Меня поцеловала,
И как на флот
Умчался эшелон.
…………………..
 
75
   В стихотворении «Повесть о первой любви» поэт снова вспоминает:
 
Любимая чуть не убилась,  
Ой, мама родная земля!  
Рыдая, о грудь мою билась,
Как море о грудь корабля!
В печали своей бесконечной,
Как будто вослед кораблю,
Шептала: «Я жду вас… вечно»
Шептала: «Я вас люблю». (19)
 
      Долго Николай Рубцов переживал несостоявшуюся любовь с Таей Смирновой (31) . В искреннем не отработанном ритмически и стилистически стихотворении «Желание», опубликованном 22 августа 1958 года в мурманской газете «Комсомолец Заполярья», Рубцов пишет (19):
 
Мне очень больно,
                            но обиды нет,
Я унывать себе и не велю.
Нарву цветов и подарю букет
Той девушке,
                     которую люблю.
 
      Содержание этого стихотворения было позднее переработано,  стало народной песней «Букет», опубликовано в 1965 г.  Переживая неразделённость любви, неоднократно Николай перечёркивал текст «Букета» в выпущенных сборниках «Лирика» при дарении (31).
      В 1957, 1958 и 1959 годах продолжались ядерные испытания, в том числе,  с  большой долей вероятности визуальные исследования
(службой дальномерщиков) со стороны кораблей Северного флота,  стоявших в оцеплении  для предупреждения заходов иностранных любознательных военно-морских кораблей. Известны фотоснимки проведённых испытаний.  
 
76
   Острота ситуации с ядерными испытаниями отражена в стихотворении  «В походе»,  которое  опубликовано  26 июня 1958 года  в газете «На  страже  Заполярья»  (19,  т.1, стр. 314):
 
В походе мужают люди,
Суровы их лица страстные.…
Зрачками стволов орудия
Уставились в даль ненастную.
 
       Из стихотворения «Первый поход», которое создано, вероятно, в 1956 году,  опубликовано в газете «Комсомолец Заполярья»  5 июля 1959 года  (19,  т.1, стр. 311):
 
Казался сон короче
                           вспышки залповой
И обострённость чувств такой была,
Что резкие звонки тревог внезапных
В ушах гремели,  как колокола.
 
  По сообщению неожиданно появившейся на рубцовском направлении Маргариты Власовой, она познакомилась с моряком Колей Рубцовым в мае 1958 года в Ленинграде (31). Они гуляли по городу, Коля читал ей стихи. Обменялись адресами. В то время моряк Рубцов был свободен: Тая Смирнова общалась с другим «женихом». От забеременевшей  неизвестно тогда от кого Агафоновой Николай Рубцов отказался, отослав ей «ядовитое» письмо (эпитет от  Т. Агафоновой).
   Выясняется, что Николай Рубцов весной 1958 года в период внеочередного  отпуска  оказался  в  Ленинграде.  Свободному  от «невест» Коле семнадцатилетняя М. Власова понравилась. Но  моряк, который не отличался спортивным  ростом и актёрской внешностью, не подходил потенциальной невесте и переписка не состоялась. После этой разовой встречи Рубцов написал стихотворение «Ветер с Невы», которое было опубликовано 5 октября 1958 года в газете «Комсомолец Заполярья», Мурманск:
 
77
Я помню холодный ветер с Невы
И грустный наклон твоей головы,
Я помню умчавший тебя трамвай,
В который вошла ты, сказав: «Прощай!»
 
Свидание в прошлом теперь… Но ты
Всё входишь хозяйкой в мои мечты.
Любовь, а не брызги речной синевы
Принёс мне холодный ветер с Невы!
 
         «Прощай» характеризует отношение М. Власовой к моряку.  
        Попытка некоторых пропагандисток приписать стихотворение «Желание» (прообраз «Букета»)  Власовой не обоснована, так как поэт писал по конкретным ситуациям, велосипеда в Ленинграде при случайной встрече не было и нарвать цветы нереально.
        По поводу премии, полученной Рубцовым впервые в жизни за поэтическое творчество. Рассмотрим посыл в статье Л.Вересова:
       «Конечно, гонорар в 400 рублей за стихи начинающим поэтам газета не могла выплачивать». Премию (а не гонорар) выделяла не газета, а Политуправление Северного флота. Через газету, как соорганизатора конкурса, шла выплата лауреатам. Автор уверен, что Рубцов получил денежное вознаграждение, тем более, что прошла публикация о лауреатах. Это была ведомственная  премия в честь 25-летия Северного флота (41).  Интерес представляет дата начала и прохождения службы Рубцова на Северном флоте, что выявлено по документам, собранным по указанию начальника Генерального штаба МО России  Ю. Н. Балуевского.
       В стихотворении «В горной долине» (опубликовано 29 мая 1966 года на Алтае) Рубцов вскользь говорит:
 
Я видел суровые страны,
Я видел крушенье и смерть,  (курсив Ю. К.-М.)
Слагал я стихи и романы…
Не знал я, где эти тюльпаны,
Давно бы решил посмотреть!    
 
78
       В морских стихах-песнях «Ты с кораблём прощалась», «Грусть» и «Любовь», в картине «Утро на море» Рубцов уже поднялся до высокого уровня поэтического мастерства с точки зрения техники стихосложения. А по духовному воздействию на читателя или слушателя ему уже не было равных среди поэтов  Северного флота. В песне «Грусть» Рубцов говорит:
 
Любимый край мой, нежный и весёлый,
Мне не забыть у дальних берегов
Среди полей задумчивые сёла,
Костры в лугах и песни пастухов.
Мне не забыть друзей и нашу школу
И как в тиши июльских вечеров
Мы заводили в парке радиолу
И после танцевали «Вальс цветов».
 
        Летом 1959 года,   перед  демобилизацией     Рубцов   направ-ляет стихотворения в мурманские газеты «Комсомолец Заполярья», «Советский флот», «Рыбный Мурман».
     В стихотворении «Юность», опубликованном в газете «На страже Заполярья» 2 августа 1959 года, Рубцов пишет:
 
А потом – за гранитною кромкой
Волны бурные. Северный порт.
–  Здравствуй, море, – сказал я негромко,
И по трапу поднялся на борт.
Здесь, где руки мозолят тросы,
Шторм свирепствует, жизни грозя,
Я увидел, что слово «матросы»
Не напрасно звучит, как «друзья».  (курсив Ю. К.-М.)
 
       За такими обыденными стихами стоит напряжённая работа на корабле, а главное приобретение настоящих друзей. Не в пустопорожней   интеллигентской   болтовне,  а   в   экстремальных морских условиях   рождаются  подлинные   истины   и   понимание
 
79
жизни. Море, тоска по родным местам и любовь – главные темы  целого цикла стихотворений Рубцова за период службы на флоте.
     Имеется информация о предоставлении  Н. Рубцову третьего отпуска и выезда из базы размещения миноносца «Острый». Сведений об этом  нет в пакете документов, собранных по поручению Ю. Н. Балуевского. В письме В. И. Сафонову из Мурманска от  23 мая  1959 года  Н. Рубцов сообщает: «Пишу тебе из мурманского госпиталя. Требовалась лёгкая операция, – вот  я сюда и угодил. Дня три-четыре мучился, потом столько же наслаждался тишиной и полным бездействием, потом всё надоело. На корабль не очень-то хочется… В понедельник или вторник на следующей неделе выпишусь» (19, см. «Николай Рубцов. Собрание сочинений».   М.   Терра.  Том 3.   2000.  Стр.   273, 408.). В целом,  время пребывания Рубцова в Мурманском госпитале составляет примерно 2 недели. Есть информация, что у Рубцова был аппендицит. Но, зная о лучевой болезни Рубцова, можно предположить, что в Мурманске было очередное обследование моряка. Надо помнить, что Рубцов нигде не афишировал участие в оцеплении зоны ядерных взрывов, так как наверняка давал подписку о неразглашении секретных сведений.
       Я  в этом уверен, так как аналогичную подписку я, как инженер-конструктор, давал при работе в закрытой организации («почтовом ящике»).
      Для того, чтобы полнее представить жизнь будущего поэта на Северном флоте, предлагаю фрагмент из авторской пьесы «Николай Рубцов» (45), написанной по мотивам «Повести памяти» В. Сафонова (44). Журналистов газеты «На страже Заполярья» С. Панкратова, В. Сафонова, В. Соломатина, которые живут на Гаджиева, 9, периодически посещает Николай Рубцов. Привожу высказывания моряков-поэтов.
Николай Рубцов. А я всё меряю по Есенину. У него неудержимо буйный (в русском духе) образ жестокой тоски    по степному раздолью, по свободе. В стихах должно быть «удесятерённое чувство жизни», как сказал Блок. Тогда они действенны. В большинстве стихов   наших,   флотских,  как   ты,    Валя, называешь    пиитов (да и не только наших), как раз не достаёт этого. Какие-то скучные схематические стишки.
 
80
Валентин  Сафонов. К сожалению, ты во многом прав. Придётся нам переходить на прозу, очерки, критику и тому подобное творчество.
Станислав Панкратов. Да, Колька, с твоим уровнем понимания природы и жизни сложно будет соревноваться!
Владимир Соломатин. Придётся нам стихи забросить, если лучше не получится.
Станислав  Панкратов. Скоро разъедемся, ребята. Выгонят нас всё-таки отсюда, из газеты. Задержались мы на Севере.
В. Сафонов. А ты куда, Коля, проездной будешь выписывать?                                                                                                                                                                                                                                   
Николай Рубцов. Ещё не надумал. Может в Вологду, в деревню подамся, а может в Ленинград. Там у меня брат на заводе работает. Приютит на первый случай. Четыре года старшина голову ломал, как меня одеть, обуть и накормить. Теперь самому ломать придётся. Да не о том печаль! Ждал я этого дня, понимаете? Долго ждал. Думал, радостно будет. А вот грызёт душу тоска. С чего бы? (обращается к В. Сафонову) Ты-то долго на Севере задержишься?
Валентин Сафонов. Не знаю точно. Учиться нам надо.
Николай Рубцов. Надо, ещё как надо! Сразу не получится. Четыре года  я  на эсминце отмотал. Я   из-за   службы  десятилетку ещё не имею,  два курса лесотехнического техникума закончил, всё в море ходил, а горно-химический техникум сразу забросил. И вот думаю, к какому берегу волна меня прибьёт?
В. Соломатин. Не пропадём! Ну что,  давай споём нашу родную?
Все поют «Любимый город», Рубцов подыгрывает на гармошке.
       Приближаясь к демобилизации, Николай Рубцов уже знает, что надо «…иметь большую цель», как об этом пишет Валентин Сафонов  в «Повести  памяти» (44). Но чтобы  решить дальние задачи, надо сначала решить жилищные и личные проблемы.             
      Согласно карточке регистрации передвижений членов ВЛКСМ в воинской части 62656 Николай Рубцов принят на учёт 16 марта 1956 года, то есть почти через полгода после прихода на флот. Он снялся с учёта  22 октября 1959 года.
      Как известно от  В. Сафонова, Рубцов собирался выписать билет  до Вологды или в Ленинград (в то время безплатный в любую точку
 
81
СССР). По сообщению Т. Агафоновой (27), Рубцов приезжал к ней в деревню, в Космово, когда  она  была  в отъезде  с мужем. О дате заезда Т. Агафонова промолчала, но хочет показать влюблённость поэта. Но зачем Рубцову навещать  женщину с чужим ребёнком? Информация, что Рубцов заезжал в 1958-1963 г.г. (как это было написано на памятной доске в Космово) недостоверна. Пока известен один факт (июль 1962 года) по пути в с. Никольское.
         Два штриха к биографии Николая Рубцова.
     В присланной автору статье Ольги Коротеевой  «Поездка в Находку к Геннадию Петровичу Фокину, другу и сослуживцу Н.Рубцова» имеются два интереснейших факта,  которые   при   встрече  с   пропагандистами   творчества   Н. М. Рубцова из г. Артёма Приморского края сообщил Геннадий Фокин, сослуживец   Н. М. Рубцова на эсминце «Острый»  (46, 47).
       Привожу первую часть текста. Геннадий Петрович рассказы-вает: «Наш корабль перегоняли вокруг Скандинавии с Североморска в Балтийск на ремонт. Нас попросили остаться (вероятно, был дембель) и сопроводить корабль. Пришли в Балтийское море на нашу базу под Таллином. На 3-й день – дембель. Дней через 10-12 подали нам автобус и на нём ехали 9 часов до Ленинграда. В Ленинграде сошёл Рубцов и ещё 4 матроса, которые там жили. Рубцов поехал на Кировский завод, уже списался с ними».
       Это означает, что после демобилизации  Н. М. Рубцов уезжал с  Северного флота не как обычно железнодорожным путём. Очень важный факт состоит в том, что Н. М. Рубцов «уже списался» с Кировским  заводом,  то   есть    предусмотрительно   запланировал работу на нём. В своё время меня насторожил разрыв (более месяца) в неофициальных датах демобилизации (22 октября 1959 года – снятие с комсомольского учёта) Н. Рубцова и начала работы (30 ноября 1959 года) в ЖКО Кировского  (Путиловского)    завода. Возникали   разные    версии.    1. Рубцов поездом добирался до Ленинграда. 2. Рубцов мог заехать на Вологодчину, в том числе к Т.Агафоновой.
      Теперь ясно, что 5-8 дней морского похода вокруг Скандинавии,  оформление документов в Таллине,  ожидание в течение 10-12 дней  автобуса  составляет  в   целом   15-20 дней.   Примерно  в  середине
 
82
ноября 1959 года Рубцов прибывает в Ленинград (учитывая информацию от Г. П. Фокина).  Выехать на Вологодчину у Рубцова нет ни времени, ни средств (проездного билета!), ни желания.
        Привожу вторую часть текста от  Г. П. Фокина (47): «Все 4 года Рубцов был визирщиком, наверху служба проходила, а я внизу, ниже ватерлинии, в машине.
      –  Где  встречались?
  – В бане. Баня была вся отделана… Туда после вахты мы приходили, там встречались. Это было эскарповое, военное судно. У нас там были пушки, торпеды.
       Выпускали на корабле   рукописную газету длиной метров 10. Если бы всё это сохранилось, сейчас это были бы страницы истории».   
       Н. Рубцов наверняка участвовал в выпуске такой газеты, этим творчеством он занимался ещё в школе и в Тотемском лесном техникуме.
     Далее от Г. Фокина (47): «Собирались в длинном коридоре. Например, усаживались вдоль стены чистить картошку, рядом стояли баки и туда чистили на 300 человек, не считая офицеров (экипаж крупного корабля, курсив Ю. К.-М.). И вот мы целую ночь сидим, чистим, и рассказываем анекдоты, веселим друг друга…»
        Вопрос: «Компанейским человеком был Николай Михайлович?
    – Конечно! Он где-то там сидит, читает стих.  Потом: – Эй, Фокин! (или Иванов), теперь ты читай!
      – Встречались ли вы потом с сослуживцами?
      – Нет, мы же не одноклассники, все из разных мест»…
   «Однажды были ночные стрельбы. Учебные торпеды после выстрела торчком стояли в море с огоньком на концах. И их надо было собрать, чем-то зацепив. И вот идём ночью, большая волна, все свободные от вахты на борту. Подошли к торпеде, но большая волна, командир вахтенный просит моряков прыгнуть в море, зацепить торпеду. Коля Рубцов первый прыгнул, зацепил её крючком, и его вытащили вместе с торпедой».
      Этот поступок характеризует Рубцова, который, рискуя жизнью,  в  ледяных  морских водах  выполнил  военное задание. Это ещё  раз
 
83
разоблачает любые попытки дискредитации характера матроса – будущего национального поэта России.
    Только в 2008 году после появления публикации командира эсминца «Острый» об участии  кораблей   Северного   морского   флота   в  оцеплении  зоны воздушных ядерных взрывов на Новой земле выяснились обстоятельства облучения матросов и офицеров. Смотрите авторскую статью «Красным, белым и зелёным мы поддерживаем жизнь…», которая опубликована на сайте «Звезда полей» в 2010 году, а также в альманахах (43). Рубцов знал о своей лучевой болезни и известными народными средствами (вином) поддерживал жизнь (содержание лейкоцитов в крови).
     Эти фрагменты воспоминаний капитана эсминца И. М. Капи-танец и моряка Г. П. Фокина, служивших  на эсминце «Острый», современников Н. М. Рубцова, позволяют дополнить объективную картину биографии  моряка и  Поэта.
   1 ноября 1959 года газета «Трудовая слава», Всеволожск Ленинградская область публикует стихотворение «Быстрее мечты» (19).  Представим фрагмент:
 
Не знаю, сон или не сон…
К звезде далёкой устремлён,
С Земли, быстрей, чем ураган,
Помчал меня ракетоплан.
…………………………………..
Ошеломлённо сторонясь,
Мне уступали путь миры.
Хотелось крикнуть им, что я
Посланец русских нив и рек,
Влюблённый в труд, в свои края,
Земной, советский человек!
 
     Итак, Рубцов приехал  в  Ленинград  и затем в пригородный посёлок Невская Дубровка к брату Альберту, который  работал на комбинате и жил на Советской, д.1. Николай решает проблемы устройства  на  работу и публикации.
 
84
 
Глава 5. Ленинградский период. «И вот я сижу
                     и зубрю дарвинизм...”
               (ноябрь 1959 года - август 1962 года)
 
    Кировский (Путиловский)  завод, работа и стихи. Школа рабочей молодёжи, литобъединения, работа и стихи.  Цель жизни – поэзия. Сборник «Волны и скалы». В Москву и вперёд в Николу!
 
      30 ноября 1959 года Николая Рубцова принимают на Кировский (в прошлом знаменитый Путиловский) завод (11), в жилищный отдел кочегаром 5-го разряда, затем переводят слесарем-водопроводчиком 5-го разряда, затем слесарем-сантехником 2-го разряда. Вопрос о заработке  на  жизнь и крыше над головой временно решён. Живёт Николай на Севастопольской, д.5,  в общежитии Кировского завода. Участвует в занятиях  заводского литобъединения.
      13 марта  1960 года в газете «Трудовая слава» (Всеволожск, Ленинградская обл.) было впервые опубликовано юмористическое для читателей  стихотворение «В кочегарке». При приёме на  «ответственную» работу кочегаром произошёл примечательный диалог с «начальником»:  
 
Бросил  лом, платком утёрся.
На меня глаза скосил:
– А тельняшка, что, для форсу?  –  
Иронически спросил.
Я смеюсь:  – По мне, для носки
Лучше вещи нету, факт!
Флотский, значит?
Значит, флотский.
Что ж, неплохо, коли так!
Кочегаром, думать надо,
Ладным будешь, –  произнёс.
И лопату, как награду,
Мне вручил:  – Бери, матрос!
 
85
       Летом 1960 года в общежитии Кировского завода среди рабочих нередки разговоры о будущем и  немало тех, кто не успел закончить школу до призыва в армию или по идти на заработки для семьи.  
    Вот, что пишет 26-летний Николай Рубцов флотскому  другу Валентину Сафонову  от 2 июля 1960 года: «Вообще живётся как-то одиноко, без волнений, без особых радостей, без особого горя. Старею понемножку, так и не решив, для чего живу. Хочется кому-то чего-то доказать, а что доказывать и кому доказывать — не знаю. А вот мне сама жизнь давненько уже доказала необходимость иметь большую цель, к которой надо стремиться.
     Но всё это муть. Тебе это неинтересно и старо. Дело жизни тобой выбрано, насколько я понимаю».
     Далее приписка.
   «Получил вчера из вашей газеты перевод девятнадцатирублёвый. Мне интересно узнать, что это за миниатюра такая была напечатана в газете?...И ещё напиши, пожайлуста, выходила ли полоса б. ч. л., если выходила, было ли мое что-нибудь?»
  «б. ч. л.»- вероятно в сокращении “бывших членов литобъединения». (….) М. Изд. Терра, 2000 г., т. 3., стр. 276,  
     В.Сафонов в это время спец-корреспондент флотской газеты «На страже Заполярья». И, видимо, в переписке друг сообщает Рубцову о намерении начать учёбу, так как по профессии надо иметь высшее гуманитарное образование. В. Сафонов поступил в Литературный институт в 1961 году и окончил в 1966 году.  
     Путь к высшему образованию в любой области знаний лежал только через аттестат зрелости. Рубцов в какой-то момент это понял, по всей вероятности при переписке с В. Сафоновым. К этому времени поэта  печатали в ленинградских газетах, общался он с журналистами редакции заводской газеты «Кировец». Путь в элитное литобъединение «Нарвская застава» был для него не прост, там занимались литераторы, многие с высшим образованием, интеллигенты по определению. Те, которые контактировали также с известным поэтом Глебом Горбовским.
    По реальной версии, в августе 1960 года после собеседования с администрацией школы, информации Рубцова о полном двухгодичном обучении в Тотемском лесном техникуме (1950-1952) и неполном в Кировском (1953-1955), о работе в качестве слесаря сборщика  на  военном  полигоне  в  Приютино,  о морской службе в
 
86
качестве прибориста-дальномерщика  Рубцов был принят с 1 сентября  1960 года   в  9-й класс школы рабочей молодёжи.
        То, что Рубцов посещал  в том году  занятия, говорят строки  из стихотворения «Ненастье», под которым стоит подпись: «Ленинград, 1960».
 
И вот я сижу
                     и зубрю дарвинизм,
И вот, в результате зубрёжки –
Внимательно ем
                 молодой организм                         
какой-то копчёной рыбёжки..
 
      В стихотворении «Не пришла» от 1960 года (19, стр. т.1, стр. 162, 320) Рубцов пишет «От асфальта до звёзд заштрихована ночь снегопадом», интуитивно применяя термин «заштрихована» из предмета «черчение».
      Особенно популярно было в литературной среде «Утро перед экзаменом», где Рубцов зарифмовал ряд математических символов:
 
Вдоль залива,
                       словно знак вопроса,
дёргаясь спиной и головой,
пьяное подобие матроса
двигалось
                  по ломаной кривой.
Спотыкаясь даже на цветочках –
Боже! Тоже пьяная…
В дугу!  –
Чья-то равнобедренная дочка
Двигалась, как радиус в кругу…
Я подумал: это так ничтожно,
что о них нужна, конечно, речь,
но всегда ничтожествами можно,
если надо, просто пренебречь! (курсив Ю.К.-М.)
 
87
    Экзамены сдавали учащиеся всегда в мае текущего года.  Логически из  геометрической темы шутливого стихотворения и надписи под текстом «Ленинград 1961» вытекает, что Рубцов сдавал экзамен по геометрии, заканчивая 9-ый класс. Это не «лобовое» юмористическое стихосложение, заложен скрытый смысл.  
        В Ленинграде   Рубцов   общается  с  «диссидентствующими» Э. Шнейдерманом, К. Кузьминским и др. Критический  негативный взгляд этих литераторов на жизнь временами передаётся Рубцову.
       С 10  мая 1961 года Николай работает в копровом (горячем) цехе Кировского завода шихтовщиком. Осенью 1961  года   выходит заводской сборник «Первая плавка», в котором представлены 5 стихотворений Рубцова, в том числе «В кочегарке», «Желание», «Помню как тропкой, едва заметной…».
        К лету 1960 года Рубцов не отработал ещё на заводе 11 месяцев и ему могли не дать летний отпуск. С 1 сентября 1961 года  Николай должен учиться в 10-м классе вечерней школы. Логически вытекает, что Рубцов только летом 1961 года взял оплачиваемый отпуск. Для рабочего отпуск составлял 18 (включая субботу) дней в год, а на вредном производстве (в копровом цехе) 24 рабочих дня. Рубцов получил с учётом воскресных дней отпускные примерно за полтора месяца. И отправился не на пляж или в дом отдыха, а на заработки.
        От автора (расчёты по статистике 1961 года). При той неплохой зарплате (не менее 100 рублей в месяц) и отпускных (с частью зарплаты) порядка 250 рублей Рубцов мог бы поехать  на юг. Билет до Симферополя из Ленинграда стоил 18-20 руб., 2-3 рубля – проезд до  приморского города, проживание на частном секторе –  1 руб. в сутки, продукты 2-3 рубля в сутки (батон – 15 коп., 1кг колбасы – 1,5 руб., молоко – 30 коп. за 1 литр, помидоры, дыня, картофель –  по 10 коп. за 1 кг), бутылка вина – до 2 руб.. Затраты на 3 недели отдыха со стоимостью проезда составили бы порядка 150  рублей.      
       О   встречах  с  Рубцовым  есть  воспоминания  эмигранта   М. Юппа, который «в ранние шестидесятые» годы работал коком в Северо-Западном речном пароходстве в подразделении «Служба несамоходного флота» (48).  М. Юпп пишет: «Однажды самоход-ная баржа причалила в ожидании погрузки у городка Сясьстрой, что на реке Свири. Рядом стояло ещё одно судёнышко. Когда наша команда  вышла  на  палубу  во главе с  капитаном,  то нас  радостно
 
88
приветствовала  команда  соседнего  кораблика... Во время застолья читали стихи. Юпп пишет: «Мои  авангардные опусы   матросы, разумеется, не поняли, а тот парень подошёл ко мне и запросто представился – Коля Рубцов. Мы смылись от пьяных команд ко мне в кубрик, где он сказал: «Знаешь, а ты поэт, только городской чересчур» (курсив Ю. К.-М.). И мы стали читать друг другу стихи».
      М. Юпп сообщает о другой встрече с Рубцовым на пристани у городка Тотьма (48). Во время перерыва в танцах в местном клубе речников Рубцов  читал стихи. После танцев на берегу реки Рубцов и Юпп читали стихи двум поклонницам до утра. Юпп отмечает: «Девицы только охали и ахали» (курсив Ю. К.-М.). Было видно, что Колины стихи им нравятся больше моих. Это и понятно, ведь в моих стихах всё рычало и скрежетало, да и к тому же хлестало джазовыми ритмами. Рубцовские стихи, тихие и задушевные, брали за душу». Это признание дорогого стоит от стихотворца, уехавшего в США. Далее М. Юпп критически отзывается об уровне поэзии Бродского: «Слишком много шума без ничего…».
     После этого речного  плавания  тематика  трудов и отдыха приходит к поэту и выливается позднее в юмористических  стихах. 15 августа 1961 года Николай Рубцов уже в  Ленинграде, так как с 1 сентября начинаются занятия в выпускном 10-м классе.  
     Николай Рубцов посещает иногда литобъединение «Нарвская застава», которое базировалось в Доме культуры им. Горького. Как пишет И. Михайлов, здесь велись занятия по теории и истории поэзии, «немало известных поэтов начинало здесь свой творческий путь…» (27). Как сообщает поэт Ст. Шилов,  посещавший занятия, уровень поэзии был невысок. Косвенно это подтверждает и Б. Тайгин, когда пишет о «Вечере молодых поэтов Ленинграда» в Доме писателя им. Маяковского от 24 января 1962 года:
       «До него (Николая Рубцова) уже побывали на сцене, читая свои стихи, другие поэты. В подавляющем большинстве, их стихи были буднично-обычные, серые, пустые, а некоторые и откровенно-бездарные…» (49). «Николай Рубцов на сцену вышел в заношенном пиджаке и мятых рабочих брюках, в шарфе, обмотанном вокруг шеи поверх пиджака. Это невольно обратило на себя внимание. Ауди-тория как бы весело насторожилась, ожидая чего-то необычного, хотя здесь ещё не знали ни Рубцова, ни его стихов» (27).
 
89
      Николай Рубцов   читал  преимущественно  юмористические стихи. Это была сама зарифмованная и поданная в неожиданных образах жизнь, сказания  о работе на траулерах, в кочегарке, о неудачной любви, но уже преодолённой  тоски о возлюбленной. Вот  фрагмент из стихотворения «На берегу» (январь 1962 года):
 
Иду и вижу –
                      мать моя родная!  –
для моряков, вернувшихся с морей,
избушка
               под названием «пивная»
стоит без стёкол в окнах,
                                         без дверей!
Где трезвый тост
                            за промысел успешный?
Где трезвый дух общественной пивной?..
Я первый раз
                      зашёл сюда,
                                           безгрешный,
и покачал кудрявой головой.
И вдруг матросы
                            в сумраке кутёжном,
Как тигры в клетке,
                               чувствуя момент,
Зашевелились глухо и тревожно:
 – Тебе чего не нравится,
                                        студент?!  (19)                          
 
    И всё-таки это были талантливые стихи начинающего свой творческий путь поэта (курсив Ю. К.-М.). Из зала кричат: «Вот даёт! Читай ещё, парень!» (49). А Николай Рубцов, вероятно, уже тогда, на вечере в январе 1962 года, начинает понимать различие между запросами толпы и подлинной народной поэзией.
      С начала 1962 года Рубцов довольно настойчиво и без огласки  шёл к своей цели: поступить в литературный институт.
 
90
       Как сообщает Игорь Михайлов (27), Николай Рубцов выставил в «Нарвской заставе» на обсуждение стихи. Шесть стихотворений  получили отрицательную оценку  редактора: «На родине», «Фиалки», «Соловьи», «Видения в долине», «Левитан», «Старый конь».  Положительная оценка дана стихам: «Вредная – неверная», «В океане», «Я весь в мазуте». «Вредная – неверная» почему-то нравилась  «страдающим»   поэтам                                                                   
 
Вредная,
             Неверная,
                            Наверно.
Нервная, наверно… Ну и что ж?
Мне не жаль,
Но жаль неимоверно,
Что меня, наверное, не ждёшь! (50, 19)
 
        И вот это одобренное в литобъединении «Нарвская застава» стихотворение Николай Рубцов не включает в свой первый сборник «Волны и скалы»! Значит, Рубцов не хотел тогда связывать свою неудачную любовь хотя бы с мнимым проклятием земле (стихотворение  было написано по свежим следам расставания с возлюбленной). Кто же эта неизвестная «неверная»?
      У  Рубцова в стихотворении «Не пришла» (19), создаётся тревожная атмосфера ожидания встречи с неизвестной:
 
Сумасшедший,
                        ночной,
                                     вдоль железных заборов,
Удивляя людей,
                           что брожу я?   И мёрзну зачем                               
Ты и раньше ко мне
                                   приходила нескоро,
А вот не пришла и совсем…
 
       Определённых сведений об этой «Музе» не имеется. Но это – не Тая   Смирнова.   В  стихотворении  «Ларисе»  Рубцов   сообщает   о
 
91
посещении  своего рабочего места в котельной ЖКО (жилищно-коммунального отдела) Кировского (Путиловского) завода двумя девушками, одна из которых «заигрывала» с рабочим-поэтом.   
 
Ах, отчего мне
Сердце грусть кольнула,
Что за печаль у сердца моего?
Ты просто
В кочегарку заглянула,
И больше не случилось ничего.
…………………………………..
Вы ждали Вову,
Очень волновались.
Вы спрашивали: «Где же он сейчас?»
………………………………………….
Я знал волненья вашего причину
И то, что я здесь лишний,  –
Тоже знал!
И потому,
Простившись чин по чину,
К своим котлам по лужам зашагал.
             
     Лирический герой понимает, что это свидание последнее, не хочет играть в дипломатию и  потому откровенно заявляет:
 
Лариса, слушай!
Я не вру нисколько –
Созвучен с сердцем каждый звук стиха.
А ты, быть может,
Скажешь: «Ну и Колька!»
И рассмеёшься только: ха-ха-ха!
Тогда не сей в душе  моей заразу –
Тоску, что может быть сильней огня.
И больше не заглядывай ни разу
К нам в кочегарку!
Поняла меня?                
 
92  
      Это стихотворение имеется в ГАВО в неотправленном около 1961 года письме неизвестной Ларисе Н. (19, т.2, стр. 175, 285, Зинченко), которое Рубцов начинает так: «Ты спрашиваешь, почему я так и не написал письмо…Перехожу с прозы на стихи, коими для меня удобней выражать мысли. А также и чувства».  
     В архиве Н. Рубцова (фонд ГАВО) имеется фото девушки, которая стоит на теплоходе. На фото надпись адресату.
      Конечно, эта девушка не была случайной подругой. Николай Рубцов постоянно  мечтал создать семью, получить взаимную опору
в жизни. Атмосфера детского дома создавала и создаёт у воспи-танников особое отношение к родным и близким.
  Игорь Михайлов пишет далее о своём отношении к представленным  Рубцовым стихотворениям (27):
    «Может быть, иногда чрезмерно суровы и требовательны к молодому поэту были его друзья, но отчётливо видишь, что в своих оценках они редко ошибались. Нельзя не согласиться, что  «Фиалки» мелки по теме, что «Видения в долине» длинноваты, вторичны, грешат красивостями («сапфирный свет на звёздных берегах»,  «безмолвных  звёзд  сапфирное движенье»).  «Старого коня» и «Левитана» критиковали за, возможно, неуместную в стихах  такого рода  игру слов: «Хоть волки есть на  волоке, и  волок
тот полог, едва он сани к Вологде по волоку волок» или «звон заокольный и окольный у окон, около колонн».
       Разберёмся с этой критикой. «Фиалки» никак не могут страдать мелкотемьем. Может быть, критику обращение –  «дайте хлеба, мне хлеба! Замолчи радиола!..» –   кажется мелкой темой,  а для мальчишки Рубцова и для многих других полуголодных ребят и взрослых тогда и сейчас – это  вопрос физического выживания. На рынке сирота Коля обращается к окружающим:
 
О, купите фуфайку!
Я отдам за червонец!
 
   Не захотели или не сумели увидеть колокольную Русь в «Нарвской заставе» при обсуждении. Почему, интересно, не оценили такую чистую строфу из стихотворения «Левитан»?
 
93
И колокольцем каждым в душу –   
Любого русского спроси!  –     
Звонит, как в колокол,
                                      – не глуше, –  
звон левитановской Руси!
 
       И старинный русский город Вологду и народные приметы не увидели  «поэты» в стихотворении «Старый конь».
      А в ключевом стихотворении «Видения в долине», которое потом было переработано в «Видения на холме», Рубцов сказал:
 
Россия, Русь –  куда я ни взгляну!
За все твои страдания и битвы –
Люблю твою, Россия, старину,
Твои огни, погосты и молитвы…(курсив Ю. К.-М.)
 
     Какая же здесь вторичность темы? Здесь полная прозорливость Николая Рубцова, что должно быть свойственно настоящему поэту. Мелкие словесные погрешности  легко решаются подбором более точных эпитетов и ассоциаций, что потом и сделал Рубцов.
     А участникам ЛИТО в Ленинграде нравились стихи-заявления Рубцова  «Я весь в мазуте, весь в тавоте,зато работаю в тралфлоте!..». Чтоб похохатать по поводу,  что рабочий  поэт находится весь «в добре» и  почему-то доволен. И не каждый ведь поймёт, что автор, сирота по жизни радуется возможности не умереть с голоду.
     Стихи Рубцов выставил на обсуждение, вероятно, в апреле 1962 года, так как  «Элегия» («Стукнул по карману – не звенит…»), «Фиалки», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…». «Портовая ночь», «Бывало, вырядимся с шиком…», «Мы будем свободны, как птицы…» датированы в сборнике «Волны и скалы» мартом 1962 г.
      6 мая 1962 года во Дворце культуры им. Горького состоялся вечер молодых рабочих поэтов, на котором в качестве гостя выступал Рубцов. Сомнений нет в том, что стихи Рубцова были приняты залом.  На этом вечере участник литобъединения «Нарвская застава» Борис Тайгин познакомился с рабочим-поэтом.
        В начале мая 1962 г. Рубцов пишет Е. М. Дементьевой:   
 
94
   «Елена Мефодьевна, извините, я принёс стихи Вам сюда. Отпечатайте их, пожалйуста, не сбивая интервал (можно через малый, можно через большой, только так, чтобы каждый стих был размещён на одной странице).
   Прошу отпечатать их в 4 экземплярах, на белой бумаге, пожалуйста.
        Во вторник можно будет за ними зайти к Вам в завком?
        Рассчитаюсь, как говорил.  С приветом  Н. Рубцов». (19, т.3.)
   Василий Карпущенко пишет: «23 стихотворения, аккуратно перепечатанные секретарём-машинисткой заводского комитета профсоюза Кировского завода, старостой литературного объединения Еленой Мефодьевной Дементьевой, хранятся среди моих бумаг вместе с фотографией их автора Николая Михайловича Рубцова. Эти стихи обсуждались тогда майским вечером рабочими поэтами Кировского завода...» ((19, т.3, стр. 409)
     Значит, Рубцов хотел получить и получил мнения и замечания рабочих поэтов для выяснения творческого уровня своей поэзии.          
    15 мая 1962 года  Рубцов направляет в Литературный институт  им. Горького письмо:  «Дорогие товарищи! Я посылаю на Ваш суд, на творческий конкурс стихи очень разные: весёлые и грустные, с непосредственным выражением и с  формалистическим  уклоном  (последние считаю сам лишьучебными, экспериментальными, но не отказываюсь от них, ибо и они от всей души, от жизни). Буду рад, если Вы найдёте  в них поэзию и допустите меня к приёмным экзаменам…Начинаю сдавать экзамены за десятый класс в вечерней школе. Думаю, что сдам: не зря ведь я посещал её два года! Желаю учиться на дневном отделении, на основном, в Вашем институте. Могу и на заочном. В другие институты не тянет. А учиться надо. Рубцов. ». (курсив Ю. К.-М.)
       Стихи   Рубцова   высоко   оценили   поэты   Е. Долматовский, И. Бауков и Н. Анциферов (19). Рубцов получает известие, что он прошёл творческий конкурс и допущен к экзаменам.        
      По поводу получения Рубцовым аттестата зрелости Л. Вересов пишет (сайт «Душа хранит», 18.05.2020г.),: «Возможно, вся суть в том, что Рубцову помогли получить обычный аттестат, без пометки об экстернате, чтобы  не осложнять  его  поступление  в
 
95
Литинститут». Версию «как всем миром скидывались Рубцову на
аттестат...» дал поэт Валентин Горшков, по сообщению его жены Горшковой и следом Л.Вересов. А кому из «друзей» Рубцов сообщал, что послал документы в Литинститут? Никому. Рубцов был готов к сдаче  любого экзамена. Сдача «экстерном» могла быть только в случае какого-либо опоздания на какой-то экзамен по дате.
      И какие могут быть подозрения по поводу сообщения Рубцова: «не зря я ведь посещал её (вечернюю школу, прим Ю. К.-М.) два года?» Да, пропуски занятий возрастными рабочими были обычным явлением. Главным было: наличие знаний для сдачи предмета на очередном экзамене. Я уже сообщал в публикациях начала 2000-х годов, что в любом техникуме Советского Союза за Первые Два года студентам преподают в сжатом виде и они сдают весть спектр общеобразовательных предметов, соответствующих 8-10 классам средней школы. Затем — профильные предметы. Рубцов  знал программу десятилетки и глубже по физике, математике, черчению, так как работал слесарем-сборщиком на военном полигоне и служил 4 года прибористом-дальномерщиком на флоте. Рубцов был готов к сдаче экзаменов при дополнительной подготовке.
       В мае-июне 1962 года  Рубцов сдаёт экзамены в ленинградской школе № 120 и в возрасте 26 лет получает Аттестат зрелости.
   Какие основания не верить государственному документу? Привожу текст на бланке документа «Аттестат зрелости»:
   Настоящий аттестат выдан  Рубцову Николая Михайловичу, родившемуся в с. Емец Архангельской обл. 3 января 1936 года, в том, что он, поступив в 1960 году в среднюю школу № 120 рабочей молодёжи г. Ленинграда, окончил полный курс этой школы и обнаружил при  отличном поведении следующие знания по предметам: 4 (хорошо) — История СССР, физика, астрономия, Конституция СССР; 3 (Удовлетворительно): литература, русский язык, алгебра, геометрия,  биология, всеобщая история, география, тригонометрия, химия, черчение, иностранный язык (немецкий).
     Подписи: директор школы - А. Моргунова;  Заведующий учебной частью школы …....(неразборчиво);  Учителя — 6 (шесть) подписей.
   История была любимым предметом Рубцова в школе и техникуме.
Конституцию СССР  любой  гражданин знал в те времена.
 
96
      1 июня Николай Рубцов зачитал  у Б. Тайгина  на магнитофон 10 стихов. С 1 июня по 13 июля 1962 года Тайгин  срочно готовит для Рубцова самиздатовский поэтический сборник. Рубцов включает в книжку 38 стихотворений и формирует 8 тематических разделов, ставит к каждому стихотворению дату создания (по просьбе Бориса Тайгина). Книжка под названием «Волны и скалы» содержит такие стихотворения-песни, как «Элегия», «Фиалки», «Старый конь» (49).  После правок поэта Б. Тайгин вновь перепечатывает тексты.
       Сборник «Волны и скалы» свидетельствует о том, что Николай Рубцов в своём мировоззрении ещё находится на перепутье. С одной  стороны мистические стихотворения  «Видения в долине», «Поэт», «Сказка-сказочка»,  с   другой  –  патриотические: “Берёзы»,
«Левитан», «Лесной хуторок», с третьей – почти  атеистические «На родине», «Волны и скалы», с четвёртой – бытовые стихи «Морские выходки», «Праздник в посёлке», «На берегу», с пятой – юмористи-ческие «Утро перед экзаменом», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…».
  Особняком стоит философское «Поэт», посвящённое Глебу Горбовскому. В этом произведении явно проявляется у Рубцова мистическое восприятие наблюдаемых явлений:
 
Трущобный двор.
                              Фигура на углу.
Мерещится, что это Достоевский.
И ходит холод ветреный и резкий.
И стены погружаются во мглу.
Гранитным громом грянуло с небес!
Весь небосвод в сверкании и блеске!
И видел я, как вздрогнул Достоевский,
Как тяжело ссутулился, исчез.
Не может быть,
                           что это был не он!
Как без него представить эти тени...
 
       Это не сделанные стихи, это явление – предупреждение  поэту перед отъездом из Ленинграда, перед вступлением на опасную дорогу духовно-народной поэзии, перед переменами в жизни!
 
97
       Много странного увидел Рубцов в поэтической среде и пишет:  “В моей судьбе творились чудеса!” (курсив Ю. К.М.)
       В конце стихотворения Рубцов жонглирует жаргонным глаго-лом «торчит». В строках «торчит» сосед, разбуженные тётки, слова, бутылка водки, таинственный рассвет.
       «Хулиганит»  немного Рубцов, чувствуя свои поэтические силы. Не любил поэт заумных декадентов, которых встречал в комнате у Глеба Горбовского на поэтических и графоманских сходках. И приходил однажды с братом Альбертом и играли они на гармошке в местном сквере народные мелодии, что никак не вязалось с урбанистическим менталитетом поэтов-интеллигентов.
       Многое видел  Рубцов в те уже далёкие 60-е годы 20-го века. В стихотворении «Лесной хуторок» (позднее названо «Добрый Филя») поэт рассуждает о жизни доброго философа-селянина:
 
Филя любит скотину,
             Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
              Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
             Даже нечего крыть…
 – Филя! Что молчаливый?
А о чём говорить?
 
      В предисловии  «От  автора»  Рубцов сказал, что   «сборник «Волны и скалы» – начало». Предвидя оценки так называемых критиков, Николай Рубцов пишет (см. Приложение №  5):
       «И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические рыла», которыми кишат литературные дворы и задворки.
        Без них во всём разберёмся” (курсив Ю. К.-М.).
    Очень многие флотские и ранние стихи Николай Рубцов не включил в сборник. Среди них такие как «Северная берёза», «Первый снег», «Весна на море», «Родное море», «Деревенские ночи», «Осень.  Летит по дорогам…»  и др. Возможно не хотелось ему   показаться   сентиментальным.   Ещё    «шестидесятничество»,
 
98
царствовавшее в Ленинграде,  давало о себе знать, закрывало пути к темам разрушаемой русской духовности .  
     Стихотворение «Волны и скалы», которое позже потеряло своё название и известно как «Эх, коня да удаль азиата…», является зарисовкой взаимоотношений с какой-то городской подругой.         
      Рубцов действовал по своему плану поступления в Литинститут. 13 июля 1962 года Рубцов получил от Бориса Тайгина экземпляр №2 сборника "Волны и скалы" из закладки 6 экз. под копирку на печатной машинке. Внимание! По полученной информации: «Рубцов подписал своим друзьям: Глебу Горбовскому, Борису Тайгину, Георгию Мельникову, Константину Кузьминскому и Маргарите Ивановне Лагуновой, преподавателю Хибинского горного техникума. Она узнала об этом в начале 2000-х годов (Л. Федунова. «Все земные святыни и узы...», С. - П.,  Изд. «Нестор-История», 2018, стр. 214). Экземпляр для М. И. Лагуновой был выс-лан, вероятно, на адрес Кировского горно-химического техникума.
     В тот  же  день, 13 июля 1962 года Николай  начитывает  на магнитофон стихи «Поэт» и «Разлад» (по информации Б. Тайгина).
     У Рубцова только один  экз. «Волны и скалы». Считаю, что даже Б. Тайгин не знал конечной цели выпуска сборника. До начала экзаменов (август 1962 г.) и показа сборника "Волны и скалы" в Литинституте у Рубцова в распоряжении более двух недель.
    Рубцов запланировал и взял отпуск на Кировском заводе с 17 июля (понедельник) 1962 года на 24 положенных рабочих дня (то есть на 28 календарных дней) до 12 августа (воскресенье) 1962 года (с выходом на работу в понедельник 13 августа). Версия автора.
    Справка от автора. В те 60-е годы 20-го века рабочая неделя составляла 6 дней, включая субботу (в том числе и для работников отделов кадров). 14 марта 1967 года принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР (а за неделю до этого, 7 марта 1967 г. Постановление ЦК ЦКСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС) о переходе на 5-дневную рабочую неделю с двумя выходными (суббота и воскресенье) для большинства предприятий.
       Для предьявления в приёмную комиссию Рубцов взял  в поездку нужные ему документы (аттестат зрелости, фотографии, паспорт). Заказал в отделе кадров выписку из трудовой книжки и  взял её 14 июля (51). Всё это с расчётом в любой момент приехать в Москву на экзамены из любого места пребывания!
 
99
    В статье «Не сказка о том, как Николай Рубцов в Литературный институт поступал» (51), опубликованной 16.07.2019 г. на сайте «Душа хранит», известный череповецкий писатель-краевед Л. Вересов, публикующий периодически ксерокопии документов по теме Рубцова, в основном, из государственного архива Вологодской области, приводит на сей раз ксерокопии из архива  Литературного института.  
     На этот раз на базе «лежавших с января 2011 года» и ока-завшихся у Вересова копий документов, он  рассматривает тему поступления Рубцова в Линтинститут и приводит своё мнение.
        При этом Вересов сообщает следующее:
    «Из исследователей почти никто этот вопрос всерьёз не под-нимал. Отмечу только желание разобраться в проблеме Ю.И.Кириенко – Малюгина [2] (31). У нас же появилась уверенность, что Николай Рубцов уже после демобилизации с Северного флота осенью 1959 года  стал  готовиться к поступлению в Литературный институт или на филологический факультет какого – то другого вуза».
   Замечу сразу: на специфический «филологический факультет» никакого вуза Рубцов не собирался поступать, потому что стре-мился получить специальное  поэтико-литературное образование.  
       Приходится далее уточнять-опровергать посылы Л.Вересова.
1. По предложенной теме материалы были опубликованы  В. Д. Зинченко в трёхтомнике «Николай Рубцов», издательство Терра (19), ещё в 2000 году.
      Из моей книги-творческой биографии Н.М.Рубцова от 2011 года (31),из Главы 5. Ленинградский период. «Не простой, возвышенный, в седле бы...» (ноябрь 1959 г ...август 1962 г.) привожу абзацы:
      Из (31), стр 77: «Осенью 1960 года Николай Рубцов поступает в Ленинграде в 9-й класс школы № 120 рабочей молодёжи. Ему нужны законченное среднее образование и аттестат зрелости на будущее».
     Из (31), стр. 81:«С начала 1962 года Рубцов довольно настойчиво и без огласки шёл к  цели: поступить в литературный институт».
    В Главе 5 (31, стр. 77-88) приведены множество фрагментов стихов Рубцова, которые вошли в сборник «Волны и скалы» для показа при приёме в Литературный институт.
    Приведённые материалы об отзывах на стихи Рубцова, посланные
 
100
на творческий конкурс,  взяты из архивов ГАВО (52), где я (в то время на правах члена Союза писателей РФ) знакомился с описями архивных документов в 2001-2003 г.г., и другие — из  библиотеки Литературного института, где мне в 2004 году предоставили некоторые материалы из личного дела студента Н.М.Рубцова (без права ксерокопирования, но с возможностью переписывания).   
3. Л.Вересов сообщает о копиях из своей статьи: «Дело в том, что 13 января 2011 года в Литературном институте состоялись Рубцовские чтения. После нашего  доклада об истории создания сборника стихов Н. М. Рубцова «Зелёные цветы» ректор Литинститута Б. Н. Тарасов пригласил  познакомиться с Рубцовским делом и архивом поэта, хранящимся в запасниках. Тогда удалось перекопировать многие документы, которые стали основой данной работы». А вот мне,  автору книг «Новая дорога к Рубцову» (2005) и «Поэзия. Истина. Рубцов» (2007), и  трёх изданий «Тайна гибели Николая Рубцова» (2001, 2004, 2009) не «повезло» так тогда.
     Дело в том, что я, Ю. Кириенко-Малюгин, участвовал в той конференции "Рубцовские чтения" 13 января 2011 года в Литературном институте с докладом «Журавли Николая Рубцова». И не обращался к Б. Н. Тарасову, поскольку ранее знакомился с теми материалами, которые мне выдали в библиотеке Литинститута. Оказывается выдали не всё. И ко мне (автору тогда пяти книг о творчестве Рубцова) Б. Н. Тарасов почему-то не обратился с предложением  ознакомиться с архивом по Рубцову.
     Теперь выясняется, что с января 2011 года вплоть до 1 июля 2019 года ксерокопии вступительных  документов по Рубцову находились у Л. Вересова без публикации. Жаль. Ранее можно было бы провести дополнительные исследования. Придётся сейчас.
4. Л. Вересов приводит текст письма Н. Рубцову из приёмной комиссии Литинститута: «Уважаемый  тов. Рубцов!  Официальный вызов послан Вам в Ленинград. Вы должны  явиться в институт до 1 августа, имея при себе указанные в «Условиях» документы. Вы допущены к экзаменам. Приёмная комиссия. 21 июля 1962 года».
   Этот документ опубликован впервые в книге "Николай Рубцов. Звезда полей. Собрание сочинений. М. Воскресенье. 1999 (которая имеется у меня с 2007 года). Спасибо редакторам составителям Л. А. Мелкову (который знал Н. Рубцова) и Н. Л.  Мелковой....
      Ещё от Л. Вересова:  «А далее опять документы вступают в дело,
 
101
в пику тем, кто вспоминает, что Николая Рубцова приняли без экзаменов или, что он опоздал к началу экзаменов (курсив Ю. К.-М.)  и только за счёт обаяния и сборника «Волны и скалы» прошёл вроде бы вне конкурса. Нет, никто не создавал поэту Рубцову тепличных условий при поступлении, он поступал на общих основаниях».
5. Придётся дать опровержение ряда утверждений Л. Вересова.
5.1. Николай Рубцов не знал об этом специально посланном письме из приёмной комиссии Литинститута! И не ждал этого письма! Иначе он контролировал бы появление письма через общежитие Кировского завода (Ленинград, Севастопольская, д. 5). Просто Рубцов знал о том, что он прошёл творческий конкурс и может подготовить документы для приёмной комиссии и сдачи экзаменов.
5.2. Рубцов действовал по своему плану поступления в Литинститут, рассчитав план действий по июлю месяцу 1962 года.
5.3 В те 50-е - 60-е годы 20-го века приёмные экзамены во всех практически институтах (по крайней мере, в Москве) проходили с начала августа каждого года (шли через день по разным предметам с учётом специализации ВУЗа).
5.5. Рубцов создал себе запас времени до экзаменов, чтобы встретиться с отцом и родными в Вологде и поехать далее по личным делам по Вологодчине. В том числе, в с. Никольское, на свою духовную малую Родину, для встречи с друзьями детства. И очень даже возможно,  для решения личных проблем, на будущее в случае непоступления в Литинститут.
     Из авторской книги-монографии 2002 года (13): «К 1962 году Николай Рубцов уже потерял свою юношескую шевелюру. Это служба на флоте повлияла на внешность Николая Рубцова...»
   Этот прогноз был дан ещё до выявления фактов, что Рубцов получил лучевую болезнь в результате визуального контроля серии воздушных ядерных взрывов на Новой земле в период службы на Северном флоте. Обосновано в 2011 году в издании (31), стр. 66, 67.
     Надо понимать, что Рубцову уже 26 лет, у него нет постоянного места жительства, в Ленинграде нет ясных перспектив получить даже комнату при  одиночном проживании. Жильё давали только семейным парам. Вот такая версия для мотивов действий Рубцова.   
5.6. 15 июля (воскресенье) или 16 июля (понедельник) 1962 года Рубцов покупает билет и едет ночным поездом из Ленинграда в Вологду (потому что 17 июля он уже в Вологде).
 
102
5.7. По многочисленным публикациям известно, что 17 июля 1962 г. Николай встречается с отцом в вологодской железнодорожной больнице и делает запись сестре Галине, что едет в отпуск в Тотьму  на письме отца в адрес дочери. Это опубликовано (31, стр. 88). 18 июля Рубцов заехал в Шуйское-Космово для встречи с бывшей несостоявшейся "невестой" Т.Агафоновой (не зная о её семейном положении - замужестве). Встреча не состоялась и Рубцов далее следующим речным рейсом едет до Усть-Толшмы, чтобы затем доехать (или дойти) до с.Никольское (это 25 км от пристани или 5-7 часов пешком). 20 июля 1962 года Николай Рубцов появляется в с. Никольском на вечеринке у односельчанина В. Аносова.
    Вот что пишет Генриетта Михайловна Меньшикова: "Около 20 июля 1962 года мы провожали в армию Владимира Аносова. Был праздник. И вот в разгар праздника зашёл невысокого роста, лысый парень. Конечно, сразу обратили внимание - кто? Потом пошли в клуб, и там я узнала, что это Рубцов Коля. Да, он был совершенно неузнаваем..." (53), об этом также (31, стр. 83). Прим. Ю. К.-М. Такой результат облучения Н. Рубцова на Северном флоте (1955 - 1959 г.г) в период серии воздушных ядерных взрывов(31, стр. 66,67)
    Вот что пишет Нина Алферьева (учившаяся вместе с Рубцовым): "Я видела  его (Н. Рубцова, прим. Ю. К.-М.) в Николе в 1962 году. Сам пришёл ко мне в дом. Удивилась, что он такой лысый. Читал стихи из сборника не в переплёте (очевидно, это сборник "Волны и скалы"). До этого времени я о Рубцове почти ничего не знала. И не думала, что он пишет стихи и даже печатает их. В тот день он пел свои песни. Играл на гармошке..." (27,   1994) и (13, стр. 83, 2002).
   Привожу информацию также от Г. Мартюковой,  директора мемориального музея Н. М. Рубцова в селе Никольское Тотемского района Вологодской области (54):   
     "В этот приезд (июль 1962 г. - прим. Ю.К.-М.) Николай Рубцов останавливается у Анны Романовны Шестаковой. Она часто принимала у себя приезжих граждан. Хозяйка выделила Рубцову кровать в прихожей. По воспоминаниям дочери хозяйки дома Нины Николаевны Мужиковой, поэт жил у них около десяти дней. Именно тогда у Анны Романовны Николай Рубцов встретил свою однокашницу по детскому дому Нину Геннадьевну Алферьеву, которая временно снимала угол у хозяйки квартиры. Нина Николаевна запомнила, как Рубцов играл на гармошке.
 
103
     Односельчане частенько его видели сидящим на берегу реки у бани, и записывающим что-то в тоненькую тетрадочку.
     Организовали воспитанники детского дома маленькую встречу выпускников. Собрались Л. Спасская, Н. Алферьева, Н. Рубцов. Сидели, вспоминали старых друзей, детдомовскую жизнь.
      Встретился тогда Николай Рубцов и со своими одноклассницами  Н. Прокошевой и Т. Нечаевой. Это случилось 4 августа 1962 года. По воспоминаниям современников, поэт вечером этого дня исполнял песни собственного сочинения".
   Картинку одной из вечеринок в Никольском поэт отразил в шуточном стихотворении «Эхо прошлого».
     Разберёмся с ситуацией от 4 августа (суббота) 1962 года.
    Участники вечеринки (встреча однокласников) знали, что Рубцов пишет стихи, имеет в руках сборник "Волны и скалы" и должен ехать в Москву. Николай это не скрывал. Думаю об этом знала и Гета, находившаяся в близких отношениях с  Рубцовым. Считаю, что  4-го августа  Рубцов понял, что Время уходит!    
     Получить сведения о дате начала экзаменов в Никольское Рубцов практически не мог. Сомнительно, чтобы у Рубцова был телефон приёмной комиссии. Иначе бы он не остался ни на 1-е августа, ни на 4-е на вечеринку. Тогда, в 60-годы 20-го века  не было отлаженной телефонной связи. И звонить можно было из сельсовета или из почтового отделения! Кто такой  Рубцов в это время? Отдыхающий.
     Выдвигаю наиболее версию, что  Рубцов рано утром (в 5-6 часов) выходит (попутный транспорт маловероятен — прим. Ю.К.-М.) из Никольского, в 10-11 часов на переправе и в переезжает на лодке (или пароме) в Черепаниху. То есть примерно в 12 час. отправляется  пешком но грунтовой дороге - 14 км до трассы на Вологду (за  3 часа). Это перегрузка даже для спортсмена. Маловероятно, доехать  попутным транспортом. Затем "методом голосования" ещё днём (в 15-17 час.) удаётся  сесть на проходящий автобус до Вологды 9трасса Великий Устюг — Тотьма - Вологда). Ещё 4 часа пути. Поздним вечером 5-го августа Николай мог оказаться в Вологде. И в этот день (воскресенье) покупает билет на  прямой (Череповецкий) или на проходящий ночной поезд в Москву. Рубцов с опозданием, поздним утром направляется в Литинститут.  Этот подвиг возможен и реален при  понимании, что  на 6-го августа (понедельник) Рубцов «вычислил»  начало приёмных экзаменов в Москве.
 
104
Глава 6. Литературный институт, поступление, экзамены, на очном   отделении. «И всё на правильном таком пути…»
         (август 1962 г…июнь 1964 г.)
 
   Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе,  ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.
 
       Привожу версию поступления Николая Рубцова в Литинститут.
    Итак, с поезда из Вологды, с Ярославского вокзала поздним утром в понедельник 6-го августа 1962 года Рубцов в Москве и едет в  Литературный институт.  А экзамены  идут в этот день!
      Разберёмся с допуском к приёмным экзаменам. Рубцова могли просто развернуть от порога института в связи с опозданием (неявкой), проставив "неудовлетворительно" по первому же экзамену 4-го августа (суббота).  
        В приёмной комиссии Рубцов объяснил ситуацию (в том числе с выездом из далёкого Никольского Вологодской области).
    Николай Рубцов, конечно, показал самиздатовский сборник "Волны и скалы".  И это произвело впечатление на членов приёмной комиссии, которые сами были литераторами и понимали уровень стихосложения. Здесь верна версия многих литераторов  о значении сборника "Волны и скалы". Преподаватели из комиссии знали, Кому (прошедшему творческий конкурс) направляли вызов на экзамены 21 июля 1962 г.
     Рубцову  пошли навстречу. Решение, конечно, было  принято присутствующими членами  приёмной комиссии и согласовано затем с руководством Литинститута. Потому что: опоздание — веская  причина, но поправимая; стихи абитуриента — почти профессиональные; Рубцов отслужил 4 года на Флоте, в те времена любого демобилизованного при сдаче экзаменов не ниже, чем на "удовлетворительно" принимали в любой институт!
     Рубцову разрешили сдавать экзамены. Сначала те, которые были в плане сдачи абитуриентами, т.е. 8-го и 10-го августа. С разрешением досдать пропущенные экзамены.
      Л. Вересов  приводит ксерокопию  экзаменационного листа (51). На бланке надпись "Литературный институт имени А.М.Горького при Союзе писателей СССР". Далее экзаменационный лист № 81 - на типографском бланке!
 
105
      Ниже  записано "Рубцов Николай". Лаконично - без Отчества.
      Ниже: № - прописана цифра 9, затем  «от» цифра 12 (над линией ожидаемой даты) и надпись, похоже, римскими VII или VIII, далее к цифре 19 добавлена  цифра 62 (получается 1962 год).
      Далее в строке "личная подпись" - отсутствует подпись Рубцова.
      Прим. Ю.К.-М. Видно, что документ выписан наспех!
    Ниже подпись ответственного секретаря приёмной комиссии,  подпись имеется (!!!). Слева рядом - печать, неясный  оттиск.  
       Ниже таблица: "Отметки о прохождении приемных экзаменов".
      Указаны графы "Наименование предмета", "Дата экзамена",    
      "Оценка прописью без сокращения", "Подпись преподавателя".
       Ниже - "Русский язык (письменно, устно)";
       ниже - "Русская литература (письменно, устно)";
       ниже - "История СССР (устно);
       ниже - "Иностранный язык".
       Под таблицей экзаменационного листа надписи:
       1.  Лист служит пропуском на экзамен.
По окончанию приёмных экзаменов лист должен быть воз-
вращён в приемную комиссию.
Не зачисленный в учебное заведение получает обратно свои документы  (далее мелким шрифтом) после сдачи эк. л.”
    Подписанный бланк экзаменационного листа служил докумен-том для оформления проживания в общежитии Литературного института (другие документы неизвестны, версия Ю.К.-М.)
   В то время конкурс составлял десятки человек на место, а абитуриенты были практически эрудиты по основному предмету — Литературе. Но опоздавшего  Рубцова допускают к сдаче экзаменов!   
  Известно, что Рубцов появляется у входа в общежитие Литинститута (ул. Добролюбова, 9/11) и встречает случайно Валентина Сафонова, с которым служил на Северном флоте и встречался неоднократно в 1957-1959 г.г. (44).
      Вот что пишет Валентин Сафонов (44).
     «К общежитию подходили двое. И что-то в походке невысокого, одетого в белую рубашку с короткими рукавами парня, показалось мне странно знакомым.
      Скажите, – окликнул он,  – где тут…
      Очевидно, что Николай хотел спросить, как найти коменданта.
 
106
    И в ту же минуту лицо его дрогнуло, изменилось. И, наверно, изменилось моё лицо.
     Такой неожиданно радостной была наша встреча.
     –  Коль, Колька,  – укорил я,  – зачем же ты усы-то сбрил?
   – А-а, усы… –  махнул он рукой.  – Тут вон на голове волос совсем, считай, не осталось. Очень я это переживаю…
       Итак, мы обнялись у дверей общежития.
    – А я предвидел, что на крыльце тебя встречу. Ехал в трол-лейбусе и знал: сейчас увидимся, – сказал Рубцов.   
     Это было на него похоже – вот так убеждённо на полном серьёзе, говорить о том, во что за минуту до того и сам не верил. Или о чём не подозревал. Хотя…Он же знал, что я учусь в литературном…».
    Так о встрече с Рубцовым после трёхлетней разлуки пишет его флотский друг Валентин Сафонов. Вездесущий преподаватель физкультуры Иван Кириллович Чирков, самодеятельный фотокорреспондент литинститута отснял несколько раз друзей во  время встречи. Николай Рубцов пошёл оформляться  в «общагу».       
    «И пока Рубцов таскал матрасы и простыни, я этажом выше собирал на стол, застеленный газетами, нехитрую снедь.  
     –  Ну вы живёте тут!  – восхитился он, предварительно постучав в мою дверь. Тоже, между прочим, деталь: даже в нашей бесшабашной литинститутской вольнице Коля никогда не входил в чужую комнату без стука. И тем отличался от многих других…(вот результат детдомовского воспитания! – прим. Ю. К.-М.). А восхищение его, с которым переступил он порог, было, так сказать, восхищением вообще: Рубцова поразили порядки, царившие в стенах общежития (не  нравы, а  именно порядки. О нравах речь впереди). Просторная комната на двоих, холлы с телевизорами, кухни и подсобки на каждом этаже, душ…
     – Буржуями живёте, всё равно как в доме отдыха!  – повторял он, пристраиваясь к столу…»     
     В. Сафонов в «Повести памяти» пишет о том, что первая книга Рубцова «Волны и скалы» «ходила из рук в руки по общежитию, читалась нарасхват». По технике стихосложения, по образности, по умению нестандартно отразить замеченную тему из жизни Рубцов уже был самобытным поэтом.  
 
107
      Автор уверен, что Валентин Сафонов, в то время (в августе 1962 г.) студент Литинститута, во время дружеской встречи в общежитии  перелистал-прочитал сборник Рубцова  "Волны и скалы", встре-чался с членами приёмной комиссии, оказал неформальную помощь Рубцову в получении разрешений на сдачу экзаменов. Рубцову надо было вернуться в Ленинград и приступить к работе с 13 августа (понедельник) 1962 года, чтобы не оказаться прогульщиком.
         Анализ содержания экзаменационного  листа (55).
    Экзамен по предмету  "История СССР  (устно)"  – оценка "хорошо", две подписи,  дата 8/ VIII - 62г. Экзамен по предмету "Иностранный язык" (немецкий) –  оценка "удовлет", одна подпись, дата 10/ VIII-62 г. В записях видно, что они оформлены в день сдачи каждого экзамена, запись – спокойная чёткая неторопливая. Это означает, что Рубцов  сдавал эти экзамены именно в указанные дни.
      Выдвигаю версию, что после экзамена 8 августа (при оценке «хорошо» двумя преподавателями) Рубцов договорился (или ему предложили) досдать срочно экзамены. «Русский язык» (письменно — это сочинение) Рубцов мог написать 9-го августа и на высоком уровне (пример, сочинение «О русском уголке») и получил оценку «хорошо». «Русский язык» (устно) —«отлично», это  собеседование по сборнику "Волны и скалы". Предмет «русская литература» —  оценка «удовл.», уровень знаний должен быть высоким для поступления в Литинститут. Видно, что эти два экзамена сдавал Рубцов сразу двум  преподавателям (судя по подписям в экз. листе) в один день и именно 10 августа (пятница). Основная версия. Пото-му что надо сдать экзаменационный лист в приёмную комиссию.
      Считаю, что Рубцову предложили приехать в Москву на 13-14 августа для беседы в приёмной комиссии в связи с опозданием.  Это означает, что 10 августа (пятница) Рубцов после экзаменов   поездом едет в Ленинград, в общежитие Кировского завода.
       С утра 11 августа (суббота) Рубцов ставит в известность началь-ника цеха об экзаменах в Литинституте, пишет заявление в дирек-цию Кировского завода и в отделе кадров  оформляет за свой счёт отпуск на два-три дня. Возвращение в Москву подтверждается сообщением Б. Тайгина, что «стихотворение «На злобу дня (экспромт)», со слов автора написано 12 августа 1962 г. в дневном поезде, на пути из Ленинграда в Москву» (49). Вечером 12-го Рубцов в общежитии Литинститута. Версия подтверждается (55).
  
108
   Второй версией может быть сдача  обоих экзаменов 13-го (понедельник) и/или в течение двух-трёх дней двум преподавателям, с которыми надо было договориться секретарю и членам приёмной комисии. По этой версии экзаменационный лист также должен был оказаться  в приёмной комиссии до установленной даты  рассмотрения результатов экзаменов. Потому что затем готовился приказ  по приёму в Литинститут. Оценки по трём экзаменам – невысокие. Но Рубцова должны были принять как абитуриента, отслужившего в армии.
    Рубцов возвратился в Ленинград,  вышел на работу и ждал официального приказа на зачисление в институт. Николаю Рубцову нужна была зарплата после отпуска для выживания.  
      Получив известие о зачислении в литинститут приказом № 139 от 23 августа (четверг) 1962 года (например, по телефонной связи)  Рубцов (в это время шихтовщик 6 разряда)  сразу пишет заявление об увольнении с 5 сентября (также четверг) 1962 года, потому что по Закону любой увольняющийся "по собственному желанию" должен отработать две недели. Это входило также в планы Рубцова.
    Л. Вересов даёт свою версию по дате 5 сентября, цитирую:  "Почему поэт так  относительно  долго тянул с увольнением?  Навестил друзей, может даже вышел на работу на несколько дней, чтобы спокойно написать заявление об увольнении, побегать с обходным листком..., собрал свои невеликие пожитки, выписался из общежития на Севастопольской..."(51)
   Считаю, что Рубцов не "тянул с увольнением" и не вёл полубеззаботный образ жизни на Кировском заводе и в Ленинграде. Обходной лист оформляется в течение  рабочего времени обычно за день до увольнения за 2-3 часа и сдаётся в бухгалтерию для расчёта в день увольнения. Рубцов "вкалывал" как работяга-шихтовщик 6 разряда, зарабатывая за "обязательные" две недели примерно 100 рублей. Это средства, необходимые для проживания в Москве до получения стипендии, которая составляла всего 22,5 руб в  месяц.    
   Для оформления увольнения выписка из приказа № 139 по литературному институту им. А. М. Горького от 23-го августа 1962 г. Николаю Рубцову не требовалась и осталась в его  личном деле.
       Валентин Сафонов пишет, что «…Николай Михайлович пришёл в  институт  не  подготовишкой,  а  мастером,  способным  создавать
 
109
зрелые,  поражающие  воображение  стихи. Иные из тех, кто тщится сейчас выдавать себя за его учителей или доброжелателей, отлично понимали это. И завидовали его таланту. Порой зло завидовали и всячески старались принизить и унизить Рубцова, оскорбить насмешкой, завертеть, закружить в пьяном круговороте, выставить беспомощного – случалось и такое – за дверь, на позорище…
       Я не оправдываю Колю, не леплю из него ангела. Есть и его доля вины в том, что помимо нашей общежитейской нечистой братии постоянно крутились вокруг него приблатнённые типы, наезжавшие из «Питера»…(44, 27).
        Уже пошлостью стали рассказы о том, что Коля Рубцов, то ли оригинал, то ли юродивый, все четыре времени года – осенью и зимой, весной и летом – ходил в валеных сапогах, в опояске из вервия. Ходил в валенках, но зимой! И правильно делал. Во-первых, потому что практично, а во-вторых, и это главное, жалел свои больные ноги… О верёвке – ложь!
      Пальтишко на нём, верно, было  не  из модных. И  пиджаки-рубахи не всегда только что из магазина. Но вот чего не отнимешь у Рубцова – опрятности. Не терпел «пузырей» на штанинах, тща-тельно и подолгу стирал всякое случайное пятно на одежде…» (44).
      Всякого рода «интеллигенты»,  конечно, не понимали жизнен-ных проблем нищего тогда поэта. А ему приходилось путешествовать в любое время года из Москвы до села Никольского и обратно (например, 25 км от парома) или по  непредсказуемым дорогам Вологодской области для литературного заработка.
       В начале сентября 1962 года студентов первого курса послали на уборку урожая в колхоз под Загорском. О чтении стихов во время слякотной погоды вспоминает однокурсник Рубцова Э. Крылов (27):
      «В тот день, как и предыдущие, поэты читали свои стихи. Рубцов подошёл к нашей группе, лёг, облокотясь на тюфяк,
послушал немного, а потом очень искренне сказал:
        – Разве это стихи?
        – Читай свои,  –  предложил кто-то.    
    Он сел и монотонным голосом стал читать «Фиалки». Но с каждой новой строкой голос становился звонче, выразительнее, пока не превратился в то, что называют «криком души».
 
110
   Впечатление было очень сильным. В то время кумирами читающей публики были Евтушенко, Вознесенский…  В Рубцове сразу почувствовали нечто совсем другое. Парадоксально, но «необычная» поэзия под «Евтушенко» звучала уже слишком обычно, а «обычная» поэзия Рубцова прозвучала необычно».
         Рубцову ничего не было сказано, но стихов больше не читали.
       Позже на курсе выделились три явных лидера – Николай Руб-цов, Александр Черевченко, Павел Мелехин. Прозаики сразу и безоговорочно признали первым Николая Рубцова, поэты либо вовсе не признавали его, либо признавали  с  большими оговорками и отводили ему скромное место. Самыми же преданными его почи-тателями были люди нелитературных кругов. Все они, кому я читал стихи Рубцова, просили переписать их и познакомить с автором».
        В марте  2010  года   автору  удалось выйти  на переписку  с  А. Черевченко, который сослался на свои статьи «Друзья давно минувших дней», которые практически неизвестны  рубцововедам (56, 31). Привожу часть колоритной информации А. Черевченко.
   «В начале сентября 1962 года студентов первого курса Литинститута, отправили убирать картошку в один из подмосковных колхозов. То ли в Мытищинский, то ли в Загорский район, теперь уже не припомнить. Поселили нас на полевом стане в полуразвалившемся коровнике с дырявой крышей. Сентябрь выдался на редкость дождливым и холодным, суглинок на картофельном поле превратился в непролазное болото, а уборка клубней – в настоящую каторгу…»
         Вспоминает Михаил Шаповалов (27):
      «В местном  клубе  мы  дали  литературный  вечер… Соби-рались старики с детворой. Молодёжи было мало. Читали стихи. Принимали каждого радушно, однако самый большой успех выпал на долю Рубцова. Стоя на краю сцены, он читал громко, уверенно и, отвергая жестом руки  заслуженные  аплодисменты, переходил от  хохм о флотской жизни к любовной лирике, к стихам о Вологодчине».
        Шаповалов, когда дошла до него очередь, решил не читать свои стихи, а прочитал Есенина. Довольно часто после  Рубцова поэты  косвенно признавали поэтическую силу товарища.
 
111
         Вспоминает  А. Черевченко (56):
        «Вообще-то я не знаю, что бы делали мы тоскливыми осенними вечерами, если бы не Коля. Поэтические баталии, состязания в гениальности всем нам порядком надоели. При тусклом свете керосиновой лампы читать книги было просто невозможно. Скука! И тогда Рубцов  брал гармошку и начинал петь песни собственного сочинения, вологодские частушки, вгонявшие девчат в краску своею забористостью, наигрывал известные ему вальсы, фокстроты и танго – такие у нас там были песенно-танцевальные вечера…
        К  концу третьей недели  нашего  прозябания  на полевом стане
дожди вдруг прекратились, резко потеплело, началось знаменитое подмосковное «бабье лето». Буквально за три дня мы выпотрошили до последнего клубня картофельные грядки, спеша вернуться в институт, в который так стремились и о котором так мечтали.
      И тут нас всех ждал сюрприз. Во-первых, всю бригаду вместе с мешками клубней, привезли на грузовых машинах на центральную усадьбу колхоза. Там, на сельской площади, были накрыты длинные сколоченные из досок столы, ломившиеся от деревенских яств и вполне конкретных бутылок. Председатель колхоза в краткой речи, почему-то вновь сбиваясь на высокие надои, поблагодарил нас за ударный труд в тяжелых климатических условиях и пригласил отведать, что Бог послал.
    В процессе пиршества выяснилось, что праздник этот был устроен вовсе не в нашу честь: колхоз занял первое место в районном соревновании по надоям молока. Он специализировался на молочном животноводстве, а картофель тут выращивали на корм свиньям. Тем не менее, все мы были несказанно счастливы, когда председатель объявил, что каждый из студентов в качестве поощрения за ударный труд получает по 50-килограммовому мешку картошки и килограмму свиного сала. Честно говоря, такого гонорара никто из нас еще не получал (курсив Ю. К.М.). Он позво-лил нам достаточно сытно прожить до октябрьских праздников…».   
        О поэтических сборах в общежитии  Э. Крылов сообщает (27):
     «В первые дни учёбы мы часто собирались в одной из комнат общежития и нередко ночь напролёт читали по кругу свои стихи. Мнения  при  этом, как правило,  не высказывались,  за  грудки  друг
 
112
друга никто не брал, рубашек не рвали – всё это будет позже. А пока поэты только знакомились, соразмеряли свой бесспорный талант с другими сомнительными талантами, вынырнувшими неизвестно откуда, пытались определить своё место в поэтической иерархии будущего курса, семинара.
     …Вошли Рубцов и Макаров, чтение было прервано. Рубцов про-шёл к кровати, где уже сидели человек пять, ребята подвинулись…
         Стали   читать   дальше.   Рубцов   слушал,    крутил    головой, хмурился, иногда усмехался, но не открыто, а только намёком, даже не в половину, а в четверть жеста…Стихи ему явно не нравились. Дошла очередь до Сергея Макарова. Он прочитал стихотворение «Павел Васильев». Рубцов был доволен, в полужестах его сквозило – знай наших. Кто-то завёл нудную поэму. Рубцов поскучнел, опустил голову на руки. Кончилась поэма, и в полной тишине прозвучал голос Рубцова: «Бездарно всё».
       Возник ропот. Кто-то крикнул:
     – Ты не выступай, а прочти стихи. Тогда посмотрим.
          Рубцов встал:
     – Не буду читать, не хочу. Пойдём, Сережа.
         И они ушли».      
     В аттестате зрелости  по  немецкому языку у Рубцова стоит тройка. О переходе Рубцова в институте на французский язык в связи с французской поэзией  Н. Попов сообщает следующее (57):
    «Бывший матрос рыболовного траулера, который наверняка заходил в иноземные порты, Коля знал несколько английских слов. Это его явно не устраивало. И в институте Коля решил полностью освоить английский. Но почему-то  не удалось. Тогда он попробовал приобщиться к немецкому. Тоже получилась осечка. А учебная часть прижимала за прогулы. Пришлось Коле заниматься француз-ским. Он тоже оказался не легче, хотя милейшая Любовь Василь-евна Леднева всеми способами пыталась  приобщить  нас к языку, на котором писали Вийон, Ростан, Верлен, Рембо, Бодлер, Аполлинер!
      – Да-да-да…– охотно соглашался Коля. – Это прекрасные поэты!
      – Мне никогда  не стать таким  хотя бы потому, что ведь не могу
 
113
же я превратиться во француза. Я – русский…Им и останусь. Так зачем же зря гробить время?
     – Почему ж это зря? Вдруг вы попадёте в Париж! – соблазняла Любовь Васильевна. – Идёте, значит, вы по Монмартру, а навстречу – самая красивая девушка! Вы её, естественно, под ручку…         
       Подмигнув, Любовь Васильевна шмыгнула от удовольствия и с пафосом произнесла на французском что-то завлекательное.
      – Париж…Самая красивая девушка.. – с улыбкой протянул Коля.     
   – Ну и придумаете ж вы… Да разве такое возможно? Нет… Никогда! Траулеры в Париж не заходят.      
       Тогда неугомонная Любовь Васильевна.... прочитала «Осеннюю песню» Верлена и её перевод, сделанный Брюсовым.
        – Как это бесконечно далеко… –  огорчился Коля.
        – Вот и приблизьте! Вы же – поэт!  – подхлестнула его Любовь Васильевна.
        Это  всё-таки  задело Колю  за живое. Он  записал  предельно точный подстрочник, с задумчивым прищуром внимательно прослушал подлинную ритмику стиха и обещал на следующее занятие принести перевод…» (57).
          Поэт Б. Чулков пишет (27):
     «Любил  Рубцов стихи и гениального французского  поэта Франсуа Вийона, и  задушевнейших  поэтов  Франции 19-го века – Верлена и  Бодлера. Сам он рассказывал, что преподавательница французского устраивала у них нечто вроде конкурса на перевод «Осенней песни» Верлена, которая в подстрочном изложении выглядит примерно так:
 
Долгие рыдания скрипок осени ранят
мне сердце однозвучной тоской.
Совсем задыхаясь и побледнев, когда
бьют часы, я вспоминаю о былых годах
и я плачу.
И я выхожу на злой ветер, что несёт
меня и туда и сюда, подобно листку,
который мёртв “.
 
114
       Николай Рубцов подобрал на гармошке мелодию и «Осенняя песня» стала сначала студенческой, а потом и народной песней.
 
                       Ну так что же? Пускай
                       Рассыпаются листья!
                       Пусть на город нагрянет
                       Затаившийся снег!
                       На тревожной земле
                       В этом городе мглистом
                       Я по-прежнему добрый,
                       Неплохой человек.
 
        Николай Рубцов написал  свою  «Осеннюю песню», в  которой  не стал уподоблять себя гонимому безсловесному листку.
        Как вспоминает  Э. Крылов, Рубцов показал «Осеннюю песню» преподавателю по стилистике, которому стихотворение понравились, но он решительно возражал против «эх» в строчке «По канаве помчался,  эх, осенний поток…»  А Рубцов высказался по этому поводу: «Как он не понимает, как не понимает, что в этом «эх» – всё: и движение, и настроение. К чёрту стилистику, если она мешает мне выразить то, что я хочу…» (27)
        Продолжим местами субъективный  рассказ Черевченко (56):
   «Общежитие Литературного института им. А. М. Горького, расположенное на ул. Добролюбова, в приснопамятные 60-е годы представляло собою Российскую империю в миниатюре, поскольку населяли её представители самых разных республик, краёв и областей. На семи этажах этого здания звучал «всяк сущий в ней язык», но преобладал, конечно, русский, служивший связующим звеном в этом разноплеменном полчище начинающих поэтов, прозаиков, драматургов и критиков, прибывших завоевывать Москву. Очень скоро все они разбились на группы – иные по принципу землячеств, но большинство по приверженности к тому или иному литературному течению. Это лишь в официальной пропаганде советская литература той поры представляла собою некий монолит, сцементированный социалистическим реализмом...
       У  нас  тоже  стихийно   образовалась   группа  провинциальных
 
115
поэтов, жаждущих овладеть опытом запрещённых в то время цензурой предшественников, их поэтическим мастерством. На нашем курсе было всего два бывших моряка – Коля Рубцов и я, ясное дело, что мы поселились в одной комнате. Соседство вскоре переросло в дружбу, затем к нам прибавилась целая когорта едино-мышленников. Лидером, безусловно, стал Анатолий Передреев, уроженец    города   Грозного,   прошедший   перед   Литинститутом суровую школу строительства Братской ГЭС. Братскую ГЭС прошёл и его закадычный друг Стас Куняев, возглавлявший в то время отдел поэзии журнала «Знамя»… ».
       29 сентября 1962 года в Вологде умирает Михаил Андрианович. На  похороны  отца Николай  не попадает. В Вологду Рубцов едет в октябре. Имеется фотография на могиле отца, где Николай Рубцов стоит вместе с тётей Соней, молодой вдовой Женей. Из Вологды Николай поехал в Ленинград. В Невской  Дубровке навещает семью брата. Однако Альберт ранее неожиданно уехал куда-то на заработки,  на  похоронах отца не был.    
       25 октября 1962 года Николай Рубцов приезжает в Ораниенбаум (под Ленинградом) к Генриетте Михайловне Меньшиковой. Узнаёт, что у него будет ребёнок. Утром  Гета проводила Николая на электричку. По его совету, отработав перед увольнением месяц,  Гета возвращается в Николу. А Николай Рубцов едет в Москву, в литинститут, где ему придётся писать объяснения по длительному отсутствию на занятиях.    
    Жить  на одну стипендию  Николаю  Рубцову было  крайне  сложно, тем более в общежитии такого богемного института, как литературный. Поэтому студенты всегда «стреляли» друг у друга по рублю, по трёшке, по пятёрке до следующей стипендии или какого -либо заработка. И когда некоторые «свидетели» сообщают, что Рубцов просил взаймы рубли, то пусть вспомнят, а сколько раз они занимали деньги. А деньги, взятые взаймы, студенты всегда отдавали, так как должник рисковал своей репутацией, что было дороже любых денег в те  времена.
        Вспоминает А. Черевченко (56):
      «Однажды перед зимними каникулами, в декабре 1962 года Коля Рубцов, не сказав ни слова, исчез на несколько дней и вернулся в приподнятом настроении – таинственный и загадочный.
 
116
       –  Ты знаешь, Сань, есть возможность неплохо заработать. Я тут познакомился с одной телевизионной барышней, и она заказала нам детскую новогоднюю сказку. В стихах. Самому мне не справиться... Поможешь?... Безденежье крепко взяло за глотку, на каникулы ехать было не на что, да и жрать хотелось. Я согласился.  
     Заказанную телевидением сказку мы сочинили за сутки. Это было, конечно, откровенное графоманство, но сценарий наш был принят (Коля отвез его на телевидение сам), и вот как-то утром, перед самым Новым, 1963 годом мы устроились в телевизионном холле перед телевизором «Темп», чтобы увидеть воплощение нашего коллективного творчества на экране. Лучше бы мы этого не делали, после просмотра мы с Николаем несколько дней не могли посмотреть друг другу в глаза.  Но когда студёным январским утром Рубцов растолкал меня и сказал, что пора ехать за гонораром, весь стыд выветрился из меня мгновенно…
      –  Как ты думаешь, сколько нам заплатят? – спросил я друга.
      –  Ну, уж не меньше, чем по сотне, – уверенно  заявил он. – Все-таки сказка в стихах!
      Нам заплатили 75 рублей. На двоих. Но всё-таки это были деньги! На них можно было и куклу купить, и шапку, и на родину Николая сгонять – в общем вагоне. Однако, разбогатев, мы, прежде всего, решили хоть раз по-человечески пообедать и двинулись на Белорусский вокзал, в ресторан, славившийся тогда относительной дешевизной блюд и приличной кухней. Заказали, как помню, по полной тарелке суточных щей, гречки с котлетами, селёдочки с лучком и бутылку «Московской». Для двух полунищих поэтов это был не обед, а царское пиршество».
         В январе 1963 года  Николай Рубцов  пишет в ректорат:
                      «Ректору Литературного института им.Горького
                                                                             тов.Серёгину И. Н.                                                        
                          от студента первого курса осн. отд. Рубцова  Н. М.
                                  Заявление  
        Я не допущен к сдаче экзаменов, т. к. не сдавал зачёты. Зачёты я не сдавал потому, что в это время выполнял заказ Центральной студии телевидения… Писал сценарий для передачи, которая состоится 9 января с.г.
 
117
      Прошу Вас допустить меня к экзаменам и сдаче зачётов в период экзаменационной сессии.
       7/ 1 – 63 г.
       Резолюция: «В учебную часть. Установить срок сдачи зачётов 15 января. Разрешаю сдавать очередные экзамены». (27).
        Ещё раз обратимся к воспоминаниям  А. Черевченко (56):
     «Кажется, это было вечером, в начале декабря 1962 года… Я сидел над письмом к родителям, где, стараясь сохранить достоинство, выклянчивал очередную «десятку». Коля Рубцов только  что  закончил   перепечатку   рукописи  своей  первой  книги стихов и раскладывал страницы по разделам, то и дело поглядывая на круглый обеденный стол, где в гордом одиночестве лежала последняя наша сигарета типа  «Памир». Я  вообще старался  на неё не смотреть – курить хотелось смертельно. Закончив работу, Николай аккуратно сложил три экземпляра рукописи в папки и спрятал их в ящик письменного стола. Затем достал из верхнего ящика лезвие безопасной бритвы «Нева» и бережно разрезал сигарету на две половины.
       – Покурим? – спросил он, зажигая спичку. Мы молча прикурили от огонька и жадно затянулись крепчайшим дымком дешёвой сигареты. По мере того, как сгорала сигарета, в душе моей нарастало отчаяние: от стипендии (22,5 рубля в месяц) не осталось ни копейки. Мы уже третий день не посещали лекции, потому что не было денег на троллейбус (цена билета 4 коп., прим. Ю.К.-М.)
       –  Сань, а Сань, –  сказал Рубцов. – Ты можешь мне ответить на вопрос: на кой хрен тебе два пиджака?
        У меня действительно было два пиджака, которые я, впрочем, почти никогда не носил, предпочитая свитер с протёртыми до дыр локтями. И никогда не задумывался, зачем мне пиджаки вообще…
      –  Считаю твое молчание знаком согласия, –  подытожил Коля, надел свое безразмерное пальто, закинул за шею непомерно длинный шарф, взял под мышку один из моих пиджаков и исчез... Не знаю, за сколько «толкнул» мой клифтик Коля, но вскоре он появился с таинственной улыбкой на лице.  
       О Николае Рубцове написана и опубликована прорва былей и небылиц, многие  из них я читал и всегда задавался вопросом: зачем
 
118
всё это? Одни пытались представить его ангелом во плоти, другие – демоном в изгнании, третьи просто хотели нажиться на необы-чайном таланте и трагической судьбе поэта, выразителя чаяний «гонимого народа»…
        Мы стали соседями по комнате в литературной общаге, прежде всего, потому, что на нашем курсе было всего два моряка: Коля служил на Северном флоте, я – на Черноморском. Рубцов был старше меня на семь лет, но и я в свои 20 был вполне самостоятельным  человеком,  не  нуждавшимся,  как  некоторые,  в опеке, и это тоже привлекло ко мне Николая. К моему тогдашнему ученическому творчеству он относился с известной долей скепсиса, но искренне радовался каждой удачной строке. Сам того тогда не сознавая, я прошёл у Николая Рубцова серьёзную и бескорыстную школу поэтического мастерства. (курсив Ю. К.-М.)
       Самый сложный вопрос – кем же был Николай Рубцов на самом деле? Люди, знавшие его близко, отдавали себе отчёт в том, что Коля – неплохой актёр. Он очень быстро и безошибочно оценивал любую ситуацию и умел извлечь из неё для себя хотя бы минимальную выгоду. Например, подольстить какому-нибудь студенту из числа бесчисленных кавказских джигитов, населявших нашу общагу, и в итоге пировать до утра за их столом, куда «белые люди» доступа не имели…
    Что же касалось выживания физического, то с голоду мы не помирали, да и много ли нам было надо? Жареная килька в соседнем гастрономе на «Бульваре молодых дарований» стоила всего-то 10 копеек за килограмм, конфеты-«подушечки» к чаю – 80 копеек кило, большой серый батон хлеба – 12 копеек. С куревом было труднее, но как-то обходились. «Кентов» и «Мальборо» тогда в продаже не было, а пачка «Памира» стоила 10 копеек. Впрочем, у Николая в жизни были времена и похуже».
      Э. Крылов, который какое-то время жил с Н. Рубцовым в одной комнате, вспоминает (27): «…И я  никак не мог понять,  когда же он  (Рубцов)  их (стихи)  пишет. Во всяком случае, ни разу не видел его «сочиняющим» стихи. Днём у него явно не было для этого времени, вечерами мы шли к кому-нибудь в гости или к нам кто-нибудь приходил. Ложились всегда поздно, и утром я видел его обычно ещё спящим…
 
119
        Но однажды я проснулся очень рано, в пятом часу, и вышел в коридор. Рубцов, в пальто с поднятым воротником, совершенно ушедший в себя, мерил шагами коридор. Он не сразу заметил меня, а, увидев, остановил:
      – Вот, послушай строчки.
      И прочитал почти законченное стихотворение, которое позже стало называться «Плыть, плыть…».
      Над стихами он работал всегда и везде, но лучшие его часы – это глубокая ночь и самое раннее утро. Потом он снова ложился спать. Не помню,  у  кого написано  о  Есенине,  что тот  в  самом тяжёлом состоянии мог заснуть за столом на пятнадцать-двадцать минут  и проснуться   совершенно   трезвым. Точно  так же мог и Рубцов…».
      Как сообщает  Михаил  Шаповалов, руководитель семинара     Н. Н.  (имеется в виду Сидоренко, – прим. Ю. К.-М.)  вначале   не понял  направление поэзии  Н. Рубцова, в которой мало было оптимизма, а больше было скрытого смысла.
     М. Шаповалов отмечает: «2 раза видел я Рубцова с книгой в руках. Потому и помню: книгами этими были Библия и Пушкин.   …Я почувствовал: он любит русскую классическую литературу, а в XX веке ему особенно близки Блок и Есенин» (27). Это  важные свидетельства, которые позволяют понять ориентацию Рубцова.
    Как свидетельствует Николай Попов, зимой на 1-м курсе у Рубцова был целый баул со стихами, который он отдал при отъезде на хранение Попову в общежитии литературного  института. Свой рассказ  Н. Попов  подтвердил 19 апреля 2002 года на встрече в Рубцовском центре (СЗАО г. Москвы). Он так  сообщает о своём невольном знакомстве со стихами Рубцова  (57):
   «Вскоре я полез в шкаф за веником, намереваясь подмести комнату. Веник был задвинут баулом к самой стенке. Достать его мешала низкая полка. За прошивную сыромятную ручку я поднял увесистый баул. Крышка тотчас отскочила. И на пол вывалился ворох листов, испещрённых стихами.
       Ни я, прозаик, ни мой сосед, поэт,  не имели столько рукописей.
Даже вместе. Мы ахнули от изумления. Потом я начал собирать листы. Вдруг появилось неодолимое желание познакомиться с написанным – ведь  это   надо  же  такую  уйму   накатать!  Я   запер
 
120
дверь  и  прямо  на   пол  опростал   баул.  Сидя  у   фантастического сугроба, мы читали, читали…  До последнего листа, который тихо лёг на место». О  порядочности «друзей»  пусть судит читатель.
      19 января 1963 года Николай Рубцов получил стипендию 22 руб. 50 коп, из которой удержано 1 руб. 50 коп. После сдачи зимней сессии, на каникулы  Рубцов уезжает  в Никольское, живёт в семье  Меньшиковых. Об одном из праздников Николай пишет в стихотво-рении (см. приложение № 6). В феврале 1963 года, по воспоми-наниям Г. М. Меньшиковой, Николай Рубцов читал ей «Зимнюю песню», которую исполнял потом на гармошке (27, 53). Эта песня уже стала поистине народной, а начинается она так:
 
В этой деревне огни не погашены.
      Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звёздами нежно украшена
      Тихая зимняя ночь.
                   Светятся, тихие, светятся, чудные,
                          Слышится шум полыньи…
                   Были пути мои трудные, трудные.
                          Где ж вы печали мои?
 
    В том же феврале Рубцов читал Генриетте стихотворение «Чудный месяц плывёт над рекою…», в котором нарисованы сказочные картины:
                 
                   И откуда берётся такое,
                    Что на ветках мерцает роса,
                    И над родиной, полной покоя,
                    Так светлы по ночам небеса!
                    Словно слышится пение хора,
                    Словно скачут на тройках гонцы,
                    И в глуши задремавшего бора
                    Всё звенят и звенят бубенцы…
 
       Встречи с зимними пейзажами родного села  после 12-летного перерыва,   прогулки  с   Гетой,   яркие   звёзды    над     Никольском,
 
121
морозная тишина лесов и полей, белый контур речки Толшма, петляющей под селом, создают новые глубокие впечатления у Рубцова. С большим опозданием он возвращается в Москву, в литинститут и опять вынужден оправдываться.
                     «Ректору Литературного института им. Горького
                        тов. Серегину от студента 1 курса Рубцова  Н.
                                  Объяснительная записка
      После каникул я не в срок приступил к занятиям. Объясняю, почему это произошло.
    Каникулы я проводил в отдалённой деревне Вологодской области. Было очень трудно выехать оттуда вовремя, т.к. транспорт там ходит очень редко.
       Причину прошу считать уважительной.
       25/ II – 63 г.                                                      Н. Рубцов».  
        Резолюция: «В учебную часть, принять к сведению объяснения т. Рубцова» (19, 27).
      После поступления в литинститут перед Николаем Рубцовым были разные пути и различные примеры самовыражения в поэзии. Хорошо пишет об этом писатель  В. Сафонов: «Из ничего ничего не бывает. Поколение военных поэтов и прозаиков входило в литературу в гимнастёрках, с опытом Великой Отечественной войны за плечами. Следом за ними выплеснулись на эстрадные подмостки сверстники Евтушенко и Вознесенского. Мы были их моложе  на каких-нибудь   пять-шесть лет, но мы  были  другими. Не писали автобиографий, биографий искусственно не лепили, жили естественной жизнью. И духовно нам был ближе негромкий опыт именно писателей военного поколения, нежели шумное лицедейство наших старших сверстников. Наверно, потому как раз помнили мы и жестокую боль войны, что сами помногу лет носили бушлаты и бескозырки» (44).
       Следует отметить, справедливости ради, что из упомянутого старшего поколения остались  верны   народным традициям поэты Е. Исаев, Н. Старшинов, А. Фатьянов, а   некоторые    современники      
В. Сафонова и  Н. Рубцова («борцы за свободу») изменили правде жизни, гласным и негласным заповедям Добра и Справедливости, стали лакировщиками, приспособленцами и карьеристами.
 
122
      20 апреля 1963 года  у Геты  родилась дочь. Николай послал в Никольское телеграмму: «Назови  Леной  Очень рад Коля». А жизнь в общежитии и в институте продолжается.
      2 мая 1963 года в общежитии появляется 25-летняя незамужняя цветущая    дипломированная   библиотекарша  Людмила   Дербина.. Известно, что она искала в общежитии поэта Г., который постарался исчезнуть с её поля зрения. Л. Дербина участвует в одном из поэтических застолий, где знакомится со студентами-поэтами и с Николаем Рубцовым. В одних воспоминаниях она сообщает, что Рубцов не произвёл на неё никакого впечатления (поэт имел неказистый  вид, был невысокого роста и плоховато одет в то время). В других – что они веселились в студенческой компании и Рубцов ей показывал свои фотографии (фантазии, которые не проверить, – прим. Ю. К.-М.).
       В мае-июне 1963 года Николай Рубцов сдаёт зачёты и экзамены за весеннюю сессию. Вспоминает  Н. Попов (57):      
   «Во время экзамена по языкознанию, который принимала преподаватель Нина Петровна Утехина, произошёл интересный диалог с Рубцовым:
     – Вы хоть держали учебники?
     – А как же, – возразил Коля. – Разумеется.
     – Тогда всё проще. Чикабаву читали?
     Коля сосредоточенно вспоминал…
     – А  Розенталя?
     – И кто только русским языком не занимался… – вздохнул Коля, сокрушённо покачивая лысеющей головой.
        Уронив папироску на кофточку, Нина Петровна всколыхнулась от смеха.  Потом с удовольствием вывела Коле соответствующую оценку. Я искренне завидовал ему, ибо сдал на тройку этот постылый  предмет с третьего захода».
      О характере Николая Рубцова бытуют самые разные мнения. Вот что пишет Э. Крылов (27):
      «В компаниях он мог быть самым разным. То центром всеоб-щего внимания, то глубоким и тонким собеседником, то безудержным   весельчаком,   то    молчаливым   наблюдателем,    то
 
123
совершенно незаметным «неучастником». Он был всяким, но никогда не был ни вздорным, ни злым… (курсив Ю. К.М.). К поэзии своих друзей – Анатолия Передреева, Станислава Куняева, Владимира Соколова, Глеба Горбовского – был снисходительным, ценя больше дружбу самих людей, чем их творчество. А вот другим не прощал ни малейшей слабости.
          Философствовать, в отличие от всех нас, он любил, но если уж «заводился», то спорил страстно…»
    «О Рубцове порою говорят и даже пишут как о человеке характера тяжёлого, вздорного, неуравновешенного, чуть ли не злого. Ссылаются при этом на различные эксцессы. Да, эксцессы были. Вспомню некоторые из них. К его близкому другу, поэту А. П. (вероятно, Анатолий Передреев – прим. Ю. К.-М.), пришла девушка. Самого А. П. не было, его ждали с минуту на минуту, а пока мы, несколько человек, вполне безобидно коротали время. Один из   малознакомых   нам    гостей    вдруг   начал  говорить двусмысленности, а затем сделал нечто  вроде  попытки облапить девушку. Николай молча встал и двинул парня так, что тот рухнул на кровать, сломав пополам гитару».
     Вот такие были моральные правила поведения в те «тотали-тарные»  времена...
       В  течение   зимне-весенней  сессии   (февраль,   март,   апрель,   май)  Н. Рубцов получает стипендию по 22 руб.  50 коп. в месяц. 25 июня 1963 года он получил 62 руб.  50 коп. – стипендию  за три летних месяца с учётом удержаний (27). Сразу Николай Рубцов едет в Никольское, где его ждут Гета и дочь Лена.    
      Во время летних каникул, в июне 1963 года  Николай Рубцов пишет стихотворение «Тихая моя Родина», которое означало принципиально новый поворот в творчестве поэта. 3 июля 1963 года  Рубцов в письме к поэту Б. Слуцкому в этом стихотворении (первый вариант)  говорит:
 
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя Родина,
Я ничего не забыл.
 
124
………………………..
Школа моя деревянная!...
Время придёт уезжать –
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
 
      В том же письме  Б. А. Слуцкому Рубцов рассказывает о сло-жившейся жизненной ситуации:
       “У меня к Вам (снова прошу извинить меня) просьба.
    Дело в том, что я заехал глубоко в Вологодскую область, в классическую, так сказать, русскую деревню. Все, как дикие, смотрят на меня, на городского, расспрашивают. Я здесь пишу стихи и даже рассказы (Некоторые стихи посылаю Вам,  – может быть, прочитаете?).
      Но у меня полное материальное банкротство. Мне даже не на что выплыть отсюда на пароходе и потом уехать на поезде… Я думаю, что Вы не сочтёте это письмо дерзким, фамильярным. Пишу так по необходимости.
      Мне нужно бы в долг рублей 20. В сентябре, примерно, я их верну Вам».
        В этом письме  Рубцов  посылает также стихи-песни   «Зимним  вечером», «А, между прочим, осень на дворе…», «Элегию». Какая же безысходность была у Николая Рубцова, если ему приходится обращаться к практически незнакомому поэтическому мэтру с просьбой о 20 рублях? И представляет Рубцов  стихи, чтобы  было  видно, под что Б. Слуцкий может выслать 20 рублей бедному поэту. И сколько деликатности демонстрирует Рубцов!
       В  июле 1963 года  Николай  создал   в  Никольском  необычную песню «В горнице», содержание которой озадачило и поставило в тупик многих известных литературоведов и писателей.
 
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмёт ведро,
Молча принесёт воды…
 
125
         Некоторые студенты  буквально  понимали  текст стихотворе-ния,  поэт Борис Примеров возмущался, почему автор сам не сходит за водой. Другие гадали, каким образом от звезды светло в горнице. И только слушатели при исполнении песни ощущали интуитивно зависимость конкретных земных действий («поливать цветы…», «лодку мастерить себе…») от заданных по времени («буду до ночной звезды…») Космосом (Богом) природных явлений.   
          О бытовых картинах в эти годы пишет  Н. Г. Курочкина (31):
       «В 1963-64 г. г. много раз мы ходили с концертами в д. Почи-нок, Любаново, Левино, Суровцево, Воротишну.  Рубцов не только играл на гармошке, сам выступал в сценках. Но самое интересное было после концерта, когда зрители становились артистами. По их заявкам Николай играл, пел, а иногда и плясал. Очень у него хорошо получался матросский танец. Иногда зрители приходили «наряженными» в клуб. Коля всё дивился, как много может сохра-нить сундук «бабки»: и домотканные сарафаны, и лапти.
         Про нехватку денег он обычно говорил: «Стукнул по карману – не звенит, стукнул по другому – не слыхать… в безоблачную высь улетают мысли отдыхать».  
      Когда летом ходила с ним на болото, он мне показывал все покосы, где они с ребятами работали, живя в детдоме. За Левакиной показал на место бывшего хутора и сказал: «Вот бы здесь построить домик в три окна. За домом берёзы, а под окном смородина, рябина, черёмуха. Пиши, сколько душе угодно, никто не помешает».
         Всё лето и часть сентября Николай ходит за грибами и  клюк-вой. Делает  заготовки на зиму, на продажу и для выезда в Москву.
        В сентябре 1963 года с опозданием возвращается в институт.  За пропуск занятий приказом по институту снимается со стипендии.
      Вспоминает писатель Валентин Солоухин, осенью 1963 года председатель студкома института (31):
   «Кто-то из старшекурсников подвёл  ко мне щуплого, тёмноглазого паренька: «Это Николай Рубцов. Надо поддержать, на одну стипендию живёт…» Стипендия у нас в то время была 22 рубля.
         –  Пишите заявление…
         –  А как?  –  дёрнул он плечами и смущённо улыбнулся.
 
126
         –  На студком: прошу…
         –  В прозе или стихах?  – перебил он меня.
         –  Валяй гекзаметром, –  принял я шутку.
      Вечером в общежитие он принёс мне заявление на целую страницу, написанное действительно гекзаметром. У меня в комнате  как  раз находился  П. Мелехин, который положил на стол заявление в одну строчку: «Прошу оказать материальную помощь в сумме 25 рублей». Покосившись на заявление Рубцова, он сказал:
       – За тридцать строк и 20 рублей – бездарь!…   
       Коля тут же взял лист чистой бумаги и написал: «Нуждаюсь в 35 рублях». Положил на стол и, забрав первое заявление, ушёл.
        –  С нашего курса,  – сказал Мелехин».
         В. Солоухин вспоминает и такой случай с  Н. Рубцовым (31):
        «…не было у Рубцова привычки закрывать комнату на ключ. Во время заезда заочников многие этим пользовались. Николай заявляется с лекций, а в комнате дым столбом – идёт поэтический диспут. Был такой случай, когда непрошенные гости выставили его за дверь. Коля пришёл ко мне за помощью. Компания подобралась из дюжих парней, и нам стоило приложить немало усилий, прежде чем мы восстановили «статус» законного владельца.
      Признав хозяина, заочники собрались уходить, и вдруг Рубцов предложил всем остаться. Чтение стихов продолжалось. Николай выслушал присутствующих и в наступившей тишине прочёл свои. За короткое время среди незнакомых людей он был уже свой в «доску». Вначале в случайных компаниях Рубцов чаще читал стихи из флотского цикла, правда, после  первого случая  я ещё раза два присутствовал за время сессии заочников, когда он читал».
    «Общежитие бурлило, на каждом курсе свои лидеры, для утверждения достаточно было нескольких приличных стихо-творений, иногда щедрого угощения. Возгласы «талантливо!», «гениально» сыпались как из рога изобилия. Рубцов осматривался, вслушивался, посмеивался. Мерзликин, Лысцов, Передреев, Примеров – эти стояли не на пустом месте. О каждом из них у Николая своё мнение…» (31).
        Иван Гришин сообщает о встречах с Н. Рубцовым (58):
 
127
    «Впервые я увидел его в коридоре общежития Литинститута. Небольшого роста, тихий, с грустными глазами… А потом встретились на кухне – он стоял возле газовой плиты в ожидании, когда закипит вода в чайнике. Поговорили о разных мелочах.
       –  Ты у кого в семинаре?  – неожиданно спросил Рубцов.
       –  У Ошанина.  
          Помолчал. Ничего не сказал. И уже при следующей встрече:
      – Я знаю, ты из деревни. Своё не растеряй, закрой глаза на вся-кие модные веяния в поэзии.
      Своё! Для Рубцова это было самое главное – свой мир, своя тема, своя родина... Кажется, ещё Сергей Есенин сказал, что не получится истинного поэта из того, кто не нашёл родины. Рубцову не было необходимости искать её…».
         И. Гришин пишет также (58):
     «О людях, которые его окружали, он судил с присущей ему прямотой, подчас резко, категорично, но всегда тянулся к ним, не столько нуждаясь в их поддержке, сколько из-за неизбывного желания прикоснуться своей одинокой душой к чужой радости, а может, и боли…».
      И. Гришин сообщает, как однажды Рубцов, выслушав звонкие стихи одного поэта о России, сказал: «Бойко, только – «не изнутри»… И только позже для присутствующих дошло: прислушиваться к голосу собственной совести – вот что значит писать «изнутри» (курсив Ю. К.-М.).
      Свидетельство М. Шаповалова о первоначально  негативном отношении   к   стихам  Н. Рубцова   на  литературных  семинарах подтверждают архивные материалы 1962-1964 г.г. по Рубцову в литинституте, которые держал в руках Н. Коняев (31).
        29 октября 1963 года состоялось обсуждение стихов Рубцова на семинаре. Представлена подборка «А между прочим, осень на дворе…», «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «На перевозе», «Ночь на перевозе», «Полночное пение», «В лесу под соснами», «Тихая моя родина…», «Над вечным покоем», «Я забыл, как лошадь запрягают…», «Ворона» (57).  
         Стихи подверглись критике. Газимбек Багандов сказал:
 
128
  «Вот стихотворение «Ворона». Для чего написано это стихотворение, о чём оно – я не понял. «Ворона» ничего людям не даёт… Почти всегда мысль, тогда, когда она должна завершиться выводом, уходит в сторону... «Я буду скакать…» – хорошее стихо-творение, где тоже не всё ясно для меня, но ряд строчек, общая мысль – понятны. Очень жаль, что не все стихи сделаны до конца».
        Арсений Рябкин о стихах Рубцова:
      « – Меня удивляет, что тема «деревня», «родина» очень гнетуще написана…Ряд слов и образов не из того «словаря».
       Руководитель семинара  Н. Н. Сидоренко похвалил Рубцова, но  отметил:  «Надо, чтобы поэт ставил перед собой большие задачи с каждым стихотворением. Надо, чтобы грусть становилась просветлённой. Вскрывать закономерности времени...”
       Рубцов  прислушивался к критическим мнениям и подправлял стихи. А тот же Г. Багандов обратился в следующем году к Рубцову для подстрочного перевода своих стихов с даргинского на русский.
        По поводу сплетен о выпивках И. Гришин пишет (58):      
       «Бытует мнение, что Рубцов много пил. Было – сам видел. Пил, но не пьянел, а ещё глубже уходил в себя, в своё, я бы сказал подсознание, откуда разряжался опять-таки горькой шуткой, которая доходила далеко не до всех».
     В застольях студенты читали самые сокровенные стихи. Для понимания «творческой» обстановки в стенах общежития Литературного института на Добролюбова 9/11 приведу фрагмент стихотворения Николая Рубцова «Пусть поют поэты» (19):
 
О чём шумят
Друзья мои, поэты...
Уже их мысли
Силой налились!
С чего начнут?
Какое слово скажут?
Они кричат,
Они руками машут,
Они как будто только родились!
 
129
    Самолюбие почти каждого студента, будущего «властителя народных дум», просто зашкаливало. Комментируя одно из засто-лий, Рубцов однажды отметил удивительное: «обошлось без драки».
        В ноябре 1963 года Рубцов буквально на перекладных едет из Москвы в Николу  к дочери и Гете. В бытовом плане зададимся вопросом: А на какие деньги? На мизерную стипендию или возможно на материальную помощь от В. Солоухина?
       Есть «прямой» путь через Вологду,  по дороге на Тотьму  до  поворота на Черепаниху,  затем  13 км до переправы Усть-Толшма, на пароме к селу Красное и далее 25 км до Никольского. Этот путь мы с поэтом  Э. Любенко испытали в июне 2001 года. Нам дважды повезло. Через 4 км на пешем пути к Черепанихе, мы проголосовали и  нас подхватила легковая машина. Затем паром до села Красное.  После 3-часового «перекура» у церкви нас взяли на почтовую машину до Никольского. Этим путём пользовался в летние месяцы Николай Рубцов.
       Поздней осенью 1963 года, в предзимье, паромы не «ходили».  Для понимания опасности обходной  дороги, которую проложил  Рубцов, привожу приложение № 6, фрагмент статьи вологжанки Риммы Рожиной, которая повторила маршрут в 2004 году  (59).
    Итак, в ноябре 1963 года Николай Рубцов на рискованном маршруте  Москва – Вологда – Вохтога, – рабочий   поезд до Гремячего, –  двадцать километров (5-6 часов пешком) по лесной опасной дороге до деревни Починок , –  9 км (два часа пешком) до  села Никольского (см. Приложение 6).
      По заснеженной пустынной дороге, в условиях начинающегося снегопада, в «томительный мороз» Рубцов идёт к деревне Починок. Но дадим слово поэту:
 
Какая глушь! Я был один живой.
Один живой в бескрайнем мёртвом поле!
Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?)
Мелькнул в пустыне,
                                 как сторожевой…
Я был совсем как снежный человек,
Входя в избу (последняя надежда!)…
 
130
      В северных русских деревнях в окне крайней  избы хозяева всегда выставляли на ночь керосиновую лампу. Это  был сухопутный Маяк для любого случайного путника, которым тогда оказался  Николай Рубцов (курсив Ю.К.М.). И вот в этой спасительной  избе, у немолодой уже хозяйки поэт делает великое, для всех нас живущих, открытие:
 
Как много жёлтых снимков на Руси
В такой простой и бережной оправе!
И вдруг открылся мне
И поразил
Сиротский смысл семейных фотографий:
Огнём, враждой
Земля полным-полна,
И близких всех душа не позабудет…
Скажи, родимый,
Будет ли война?  –  
И я сказал:  – Наверное, не будет.
 
    В каждой русской семье с фотографий смотрят погибшие дети,   братья, отцы и деды.  К  1963 году  это были  участники  локальных войн в 1936-1940 годов, Великой Отечественной войны с Германией (1941-1945) и Японией (1945). И поэт  понял, что  вражда – главная причина всяких войн. На вопрос хозяйки путник не может дать точный ответ. «Наверное, не будет» – это   сомнительная надежда. И вот хозяйка – русская женщина сообщает непринуждённо такую народную мудрость, до которой ещё долго идти многим сильным мiра сего:
 
Дай Бог, дай Бог…
Ведь всем не угодишь,
А от раздора пользы не прибудет… –  (курсив Ю.К.-М.)  
И вдруг опять:
Не будет, говоришь?
Нет,  –  говорю,  – наверное, не будет.
Дай Бог, дай Бог…    (курсив Ю.К.-М.)  
 
131
    Хозяйка заботится  не о себе, а о живущих где-то, за избой,  близких и далёких и даже об ушедших. И просит она Бога, чтобы не было войны: «Дай Бог, дай Бог!». Путник не может дать  уверенную надежду. А что такое война для крестьянки, для сельской семьи – хранительницы исторической России? Зло и зло! А когда путник хочет расплатиться с хозяйкой, происходит примечательный диалог:
 
Господь с тобой! Мы денег не берём!
Что ж,  – говорю, – желаю вам здоровья!
За всё Добро расплатимся Добром,
За всю Любовь расплатимся Любовью… (курсив Ю.К.-М.)     
 
       Конечно, любой нормальный поэт, когда пишет стихотворение, не задумывается о философских концепциях, он просто вольно или невольно выражает своё мировоззрение.
   И вот высказывание Николая Рубцова по частному случаю попытки оплаты ночлега оборачивается нетленным на века пожеланием Добра и Любви. А поэт благодарит русский огонёк:
 
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь как добрая душа,
Горишь во мгле,  – и нет тебе покоя…  
 
       Итак, когда же наступил переломный момент в повороте поэта к пониманию  действующих в окружающем мiре разрушительных сил и идеи спасения каждого человека от насаждаемого эгоизма? По мнению автора, это стихотворение «Русский огонёк»,  которое произвело впечатление на читателей и литературоведов.
     Г. М. Меньшикова сообщает: «Однажды он приехал к нам в ноябре месяце. В чемодане его была кукла. Он ехал железной доро-гой Вологда – Вохтога, потом рабочим поездом до Гремячего, затем двадцать километров на лошади. А потом шёл до деревни Починок пешком   и  грелся на печке  у  Марии Ивановны Богдановой. Она его отогрела, дала валенки, потом ей их высылали. Вот после этого было написано стихотворение «Русский огонёк» (53).
 
132
      Множество случайных и неслучайных встреч было у Рубцова в течение жизни. У многих других поэтов также бывает много подобных встреч. Но только Рубцов смог глубоко понять существо русского понимания истории и взаимоотношений людей. «За всё Добро расплатимся Добром, за всю Любовь расплатимся Любовью…». Так сказал на все времена только Рубцов.
       В ноябре 1963 года вновь издан приказ по институту со снятием Рубцова со стипендии за пропуск занятий. Значит, были докладные на  Рубцова  в связи с поездкой к Лене и Гете в Никольское.
      А затем 3 декабря 1963 года происходит инцидент в Централь-ном доме литераторов (ЦДЛ). В одном из залов ЦДЛ заседали работники народного образования, а оратор с трибуны вещал, как следует преподавать литературу в школе. В списке рекомендуемых поэтов не был назван Есенин. – А где Есенин? – крикнул Рубцов оратору. –  Ты почему о Есенине умолчал? И тогда на Николая  налетел  администратор  ЦДЛ  и стал вытаскивать его из зала. Завязалась драка. И на Рубцова составили протокол. А на сигнал надо реагировать. Сразу же 4 декабря 1963 года родился приказ проректора  литературного   института  А. Мигунова: «3 декабря с.г.
студент 2-го курса Рубцов Н. М. совершил в Центральном Доме Литераторов хулиганский поступок, порочащий весь коллектив студентов Литературного института. Учитывая то, что недавно общественность института осудила недостойное поведение Рубцова Н. М., а он не сделал для себя никаких выводов, исключить его из института за хулиганство с немедленным выселением из общежития. Проректор литературного института А. Мигунов» (27).
     Это означало выбрасывание Рубцова  на  улицу. Однако   за  товарища   вступились  студенты, вологодский поэт  А. Яшин,  вышел  из  больницы  ректор института  И. Н. Серёгин.
     20 декабря 1963 года  состоялся товарищеский суд, который «решил войти в ректорат с предложением о восстановлении т. Рубцова в правах студента и о наложении на него за совершённый поступок строгого административного взыскания с последним предупреждением» (27). По заявлению поэта от 21 декабря  на имя Серёгина и в связи с решением товарищеского суда, 25 декабря 1963  года   появился   приказ   № 216,    подписанный   ректором  И. Н. Серёгиным:
 
133
     «В связи с выявленными на суде смягчающими вину обстоя-тельствами и учитывая раскаяние тов. Рубцова Н. М., восстановить его в числе студентов 2 курса. Объявить ему строгий выговор с предупреждением об отчислении из института в случае нового нару-шения моральных норм и общественно-трудовой  дисциплины» (27).  Серёгин спас от исключения из литературы не только Рубцова.    
    Как в своё время С. Есенин, бежавший в Ленинград после приводов в милицию, Н. Рубцов побаивался представителей власти, следящих за настроением сограждан. М. Шаповалов сообщает о таком случае (60):
       «Студент Р. (по ряду сведений А. Ревуцкий, - прим. Ю.К.-М.), прозванный за мужественную осанку и зычный голос «полковником», однажды разыграл Рубцова. Тот читал стихи в какой-то компании. Только он кончил, «полковник» ему и говорит:
      – Так-так, гражданин Рубцов. По-вашему выходит, колхозы наши живут плохо, народ нищенствует. Что же получается, а?!
       И грозно смотрит на Рубцова. Вдруг тот побледнел, пытаясь отшутиться, отвечает.
         – Да что ты, Толя, нельзя же так буквально. Ведь стихи…
      Но Р. вошёл в роль. Суровая непроницаемая маска на лице. Стукнул тяжёлым боксёрским кулаком по столу:
        – Молчать!.. Я давно слежу за вашим, так сказать, творчеством. Должен признаться: сочинения ваши наводят на серьёзные размышления…
       Рубцов не выдержал, пулей вылетел за дверь. Благо, был в шапке и пальто,  – на улицу. Поймал такси, и – на вокзал. С первым же поездом уехал в Питер.
         Р. стыдили. Он оправдывался: «Я же в шутку. Другие поняли. Не знал я, что он слабонервный».
     На месте Рубцова будешь слабонервным. Если тебя неодно-кратно лишали стипендии,  дважды исключали с очного отделения института, едва не посадили в тюрьму за случаи в ЦДЛ, побежишь, куда глаза глядят. Хорошо, что  отстояли студенты и  известные поэты. А у Рубцова опять продолжается полуголодная жизнь в общежитии, посещение занятий в институте и неформальное «творческое» обсуждение стихов.       
 
134
      И всё-таки представить Николая Рубцова этаким злостным хулиганом просто невозможно. Он был воспитан в традициях Добра и Справедливости и в детдоме, и в техникумах, и на тралфлоте, и во время службы на Северном флоте, и в период работы на знаменитом Кировском заводе. Что-то за все эти годы у Николая Рубцова не было никаких серьёзных  нарушений. Более того,  в  период  службы на флоте у него были  одни поощрения и повышения по службе. А  вот   попытки   поэта   внести  понятия Справедливости  в   общественную  среду  в   Москве, особенно, в литературных кругах оборачивались чередой выговоров и собеседований. Элитарная среда литературных ефрейторов и подполковников, окололитературных адъютантов и генералов не желала пропускать Николая Рубцова в большую литературу, интуитивно ощущая  несовместимость мировоззрений.                                           
       Рубцов готовит подборки стихов, носит их по редакциям для публикации и получения гонорара. Но, как отмечал поэт, редактор  читает подборку, смеётся,  переписывает стихи для себя и своих домашних, но печатать отказывается. Не «та» тенденция была в поэзии Рубцова, а фактически была боязнь редактора (в то время цензора публикаций) потерять «тёплое» место.
         После январской зимней  сессии 1964 года  Николай  Рубцов едет в Никольское через Вологду, Тотьму и зимний переезд через замёрзшую реку Сухону..    
     14 января 1964 года С. Багров публикует в тотемской газете «Ленинское знамя» рецензию на подборку стихов Рубцова. Представлены 2 стихотворения поэта, в том числе на актуальную для читателей рыболовную тематику “Я весь в мазуте, весь в тавоте,  Зато работаю в тралфлоте!”  
       Пишет односельчанин поэта В. Аносов: «…Следующая наша встреча произошла зимой 1964 года в селе Никольском. Будучи студентом, я приехал на каникулы. А Коля учился в литинституте и, кажется, тоже был на каникулах. И опять в долгие зимние вечера мы часто собирались у нас на квартире, спорили о поэзии, так как многие из нас, сильных парней, не понимали стихов, и Коля пытался увлечь нас, привить любовь к стихам, причём своих стихов он почти не читал, а чаще всего брал гармонь или гитару и под её аккомпанемент свои стихи преображал в песню…” (31).
 
135
       В конце 1963 года Николай Рубцов познакомился с литерато-ром, земляком из Тотьмы Ф. Ф. Кузнецовым, который организовал в феврале 1964 года выступление неизвестного тогда Рубцова по радио со стихами. Ф. Ф. Кузнецов рекомендовал также стихи Рубцова для журнала «Юность», где были отобраны для публикации не лучшие, в основном, ранние стихи Рубцова («Загородил мою дорогу…», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…», «Я забыл, как лошадь запрягают…»). Стихи опубликованы в № 6 за 1964 год.
        В письме  А. Яшину от 22 августа 1964 года Н. Рубцов пишет: «Подборка в «Юности» никуда не годится. Я не согласился бы печатать её, если б в это лето мне не очень потребовались деньги. Да ещё отредактировали кое-какие места… В результате и рифма стала безвкусной, и слово «надрывались» потеряло ударное значение…».  Следует   обратить   внимание,   насколько  Н. Рубцов критически относится к публикациям, особенно к редакторским правкам.
        Из этой подборки выделяется стихотворение «Улетели листья»:
 
Улетели листья с тополей –
Повторилась в мире неизбежность.
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?
 
       Тема расставания с текущим временем, с любимой женщиной представлена на подсознательном уровне восприятия прошедшего осеннего листопада. Стихотворение стало известной песней.
      В. Солоухин сообщает, как Рубцов готовил к изданию стихи (27):  «Я отдал ему машинку. Через несколько минут он уже стучал, работал всю ночь. Печатал он медленно, с большими паузами, как он потом сказал, почти каждое стихотворение правил «на ходу». Только утром на какое-то время стук затих, а как только проснулось общежитие, машинка застучала снова.
 
136
     В тот день на лекциях Рубцова не было, не было его и на следующий. Я как раз получил небольшой гонорар из орловской молодёжной газеты. Вернувшись из магазина, услышал знакомый стук и заглянул в комнату Николая…
         С  машинкой  он принёс  отпечатанную  рукопись  и  попросил меня посмотреть. В то время я рецензировал в отделе поэзии в журнале «Молодая гвардия». Отобрав 12 стихотворений, я попросил разрешения показать их в журнале. Рубцов согласился… Позже в одном из номеров журнала в разделе «Товарищ» были напечатаны два стихотворения Рубцова...  В день выплаты гонорара в широко распахнутые двери явился Николай:
         – Пошли обедать, пошли в ресторан? Я получил приличную сумму…
        Он стоял в распахнутом поношенном пальто, стоптанных туфлях.
          – Хочешь сделать мне приятное? – перебил я его. – Купи хотя бы обувку…
         – Да-а,  – сощурился он,  – уже падают люстры!  
           Рубцов знал и «мадам уже падают листья» от Вертинского.  
     За покупками он ездил в «Детский мир». На полученный молодогвардейский гонорар приобрёл себе валенки, куклу и очень красивый флакон душистого «снадобья» для восстановления волос.
           – Дорого?  –  спросил я, взяв в руки флакон.
           – Дешевле шапки. Отрастёт шевелюра – поймёшь выгоду».
       Отпечатанную на машинке Солоухина небольшую рукопись  Рубцов направил в Северо-Западное издательство, в Архангельск.
    В начале 1964 года Рубцов встретился с  литератором Владимиром Максимовым, который вошёл в  редколлегию  журнала  «Октябрь». Максимов эмигрировал  и с 70-х по 90-е годы 20-го века, работал редактором парижского  русского журнала  «Континент».
           Рассказывает алтайский литератор Б. Укачин (19):
    «В один из выходных дней мы с Николаем Рубцовым перешагнули низкие пороги максимовской квартиры всё в тех же Сокольниках. Владимир Емельянович нас встретил хорошо… Николай Рубцов,  чуть-чуть прикрыв  ресницами  карие  глаза, читал
 
137
ему свои стихи. А Владимир Максимов, ладонь правой руки положив на правую щёку, с добрым вниманием слушал стихи для него нового поэта – гостя, повторяя после каждого прочитанного: «Хорошо, молодец!... Я их отнесу в «Октябрь», пусть попробуют отказаться, не печатать!..»  Максимов тут же отобрал несколько стихотворений Николая Рубцова для «своего» журнала: «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «Видения на холме», «Тихая моя родина» и ряд других. Все они в том же году появились на страницах «Октября» («Тихая моя родина» была опубликована в журнале позднее, в № 10, 1965 г.  – прим. Ю.К.-М.).
       Известный литератор В. Кожинов рассказывал, как он однажды, прихватив с собою гитару, пришел к своему другу Д. Старикову, который работал  в журнале «Октябрь». Прочитал стихи  молодых поэтов и напел ряд стихов Рубцова. И это подействовало (27).
      Кто  протежировал  Николая Рубцова  в журнале  «Октябрь»?  Максимов или  Кожинов, сейчас трудно определить. Но в №8 за 1964 год опубликованы: «Я буду  скакать по  холмам   задремавшей отчизны…»,   «Видения  на холме», «Звезда полей»,  «Хозяйка».
      Приведём фрагменты стихотворения «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», которое Рубцов читал в общежитии:
……………………………………………………….
О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!
 
Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,
Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы…
Отчизна и воля – останься моё божество!
 
     Какой огромный шаг в направлении духовно-философского отражения окружающего мира и событий сделал Николай Рубцов за период с сентября 1962 года по июнь 1964 года!
    По свидетельству современников Рубцов носил в кармане пиджака малоформатный сборник Тютчева (вероятно, издание 1962
 
138
года). При изучении в литинституте поэзии 19-го века Николай Рубцов открывает для себя Тютчева, как поэта и как русского человека и дипломата, который блестяще знал французский и немецкий языки. Вот что пишет Анатолий Чечетин, который учился в те годы в литинституте (19):
      «Коля не был литератором-книгочеем, его невозможно было увидеть с книжкой-бестселлером в руках… Он, как и жизнь, литературу брал сердцем, душой, находил то, что ему нужно было в данный конкретный момент. И находил каким-то прирождённым избирательным чувством  (курсив Ю.К.-М.). И Тютчева, и многих других авторов, о которых мы в ту пору не вспоминали, да и не ведали, Рубцов открыл для себя не  в  последние годы  жизни... Задолго до того, ещё на первом курсе института, он говорил мне о Тютчеве как о самом почитаемом и дорогом поэте».
      Рубцов ещё в 1963 году пишет стихотворение «Приезд Тют-чева», которое вошло в первый сборник «Лирика» (1965 г.) и в сборник «Звезда полей». Вот фрагмент из  стихотворения:
 
Он шляпу снял, чтоб поклониться
Старинным русским каланчам…
А после дамы всей столицы
О нём шептались по ночам.
И офицеры в пыльных бурках
Потом судили меж равнин
О том, как в залах Петербурга
Блистал приезжий дворянин.
 
         Вспоминает Василий Макеев (61):
      «Кроме Пушкина, вровень с Тютчевым не ставил никого, даже любимого Есенина, справедливо считая, что на уровне Есенина можно всё-таки написать несколько стихотворений, а Тютчев недосягаем навеки». И далее В. Макеев пишет о словах Рубцова: «Конечно, Есенин из меня не получится. И Баратынский тоже. А вот стать бы таким поэтом, как Никитин, как Плещееев! Ведь хорошие поэты, правда? Русские поэты, правда?». Скромно высказывается Рубцов о своём творчестве.
 
139
        А. Чечетин пишет в воспоминаниях (27):
      «Однажды утром я зашёл к нему в комнату, когда он ещё лежал в постели, время от времени тяжело вздыхая.
       –  Что, тебе плохо?  – спросил я.
Да, нехорошо.
      Я открыл форточку.
     – Нет,  не поможет…Душно мне…В атмосфере в этой душно!  –   
сказал он, будто простонал, одновременно словно пытаясь вместе с рубашкой разорвать себе грудь.
      Я искренне считал тогда, что так строго он судит чужие стихи только из-за того, что однажды постановил себе быть предельно честным, бескомпромиссным в литературе, и это было для меня примером и уроком на всю дальнейшую жизнь. А теперь ясно дру-гое – он судил коллег на уровне своего мастерства, своего таланта, а это было слишком высоко и непонятно  для многих окружающих его людей. Но справедливости ради надо обязательно сказать, что Коля часто сдерживал свои категорические суждения...
    И ведь только теперь, читая и перечитывая вновь его стихи, понимаешь,  до каких глубин духовного прозрения поднимался он (курсив Ю.К.-М.) уже тогда, когда вместе с нами или один бродил «вдоль улиц шумных», с какого неба озарения он снисходил к нам в прозу жизни, в суету так называемых «проблем».
       Далее в разделе воспоминаний «Анциферов» А. Чечетин пишет:
    «Мою фразу о том, что поэты друг с другом, как правило, не дружили, не надо понимать буквально…Что же касается Коли, то в разные годы учёбы были, разумеется, у него друзья и среди поэтов. Это его земляк В. Коротаев, однокашник А. Передреев, всячески поддерживающие его А. Яшин, Е. Исаев и многие другие.
       Но крепче  всех, какими-то  особыми  нитями души,  он  был связан Николаем Анциферовым. Лысенький, полноватый, невысо-кого роста, …. Коля Анциферов уже окончил институт, имел довольно широкую известность и внешне, в наших глазах, походил на мэтра. Он был одним из немногих людей, встречаясь с которыми, Коля, в каком бы состоянии духа ни был, сразу же шёл навстречу, сияя лицом, открыто радуясь, внутренне оживляясь…
 
140
       Во время застолья оба Коли сидели рядом, на одной кровати, живо участвуя в застолье, а затем увлеклись беседой и общались уже только друг с другом, прерываемые взрывом веселья, песнями или торжественными тостами.
   Я был близко от них и слышал почти весь разговор. Сейчас совершенно не важно, о чём конкретно говорилось, но главное – я понял это тогда,  – они оказались близки друг другу душой, понимали один другого с полуслова…
    …Анциферов, рассказывая в хороших стихах о своём босоногом детстве, впервые поведал тогда о многих и многих из тех, кто не воевал (эта пора пришлась нам на детство), но не доживёт потом, несмотря на хорошую теперешнюю жизнь, и до пятидесяти лет. Он читал негромко, хорошо видя рассказываемое…
      Рубцов очень горячо и искренне аплодировал, радуясь за друга-поэта, тепло пожал ему руку, что-то сказал хорошее, весь светился от восторга, словно это и его праздник».
      О неформальном поэтическом турнире между Анциферовым и Рубцовым в общежитии  рассказал  писатель В. Сафонов (44). Оба поэта читали  множество стихов,  проверяя поэтическую силу друг друга.   Анциферов умер в 1964 году. В стихотворении «Памяти Анциферова»    Рубцов,  как  обычно,  точно   расставляет  акценты:
 
Среди болтунов и чудил
Шумел над вином наклоняясь,
И тихо потом уходил,
Как будто за всё извиняясь.
……………………………..
Он нас на земле посетил,
Как чей-то привет и улыбка.
 
      12 апреля 1964 года  Николай Рубцов посылает своему руково-дителю семинара Н. Н. Сидоренко такую телеграмму (19):
      ДОРОГОЙ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ  ХРИСТОС  ВОСКРЕСЕ – РУБЦОВ  –
      Когда знакомишься с информацией (стихами, письмами и др.), исходящей  от  имени  Н. М. Рубцова,  приходишь  к   мысли,  что  у
 
141
Поэта всегда за очевидным фактом имеется в виду другая более глубокая информация. И она раскрывается не сразу, а только по мере философского и исторического понимания развития событий в
мiре и России. Вот и телеграмма руководителю семинара Сидоренко «ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ» – кажется  обычное в настоящее время поздравление. Но, во-первых, для эпохи Хрущёва, времени насаждаемого атеизма, сопровождавшегося разрушением храмов, это был ВЫЗОВ официальной материалистической идеологии. Во-вторых, это было открытое поздравление руководителя (скорее всего члена КПСС) с русским православным    праздником. Но, в-третьих,  (это  мнение  автора) воскрес Рубцов как русский человек, пришедший к православию, и в лице Рубцова явился Философ с проповедями Добра, Любви и Справедливости.
          В статье «Детдом на берегу» А. Мартюков пишет:
     «Трудно человеку из семьи  понять  законы  детдомовской общины. Они естественны и обязательны. Дети, родственные по судьбе, крепче сплачиваются. Злоба и ложь отвергаются. Предательство, как и всюду, вне закона».
      И детдомовский Николай Рубцов систематически попадает в буфетах ЦДЛ в протокольные истории. Весной 1964 года  ему приписывают оскорбление писателя Трегуба..
       В апреле 1964 года  проездом из Вельска Архангельской об-ласти в Москве останавливается Л. Дербина. Она звонит  в общежитие и назначает Рубцову встречу (62). И вот здесь она уже в своих описаниях создаёт негативный образ поэта. Сообщает, что Рубцов явился с огромным «фингалом» под глазом, в старом пальто и в пыльном берете. И другими мазками Дербина нарисовала прямо натурального бомжа. Почему же она не ушла сразу? А стала слушать стихи Рубцова в скверике. Она, в это время 26-летняя незамужняя «красавица», приглашает «бомжа» Рубцова в гостиницу на «домашнее пиво». Зачем ей нужно такое приключение? Ясно, что замуж за такого незавидного мужчину или на интим, будь он хоть трижды С. Есенин, она не пойдёт. Что она и показала своим поведением в номере гостиницы. Во время этих «посиделок» Дербина выбегала неоднократно в коридор, явно кто-то должен был придти. После этой встречи она уезжает в Воронеж и там выходит замуж. За того, кого выбрала.
 
142
      Был ли этот звонок Рубцову случайным? Зачем такой цветущей начитанной, знающей себе цену даме звонить в общежитие и встречаться с неброским  на вид деревенским поэтом? Ведь уже в то время  Л. Дербина тусовалась среди известных московских поэтов-шестидесятников и даже участвовала в Политехническом музее в августе 1962 года в съёмках фильма Марлена Хуциева.
       И каким образом обыкновенная библиотекарь по образованию и роду работы Дербина сняла отдельный  номер в столичной гостинице на ВДНХ? В те времена, чтобы получить номер, нужно было быть важным общественным, партийным или хозяйственным деятелем, или иметь «блат», или иметь очень большие деньги.
   И вот она поит пивом «несчастного» Рубцова. Зачем такой подвиг? Узнать его планы или  «заглянуть» в творческую лабораторию талантливого поэта? Ведь Рубцов уже выступал со стихами по всесоюзному радио в феврале! Она признаётся, что выделила Рубцова из множества других. Тусуясь в Москве, она искала через поэтов будущий путь в Союз писателей СССР. Отсюда  одна из причин её заезда к Рубцову в Вологду в июне 1969 года.
     С февраля и вплоть до июня 1964 года  Рубцов периодически встречается     с   литераторами   В. Кожиновым,      Ф. Кузнецовым, А. Передреевым, Ст. Куняевым, В. Соколовым,  Н. Анциферовым.  Под впечатлением стихотворения «Звезда полей» Владимира Соколова Николай Рубцов в то время задумал и написал свою «Звезду полей». Есть информация, что Рубцов в одном из застольев договорился с  В. Соколовым о моральном  праве использовать название «Звезда полей» для  будущего сборника. Во всяком случае,  возражений   В. Н. Соколова не опубликовано.      
     В мае 1964 года Станислав Куняев подарил Николаю Рубцову дореволюционное (1899 г.)  издание стихов Ф. И. Тютчева. На этой книге имеется дарственная надпись: «Дорогому Коле от Гали и Стасика 6 мая 1964 г.». После гибели  Н. М. Рубцова эта книга вернулась к Ст. Куняеву, который передал её дому-музею в селе Никольском.
       Об оценке Рубцовым поэтов сообщает Гришин (58):
     «Николай Рубцов сидит в беседке возле дома Герцена. В руках – нераскрытый учебник по марксистско-ленинской философии: перед сдачей экзамена, видно, решил отдохнуть, расслабиться.
 
143
       Присаживаюсь рядом.
     – Как ты относишься к Евтушенко?  – спросил Николай.
     – Нормально.
     – А читал его стихи в последнем «Дне поэзии»?
    – Читал. Звенящие стихи, – полушутя-полусерьёзно подчеркнул я.
    – Вот именно! – Рубцов снял с головы берет, энергично помахал им над собой и, изображая свист ветра – «у-у-у», заговорил едко, напористо, что бывало с ним нечасто: –  Звенящие, свистящие, шумящие…
    – Есть такое понятие – верховой ветер. Подвывает где-то там, вверху, а землю не освежит, травинки в засуху не колыхнёт, только собравшуюся тучку разгонит… Так и нынешняя поэзия: уши закладывает от её крика, а на душе пусто.
  Николай неуловимым движением сунул в рот помятую «беломорину», прикурил, и этого времени ему оказалось достаточно, чтобы перенестись мыслями в другое столетие.    
     – Не говорю уже о Пушкине… Возьмём Тютчева и Фета. Мы о них чуть ли не с презрением – поэты чистого искусства… Чистого в смысле настоящего,  без  всяких  примесей – согласен.  Потому   что чистыми глазами глядели на мир  и  в стихах  себя  не выпячивали, а жизнь  через  себя показывали. А, да  что там!… – Рубцов  встал, бросил окурок в урну. – Пойду философию сдавать.
       Ещё и ещё раз припоминая те мгновения, мысленно кричу ему вслед: «Зачем тебе этот экзамен? Ведь ты в себе самом носишь мир, который превыше всяких философий».   
   Уже тогда, к июню 1964 года, когда Рубцов говорил «Я» получалось из этого личного «Я»  русское  «Мы».
    12 июня 1964 года был «организован» новый инцидент в рес-торане ЦДЛ. Трое друзей отмечали сдачу Рубцовым  экзамена по советской литературе. Конфликт состоял в том, что три приятеля хотели после 23 часов вечера (времени закрытия новых заказов) взять ещё бутылку вина, тем  более, что на  другой  элитный  стол официантка Кондакова в нарушение установленных правил подала  графин с водкой  (курсив Ю.К.-М.).  А другим клиентам («плебеям») официантка     отказала.  Что  и    возмутило  трёх   приятелей.   Они
 
144
отказались расплачиваться по счету.  Была вызвана милиция. И хотя по счёту было «заплочено», расплачиваться пришлось Рубцову. Вместо мирного разрешения конфликта контролёр Прилуцкая составила докладную дирекции ЦДЛ (62).    
    А суть дела состояла в том, что не был забыт  инцидент с Рубцовым от  3  декабря 1963 года  в ЦДЛ, о  чём  уже рассказано  выше. Интересно, что докладные от метрдотеля, ст. контролёра и помощника  директора ЦДЛ  по случаю  от 12 июня 1964 года  были составлены только через 4 дня после происшествия. В докладной от 16 июня сообщается, что все задержанные посетители были студенты литинститута. Уже 17 июня  директор ЦДЛ пишет письмо  ректору  литературного  института   А. Мигунову  с приложением студенческого билета Рубцова. В общем, «проучили» тогдашние работники ЦДЛ непокорного поэта. Правда в результате попали сами на страницы литературной Истории.  
       К  22 июня  1964 года   А. Мигунов  имел   официальное  письмо  от  директора   ЦДЛ  Филиппова Б. М. с приложенным студенческим билетом Николая Рубцова. И, тем не менее, ректор или кто-то из администрации действовал довольно последовательно в интересах опального студента. Рубцову позволили сдать все оставшиеся экзамены. Затем студент Рубцов приказом от 22 июня был переведён на третий курс. В принципе,  Мигунов мог просто исключить   Рубцова   из  института   в  связи   с    организованными «телегами» (так обзывали докладные жертвы  обстоятельств). Затем, 23 июня 1964 года  Николай Рубцов  написал заявление о переводе на заочное  отделение  сроком  на год. 24 июня Мигунов получил письмо от какого-то всесильного консультанта  секретариата  правления  Союза писателей СССР тов. Б. Н. Соколова. Но приказ от 22 июня о переводе на третий курс  подписан. 25 июня ректор  Мигунов наложил на объяснительной записке Рубцова резолюцию «…отчислить  из   числа студентов очного отделения». О заочном отделении – ни слова.
       Мог ли  А. Мигунов тогда принять другое решение? Ответ ясен! Иначе  его самого отчислили бы с должности за непринятие соответствующих воспитательных мер. Более того,  в письме от 26 июня  в адрес   тов. Б. Н. Соколова  ректор  А. Мигунов оставляет Н. Рубцову возможность быть принятым на заочное отделение.
 
145
     С 12 июня 1964 года Рубцов жил в общежитии в тягостной обстановке наказания за организованную против него провокацию. Во-первых, он не знал, чем всё кончится. Во-вторых, он лишился трёхмесячной стипендии перед отъездом в Николу. Спасает гонорар за публикации в «Юности», «Молодой гвардии» и позже в «Октябре». О встрече с Рубцовым  вспоминает  Э. Крылов (27):
    «Все разъехались на каникулы, и только мы с Рубцовым оставались в общежитии. Мне ехать было некуда, а его что-то задерживало (проблема исключения из института и перевода на заочное – прим. Ю.К.-М.). Но вот собрался и он в свою Николу. Я зашёл к нему в комнату. На полу лежал раскрытый чемодан. Сам он сидел на корточках и запускал жёлтого цыплёнка, который как-то боком прыгал на металлических лапках и старательно клевал пол. Рубцов заливисто смеялся, хлопал руками по полу, как бы отгоняя цыплёнка, а меня даже не заметил. Я постоял, потом, увидев в чемодане поверх белья странную книжицу, взял её в руки и тихо вышел. Книжица оказалась отпечатанной на машинке и называлась «Волны и скалы». Я прочитал её всю и, каюсь, мне захотелось её присвоить… Но потом мне стало совестно (всё-таки книжка вроде – не рукопись, да и как бы я стал смотреть ему в глаза), и я снова зашёл к нему. К моему удивлению, он всё ещё запускал цыплёнка, забыв обо всём на свете. Я окликнул его.
      –  Вот  посмотри.  Хорош,  правда? Дочке  везу, – и  он опять пустил цыплёнка прыгать по полу.
       Я попросил у него книжку.
     – Извини, не могу. Это единственный экземпляр. Всего их было шесть.
       И он рассказал мне историю появления этой книжки.
     Рубцов не расскзал  Э. Крылову об исключении. Он едет в село, где  его ждут дочь Лена и Гета. Позднее в исповедальной «Прощальной песне» Николай Рубцов говорит Гете:
 
Ты не знаешь, как ночью по тропам
За спиною, куда не пойду,
Чей-то злой, настигающий топот
Всё мне слышится словно в бреду.
                                          
146
      Не могли, да и не хотели приспособленцы  оставить в покое Николая Рубцова, который искал в жизни справедливость.
         А. Черевченко сообщает  (56, 2005 г.):
      “В 60-е – 70-е годы эта «попса» (песенно-музыкальная, прим. Ю.К.-М.) пребывала еще в зачаточном состоянии, зато махровым цветом цвела «попса» литературная, в основном поэтическая, хотя и в прозе её хватало. «Вождем» поэтический «попсы» был, безусловно, талантливый, но весьма предприимчивый поэт Евгений Евтушенко. Не отставали от него не менее одарённые Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина. Они породили сотни эпигонов по всей огромной стране.
   На родине, в официальной печати, её лидеры то и дело подвергались суровой критике, но ни один из них не стал «невыездным»  (курсив Ю.К.-М.), их стихи охотно печатали журналы и газеты – как  в России, так и за рубежом, книги выходили невиданными доселе тиражами, гонорары затмевали даже заработки высокопоставленных чиновников. В то же время эта «попса» плодила «диссидентов», оппонентов советскому режиму.   
   ….На этом фоне поэты не менее талантливые, но исповедовавшие традиции русской классической лирики – Александр Межиров, Владимир Соколов, Станислав Куняев, Анатолий Передреев, Николай Тряпкин, Анатолий Жигулин и другие, внешне выглядели куда бледнее, поэтическая «попса» как продукт духовного потребления...пользовалась  высоким спросом. Поэтический цех России был расколот на два абсолютно несовместимых участка».
     В течение  учёбы  поэту  приходилось  очень несладко. То, что проходило для богемных похождений других студентов, не проходило в критических жизненных 
      Руководитель семинара Н. Н. Сидоренко работал редактором в издательстве «Советский писатель». Он помог Рубцову на самом первом этапе выпуска сборника «Звезда полей».
      После окончания 2-го курса Н. Н. Сидоренко среди всех студен-тов выделил именно Рубцова:
      «Если бы спросили меня: на кого больше всех надежд, отвечу: на Рубцова. Он – художник по организации его натуры, поэт по призванию». (курсив Ю.К.М.).
 
147
 
    Окончание  следует
 Прим. Текст перекопирован  с формата А5 макета повести для типографии