Пришла печальная весть об упокоении литературоведа, поэта, эссеиста, выпускника Литературного института им. А. М. Горького, члена Союза писателей СССР Лады Васильевны Одинцовой, эмигрировавшей из России в 1995 году вследствие исключения финансирования литературной работы со стороны новых государственных структур и невозможности физического выживания писателя за счёт литературного труда. С  1995 года Л. В. Одинцова проживала в Праге, преподавала русскую и славянскую литературу, писала книги о писателях советской эпохи, отличалась независимым мировоззрением. В книге «Камертон» она изложила авторское видение назначения литературы, политики, мировоззрений личностей, с которыми пересекалась в период учёбы в Литературном институте и до слома отлаженной социально-экономической системы в России и СССР в 1991 году.

     В разделе «Чёрно-белая графика поэзии Николая Рубцова» Лада Одинцова приводит своё понимание поэзии русского национального поэта, а также литераторов того рубцовского окружения. Она ввела понятие «могучая кучка» советской поэзии, в которую вошли русские поэты патриотического направления Н.Рубцов, Ю.Кузнецов и А.Передреев.

    В декабре 2012 года Л. Одинцова присутствовала на лекции о творчестве Н. М. Рубцова, которую я проводил в библиотеке им. Достоевского в Москве, где мы и познакомились. 25 января 2013 года Лада В. Одинцова по моему приглашению  приняла участие в открытии читального зала имени Н. М. Рубцова и новой литературно-художественной экспозиции некоммерческой организации «Рубцовский творческий союз» в колледже № 20 г. Москвы. Она выступила с сообщением о встречах с Рубцовым. По переданным трём авторским книгам Л. Одинцова написала краткую рецензию, фрагмент которой публикуется в этом выпуске сайта «Звезда полей».

    Некоторые фрагменты её воспоминаний будут опубликованы на сайте.  

    Память о неординарном литераторе Ладе Васильевне Одинцовой сохранится в наших душах.

посвящается городу Егорьевску

 

Куда бы ни бежал за миражами,

Куда бы ни манили яблоком раздора,

Вернулся я, друзья, на встречу с вами – 

Встречай меня, мой старый город!

 

Опять ухабиста моя дорога,

Опять чертополох вдоль старого забора.

И смотрят купола на землю строго –

Встречай меня, мой старый город!

 

Рассвет встаёт опять над облаками.

Весёлый березняк по-прежнему так молод.

А я иду, друзья, на встречу с вами –

Встречай меня, мой старый город!

 

              июль 1991 г. (впервые опубликовано в  сборнике авторских песен «Не стой бараном, сударь мой!», 1992, М. НПО ВИСХОМ)

 

1. Перспективный поэт – возраст до 60 лет.

2. Большой поэт – рост более 190 см.

3. Крупный поэт – весом более 120 кг.

4. Значимый поэт – имеет более 5-и медалей.

5. Знаменитый поэт – отмечен в газетах, на телевидении, признан после этого женой.

6. Публичный поэт – приглашается на презентации, в рестораны и на ТВ.

7. Народный поэт – признан друзьями - литературными критиками.

8. Поэт-пародист – издевается над всеми, кроме себя.

9. Поэт-юморист – иногда шутит над собой.

10. Поэт-песенник – пишущий хиты для певцов и композиторов небесплатно.

11. Состоявшийся поэт – имеет коттедж, мерседес, любовницу и не менее, чем 3-томное издание за счёт иностранных фондов.

12. Непризнанный поэт – стихотворец с замашками гения.

13. Городской поэт – имеет лексический запас в пределах городской черты.

14. Сельский поэт – имеет лексический запас от окраины и до городской черты.

15. Поэт-маринист – имеет лексический запас до береговой черты.

16. Национальный поэт – у каждой нации свой, не признаётся таковым при жизни. 

17. Зарубежный поэт – русскоязычный, засланный за границу.

18. Поэт 1-го ряда (1-ой величины) – имеет более 5-и литературных премий.

19. Поэт 2-го ряда (2-ой величины) – имеет более 2-х литературных премий.

20. Поэт 3-го ряда (3-ей величины) – включается постоянно в длинные списки всяких литературных премий. 

21. Всесторонний поэт – иногда незаслуженно обзывается графоманом.

22. Поэт-графоман – зарифмует любую заданную тему, в любом размере и без размера, с рифмами и без, в любом объёме бескорыстно, иногда  за гонорар.

«Не сотвори себе кумира…» 2-ая заповедь Господа Бога.  

 

     «Рыбица» в стихосложении – способ образования стихотворения путём подстановки в строки и строфы ритмической схемы любых абстрактных слоговых вставок  и последующей замены их в процессе стихотворчества более смысловыми слоговыми вставками (прим. Ю.К.-М.).  

 

      Ниже глава 3 из авторской книги «Методика оценки и критерии народного стихосложения» (М. Изд. «Рубцовский творческий союз», 2014)

 

     Глава 3. Критерии ритмизированного  стихотворчества

 

   Термины  взяты у  С.И. Ожегова «Словарь русского языка» (1).  

   Футуризм – формалистическое направление в искусстве и литературе начала ХХ в., отвергавшее реализм и пытавшееся создать новый стиль, к-рый должен был разрушить все традиции и приёмы старого искусства.

   Футурист – последователь футуризма.

   Декадентство – общее название буржуазных, антиреалистических

 

28

направлений в литературе и искусстве конца XIX – начала  XX века, отличающихся упадочничеством, крайним индивидуализмом.

   Декадент – последователь декадентства.

Символизм – анти-реалистическое  упадочническое направление в искусстве и литературе конца XIX –  XX в.в., проникнутое индивидуализмом и мистицизмом и отражающее действительность в условных и отвлечённых формах.

   Символист – последователь символизма.

   Графомания – болезненное пристрастие к сочинительству.

   Графоман – тот, кто страдает графоманией.

   Графомания – разновидность стихотворчества (мнение Ю.К.-М.).

    В 1926 году В.В.Маяковский (1893г. - 1930г.) опубликовал обширную статью «Как делать стихи» (13), фрагменты которой приводится ниже. У поэта наблюдается безапелляционная напористость и обращение к толпе как верховному судье. К каждому посылу следуют комментарии автора (Ю.К.-М.).

Приводим посылы В.В.Маяковского (В.В.М.):

   «Я должен писать на эту тему.

    На различных литературных диспутах, в разговоре с молодыми работниками различных производственных словесных ассоциаций (рап, тап, пап и др.), в расправе с критиками — мне часто при-ходилось если не разбивать, то хотя бы дискредитировать старую поэтику. Самую, ни в чём не повинную, старую поэзию, конечно, трогали мало...». 

3.1.1 Посыл В.В.М.:  

   «Наша постоянная и главная ненависть обрушивается на романсово-критическую обывательщину. На тех, кто всё величие старой поэзии видит в том, что и они любили, как Онегин Татьяну (созвучие душе!), в том, что и им поэты понятны (выучились в гимназии!), что ямбы ласкают ихнее ухо. Нам ненавистна эта нетрудная свистопляска потому, что она создает вокруг трудного и важного поэтического дела атмосферу полового содрогания и замирания, веры в то, что только вечную поэзию не берёт никакая диалектика». 

3.1.2. Комментарий Ю.К.-М. Опровержение от Г.В.Свиридова:

   «Романс и песня – наиболее распространённые, наиболее любимые виды музыки. Они проникают в самое сердце человека и живут в нём не только  как воспоминания, ощущения;  они  живут в

 

29

сердце сами, живые; можно  вспомнить  мелодию,  запеть   её  самому   и т.д.  В    музыкальной   среде   полупрезрительно называются дилетанты, а на самом деле большие таланты и подлинные мастера, создавшие изумительные образцы искусства, которые живут до сих пор в сердцах тысяч и тысяч людей. «Однозвучно гремит колокольчик», «Вот мчится тройка почтовая», «Соловей мой, соловей», «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан» (7). 

3.2.1. Посыл В.В.М.: «Об этом много писалось и говорилось. Шумное одобрение аудитории всегда бывало на нашей стороне. Но вслед за одобрением подымаются скептические голоса:

   — Вы только разрушаете и ничего не создаёте! Старые учебники плохи, а где новые? Дайте нам правила вашей поэтики! Дайте учебники!»

   «Ссылка на то, что старая поэтика существует полторы тысячи лет, а наша лет тридцать — мало помогающая отговорка».

3.2.2. Комментарий Ю.К.-М. Маяковский замалчивает то обстоятельство, что его поэтика базируется на препарированном русском даже не языке в целом, а на разрезанных словах и неадекватных образах типа «облако в штанах», «улица – змея…». Последователи такой «поэтики» похоже считают свои осколки мыслей, обрубленные фразы, выдуманные, оторванные от основ русского языка образы в качестве нового (футуристического) направления русской поэзии.. Все исторические символы Родины, памятники побед над врагами,  понятия Добра и Справедливости отбрасываются в сторону под флагом современности.

3.3.1. Посыл  В.В.М.: 

«Я хочу написать о своём деле не как начетчик, а как практик. Никакого научного значения моя статья не имеет. Я пишу  о   своей

работе, которая, по моим наблюдениям и по убеждению, в основном мало чем отличается от работы других профессионалов-поэтов. Ещё раз очень решительно оговариваюсь: я не даю никаких

правил для того, чтобы человек стал поэтом, чтобы он писал стихи. Таких правил вообще нет. Поэтом называется человек, который именно и создаёт эти самые поэтические правила».

3.3.2. Комментарий Ю.К.-М. Маяковский считает, что поэт не должен руководствоваться традиционными национальными формами   стихосложения  и    нормами  христианско-православной 

 

30

морали, предыдущим поэтическим опытом. Отсюда «горы поэтической руды» и затраты времени  на работу по изысканию ритмизированных ходов вместо решения темы так, как ведёт поэта  невидимая рука Творца. Недаром принято, что мысли, образы и согласование рифмы в строфах приходят Сверху.

3.4.1. Посыл В.В.М.:    

    «Положения, требующие формулирования, требующие правил, — выдвигает жизнь. Способы формулировки, цель правил определяется классом, требованиями нашей борьбы.

   Например: революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты; расслабленный интеллигентский язычишко с его выхолощенными словами: «идеал», «принципы справедливости», «божественное начало», «трансцендентальный лик Христа и Антихриста» — все эти речи, шепотком произносимые в ресторанах, — смяты. Это — новая стихия языка. Как это сделать поэтическим?»

3.4.2. Комментарий Ю.К.-М.. Почему «жаргон окраин» должен стать эталоном русского поэтического языка? Этот жаргон – графоманское  рифмование лозунгов,  неадекватных русскому словообразованию образов для собравшейся  толпы, а не для русского человека с его заложенным генетически и в приходских школах ещё царской России высоким художественным уровнем. 

3.5.1. Посыл В.В.М.:   

   «Сразу дать все права гражданства новому языку: выкрику — вместо напева, грохоту барабана — вместо колыбельной песни:  (подчёркнуто Ю.К.-М.). Разворачивайтесь в марше! (Маяковский).

     Мало того, чтоб давались образцы нового стиха, правила действия словом на толпы революции, — надо, чтоб расчёт этого действия строился на максимальную помощь своему классу.   Мало, чтоб разворачивались в марше. Надо, чтоб разворачивались по всем правилам уличного боя, отбирая телеграф, банки, арсеналы в руки восстающих рабочих. 

    Отсюда: Ешь ананасы, Рябчиков жуй,  День твой последний при-ходит буржуй. Едва ли такой стих узаконила бы классическая поэ-зия. Но эти строки усыновила петербургская улица. На досуге кри-тики могут поразбираться, на основании каких правил это сделано»

3.5.2. Комментарий Ю.К.-М. Рифмованные лозунги – это поли-тическая поэтика. Новый вид   поэтики  для толпы! Нет  обращения

 

31

к Совести, к Душе человека, к  Состраданию.  Это – поэтика насилия   во имя насилия.

3.6.1. Посыл В.В.М.:  

   «Новизна в поэтическом произведении обязательна. Материал слов, словесных сочетаний, попадающих поэту, должен быть переработан. Если для делания стиха пошел старый словесный лом, он должен быть в строгом соответствии с количеством нового материала. От количества и качества этого нового будет зависеть — годен ли будет такой сплав в употребление».

3.6.2.  Комментарий Ю.К.-М.  Новизна, конечно, должна быть. Только какая? Маяковский предлагает фактически ломать русский язык, ломать классическую русскую лексику, которая создаёт или уже создала образы поэтического русского отражения явлений окружающего мiра.

3.7.1 Посыл В.В.М.:

    «Поэзия начинается там, где есть тенденция…. По-моему, стихи «Выхожу один я на дорогу…» — это агитация за то, чтобы девушки гуляли с поэтами. Одному, видите ли, скучно. Эх, дать бы такой силы стих, зовущий объединяться в кооперативы!».

    «Старые руководства к писанию стихов таковыми, безусловно, не являлись. Это только описание исторических, вошедших в обычай способов писания. Правильно эти книги называть не «как писать», а «как писали»».

3.7.2. Комментарий Ю.К.-М. Маяковский мировоззренчески   не способен на создание традиционной русской поэзии, ангажирован на написание революционных стихообразований, которые явля-ются русскоязычными конструкциями и  разновидностью графома-нии. Поэзия сатирического направления была уже представлена баснями И.А.Крылова, тематика была направлена на обличение пороков человека, его слабостей на основе народных обычаев.

3.8.1.  Посыл В.В.М.: 

   «Говорю честно. Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. А если отрывки таковых метров и встречались, то это просто записанное по слуху, так как эти надоевшие мотивы    чересчур часто встречаются — вроде: «Вниз по матушке по Волге».

 

32

3.8.2. Комментарий Ю.К.-М. В.В.М подменяет понятия, причём он делает это искренне, т.е., заблуждаясь в том, что все остальные поэты должны делать стихи по «инструкции» Маяковского.

3.9.1. Посыл В.В.М.:

    «Какие же данные необходимы для начала поэтической работы?   Первое. Наличие задачи в обществе, разрешение которой мыслимо только поэтическим произведением. Социальный заказ. 

    Второе. Точное знание, или, вернее, ощущение желаний вашего класса (или группы, которую вы представляете) в этом вопросе, т.е. целевая установка.

    Третье. Материал. Слова? Постоянное пополнение хранилищ, сараев вашего черепа, нужными, выразительными, редкими изобретёнными, обновлёнными, произведёнными и всякими другими словами.

    Четвертое. Оборудование предприятия и орудия производства. Перо, карандаш, пишущая машинка, телефон, костюм для посещения ночлежки, велосипед для езды в редакции, сорганизованный стол, зонтик для писания под дождём, жилплощадь определённого количества шагов, которые нужно сделать для работы, связь с бюро вырезок для пересылки материала по вопросам, волнующим провинции, и т.д. и т.п., и даже трубка и папиросы.  

     Пятое. Навыки и приёмы обработки слов, бесконечно индивидуальные, приходящие лишь с годами ежедневной работы: рифмы, размер, аллитерации, образы, снижения стиля, пафос, концовка, заглавие, начертание и т.д. и т.д.

.3.9.2. Комментарий Ю.К.-М. Маяковский пишет стихи на заданную тему. С ориентацией на пожелание или требования Заказчика. В этом случае включается только  техника стихо-сложения. Маяковский далее предлагает поэту постоянно изобретать слова для хранения в черепной коробке. То-есть, при выполнении заказа поэт должен составлять рыбицу стиха и под пустоты в строках подгонять слова и рифмы (курсив Ю.К.-М.). То-есть, поэт не пишет сразу строфы по теме, вытаскивая из памяти и применяя имеющийся словарный багаж и интуитивно соз-давая образ. С условиями для работы, а также с наработкой навы-ков можно согласиться. Но на приёмы работы через «рыбицу» (это  русско-язычная графомания), идут не сложившиеся личности.

 

33

 3.10.1.  Посыл В.В.М.:  

    «Например: социальное задание — дать слова для песен идущим на питерский фронт красноармейцам. Целевая установка — разбить Юденича. Материал — слова солдатского лексикона. Орудия производства — огрызок карандаша. Приём — рифмованная частушка.

    Результат: Милкой мне в подарок бурка и носки подарены. Мчит Юденич с Петербурга, как наскипедаренный.

    Новизна четверостишия, оправдывающая производство этой частушки, — в рифме «носки подарены» и «наскипедаренный». Эта новизна делает вещь нужной, поэтической, типовой».

3.10.2. Комментарий Ю.К.-М. Это чисто лозунговая поэзия. Причём в первой же строке есть смысловая тавтология  «в подарок» и «подарены». 

3.11.1. Посыл В.В.М.:

    «Для действия частушки необходим приём неожиданной рифмовки при полном несоответствии первого двухстрочья со вторым. Причём первое двухстрочье может быть названо вспомогательным.

    Даже эти общие начальные правила поэтической работы дадут больше возможностей, чем сейчас, для тарификации и для квалификации поэтических произведений (курсив Ю.К.-М.).

    Моменты материала, оборудования и приёмы могут быть прямо засчитываемы как тарифные единицы.   Социальный заказ есть? Есть. 2 единицы. Целевая установка? 2 единицы. Зарифмовано? Ещё единица. Аллитерации? Еще пол-единицы. Да за ритм единица – странный размер требовал езды в автобусе.

3.11.2. Комментарий Ю.К.-М.  Маяковского интересует так называемая тарификация, то-есть уровень оплаты его выполнен-ного или выполняемого заказа. Это –  методика  меркантильной оценки  стихотворчества по критериям социального заказа, целевой установки, наличию поэтического приёма (аллитерации), за создание ритма («странный размер»).

3.12.1.  Посыл В.В.М.: «Стихи Демьяна Бедного — это правильно понятый социальный заказ на сегодня, точная целевая установка –  нужды рабочих и крестьян, слова полукрестьянского обихода (с примесью отмирающих поэтических рифмований), басенный приём.

 

34

    Стихи Крученых: аллитерация, диссонанс, целевая установка — помощь грядущим поэтам.

    Тут не придется заниматься метафизическим вопросом, кто лучше: Демьян Бедный или Крученых. Это поэтические работы из разных слагаемых, в разных плоскостях, и каждая из них может существовать, не вытесняя друг друга и не конкурируя».

3.12.2. Комментарий Ю.К.-М. Здесь Маяковский поддерживает  идеологически близких экспериментаторов. Есенин в своё время отметил, что по деревне уже поют агитки не Демьяна Бедного, а  «бедного Демьяна». 

3.13.1.   Посыл В.В.М.   Кредо Маяковского:

«С моей точки зрения, лучшим поэтическим произведением будет то, которое написано по социальному заказу Коминтерна, имеющее целевую установку на победу пролетариата, переданное новыми словами, выразительными и понятными всем, сработанное на столе, оборудованном по НОТу (научной организации труда, - прим. Ю.К.-М.), и доставленное в редакцию на аэроплане».

3.13.2. Комментарий Ю.К.-М.

   Это приспособленчество под заказ и зомбированность на космо-политические задачи революции?

3.14.1.  Посыл В.В.М.: Как же делается стих? Работа начинается задолго до получения, до осознания социального заказа.

    Предшествующая поэтическая работа ведётся непрерывно.    Хорошую поэтическую вещь можно сделать к сроку, только имея большой запас предварительных поэтических заготовок.     Есть нравящийся мне размер какой-то американской песенки, ещё требующей изменения и русифицирования: Хат Харден ХенаДи вемп оф совенаДи вемп оф совена Джи-эй. (курсив Ю.К.-М.)

Есть крепко скроенные аллитерации по поводу увиденной афиши с фамилией «Нита Жо»: Где живет Нита Жо? Нита ниже этажом.   Есть темы разной ясности и мутности:

 1 )Дождь в Нью-Йорке.  

 2) Проститутка на бульваре Капуцинов в Париже. Проститутка, любить которую считается особенно шикарным потому, что она одноногая, – другая нога отрезана, кажется, трамваем. 

 3)Старик при уборной в огромном …  ресторане в Берлине.

 4)Огромная тема об Октябре, которую не доделать, не пожив в деревне, и т.д. и т.д.

 

35

3.14.2. Комментарий Ю.К.-М. Подобные заготовки для будущих заказов (от кого? – интересно! – прим. Ю.К.-М.) выдают такого исполнителя, как версификатора или подготовленного графомана.  Это называется стихотворчество от разума (использование набора заготовок), а не поэзия от состояния Души автора, поэта.

    Литераторы часто задаются вопросом: Что это у Маяковского:   

Ритмизированное стихотворчество или графомания?

3.15.1.  Посыл В.В.М.

   «Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю — «Сергею Есенину».

    Как работался этот стих?

    Есенина я знаю давно — лет десять, двенадцать.

    Его очень способные и очень деревенские стихи нам, футуристам, конечно, были враждебны.

    Мы ругались с Есениным часто, кроя его, главным образом, за разросшийся вокруг него имажинизм.

К сожалению, в этот период с ним чаще приходилось встречаться в милицейский хронике, чем в поэзии. Он быстро и верно выбивался из списка здоровых (я говорю о минимуме, который от поэта требуется) работников поэзии.

    В эту пору я встречался с Есениным несколько раз, встречи были элегические, без малейших раздоров.

    Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески. Но сразу этот конец показался совершенно естественным и логичным. Я узнал об этом ночью, огорчение,  должно быть, так бы и осталось огорчением, должно быть, и подрассеялось бы к утру, но утром газеты принесли предсмертные строки: «В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей».

   После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом.

3.15.2. Комментарий Ю.К.-М.Неужели Маяковский не знад, что Есенин был убит, а затем  повешен на вертикальной трубе в гостинице «Англетер» в Ленинграде? В течение суток доступ в номер С.Есенина был закрыт. Вмятина на лбу поэта от удара канделябром была замазана.  Проводились манипуляции с телом Поэта для инсценировки самоубийства. Православная церковь не давала хоронить самоубийц на кладбище. Их место было за оградой. А Есенин похоронен на Ваганьковском православном кладбище, что знал В.В.Маяковский. 

 

36

3.16.1. Посыл В.В.М. «Сразу стало ясно, сколько колеблющихся этот сильный стих, именно — стих, подведёт под петлю и револьвер.

    С этим стихом можно и надо бороться стихом, и только стихом.

    Так поэтам СССР был дан социальный заказ написать стихи об Есенине. Заказ исключительный, важный и срочный, так как есенинские строки начали действовать быстро и без промаха. Заказ приняли многие. Но что написать? Как написать?».

3.16.2.  Комментарий Ю.К.-М.:  Неужели Маяковский не пони-мал, что «посмертные» стихи С.Есенина сфабрикованы убийцами? Неужели В.Маяковский не знал стихи С.Есенина от  1922 года:

 

               Не злодей я и не грабил лесом,

               Не расстреливал несчастных по темницам. (14) 

 

3.17.1. Посыл В.В.М.:

   «Появились стихи, статьи, воспоминания, очерки и даже драмы. По-моему, 99% написанного об Есенине просто чушь или вредная чушь.   Мелкие стихи есенинских друзей. Их вы всегда отличите по обращению к Есенину, они называют его по-семейному — «Сережа» (откуда это неподходящее слово взял и Безыменский).    Осматривая со всех сторон эту смерть и перетряхивая чужой материал, я сформулировал и поставил себе задачу.   Целевая установка: обдуманно парализовать действие последних есенинских стихов, сделать есенинский конец неинтересным, выставить вместо легкой красивости смерти другую красоту, …чтобы мы славили радость жизни, веселье труднейшего марша в коммунизм.

   Около трёх месяцев я из дня в день возвращался к теме и не мог придумать ничего путного. Лезла всякая чертовщина с синими улицами и водопроводными трубами. За три месяца я не придумал ни единой строки». 

 3.17.2.  Комментарий Ю.К.-М.: Итак, три месяца Маяковский выполнял «социальный заказ» дискредитировать С.Есенина. Надо признать, что провокация – фальшивка  с «посмертными» стихами С.Есенина действительно могла сработать и привести к самоубийству поклонников поэта. Так произошло  в 1926 году с Г.Бениславской, которая была одно время секретарём Поэта. 

 

37

3.18.1. Посыл В.В.М.:  «Из размеров я не знаю ни одного. Я просто убеждён для себя, что размер получается у меня в результате покрытия этого ритмического гула словами, выдвигаемыми целевой установкой (все время спрашиваешь себя: а то ли это слово? А кому я его буду читать? А так ли оно поймётся? И т.д.),.

   Сначала стих Есенину просто мычался приблизительно так:

   та-ра-ра?/ра-ра?/ра, ра, ра, ра?,/ра-ра/

   ра-ра-ри/ра ра ра/ра ра/ра ра ра ра/

   ра-ра-ра/ра-ра ра ра ра ра ри/

   ра-ра-ра/ра ра-ра/ра ра/ра/ра ра.

   Потом выясняются слова:

   Вы ушли ра ра ра ра ра в мир иной.

   Может быть, летите ра ра ра ра ра ра.

   Ни аванса вам, ни бабы, ни пивной.

   Ра ра ра/ра ра ра ра/ трезвость.

   Десятки раз повторяю, прислушиваюсь к первой строке:

   Вы ушли ра ра ра в мир иной и т.д.

   Что же это за «ра ра ра» проклятая и что же вместо нее вставить? 

  «Вы ушли, как говорится, в мир иной». Строка сделана — «как говорится», не будучи прямой насмешкой, тонко снижает патетику стиха и одновременно устраняет всяческие подозрения по поводу веры автора во все загробные ахинеи… 

   Как же сделать эти строки еще более контрастными и вместе с тем обобщёнными?

   Беру самое простонародное:

   ни тебе дна, ни покрышки,

   ни тебе аванса, ни пивной.

   Эта строка явилась хорошим разбегом для того, чтобы выкинуть все слога перед «трезвость», и эта трезвость явилась как бы решением задачи. Поэтому четверостишие располагает к себе даже ярых приверженцев Есенина, оставаясь по существу почти издевательским (курсив Ю.К.-М.).

   Четверостишие в основном готово, остаётся только одна строка, не заполненная рифмой.   

   Первое четверостишие определяет весь дальнейший стих. Имея в руках такое четверостишие, я уже прикидываю, сколько таких нужно по данной теме и как их распределить для наилучшего эффекта (архитектоника стиха).

 

38

   Имея основные глыбы четверостиший и составив общий архитектурный план, можно считать основную творческую работу выполненной.

   Далее идёт сравнительно лёгкая техническая обработка поэтической вещи.

   Надо всегда иметь перед глазами аудиторию, к которой этот стих обращён. В особенности важно это сейчас, когда главный способ общения с массой — это эстрада, голос, непосредственная речь.

   Надо в зависимости от аудитории брать интонацию убеждающую или просительную, приказывающую или вопрошающую.

Так, например, печатный текст говорит немного безразлично, в расчёте на квалифицированного читателя:

   Надо вырвать радость у грядущих дней.

   Иногда в эстрадном чтении я усиливаю эту строку до крика:

   Лозунг:

   вырви радость у грядущих дней!».

3.18.2. Комментарий Ю.К.-М. Этот метод эстрадного воздействия на аудиторию был  взят на вооружение поэтами-шестидесятниками (Е.Евтушенко, А.Вознесенским, Р.Рождественским и др.). При этом русскоязычная и надуманная архитектоника стиха нивелировалась.

3.19.1. Посыл В.В.М.: «Моя книга нужна человеку, который хочет, несмотря ни на какие препятствия, быть поэтом, человеку, который, зная, что поэзия — одно из труднейших производств, хочет осознать для себя и для передачи некоторые кажущиеся таинственными способы этого производства».

3.19.2. Комментарий Ю.К.-М.  Эту книгу Маяковского надо прочитать,  чтобы знать, как не надо писать стихи шаблонными методами, подгоняя текст под результат.

…………………………………………………………………………………………….

P.S. Автор приводит текст постранично  без корректировки из книги «Методика…», набранной шрифтом 11 и в формате А5. Книга отмечена в номинациях (длинный список) Бунинской премии 2016 года и премии «Золотой Дельвиг» 2016 года «Литературной газеты».

 

• Ударим дипломом по любой зарплате по штатному расписанию!

• Если все умные, откуда берутся такие дураки?

• Храните деньги, если они у вас есть!

• Не гонись за кредитом, он тебя сам догонит и обгонит.

• Чтоб ты жил на зарплату не выше прожиточного минимума!

• Козёл это звучит гордо, если у тебя есть козлята.

• Ну ты, баран, сказала коза неуспешному козлу.

• У отца было три сына: старший  - умный  был детина, средний – так и сяк, ну а младший – торговал.

Николай Рубцов и сакральный Русский Север 

 

  *      *      *

 

      Хоть и макушка лета и солнце в этих широтах не заходит по три месяца кряду, сегодня его не видать, накрыло тяжёлыми свинцовыми тучами. Моросит мелкий дождь, промозглый ветер насквозь продувает набухший от сырости брезентовый плащ, бушлат и два комплекта тёплого зимнего белья…

      Как ни крути – кругом океан Ледовитый, студёная Арктика, да и широта здесь не малая – семьдесят пять с половиной градусов северной широты. Вот куда занесла нелёгкая морская служба славный эсминец «Острый» со всем его экипажем.

      Ему, краснофлотцу Рубцову, служившему дальномерщиком артиллерийской боевой части и нёсшему службу выше прочих матросов и офицеров эсминца на тесной площадке в средней части фок-мачты, что повыше капитанского мостика, наблюдать за океаном до желанной подмены ещё с час, а потом отдохнуть два часа, отогреться, чуток покемарить и снова на вахту. Как шутят не только на флоте, но и в пехоте – «через день на ремень». 

      Такова служба, а ведь он, краснофлотец Рубцов, о такой и мечтал, полюбив с ранней юности море, хоть родился и жил до пятнадцати лет вдали от него, среди бескрайних разливов северных русских лесов. 

       Вот он океан, и как шутят моряки на Северном флоте – «самая теплая» его часть – Баренцево море, отделённое от остальной, крытой льдами океанской громады гористым архипелагом, который поморы зовут Маткой, а если по картам, книгам и лоциям, то Новой Землёй.

      Почему «новой» никто объяснить толком не может, а вот рыбаки из поморов припоминают, что седобородые старцы, которых ещё можно встретить в старинных поморских сёлах: Коле, Мезени, Индиге, Гремихе, Дальних Зеленцах или же в Териберке рассказывают, что слышали о земле-Матке от дедов, а те от своих прадедов. Дескать, отсюда, с земли-Матки и пошёл род людской. Да только как же такое могло случиться в промёрзлой тундре и среди ледников? А если и было такое, то было очень давно…

      Так ли это, пойди – проверь, когда над Новой Землёй рвутся теперь огромной силы ядерные заряды, много мощнее тех, американских атомных бомб, которые лет двенадцать назад сожгли дотла японские города…

       На мгновение матроса опалил зной от далёких ядовитых пожаров, некогда бушевавших на другом конце света, и вновь обдало близкой океанской промозглой стужей… 

       Ничего не поделаешь, куёт Россия свой ядерный щит, без которого ныне не обойтись.

      Тяжкий навалился сон, однако, всё в нём как будто ясно, словно всё наяву. И такое бывает. Вот и стихи порою рождаются во сне, только и успевай записать поутру в тетрадку, которая постоянно с тобой, за которую, увидев однажды, отчитал командир.

      Мысли путаются, скачут с пятое на десятое. Нет уже стужи, подевалась куда-то. Где я теперь, спохватился во сне краснофлотец Рубцов? Где, непонятно, но не на мачте и ещё не проснулся. 

      Надо же, вокруг шелестят ветви плакучих берез, птицы щебечут в кудрявых кронах. Внизу душистое разнотравье, ромашки цветут, колокольчики тихо звенят, роняя кристально чистую утреннюю росу. 

      В руках раскрытый конверт и письмо. Коля пытается прочитать – что там, в письме, да только ничего в нём не видит, хоть и знает дословно не раз прочитанные горькие строки, такое горькие, что хочется выть и рыдать от нестерпимой душевной боли…     

      «Эх, Тайка! Я же поверил тебе, что дождёшься, а ты… 

Эх, Тайка! бранных слов на тебя больше не жаль, а ведь любил, обнимал, целовал, цветы полевые дарил, стихи для тебя сочинял...

 

«Посидеть с тобою вместе 

На скамье под деревцом. 

И обнять тебя до боли, 

Сильной грусти, не стыдясь. 

Так чтоб слёзы поневоле 

Из твоих катились глаз…»

 

 *     *     *

 

    – Эй, братишка, да что с тобой? Дурно, что ли? То ворочался с бока на бок, а теперь бредишь, да ещё стихами? – Тормошил матроса Рубцова сосед по палате, прибывший в госпиталь вчерашним вечером. С ним и поговорить, толком не удалось. Устал человек, поздоровался,  назвался Пинегиным, сказал пару слов, вытянулся на койке и сразу уснул.

     Рубцов очнулся от тяжкого сна, приподнялся на кровати, зевнул и принялся протирать глаза.

     – А, это вы, товарищ Пинегин? – узнал он соседа. – Я что, во сне разговаривал? Вас разбудил?

     – Разговаривал, под конец даже стихами. Кого же ты обнимал, братишка, в четыре часа утра? – взглянув на часы, поинтересовался Пинегин.

    – Теперь уже никого, – с грустью ответил Рубцов. – Была у меня девушка – Тая, полное имя – Таисия. Обещала дождаться, да года не вытерпела, загуляла. Словом, нет у меня её больше, – тяжко вздохнув, признался Рубцов.

     – Бывает, – согласился сосед. – С какого ты года, парень?

     – С тридцать шестого.

     – А я, с пятнадцатого. Так что ещё царя застал, да только плохо его помню, – пошутил Пинегин. – На флот был призван в тридцать пятом. Северного флота тогда ещё не было. Служил на Балтике, в Кронштадте. Была и у меня девушка, да изменила, загуляла с другим, а потом, когда тот её бросил, куда-то уехала. Да и бог с ней, какая бы из неё вышла жена? 

     Сколько же ты отслужил, братишка? – спросил Рубцова сосед по шестиместной палате, в которой они были пока одни. Завтра, впрочем, теперь уже сегодня, в палате ожидается новое пополнение из матросов, чьи корабли находятся в боевом охранении возле Новой Земли, а ему, Рубцову, пора на выписку и в отпуск на двадцать четыре дня без дороги. Так что поезжай куда хочешь, отдыхай матрос. 

     – Отслужил уже полтора года, – ответил Рубцов и добавил. – Служу на эсминце. Плаваем возле Новой Земли, в боевом охранении. Так и норовят заплыть  в наши воды вражеские подлодки, понаблюдать за тем, что творится на Новой Земле, а то и нам навредить. Выявляем их, изгоняем. 

     А вы, товарищ Пинегин, не запомнил вашего имени отчества, откуда будете? Для матроса вы как будто не молоды, а офицеров с матросами в одну палату не помещают.

     – Александром Ивановичем зовусь, но зови меня просто Сашей или Саней, ведь мы с тобой оба моряки, а потому давай, братишка, «на ты». Ладно?  

     – Ладно, Саша, давай «на ты», – согласился Рубцов. – А я Николай, так что Коля.

     – Из Индиги я, – ответил Пинегин, – слышал о таком посёлке? И река там, тоже Индига, сёмгой богатая. Живу там теперь с женой и детьми.

     – Слышал, Саша, а я с эсминца «Острый». Вот отослали в госпиталь на исследование. Анализы крови брали, таблетки всякие давали, лечили от облучения, так что едва не залечили, – грустно пошутил Рубцов.  – К дальнейшему прохождению службы годен. Сегодня, после завтрака, отбываю в отпуск на целых двадцать четыре дня. Это не считая дороги! Отправляют на отдых, долечиваться. Ну, когда ещё рядовому матросу такая щедрость! 

     Говорят, что от облучения помогает вино. Вот и подлечусь, на сколько денежек хватит, а на корабле у нас с этим строго. 

     Только дорога моя не дальняя. Родился я в Емецке, что в Архангельской области, а поеду, пожалуй, в Никольское, это уже в соседней Вологодской. Там воспитывался в детском доме, там и семилетку окончил. Самые, что ни на есть, родные места…

«А если вдруг передумаю, то поеду в Приютино, посмотреть Тайке в глаза…» –  вздохнув, додумал про себя Николай.

     – Так что же, ты сирота? – поинтересовался Пинегин.

      – Почти сирота. С шести лет, когда в сорок втором году умерла мама. Отец тогда воевал и мы думали, что погиб. Меня и младшего  брата Бориса поместили в детский дом. И только недавно узнал, что отец вернулся с войны, Бориса, старших Альберта и Галину нашёл, а меня не нашёл в детдоме. Женился повторно и у него другая семья. Вот как бывает…

    – Бывает. И так и этак бывает, – посочувствовав Николаю, согласился Пинегин.

    – Ты ведь, Саша, тоже родом с севера? – поинтересовался Рубцов.

    – С чего это ты, Коля, решил?

    – Фамилия твоя говорящая, Пинегин. Речка такая на севере есть. Да и говор наш, северный.

    – Верно, Коля, с Пинеги мои предки. Несколько поколений рода Пинегиных жили в Мезени, а теперь я живу в Индиге. Сюда, как и ты, направлен на обследование. Попал, понимаешь, под ядовитое облако. Где-то полыхнуло, а ветер принёс радиацию на Гусиное озеро, возле которого я оказался в тот неудачный день. Слышал о таком озере?

     – Где это? – спросил Рубцов.

     – На Южном острове архипелага Новая Земля. Есть там и Гусиная земля и Гусиное озеро. Гусей там несметное множество в летнее время, от них и зовутся те места. И тундра там не в пример иным местам богата на травы и ягельник. К концу августа вызревают грибы и брусника. Берёзки там растут карликовые, высотою с полметра. 

     Ненцы по Гусиной земле кочуют с оленями. Кроткий, добрый народ. Немного их там, всего несколько десятков семей. Только теперь их собирают со всего острова в посёлок Лагерное. Оленей забивают на мясо, а ненцев будут отправлять на остров Колгуев или к нам в Индигу и Малоземельскую тундру. Всех остальное гражданское население отправят в Архангельск. В июле ждут пароход для переселенцев.

     – Как же ты, Саша, оказался на Гусином озере? – удивился Рубцов. – Ведь на Новой Земле устроили полигон для испытаний ядерного оружия. Стало быть, создаётся наш ядерный щит и находиться теперь там опасно.

     – Не так чтобы опасно. Испытания проводятся от тех мест далеко, вот и отправился я взглянуть на могилку тестя, Силы Ивановича Русова. Жена моя, Купава, наказала привезти с могилы отца хоть горстку земли. А на Новую Землю прибыл я из Индиги на сухогрузе. 

      В этом году в портовом пункте Индиги скопилось множество бочек с горючим – соляркой, бензином, керосином. Горючее эти летом планировали доставить на Таймыр, однако вышло распоряжение часть горючего отправить на Новую Землю. Вот и отбыл я туда на сухогрузе вместе с горючим, а после разгрузки выбрался на несколько дней к Гусиному озеру.

    – Как же, один? – удивился Рубцов. – Ведь бродят по тундре белые медведи. 

    – А чего мне бояться с карабином за плечами и с доброй лайкой, которую взял на время у ненцев. Медведи всё больше бродят по берегу, а не в тундре. Да и лето сейчас. Светло, солнышко не заходит. Я ведь уже бывал на Гусином озере дважды. Первый раз до войны, а второй раз в сорок четвёртом году, когда преследовали немцев с затонувшей подводной лодки. Я ведь, братишка, как и ты, служил в войну на эсминце. Охраняли мы конвои союзников, которые шли тогда в Мурманск и Архангельск. Боролись с немецкими самолётами и подводными лодками, так и рыскавшими на морских путях.

     Служил я тогда боцманом, а эсминец наш повредил глубинными бомбами немецкую подводную лодку. Преследовали мы её, прижимая к Новой Земле, не давали всплыть и провести торпедную атаку. Не позволяли немцам уйти к Земле Франца-Иосифа, возле которой сплошные льды. Нырнёт лодка под лёд, оторвётся от преследования и всплывёт на чистую воду милях в пятнадцати. Найди её тогда. Не давали мы лодке уйти, прижимали к Новой Земле, продолжали забрасывать бомбами.       

     Возле берега Южного острова в лодке возник пожар, и она стала всплывать, а потом взорвались неизрасходованные торпеды. 

     Экипаж лодки погиб, кроме успевших выбраться наружу десятка матросов во главе с капитаном. Ушли немцы к берегу на надувной лодке с подвесным мотором, рассчитывали укрыться в тундре и отыскать, если повезёт, свою секретную базу. Были у немцев такие тайные базы на нашей территории, от Земли Франца-Иосифа и до Таймыра, устроенные загодя ещё в мирное время. Их ещё и сейчас находят.

     Вёл нас по тундре командир эсминца капитан 3-го ранга товарищ Лебедев. С ним я повстречался и в этот раз в посёлке Лагерное. Теперь товарищ Лебедев капитан 1-го ранга и служит в Главном штабе Военно-морского флота, а на Новой Земле бывает часто, в командировках.

     А тогда, в начале сентября сорок четвёртого года шли мы по тундре по следам немцев и нагнали их в доме Силы Ивановича и Любавы Русовых на берегу Гусиного озера. Жили они одни на десятки вёрст округ. Летом у них гостили заготовители, брали в речках сёмгу и заготавливали птицу, да уехали несколько дней назад, оставив Русовых одних зимовать до следующего лета.

      Немцы сдались без боя, а позже Сила Иванович проводил нас и пленных немцев до моря. Перед уходом рассказала мне Любава – статная и красивая женщина, о своей вдовой дочери Купаве, муж которой погиб на войне. 

Было мне тогда около тридцати лет. Был я холост и как только демобилизовался, разыскал Купаву, позвал её замуж. С тех пор живём вместе в Индиге. Она у меня грамотная, в педагогическом институте училась, да не закончила, война помешала. Теперь Купава служит в поселковой библиотеке, любит стихи, любимые переписывает, сама сочиняет, как и ты, Коля? – Пинегин вопросительно посмотрел на Рубцова, мол, слышал, как во сне бормотал.

     – Сочиняю, – признался Рубцов, – сколько помню себя, сочиняю…

     – Я так и понял. Напечатали где-нибудь? – поинтересовался Пинегин. – Купава как-то посылала свои стихи в Архангельск, в журнал. Ответили, что принимают только машинописный текст, а машинки печатной у нас нет. Так что больше пока не посылает. Отослала в Архангельск требование прислать для нужд библиотеки пишущую машинку. Ждём. А пока стихи свои мне читает и посетителям библиотеки. Народ у нас грамотный, тянутся к книгам.

     – Напечатали, – дождавшись паузы, с удовольствием признался Рубцов, – Напечатали в нашей флотской газете «На страже Заполярья». – А каких поэтов любит твоя, Саша, жена?

     – Разных, Коля. Любит Купава, стихи и поэмы Пушкина, Лермонтова, Есенина, а так же близких ей по сердцу поэтов Брюсова, Гумилёва, Бальмонта, Клюева. Жаль, напечатанных стихов, ни старых, ни новых, нашего северного поэта Николая Клюева у нас нет. Ведь знаешь, Коля, что случилось с тёзкой твоим? Знаю, – помрачнев, тихо ответил Рубцов. – Расстреляли его в тридцать седьмом году. Николая Гумилёва ещё раньше, в двадцать первом. Видно уж такова участь и других русских поэтов – Пушкина, Лермонтова, Есенина, уйти раньше срока из жизни… 

     Помолчали.

     – Те стихи Клюева, которые ей нравятся, Купава хранит в тетрадке, – вздохнув, продолжил Пинегин. – У кого-то переписала, когда ещё в школе училась. А ты, Коля, чьи любишь стихи?      

      – Люблю стихи Пушкина, Тютчева, Есенина.

      – Я в этом деле не силён, – признался Пинегин. – Сам сочинять не сподобился, да и редко что запоминаю, но некоторые строки глубоко в сердце запали. Вот послушай, что написал Валерий Брюсов о нашей Матке! О ней, родимой, ныне забытой земле:

 

«Там, где океан, век за веком стучась о граниты, 

Тайны свои разглашает в задумчивом гуле, 

Высится остров, давно моряками забытый, –  

Ультима Туле…»

 

     С чувством прочитал несколько строк Пинегин и пояснил, что значит «ультима туле», – Это, Коля,  значит «земля неизвестная». 

     – Знаю, читал я эти стихи. Дальше в них о варягах, о конунгах, – припомнил Рубцов.

     – Дальше может быть что угодно, но в этих строчках сказано о нашей земле-Матке! – решительно возразил Пинегин. – Это точно!

А вот стихи Константина Бальмонта:

 

«Мне снится древняя Аркона,

Славянский храм,

Пылают дали небосклона,

Есть час громам.

 

                     Я вижу призрак Световита

Меж облаков,

Вокруг него святая свита 

Родных богов...»

 

Эти стихи, Коля, очень любит моя Купава. Читает едва ли не каждый день, – с удовольствием добавил Пинегин. 

– Да! А на чём же остановился я до стихов? – озадачился он, потирая лоб. – Вот вспомнил!  

      Тесть мой, Сила Иванович Руссов умер на Матке уже после войны. Любава похоронила мужа рядом с домом. Был тогда март, и раскопать ещё мёрзлую землю вдова не смогла, заложила тело покойного камнями. В июне на озеро прибыли заготовители и перезахоронили тело Силы Ивановича, а в конце августа увезли вдову на материк. Нельзя ей оставаться одной. С нами жила Любава, да схоронили её в прошлом году. 

      Вот такая, Коля, история. Только не повезло мне на этот раз с направлением ветра, но как только проверят, сразу вернусь в Индигу, к Купаве и детям. А мешочек с землёй, взятой с могилки Силы Ивановича, сдал я вместе с вещами. Выпишусь из госпиталя – заберу.

      – Интересная история, – выслушав рассказ Пинегина, задумался Рубцов, – и имена необычные – Сила, Любава, Купава. Откуда такие?

      – Видишь ли, Коля, из староверов они. Из самых что ни на есть давних староверов. Из тех, что, как и далёкие предки наши, чтут древнего бога Сварога и прочих древнерусских богов. Ты-то как, верующий?

     – Сам не знаю, хоть и крещён был в младенчестве, – признался Рубцов. – В церковь не ходил, книг церковных не читал. Кое-что слышал от других людей, но когда глубоко задумаюсь, то начинаю думать, что бог всё же есть в душе у каждого человека. Не тот, что создал Землю и всё что на ней есть, а так же Солнце, звёзды и иные миры. Такое никому не под силу, а тот бог, что в каждом из нас… 

     А ты, товарищ Пинегин, верующий? 

    – Наверное, такой же я верующий, как и ты, хоть и крещёный, как принято у нас, православных, – ответил Пинегин. – Вот и ненцы, с которыми приходилось общаться, верят в свои божества. Главный бог у ненцев зовётся Нум. Как и наш, православный бог, Нум создатель Солнца, Земли, Луны и всего сущего. Но кроме главного бога у ненцев много других низших по рангу богов. Вот и предки наши поклонялись многим богам, главным из которых был Сварог, а самое древнее имя его – Дый. О Дые-Свароге и других наших древних богах я впервые услышал от покойного тестя Силы Ивановича Русова, когда он провожал нас вместе с пленными немцами к берегу моря. 

     Говорил Сила Иванович с командиром нашим, товарищем Лебедевым, а я был рядом с ними, всё слышал и странным образом всё запомнил, хоть и не отличался хорошей памятью. Вот что сказал на прощание Сила Иванович: 

     «Не прощайтесь с Маткой, товарищ командир. Судьба ещё не раз приведёт вас в эти места, когда начнутся здесь великие дела, да такие, что содрогнётся Мир и удалится в дальние пределы наш Бог!» 

     – В разрывах туч блеснуло тогда низкое Солнце, перемещаясь к синему-пресинему океану, – вспоминал Пинегин, возвращаясь к пророческим словам Силы Ивановича: 

«Сварог со Световитом на нас взглянули. Вас разглядели, товарищ командир, запомнили. Знает Сварог, что будет здесь на Матке, и хоть и тяжко ему видеть такое, не станет препятствовать русским людям».

     – С такими словами Сила Иванович, обратился к Солнцу ликом, прошептал свою молитву, низко поклонился древним ведическим богам и с грустью, которой не передать, добавил:

     «А нас с Любавой здесь уже не будет», – с не меньшей грустью закончил Пинегин. – Вот, как это было, Коля. Видно знал Сила Иванович о том, что впереди будет. Вот и товарищ Лебедев теперь часто бывает на Матке, руководит работами по подготовке новых испытаний. Поговаривают, что уже этой осенью будут испытывать новое, самое мощное наше оружие. Так что теперь никакие враги не посмеют нас тронуть!

     – Не посмеют, – согласился Рубцов. – А теперь хочу от тебя, Саша – потомственного помора, услышать о Новой Земле. Отчего её называют Маткой? Слышал от стариков, что отсюда пошёл род людской. Так ли это?  

      – Купава, жена моя, собирает книги со старинными сказаниями, былинами, мифами, ведами, какие непросто отыскать в нашей глуши. Вот и присылает ей из Ленинграда такие диковинки супруга товарища Лебедева Ольга Владимировна. Через неё, супругу мою, и я пристрастился к историческим книгам. Много читаю долгими зимними вечерами, многое для себя открыл.

     Купава уверена, что всё было именно так, что именно здесь, на нашей Матке, затаилась Мировая гора, на которой ныне дремлет древний отец-прародитель Дый-Сварог, и возле горы той был в отдалённые времена былинно-сказочный ирий, стало быть, рай, который по христианским книгам уже и не там. Теперь рай где-то на жарком юге, на библейских землях.

      Читал, что не только учёные Древней Греции и Рима, но и геологи подтверждают, что некогда в наших северных краях был иной, более тёплый климат, океан не замерзал, а по берегам океана и на островах жили наши далёкие предки. А когда наступили холода, разошлись они по иным тёплым землям и пошли от них народы нашей белой расы, расселившиеся от края Европы до гор Гималайских. Только там, в Индии, в жарком климате потемнели индусы за тысячи лет от горячего Солнца, но мы с ними одной крови и сохранили они нашу древнюю веру вместе с самыми древними книгами-ведами.

      Ты ведь, Коля, с Вологодской земли, а верно не знаешь, что наш северный говор очень похож на тот язык, на котором в старину говорили индусы. Санскритом называется их старый язык, сохранившийся в ведах, которые сберегают священники, а теперь санскрит стали изучать дети в индийских школах.

      – О санскрите я знаю, – не согласился Рубцов. – Слышал и об индийском учёном, который приезжал к нам в Вологду в двадцатые годы, посещал дальние деревни и сёла, изучал местный говор, собирал старинные сказания. Только не помню его имени.

       – Я тоже не помню, но Купава знает, как звали того учёного . Ты, Коля, адресок мне свой оставь, а я тебе свой оставлю, хотя пиши, как надумаешь, в Индигу Пинегину Александру Ивановичу. Меня там каждый знает. 

      Вот ещё что, Коля, – припомнил Пинегин. – Рассказала мне как-то Купава, что индусы и поныне празднуют свой новый год в начале апреля, а ведь в это время над Северным полюсом впервые после долгой полярной ночи появляется Солнце! Вот она, ныне скрытая родовая память! Вот, Коля, где она затаилась – наша прародина! Вот и припомнились мне стихи твоего тоже тёзки Николая Гумилёва:

 

«Когда же, наконец, восставши 

Ото сна, я буду снова я, – 

Простой индус, чуть задремавший

В священной роще у ручья?

 

      – Знаю, читал эти строки из стихотворения «Прапамять». Только ты, Саша, чуток в них напутал, но в целом всё так. 

     – Может чего и напутал, – согласился Пинегин. – Память уже не та. За сорок мне уже. А ты, Николай, парень интересный, начитанный. Стихи пишешь. Поверь, всё у тебя впереди. После службы выучишься, станешь известным поэтом. А пока почитай что-нибудь, всё равно теперь не уснуть.

      – Да и ты, Александр Иванович, мужчина вполне образованный, – улыбнулся Рубцов доброму собеседнику, которому обязательно напишет в посёлок Индигу. А случись оказия самому там побывать, не откажется. 

       «Интересное, однако, название у посёлка. Индига – ну словно Индия!» – подумал Рубцов, однако Пинегину о том не напомнил. – «Мало ли совпадений. Вот и далеко на востоке, за Таймыром и могучей сибирской рекой Леной в океан впадает река Индигирка…» 

      – О чём же, Саша, тебе почитать? – задумался Рубцов.

     – Давай, Коля, о море, ведь мы с тобой моряки! – попросил Пинегин. 

     – Хорошо. Послушай, Александр Иванович, отрывки из стихов о море. Самые мои ранние стихи, самые любимые, сокровенные…

 

 *     *     *

 

Помню ясно,

Как вечером летним

Шёл моряк по деревне –

                               И вот

Первый раз мы увидели ленту

С гордой надписью

«Северный флот».

  1. Дурга Прасад Шастри – индийский учёный-лингвист, побывавший в СССР, в частности в глухих местах Вологодской области в 20-х годах ХХ века. Удивлению учёного не было пределов, когда в дальних селах и деревнях, затерянных в бескрайних еловых лесах, он слышал санскрит чистейшей воды!… 

 

Среди шумной ватаги ребячьей,

Будто с нами знакомый давно,

Он про море рассказывать начал,

У колодца присев на бревно.

Он бы весел и прост в разговоре,

Руку нам протянул: «Ну, пока!»

Я влюбился в далёкое море,

Первый раз, повстречав моряка!

 

  *     *     *

 

Влекли меня матросские дороги

С их штормовой романтикой. И вот

Районный военком, седой и строгий,

Мне коротко сказал: «Пойдёшь на флот!»

 

   *     *         *

 

…За гранитною кромкой

Волны бурные. Северный порт.

– Здравствуй море, – сказал я негромко,

И по трапу поднялся на борт.

Здесь, где руки мозолят о тросы,

Шторм свирепствует, жизни грозя,

Я услышал, что слово «матросы»

Не напрасно звучит, как «друзья». 

 

   *     *      *

 

     Спустя два месяца, в конце сентября 1957 года, когда матрос Николай Рубцов нёс очередную вахту на фок-мачте эсминца «Огневой», на главном ядерном полигоне, расположенном на архипелаге Новая Земля был произведён взрыв в атмосфере водородной бомбы мощностью в одну мегатонну (в тротиловом эквиваленте).

Предварительно в газете «Известия» и ряде других печатных советских изданий было напечатано объявление о закрытии зоны проведения испытаний с 10 сентября по 15 октября для всех посторонних судов и самолётов. 

       Однако такое предупреждение не касалось кораблей советского Северного флота, находившихся в боевом охранении ядерного полигона на заполярном архипелаге Новая Земля. 

      Следом за первым взрывом прогремели ещё несколько мегатонных взрывов, которые показали Западным державам, что отныне у Советского Союза есть надёжный ядерный щит. 

      Спустя полгода, 31 марта 1958 г. СССР объявил об одностороннем прекращении испытаний ядерного оружия, призвав США, Великобританию и Францию последовать его примеру, однако западные страны не спешили присоединиться к объявленному мораторию. 

      Ответом на продолжение ядерных испытаний нашими противниками, спустя три года 30 октября 1961 г. СССР произвёл испытание ядерного устройства мощностью в 50 мегатонн. Самая мощная в истории Земли водородная бомба была взорвано в атмосфере над архипелагом Новая Земля.

               К тому времени Николай Рубцов, демобилизовавшийся в 1959 году, жил в Ленинграде, трудился на Кировском заводе и учился в десятом классе вечерней школы рабочей молодёжи, по окончании которой мечтал поступить в московский Литературный институт.  

      05.02.2017

 

Известная на всю страну, единственная на Дальнем Востоке «Рубцовская горница», созданная артёмовскими учителями СШ №17 Зинаидой Ивановной Дубининой, Людмилой Александровной Ламихиной и Ольгой Григорьевной Коротеевой была награждена медалью «Николай Рубцов», которую  создали в общественной организации Вологодского союза писателей-краеведов России. Награду вручили самым активным организаторам рубцовских центров в России. Среди них и наша Ольга Григорьевна Коротеева, которая не только продолжила начатое с З.И. Дубининой дело, но и совместно с учителем литературы Людмилой Александровной Ламихиной создали в родной школе литературный кабинет имени Николая Рубцова. Она активно переписывается с Рубцовскими центрами Москвы, Санкт-Петербурга и других городов, вместе с коллегами знакомит учащихся с творчеством Н. Рубцова, проводит совместные уроки, творческие встречи, которые уже стали общегородскими: ежегодная «Рубцовская осень» на природе и день рождения поэта 3 января в центральной библиотеке им. Н.К. Крупской собирают почитателей его творчества с других регионов Приморья уже не один год.  

     Пять лет назад в краеведческом музее начались ежегодные «Рубцовские чтения» для учащихся города. Одна из учениц была уверена, что Николай Рубцов – артёмовец, раз его здесь так почитают.  

      В этом году в музее решили не устраивать соревновательный ажиотаж между учащимися, ведущая Клавдия Андреевна Купреева просто дала возможность выступающим почитать стихи поэта, а зрителям насладиться творчеством Николая Рубцова в очередной раз. За свои выступления дипломы получили более 20 учащихся разных школ города.  

   Очень украсила встречу учитель музыки СШ №17 Гречина Ирина Анатольевна своей музыкой на стихи Николая Рубцова «В минуты музыки». Молодой приятный голос исполнительницы, аккомпанирующей себе на электромузыкальном инструменте, покорил зрителей. Все с удовольствием подпевали песню «В горнице». Хоровая импровизация сблизила собравшихся. Все с удовольствием позировали перед камерами в шахтёрском зале музея, сохранив частичку радости в своих сердцах.  

 

Рубцова я люблю давно. Именно поэтому отношусь к нему ревниво, как и всякий любящий. Конечно, я пересмотрела все видео, доступные в Интернете. Особенно удачным было открытие в связи с именем Рубцова нового для меня имени – гармонист Игорь Шипков.  

      Десять лет меня связывает знакомство с человеком пламенной души, обладателем  большого публицистического дара Юрием Кириенко-Малюгиным – автором книг о Рубцове, членом Союза писателей России и организатором Рубцовского центра в Москве.    

     Результатом нашей дружбы стала моя книга «От Гоголя к Рубцову», название которой придумал Кириенко-Малюгин. 

     А сколько было конференций «Рубцовские чтения», которые проводит Рубцовский творческий союз, вечеров-встреч с песнями и романсами! 

Казалось бы, куда больше!  

Но чего-то не хватало.  

      Я знала, что в Москве есть театр «Глас», и в нём идёт спектакль «Николай Рубцов». Не знаю, когда бы я собралась на этот спектакль, если бы не звонок из театра и не приглашение на спектакль.  

      Долго раздумывала: идти - не идти.  От театра я всегда жду Откровения, то есть Чуда. И надеюсь, что Чудо будет. Но и сомнения имею.  

      Всё-таки пошла смотреть «Николая Рубцова». Место, где находится театр, очень притягательно – Замоскворечье, Пятницкая улица, соседство с храмом Николы в Кузнецах, где была отслужена по Рубцову панихида, заказанная вдовой поэта Александра Яшина Златой Константиновной.  А рядом Никола в Пыжах. Ещё был порушенный большевиками Никола в Воробьине, между Пятницкой и Малой Ордынкой. 

      Тянет исконной Русью, золотой рубцовской осенью, когда над любимой поэтом Москвой улетают листья с тополей.  

    Хорошо, что я ехала на Пятницкую на метро до «Добрынинской». Когда поднималась на эскалаторе к  переходу через Садовое кольцо, мне светила красная рубиновая звезда. По мере моего движения на безлюдном эскалаторе вверх, звёзд становилось всё больше – под потолком станции и на небе, затянутом традиционным московским смогом. Хороший пролог к спектаклю.  

      По переходу дошла до устья Пятницкой. Как много у меня связано с этими краями! Когда-то я была хранителем музея Александра Николаевича Островского. Люблю купцов. Да и Рубцов им не чужд по происхождению.   

       Отец Николая Рубцова Михаил Андрианович из крестьянской среды выдвинулся при советской власти в крупные снабженцы. Значит, крепка в нём была предпринимательская жилка. Если бы не революция…    

      Театр начинается с охраны. На охране моя старая знакомая Валентина, приезжающая на заработки в Москву из Кинешмы – старинного купеческого города на Волге. Знаю, что она работала в «Гласе», потом ушла, но сильно тосковала по коллективу, по актёрам, которых любила, как своих  детей.  

      Значит, она снова здесь. Сидит, с приветливым лицом, мне обрадовалась. Позвала администратора Наталью. Меня усадили на третий ряд в центр. Зал маленький, тесновато. Но теснота мельчает перед ощущением: «Сейчас начнётся!»  

     Декорацию я бы немного переделала. Меня «давит» основной компонент: колесо – то ли велосипеда, то ли обозрения в городском парке, то ли фортуны. В конечном итоге, символ читается как тюремная решётка. Колесо потом превратилось в штурвал эсминца «Острый», на котором служил Николай Рубцов. Да, колесо, безусловно, один из рубцовских образов. Но давит! Рубцов – это не Анна Каренина.  

     Я бы его сделала поменьше. На иконах нет рушников. И они почему-то не стоят на божнице, а висят на стене. Портрет женский повешен выше икон. Это не правильно. Кстати, это не портрет матери Рубцова, а портрет его тёти Сони – сестры отца.  

     Будильник явно современный, китайского производства, Да, и джонка тоже китайская современная. Рубцов собирал модели кораблей, но не такие. Конечно, это мелочи.  

     В декорации всё же есть рубцовское настроение: столик с кружевной скатертью, книги, букет полевой…  

     Началось! На сцене тесно. Участвует вся труппа. Николай почему-то не лысый. Вроде, он уже взрослый, а не лысый. Сначала это казалось странным. Но потом читалось как режиссёрская находка. В, конце концов, облысел Рубцов от радиации во время ядерных испытаний на Северном флоте. Об этом впервые аргументировано заявил Юрий Кириенко-Малюгин. Не виноват он был в том, что рано облысел.  

     Рубцов мне понравился. В нём было всё, что было в Рубцове-Поэте и Человеке: мягкость, застенчивость, интеллигентность, шарм, романтичность, обаяние, отстранённость, нездешность. Костюм вполне соответствует образу: белая рубашка без галстука, тёмные брюки. 

     Первый эстрадный номер (рок-н-ролл) понравился сразу, как и все остальные эстрадные номера: девушки в Павловских платках, цыганки в шалях – сегодня девица в деревне хоровод водит, а завтра её судьба на Братскую ГЭС кинет, на стройку комсомольскую.  

     Всё-таки рок-н-ролл – это была примета времени, проявление молодёжной субкультуры. Танец смотрелся стильно. Танцевали актёры с большим подъёмом. 

Помню, мой учитель, заслуженный профессор МГУ Альберт Петрович Авраменко рассказывал нам, что в молодые годы присутствовал на вечеринке, где танцы были такие экспрессивные, что во время них разбили люстру на потолке. Наверное, там так же танцевали, как на сцене театра «Глас». 

      Стихотворение «Я жил в гостях у брата…» я бы дала читать не Боре, а Алику-Альберту. Боря здесь не при чём. Николай и Борис не виделись больше никогда с их жестокой разлуки, когда мальчиков разместили в разных детских домах. В гостях Рубцов жил у брата Альберта. Читал актёр хорошо.  

      Актриса понравилась, читавшая детские стихи. Она их разыгрывала, как в кукольном театре, доставая из торбочки куколок. Читает «Козу» – достаёт  фигурку козы. Интонация у неё мягкая, задушевная. Октябрята в будёновках, в пятнах зелёнки, картавящие по-детски,  очень тронули искренностью. Они тоже читали стихи Рубцова для детей. 

     Неожиданным оказалось решение образа Дербиной. Не то, чтобы читалось сочувствие к ней, но такая вполне могла стать его партнёршей… в танго.  

     Очень хороши сцены в стенах «зелёного дома» – общежитии  литинститута. На сцене так душевно пели, пили, ели, танцевали, читали стихи и спорили, так убедительны были все персонажи, что хотелось к ним присоединиться. 

     Сцены эти должны, как следует из дальнейшего пояснения-монолога, оттенять образ богемного Рубцова от Рубцова-пророка, страдальца и праведника.  

      Не понравилось решение образа старухи в стихотворении «Русский огонёк»: почему-то она в серой прозрачной парандже. А должна быть, в белом платочке.  

Понравился рефрен «Улетели листья с тополей» со стихотворением «Я люблю судьбу свою» в исполнении руководителей театра. Но я бы поставила этот номер не в финал, в котором должна была мощно прозвучать тема «Звезды полей» – Света. Русь – это Свет.  

     Но, в целом, Чудо состоялось. Спектакль по праву называется «Николай Рубцов».  

Кстати, начавшись несколько вяло, спектакль к концу так сильно распалился внутренним светом, что сияние перешло в зал, дышавший одним дыханьем, как и должно быть в «нашем русском театре», по словам Виссариона Белинского.   

 

В газете «Премьер» № 48 от 8 декабря 2015 года в статье «В Тотьме нашли дело гражданской жены Николая Рубцова» сообщается, что «Уникальный документ районному музею передали сотрудники местного отделения Пенсионного фонда».     

      Далее по тексту:

«Как выяснилось, сотрудники учреждения при пересмотре документов, отправленных на уничтожение за истечением срока давности, нашли дело Генриетты Меньшиковой. В нём указано, что её дочь Лена имеет право на получение дополнительной выплаты по случаю утери кормильца (отца). К делу прикреплены подлинные свидетельства о смерти Николая Рубцова, о рождении его дочери, справки из писательской организации и гонорарах поэта, его пребывании в армии и на флоте. Новые документы будут переданы в музей Николая Рубцова в Николе и займут место в обновлённой экспозиции.      Сергей Калинин (автор информации – прим. Ю.К.-М.).

    Приложена копия свидетельства о рождении Рубцовой Елены Николаевны от 20 апреля 1963 года в селе Никольском Тотемского района Вологодской области. Родители: отец – Рубцов Николай Михайлович, национальность – русский; мать – Меньшикова Генриетта Михайловна – национальность – русская. Место регистрации – Никольский с/с (сельсовет – прим. Ю.К.-М.), Тотемский р-н, Вологодская обл. Дата – 25 февраля 1971 года. № 420787.  Заведующий бюро ЗАГС – подпись.

    Фото предоставлено МБУК «Тотемское музейное объединение» 

P.S. Хочется поблагодарить тотемских сотрудников Пенсионного фонда за сохранение такого сенсационного юридического документа. Который подтверждает, что отцом Елены Николаевны является русский национальный поэт Николай Михайлович Рубцов. В  светлом стихотворении «По дрова», опубликованном в прижизненном сборнике «Душа хранит»  Н.М.Рубцов подарил дочери такую строфу:

 

Привезу я дочке Лене

Из лесных даров

Медвежонка на колени,

Кроме воза дров. 

 

    В другом стихотворении Н.М.Рубцов сказал:

 

Родилась у Геты Ленка,

Хорошо пошло житьё.

Сядет Ленка на коленку 

И посмотрит на неё.

 

      Документ снимает  любые инородные претензии на наследство поэта. 

 

Итак, Поэзия, Музыка и Душа Поэта. Всё воедино связано. Можно привести множество прекрасных образцов такого слияния в русской поэзии. Не обошла этой божественной участи и судьба нашего великого русского поэта XX века – Николая Рубцова.

    Стихи и музыку многое объединяет. Музыкальное понятие метра (размера), то есть равномерное чередование сильных и слабых долей времени в музыке, близко к значению того же слова в поэзии. Ударения в стихотворной речи располагаются

в определённом порядке, в определённом сочетании, и это тоже называется метром или размером.

   Николай Рубцов, наверняка, знал, что вся история развития русской песни и романса основана   на   национальной  поэзии.  И  в своём поэтическом творчестве широко применял все наиболее употребительные стихотворные размеры. Анализ привлечения его стихотворений для создания музыкальных произведений показы-вает, что наиболее часто встречается ямб, особенно 5-стопный:

 

Я буду долго гнать велосипед.

В глухих лугах его остановлю.

Нарву цветов, и подарю букет

Той девушке, которую люблю.

 

    В этом же размере написаны и такие стихотворения, переложенные на музыку, как «Звезда полей», «Старая дорога», «Ночь на родине», «Давай, земля немножко отдохнём…» и др.

   Рубцов применил 4-стопный ямб в строфах «В минуты музыки»:

 

В минуты музыки печальной

Я представляю жёлтый плёс,

И голос женщины прощальный,

И шум порывистых берёз.

 

     Этот же размер использован в стихах-песнях «В старом парке», «Вологодский пейзаж» и др. Из двухдольных размеров часто использовал Рубцов хорей, как 5-стопный:

 

Стукнул по карману – не звенит.

Стукнул по другому – не слыхать.

В тихий свой таинственный зенит

Полетели мысли отдыхать,    

  

так и 4-стопный, часто с применением безударных стоп:

 

В горнице моей светло.

Это от ночной звезды.

Матушка возьмёт ведро,

Молча принесёт воды…

 

     Широко и интуитивно поэт применял  трёхдольные размеры. Как, например, 3-стопный дактиль в песне «Тихая моя родина».  

   Или в стихотворении «Плыть, Плыть…» с насыщенным использованием паузников, ещё более подчёркивающих движение волны. Прекрасный образец 4-стопного дактиля – «Зимняя песня» («В этой деревне огни не погашены…»)

    Замечательные примеры есть и с использованием 5-стопного амфибрахия:

    

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,

Неведомый сын удивительных вольных племён!

Как прежде скакали на голос удачи капризный,

Я буду скакать по следам миновавших времён…

 

     также   3-стопного   амфибрахия – «Прощальное»  («Печальная Вологда дремлет…»)  и 2-стопного – «Дорожная элегия». В самих названиях многих стихов Рубцова чувствуется музыкальное восприятие окружающего мiра.

     А какие песенные образцы 5-стопного анапеста дарит Рубцов!

 

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…

Вот наступит октябрь и покажутся вдруг журавли!

 

    А вот образцы 3-стопного анапеста: «Где весёлые девушки наши?», «Замерзают мои георгины», «На ночлеге».

    И много, много ещё других стихотворений разных размеров (метрических форм) уже переложено на музыку и странствуют по необъятной России, прославляя русского поэта Николая Рубцова. 

     Благотворное слияние поэзии и музыки рождает своё высшее проявление – песенное творчество. В заключение хочется ещё раз подчеркнуть, что народное песенное творчество, особенно Н.М.Рубцова:

   – позволяет ещё глубже раскрыть содержание стихотворения,

   –     приобщает к поэзии огромное количество людей,

   –      благотворно влияет на наше эмоциональное, физическое и            

           психологическое состояния,

   –     стимулирует духовное развитие человека.