(фрагмент из  глав 5 и 6  книги  Ю.Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!» ; монография-издание 3-е, редакция - 2019).

Фрагменты представлены  в связи с мнением-статьёй Л. Вересова “Не сказка о том, как Николай Рубцов в Литературный институт поступал", сайт "Душа хранит", 16.07.2019;  ответом-статьёй  Ю. Кириенко-Малюгина «Факты и логика против сказки о том, как Николай Рубцов в Литинститут поступал». Сайт «Звезда полей». Раздел «новости», 01.08.2019

 

Глава 5. Ленинградский период. «Не простой, 

               возвышенный, в седле бы прискакал…»

               (ноябрь 1959 года - август 1962 года)

 

    Кировский (Путиловский)  завод, литобъединения, работа и стихи. Между городом  и деревней, цель жизни определена – поэзия. Сборник «Волны и скалы». В Москву и вперёд в Николу!

 

…...............................................................................................................

 

 

      6 мая 1962 года во Дворце культуры им. Горького состоялся вечер молодых рабочих поэтов, на которой в качестве гостя был приглашён Николай Рубцов. На этом вечере участник литобъединения «Нарвская застава» Борис Тайгин познакомился с рабочим-поэтом.

    В мае 1962 года Николай Рубцов направляет в литературный институт  им. Горького письмо следующего   содержания:  «Дорогие товарищи! Я посылаю на Ваш суд, на творческий конкурс стихи очень разные: весёлые и грустные, с непосредственным выражением и с формалистическим уклоном (последние считаю сам лишь учебными, экспериментальными, но не отказываюсь от них, ибо и они от всей души, от жизни). Буду рад, если Вы найдёте  в них поэзию и допустите меня к приёмным экзаменам…». 

       Стихи   Рубцова   высоко   оценили   поэты   Е. Долматовский, И. Бауков и Н. Анциферов (19). Рубцов получает известие, что он прошёл творческий конкурс и допущен к экзаменам.

      В мае-июне 1962 года  Рубцов сдаёт экзамены и в возрасте 26 лет получает аттестат зрелости. Большинство сверстников Рубцова в 17-19 лет уже имели за спиной десятилетку или техникум, а многие в  22-25 лет – высшее учебное заведение. Таковы результаты жизни сиротой и борьбы за выживание.

    1 июня Николай Рубцов зачитал  у Тайгина  на магнитофон 10 стихов. С 1 июня по 13 июля 1962 года Тайгин  срочно готовит для Рубцова самиздатовский поэтический сборник. Рубцов включает в книжку 38 стихотворений и формирует 8 тематических разделов, ставит к каждому стихотворению дату создания. Книжка под названием «Волны и скалы» содержит такие стихотворения-песни, как «Элегия», «Фиалки», «Старый конь» (49).  После правок поэта Тайгин вновь перепечатывает тексты.

       Сборник «Волны и скалы» свидетельствует о том, что Николай Рубцов в своём мировоззрении ещё находится на перепутье. С одной  стороны мистические стихотворения  «Видения в долине», «Поэт», «Сказка-сказочка»,  с   другой  –  патриотические: “Берёзы»,

 

99

 

«Левитан», «Лесной хуторок», с третьей – почти  атеистические «На родине», «Волны и скалы», с четвёртой – чисто бытовые стихи «Морские выходки», «Праздник в посёлке», «На берегу», а с пятой  стороны – юмористические «Утро перед экзаменом», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…». 

  Особняком стоит философское «Поэт», созданное перед окончательным оформлением сборника и посвящённое Глебу Горбовскому. В этом произведении явно проявляется у Рубцова мистическое восприятие наблюдаемых явлений:

 

Трущобный двор.

                              Фигура на углу.

Мерещится, что это Достоевский.

И ходит холод ветреный и резкий.

И стены погружаются во мглу.

Гранитным громом грянуло с небес!

Весь небосвод в сверкании и блеске!

И видел я, как вздрогнул Достоевский,

Как тяжело ссутулился, исчез.

Не может быть, 

                           что это был не он!

Как без него представить эти тени,

И странный свет,

                              и грязные ступени,

и гром, и стены с четырёх сторон?!

Я продолжаю верить в этот бред,

когда в своё притонное жилище

по коридору, 

                    в страшной темнотище,

отдав поклон, 

                        ведёт меня поэт…

 

       Это не сделанные стихи, это явление – предупреждение  поэту перед отъездом из Ленинграда, перед вступлением на опасную дорогу духовно-народной поэзии, перед переменами в жизни! 

 

100

 

       Много странного увидел Рубцов в поэтической среде в квартире и пишет:  “В моей судьбе творились чудеса!” (курсив Ю.К.М.)

       В конце стихотворения Рубцов жонглирует жаргонным глаго-лом «торчит». В строках «торчит» сосед, разбуженные тётки, слова, бутылка водки, таинственный рассвет.

       «Хулиганит»  немного Рубцов, чувствуя свои поэтические силы. Не любил поэт заумных декадентов, которых встречал в комнате у Глеба Горбовского на поэтических и графоманских сходках. И приходил однажды с братом Альбертом и играли они на гармошке в местном сквере народные мелодии, что никак не вязалось с урбанистическим менталитетом поэтов-интеллигентов. 

       Многое видел  Рубцов в те уже далёкие 60-е годы 20-го века. В стихотворении «Лесной хуторок» (позднее названо «Добрый Филя») поэт рассуждает о жизни доброго философа-селянина:

 

Филя любит скотину,

             Ест любую еду,

Филя ходит в долину,

              Филя дует в дуду!

Мир такой справедливый,

             Даже нечего крыть…

 – Филя! Что молчаливый?

А о чём говорить?

 

     В предисловии  «От  автора»  Рубцов сказал, что   «сборник «Волны и скалы» – начало». Предвидя оценки так называемых критиков, Николай Рубцов пишет (см. приложение №5):

       «И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические рыла», которыми кишат литературные дворы и задворки.

        Без них во всём разберёмся” (курсив Ю.К.-М.).

   Очень многие флотские и ранние стихи Николай Рубцов не включил в сборник. Среди них такие как «Северная берёза», «Первый снег», «Весна на море», «Родное море», «Деревенские ночи», «Осень.  Летит по дорогам…»  и др. Возможно не хотелось ему   показаться   сентиментальным.   Ещё   «шестидесятничество»,

 

101

 

царствовавшее в Ленинграде,  давало о себе знать, закрывало пути к темам разрушаемой русской духовности .  

     Стихотворение «Волны и скалы», которое позже потеряло своё название и известно как «Эх, коня да удаль азиата…», является зарисовкой взаимоотношений с какой-то городской подругой.         

      Рубцов действовал по своему плану поступления в Литинститут. 13 июля 1962 года Рубцов получил от Бориса Тайгина экземпляры: два или три из 5-и или 6-и экземпляров закладки под копирку  на печатной машинке сборника "Волны и скалы" для последующего предъявления  на приёмной комиссии Литинститута. В этот же день Николай начитывает на магнитофон стихи «Поэт» и «Разлад».  Нет ясности в вопросе, выслал ли Рубцов сборник "Волны и скалы" в Литинститут. До начала августа и показа сборника "Волны и скалы" в Литинституте у Рубцова в распоряжении более двух недель. 

    Рубцов запланировал и взял отпуск на Кировском заводе с 17 июля (понедельник) 1962 года на 24 положенных рабочих дня (то есть на 28 календарных дней), до 12 августа (воскресенье) 1962 года (с выходом на работу в понедельник 13 августа). Версия автора. 

       Для предьявления в приёмную комиссию Рубцов взял  в поездку нужные ему документы (аттестат зрелости, фотографии, паспорт). Заказал в отделе кадров выписку из трудовой книжки и  взял её 14 июля (51). Всё это с расчётом в любой момент приехать в Москву на экзамены из любого места пребывания! 

     Справка от автора. В те 60-е годы рабочая неделя составляла 6 дней, включая субботу (в том числе и для работников отделов кадров). 14 марта 1967 года принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР (а за неделю до этого, 7 марта 1967 г. Постановление ЦК ЦКСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС) о переходе на 5-дневную рабочую неделю с двумя выходными (суббота и воскресенье) для большинства предприятий.    

    В 50-е - 60-е годы 20-го века приёмные экзамены во всех практически институтах (по крайней мере, в Москве) проходили с начала августа каждого года (шли через день по разным предметам с учётом специализации ВУЗа). 

   Рубцов создал себе запас времени до экзаменов, чтобы встретиться с отцом и родными в Вологде и поехать далее по личным делам по Вологодчине. В том числе, в с.Никольское, на свою духовную малую Родину, для встречи с друзьями детства.  И,

 

102

 

очень дальновидно,  для решения личных проблем, на будущее в случае непоступления в Литинститут. 

      17 июля 1962 года Коля в Вологде, посещает больного отца. Отец написал письмо Галине (дочери), Коля сделал приписку: «Галя, дорогая, здравствуй! Как давно я тебя не видел! Встречу ли ещё тебя! Сейчас я у отца и у Жени. Проездом. Еду в отпуск в Тотьму. До свидания, Галя, дорогая. Целую. Коля. г. Вологда. Ж/д (железнодорожная – прим. Ю.К.-М.) больница» (52). 

       18 июля 1962 года  Рубцов проездом в Никольское выходит на пристани Шуя и направляется в Космово. По сообщению Т. Агафоновой, она была с мужем в отъезде. Рассматривать сведения о беседах Н. Рубцова с её мамой и сестрой Ольгой нет никакого смысла. Создавать из события, заезда-невстречи  фантазии на тему односторонней любви – некорректно  в силу известного письма Рубцова 1957 года беременной по случаю Татьяне. Рубцов, вероятно,  оставался тогда  на сутки в  Космово до следующего (ночного)  рейса на пристань в Усть- Толшму. Утром 20 июля 1962 года Рубцов направляется в Никольское. Из-за недостоверной информации Т. Агафоновой исследователи биографии  Рубцова были введены в заблуждение. Не зная ситуации о беременности Т. Агафоновой вне брака (32), была выдвинута версия, что Рубцов ещё в 1958 году и после октября 1959 года (демобилизации) мог поехать на Вологодчину и в Космово для прояснения отношений. Это фантазии публикаторов.

     20 июля 1962 года Николай Рубцов появляется в с. Никольском на вечеринке у односельчанина В. Аносова. Об этой июльской  поездке и встречах с Рубцовым писали Г. М. Меньшикова (Шамахова)  (53) ,Н. Прокошева (13, стр. 314), Н. Алферьева (27), В. Аносов (27), Г. Мартюкова (54), В. Зинченко (19), упоминала Т. Агафонова (32). Ю. Кириенко-Малюгин сообщал в монографиях от 2002  г.(13, стр. 82, 83) и 2011 г.(31, стр. 88). 

    Вот что пишет Генриетта Михайловна Меньшикова (53): "Около 20 июля 1962 года мы провожали в армию Владимира Аносова. Был праздник. И вот в разгар праздника зашёл невысокого роста, лысый парень. Конечно, сразу обратили внимание - кто? Потом пошли в клуб, и там я узнала, что это Рубцов Коля. Да, он был совершенно неузнаваем...", об этом также (13, стр. 83). Прим. Ю.К.-М. Потеря волос молодым Рубцовым - результат облучения моряка-

 

103

 

дальномерщика  на Северном флоте (1955 - 1959 г.г) в период серии воздушных ядерных взрывов (31, стр. 66,67)

     Вот что пишет Нина Алферьева (учившаяся вместе с Рубцовым): "Я видела  его (Н. Рубцова, прим. Ю.К.-М.) в Николе в 1962 году. Сам пришёл ко мне в дом. Удивилась, что он такой лысый. Читал стихи из сборника не в переплёте (очевидно, это сборник "Волны и скалы"). До этого времени я о Рубцове почти ничего не знала. И не думала, что он пишет стихи и даже печатает их. В тот день он пел свои песни. Играл на гармошке..." (27,   1994) и (13, стр. 83, 2002). 

   Привожу информацию также от Г. Мартюковой,  директора мемориального музея Н. М. Рубцова в селе Никольское Тотемского района Вологодской области (54):   

     "В этот приезд (июль 1962 г. - прим. Ю.К.-М.) Николай Рубцов останавливается у Анны Романовны Шестаковой. Она часто принимала у себя приезжих граждан. Хозяйка выделила Рубцову кровать в прихожей. По воспоминаниям дочери хозяйки дома Нины Николаевны Мужиковой, поэт жил у них около десяти дней. Именно тогда у Анны Романовны Николай Рубцов встретил свою однокашницу по детскому дому Нину Геннадьевну Алферьеву, которая временно снимала угол у хозяйки квартиры. Нина Николаевна запомнила, как Рубцов играл на гармошке. Односельчане частенько его видели сидящим на берегу реки у бани, и записывающим что-то в тоненькую тетрадочку. 

     Организовали воспитанники детского дома маленькую встречу выпускников. Собрались Л. Спасская, Н. Алферьева, Н. Рубцов. Сидели, вспоминали старых друзей, детдомовскую жизнь. 

      Встретился тогда Николай Рубцов и со своими одноклассницами  Н. Прокошевой и Т. Нечаевой. Это случилось 4 августа 1962 года. По воспоминаниям современников, поэт вечером этого дня исполнял песни собственного сочинения". 

    Картинку одной из вечеринок в Никольском поэт отразил в шуточном стихотворении «Эхо прошлого». 

       Разберёмся с ситуацией от 4 августа (суббота) 1962 года.

     Участники вечеринки (встреча однокласников) знали, что Рубцов пишет стихи, имеет в руках сборник "Волны и скалы" и должен ехать в Москву. Николай это не скрывал. Думаю об этом знала и Гета, находившаяся в близких отношениях с  Рубцовым. Считаю, что  4-го августа  Рубцов понял, что Время уходит!    

 

104

 

   О вызове на экзамены Рубцов  не знал. Приёмная комиссия выслала вызов на Лениградский адрес Рубцова в общежитие Кировского завода (Севастопольская ул., д. 5 ком № 24).  Тот, кто получил письмо-вызов по штемпелю Литературного института (предположительно, комендант общежития) не знает, как переслать письмо Н. Рубцову. И даже, если кто-то вскрыл письмо, то не знал, как сообщить  Рубцову. Думаю, что ждали его появления. Надо считать, что Николай не предусмотрел такой ситуации. 

     Получить сведения о дате начала экзаменов в Никольское Рубцов практически не мог. Сомнительно, чтобы у Рубцова был телефон приёмной комиссии. Иначе бы он не остался ни на 1-е августа, ни на 4-е на вечеринку. Тогда, в 60-годы 20-го века  не было отлаженной телефонной связи. И звонить можно было из сельсовета или из почтового отделения! Кто такой  Рубцов в это время? Отдыхающий.

     Выдвигаю версию, что Рубцов  утром 5-го (воскресенье) вышел из Никольского. Попутный транспорт (почтовый или гужевой) возможен, но маловероятен.

    Первый вариант. Рубцов проходит 25 км  до переправы Усть-Толшма за 5-7 часов (учитывая его спортивную подготовку). Оказывается на переправе примерно в 12 (или в 14 часов, если вышел в 7 или 8 часов). Рубцов  ждёт проходящий пароход из Тотьмы на Вологду. Во второй половине дня по расписанию садится на пароход (это ночной рейс) и  днём 6-го августа оказывается в Вологде.  Вечером Рубцов  выезжает прямым или проходным поездом из Вологды в  Москву. Рано утром 7-го августа (вторник) у Рубцова два пути: в общежитие или и в институт  с документами.      

     Другой более вероятный вариант - Рубцов рано утром (5-6 часов утра) выходит (выезжает) из Никольского, в 10-11 часов на переправе и в переезжает на лодке в Черепаниху. Оттуда - пешком  - 14 км (за  3-4 часа) до трассы на Вологду. Это уже возможно, хотя перегрузка даже для спортсмена.  Можно доехать  попутным (в основном, гужевым) транспортом. Затем "методом голосования" ещё днём  сесть на проходящий автобус до Вологды. Ещё 4 часа пути. Поздним вечером 5-го августа Николай мог оказаться в Вологде. И далее прямым (Череповецким)  или проходящим ночным поездом в Москву. Рубцов с опозданием, утром или днём появля-ется в Литинституте.  Этот "подвиг" возможен в расчёте, что  на 6-го августа (понедельник) Рубцов «вычислил»  начало экзаменов. 

   

105

 

Глава 6. Литературный институт, экзамены, на очном   отделении. «И всё на правильном таком пути…» 

         (август 1962 г…июнь 1964 г.)

 

   Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе,  ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.

 

       Привожу версию поступления Николая Рубцова в Литинститут. 

   Итак, с поезда из Вологды, с Ярославского вокзала днём в понедельник 6-го августа или рано утром 7-го августа (вторник) 1962 года Рубцов в Москве. У него два пути: в приёмную комиссию с документами и в общежитие для устройства. А экзамены  идут!

     Разберёмся с допуском к приёмным экзаменам. Рубцова могли просто развернуть от порога института в связи с опозданием (неявкой), проставив "неудовлетворительно" 4-го августа (суббота) по первому же экзамену. В то время конкурс составлял не менее 20 человек на место, а абитуриенты были практически эрудиты по основному предмету - Литературе.  

  Известно, что Рубцов появляется у входа в общежитие Литинститута (ул. Добролюбова, 9/11) и встречает случайно Валентина Сафонова, с которым служил на Северном флоте и встречался неоднократно в 1957-1959 г.г. (44).

      Вот что пишет Валентин Сафонов. 

     «К общежитию подходили двое. И что-то в походке невысокого, одетого в белую рубашку с короткими рукавами парня, показалось мне странно знакомым.

      Скажите, – окликнул он,  – где тут…

    И в ту же минуту лицо его дрогнуло, изменилось. И, наверно, изменилось моё лицо.

     Такой неожиданно радостной была наша встреча.

     – Коль, Колька,  – укорил я,  – зачем же ты усы-то сбрил?

   – А-а, усы… –  махнул он рукой.  – Тут вон на голове волос совсем, считай, не осталось. Очень я это переживаю… 

      Итак, мы обнялись у дверей общежития.

А я предвидел, что на крыльце тебя встречу. Ехал в троллейбусе и знал: сейчас увидимся, – сказал Рубцов.

 

106     

 

     Это было на него похоже – вот так убеждённо на полном серьёзе, говорить о том, во что за минуту до того и сам не верил. Или о чём не подозревал. Хотя…Он же знал, что я учусь в литературном…» (44). 

    Так о встрече с Рубцовым после трёхлетней разлуки пишет его флотский друг Валентин Сафонов. Вездесущий преподаватель физкультуры Иван Кириллович Чирков, самодеятельный фотокорреспондент литинститута отснял несколько раз друзей во  время встречи. В. Сафонов повел Николая в «общагу». 

   «И пока Рубцов таскал матрасы и простыни, я этажом выше собирал на стол, застеленный газетами, нехитрую снедь.  

     –  Ну вы живёте тут!  – восхитился он, предварительно постучав в мою дверь. Тоже, между прочим, деталь: даже в нашей бесшабашной литинститутской вольнице Коля никогда не входил в чужую комнату без стука. И тем отличался от многих других…(вот результат детдомовского воспитания! – прим. Ю.К.-М.). А восхищение его, с которым переступил он порог, было, так сказать, восхищением вообще: Рубцова поразили порядки, царившие в стенах общежития (не  нравы, а  именно порядки. О нравах речь впереди). Просторная комната на двоих, холлы с телевизорами, кухни и подсобки на каждом этаже, душ… 

     – Буржуями живёте, всё равно как в доме отдыха!  – повторял он, пристраиваясь к столу…»     

     В. Сафонов в «Повести памяти» пишет о том, что первая книга Рубцова «Волны и скалы» «ходила из рук в руки по общежитию, читалась нарасхват». По технике стихосложения, по образности, по умению нестандартно отразить замеченную тему из жизни Рубцов уже был самобытным поэтом.  

       Автор уверен, что Валентин Сафонов, в то время (в августе 1962 г.) студент Литинститута, во время дружеской встречи в общежитии  прочитал сборник Рубцова  "Волны и скалы",  встречался с членами приёмной комиссии и оказал неформальную принципиальную помощь Рубцову в получении разрешения на сдачу вступительных экзаменов несмотря на опоздание.  

    В приёмной комиссии Рубцов объяснил всю ситуацию (в том числе с выездом из далёкого Никольского Вологодской области). 

     На этом собеседовании Рубцов, конечно, показал самиздатовский

 

107

 

сборник "Волны и скалы".  И это произвело впечатление на членов приёмной комиссии, которые сами были литераторами и понимали уровень стихосложения. Здесь верна версия И. Михайлова, руководителя Лито "Нарвская застава", о значении сборника "Волны и скалы". Преподаватели из комиссии знали, кому (прошед-шему творческий конкурс) высылали вызов на приёмные экзамены.

     Рубцову  пошли навстречу. Решение, конечно, было  согласовано с приёмной комиссией и руководством Литинститута. Потому что: опоздание — веская  причина, но поправимая; стихи абитуриента — почти профессиональные; Рубцов отслужил 4 года на Флоте, в те времена любого демобилизованного при сдаче экзаменов не ниже, чем на "удовлетворительно" принимали в институт!

     Рубцову разрешили сдавать экзамены. Сначала те, которые были в плане сдачи абитуриентами, т.е. 8-го и 10-го августа. С разрешением досдать пропущенные экзамены позднее. 

      Вересов  приводит ксерокопию  экзаменационного листа (51). На бланке надпись "Литературный институт имени А.М.Горького при Союзе писателей СССР". Далее экзаменационный лист № 81 - на типографском бланке!

      Ниже  записано "Рубцов Николай". Лаконично - без Отчества.

   Ниже: № - прописана цифра 9, затем цифра 12 (над линией ожидаемой даты) и надпись, похоже, римскими VII или VIII, далее к цифре 19 добавлена  цифра 62 (получается 1962 год). 

     Далее в строке "личная подпись" -  отсутствует подпись Рубцова. 

     Прим. Ю.К.-М. Видно, что документ выписан наспех! 

   Далее напечатано: подпись ответственного секретаря приёмной комиссии,  подпись имеется. Слева рядом - печать, неясный  оттиск.  

      Ниже таблица: "Отметки о прохождении приемных экзаменов".

      Указаны графы "Наименование предмета", "Дата экзамена",    

      "Оценка прописью без сокращения", "Подпись преподавателя".

       Ниже - "Русский язык (письменно, устно)";

       ниже - "Русская литература (письменно, устно)";

       ниже - "История СССР (устно);

       ниже - "Иностранный язык".

       Под таблицей экзаменационного листа надписи:

       1.  Лист служит пропуском на экзамен.

По окончанию приёмных экзаменов лист должен быть возвращён в приемную комиссию.

 

108

 

      3. Не зачисленный в учебное заведение получает обратно свои документы  (далее мелким шрифтом) после сдачи  эк. л. (экз. листа)

         Анализ содержания экзаменационного  листа (55).

    Экзамен по предмету  "История СССР  (устно)" - оценка "хорошо",  дата 8/ VIII - 62г. Экзамен по предмету "Иностранный язык" (немецкий) - оценка "удовлетворительно", дата  10/ VIII-62 г. В записях видно, что они оформлены преподавателями в день сдачи каждого экзамена, запись – спокойная чёткая неторопливая. Это означает, что Рубцов  сдавал эти экзамены именно в указанные дни.  

        Последующая сложность ситуации состояла в том, что Рубцову надо было вернуться в Ленинград и приступить к работе с 13 августа (понедельник) 1962 года, чтобы не оказаться прогульщиком. 

     Это означает, что 10 августа (пятница) утром Рубцов сдал экзамен и  дневным поездом едет в Ленинград, в общежитие Кировского завода. В те времена билеты можно было приобрести свободно, поезда следовали почти ежечасно.

  С утра 11 августа (суббота) рабочий (шихтовщик по специальности)  Н. М. Рубцов ставит в известность начальника цеха об экзаменах в Литинституте, пишет заявление в дирекцию Кировского завода и в отделе кадров  оформляет за свой счёт отпуск на два (или пять дней) для сдачи двух экзаменов. Возвращение в Москву косвенно подтверждается Б. Тайгиным, что «стихотворение «На злобу дня (экспромт)», со слов автора написано 12 августа 1962 г. в дневном поезде, на пути из Ленинграда в Москву». Вечером 12-го Рубцов в общежитии Литинститута. Версия подтверждается (55).

   Записи по сдаче и оценкам экзаменов по русскому языку (сочинение) и русской литературе сделаны одной рукой. Даты проставлены мелким шрифтом. Одна подпись чёткая.  Другая - видно, что сделана по замазанной (вторым преподавателем).  Эти записи сделаны в один день (версия Ю.К.-М.).

        Экзамен по предмету "русский язык" (письменно, устно) 4/ VIII - 62г. - оценка "хорошо" (вероятно и обычно в любом Вузе, сочинение);  6/ VIII - 62г. - оценка "отлично" (собеседование, обсуждение сборника "Волны и скалы"); 

     Экзамен по предмету "русская литература" (письменно, устно) - оценка "удовлетворительно" (общие знания по литературе). Оба экзамена Рубцов сдавал наиболее вероятно 13-го (понедельник) или в течение недели до 17 (пятница) августа 1962 г. Экзаменационный 

 

109

 

лист был передан в приёмную комиссию не позднее 17 августа (пятница). Потому что готовился приказ  по приёму в Литинститут. Оценки по трём экзаменам - невысокие. Но Рубцова должны были принять как абитуриента, отслужившего в армии.

   Рубцов сразу после сдачи экзаменов по русскому языку и литературе возвратился в Ленинград,  вышел на работу и ждал официального приказа на зачисление в институт. Николаю Рубцову нужна была зарплата после отпуска для выживания.  

     Получив известие о зачислении в литинститут приказом № 139 от 23 августа (четверг) 1962 года (например, по телефонной связи)  Николай Рубцов (в это время шихтовщик 6 разряда)  сразу пишет заявление об увольнении с 5 сентября (также четверг) 1962 года, потому что по Закону любой увольняющийся "по собственному желанию" должен отработать две недели. Это входило также в планы Рубцова. 

    Л. Вересов даёт свою версию по дате 5 сентября, цитирую:  "Почему поэт так  относительно  долго тянул с увольнением? Наверное, в конце августа Николай Рубцов  вернулся в Ленинград окрылённый будущим. Навестил друзей, может даже вышел на работу на несколько дней, чтобы спокойно написать заявление об увольнении, побегать с обходным листком за материально ответственными  лицами,  чтобы получить их автограф, что он сдал всё имущество завода, собрал свои невеликие пожитки, выписался из общежития на Севастопольской..."(51) 

   Считаю, что Рубцов не "тянул с увольнением" и не вёл полубеззаботный образ жизни на Кировском заводе и в Ленинграде. Обходной лист оформляется в течение  рабочего времени обычно за день до увольнения и сдаётся в бухгалтерию для расчёта в день увольнения. Рубцов "вкалывал" как работяга-шихтовщик 6 разряда, зарабатывая за "обязательные" две недели примерно 100 рублей (при месячной зарплате порядка 200 руб.). Это средства, необходимые для проживания в Москве до получения стипендии, которая составляла всего 22,5 руб в  месяц.    

     Для оформления увольнения выписка из приказа № 139 по литературному институту им. А. М. Горького от 23-го августа 1962 г. Николаю Рубцову не требовалась и осталась в его  личном деле. 

       Валентин Сафонов пишет, что «…Николай Михайлович пришёл в институт не подготовишкой,  а мастером, способным создавать

 

110

 

зрелые, поражающие воображение стихи. Иные из тех, кто тщится сейчас выдавать себя за его учителей или доброжелателей, отлично понимали это. И завидовали его таланту. Порой зло завидовали и всячески старались принизить и унизить Рубцова, оскорбить насмешкой, завертеть, закружить в пьяном круговороте, выставить беспомощного – случалось и такое – за дверь, на позорище…

       Я не оправдываю Колю, не леплю из него ангела. Есть и его доля вины в том, что помимо нашей общежитейской нечистой братии постоянно крутились вокруг него приблатнённые типы, наезжавшие из «Питера»…(44, 27).

        Уже пошлостью стали рассказы о том, что Коля Рубцов, то ли оригинал, то ли юродивый, все четыре времени года – осенью и зимой, весной и летом – ходил в валеных сапогах, в опояске из вервия. Ходил в валенках, но зимой! И правильно делал. Во-первых, потому что практично, а во-вторых, и это главное, жалел свои больные ноги… О верёвке – ложь!

      Пальтишко на нём, верно, было не из модных. И пиджаки-рубахи не всегда только что из магазина. Но вот чего не отнимешь у Рубцова – опрятности. Не терпел «пузырей» на штанинах, тща-тельно и подолгу стирал всякое случайное пятно на одежде…» (44). 

       Всякого рода «интеллигенты», в том числе из некоторых  лите-ратурных   редакций,  конечно, не понимали жизненных проблем поэта. А ему приходилось путешествовать в любое время года из Москвы до села Никольского и обратно (например, 25 км от парома) или по  и непредсказуемым дорогам Вологодской области. 

       В начале сентября 1962 года студентов первого курса послали на уборку урожая в колхоз под Загорском. О чтении стихов во время слякотной погоды вспоминает однокурсник Рубцова Э. Крылов (27):

      «В тот день, как и предыдущие, поэты читали свои стихи. Рубцов подошёл к нашей группе, лёг, облокотясь на тюфяк, послушал немного, а потом очень искренне сказал:

        – Разве это стихи?

        – Читай свои,  –  предложил кто-то.    

        Он сел и монотонным голосом стал читать «Фиалки». Но с каждой новой строкой голос становился звонче, выразительнее, пока не превратился в то, что называют «криком души».

 

111

 

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

(фрагмент библиографии из книги-монографии  Ю.Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!»)  

 

43.  Кириенко-Малюгин Ю. «Николай Рубцов: «Красным, белым и эелёным мы

      поддерживаем жизнь…» Альманах «Звезда полей», 2011, выпуск № 2. М. Изд.     НКО «Рубцовский творческий союз».  2011. 

44. Рубцов Н. Видения на холме. (В.Сафонов. Повесть памяти). М. 

       Сов. Россия. 1990.

45. Кириенко-Малюгин Ю. Новая дорога к  Рубцову.  М.  Российский 

      писатель. 2005.

46.  Коротеева О. Поездка в Находку к другу и сослуживцу  Рубцова.   Альманах «Звезда полей» 2014. № 1 (11).  М. Изд. НКО«Рубцовский творческий  союз»

47.  Кириенко-Малюгин Ю. Два штриха к биографии Николая Рубцова.   Альманах «Звезда полей» 2014. № 1 (№ 11). М. Изд. НКО «Рубцовский творческий  союз».

48  Юпп М. Коля Рубцов – ранние шестидесятые.М. Наш современник. № 1, 2003.

49. Николай Рубцов. Волны и скалы. СПб. Изд-во «Бэ – Та». 1999.

50 . Альманах «День поэзии», Л., 1972 г. 

 

327  ( № стр. )

 

51. Вересов Л. “Не сказка о том, как Николай Рубцов в Литературный институт

       поступал", сайт "Душа хранит", 16.07.2019

52. ГАВО (Государственный архив Вологодской области).

53.  Шамахова Г. «Русь моя, люблю твои берёзы!». Русский север.1995

54. Мартюкова Г. Николай Рубцов в селе Никольском. Исследования о жизни и творчестве Николая Рубцова: сб. докл. и сообщ. участников науч.-практ. конф. «Рубцов. чтения», с. 18-22. Вологда : Кн. наследие, 2005.

55. Кириенко-Малюгин Ю.. Факты и логика против сказки о том, как Николай Рубцов в Литинститут поступал. Сайт «Звезда полей». Раздел «новости», 01.08.2019

Готовится к изданию книга Юрия Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром! …», творческая биография  русского национального поэта Н. М. Рубцова  (редакция 2016 – 2019  гг.) в серии «Жизнь творческих личностей».

Книга создана на базе предыдущих монографий: "Николай Рубцов: "И пусть стихов серебряные струны..." (М., МГО СП России, 336 стр., 2002), Николай Рубцов: "Звезда полей горит, не угасая..." (М., НКО "Рубцовский творческий союз",  288 стр, цветная фотовкладка - 16 стр., 2011)

 

Для сбора средств на издание  автор предлагает книги:

–  «Методика оценки и критерии народности поэзии», 120 стр,, 2014 г. – в списке номинации Бунинской премии 2016 г.; также в  списке номинации  премии «Золотой Дельвиг»  2016 г.  «Литературной газеты».  Стоимость  1 экз. - 1000 руб.

–  Сборник  «Добрый вечер» (стихи и песни), 96 стр., 2013 г.   – в списке  Бунинской премии 2017г.  Стоимость 1 экз. - 1000 руб.   

–  Повесть «Есть Божий суд…», 96 стр., 2012 г.;  в номинации  Бунинской премии 2015 года. Стоимость 1 экз. – 3000 руб.

– Альманах «Звезда полей» 2019, 108 стр., 2019 г. Стоимость 1 экз. – 500 руб.

– «Поэзия. Истина. Рубцов», 216 стр., 2007 г. Стоимость 1 экз. – 800 руб.

Просьба направить финансовую помощь в издании этой монографии на карточку счёт 67628038 8311210758  в Сбербанке России.  Сообщение о переводе направить на эл. почту    Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра..

ИСПОВЕДЬ  ПОЭТА  

 

  *    *     *

 

Нагая женщина идёт,

На камни острые ступая,

А тропка рядом, вот же, вот!

И вдруг я понял, идиот:

Ведь это ж – Страсть. Она слепая.

29.05.2019 г.

 

Николай Зиновьев. Из подборки "Всё-таки душа" на сайте "Российский писатель". 2019  

 

Писать длиннее не умею,

Ещё короче не могу.

И от стихов я не балдею:

Дарю их другу и врагу.

 

Нагая  Страсть, гляжу,  блуждает,

По чём попало... Не проснулась.

Она ещё того не знает,

Что мне как Муза подвернулась!

 

 

 

ИСПОВЕДЬ

 

И своя душа – потёмки,

Не дошёл к ней свет небес.

Глупо думать, что потомки

К ней проявят интерес.

Но пишу, пишу стихи я –

Без названья, без числа.

Ведь Поэзия – стихия:

Подхватила, понесла…

23.04.2019

 

  Николай Зиновьев. Стих. "Чужая душа – потёмки”. Из подборки "Всё-таки душа" на сайте "Российский писатель". 2019  

 

Понесла меня стихия

Звуков, рифмы и чудес.

В голове сплошная мрия,

К стихопляске интерес.

 

Что ль в потёмках заблудился?

Что ли сразу, не пойму?

Я к потомкам обратился:

Понесло меня.  К чему?

 

Я  КАКАЯ,  ПО-ВАШЕМУ?

 

Потому что мне теперь всё равно,

Я сама себе теперь золотой…

…………………………………….

Золотой я – не прошу ни рубля,

Только всякую динь-динь-дребедень.

Потому что жизнь моя – дзинь-ля-ля,

Шерри-бренди моя жизнь, трень да брень.

               

Ирина К.,  журнал «Знамя», № 10, 2016

 

Я теперь поняла – я какая,

Я теперь золотой непростой,

Перед публикой чем-то сверкая,

Также рифмой какой-никакой.

 

«Дзинь-ля-ля» – потрясён  всяк филолог,

«Шерри-бренди» – за  это коньяк!

Щас запутался даже астролог,

Что мне светит в судьбине?… И как?.

 

Я теперь ну совсем не простая,

«Трень да брень» применять мне не жаль.

Рифма очень моя золотая.

Пусть балдеют Ожегов и Даль.

 

Рифмовать?  Пустячок, после бренди.

Рифма всякая мне по плечу.

То «динь-динь», то от Лондона «денди»,

Я для Букера «хрень» закручу.   

 

 

НЕ  ПО  ЗАСЛУГАМ

 

Ты устарела, как дискета,

Старушка дряхлая моя.

……………………………..

Переборщил немного сдуру,

Чтоб темперамент твой разжечь…

………………………………………….

Да ты совсем, что ль, обалдела?!

Сковородою по хребту!!!

 

Андрей Т., стихотворение  «Ты устарела, как дискета»     

 «Литературная газета», № 31, 3 – 9 августа 2016 г.

 

Ты как дискета устарела.

Тут против фактов не попрёшь!

А я  теперь – такое  дело:

Флеш-бой лихой, ты хошь, не хошь!

 

Сказал я правду поневоле,

Чтоб  темпераменту помочь.

От слов ты обалдела, что ли,

Дождись, придёт сегодня ночь!

 

Не злись… Девической походкой

Я ждал, что ты придёшь за тем,

Чтобы подстричь  мою бородку…

А сковородкою зачем?             

 

ПРАВО  НА  ОПИСКУ

 

В кругу из одиночества нетленном

Среди стихий шекспировскаго риска

Мы, может быть, одни во всей Вселенной

Имеем ещё право на описку.

 

Светлана В., стихотворение «Так быть или не быть»,

 журнал  «Октябрь», № 3, 2016

 

Гоню рискованно за строчкой строчку,

Шекспир бы оценил такую прыть!

Блуждая по Вселенной в одиночку,

Надеюсь «право на описку» заслужить!

 

        Душа моя хранит

 

Святая Вологда! Моя земля!

Земля моих озёр, лесов, болотин.

– Смотри! Летит по небу, веселясь,

Клин журавлей под шум великих сосен.

 

Вожак кричит: –  Я здесь в краю родном,

Я вам принёс волнующие вести,

Что наш Господь божественным крылом

Благословил крестьянские поместья!

 

На север гонят журавли снега.

Я вижу множество примет хороших:

Друзья мои выходят на луга

Под грусть и перелив простых гармошек.

 

Душа хранит! Душа моя хранит

Пьянящие июньские покосы,

Клич журавлей и перепевы птиц,

Мой белый сад и золотые плёсы!

 

Родные осенили купола

И улетели в дальние полесья.

Взошла звезда и опустила на поля

Мелодии вечерних русских песен.

 

 

Посвящается селу Волокославино

 

Дорогой светлой и волнистой

Лечу, лечу в своё село.

Сверкает от дороги близко

Река – блестящее стекло.

 

Рыбак сидит и ждёт сторожко,

Клянёт от катера волну.

Взлетает вдалеке рыбёшка

И вновь уходит в глубину.

 

Здесь над рекой Порозовицей

Храм Благовещенья стоит,

Щебечут ангельские птицы:

То песня древняя звенит.

 

Ты слышишь: здесь гармонь гуляла

От поздней ночи до утра,

Девчонок русских завлекала

И уводила со двора.

 

Кто знает, может быть, вернётся

Наш праздник вечный у костра.  

Господь на глупость улыбнётся,

Простит заблудшихся вчера.  

 

И край наш песнями зальётся,

И как в былые времена

Мой Волок Словенский проснётся

И счастье будет пить до дна.

                                                                  

 

   По линии матери и деда с бабушкой (Малюгиных) село Волокославино Кирилловского района Вологодской области, где изготавливали гармошки до 1961 г., является прародиной автора.

 

У Кирилло-Белозерского монастыря

 

Пусть где-то очень, очень мглисто

И кто-то ходит, зло творя,

Здесь на душе светло и чисто

Под стенами монастыря.

 

Ласкает душу гладь речная,

Уходит тьма за горизонт.

И луч, сомненья проясняя,     

Уносит вдруг в заветный сон,        

 

Где дед родной, гармонь наладив,       

Берёт весёлый перебор,

И бабушка детей в наряде

Ведёт ко храму на простор.

 

Стоят берёзы в ожиданье

Благих вестей со всех сторон…     

И я в Кирилловском молчанье

Жду колокольный русский звон.

 

«Люблю твою, Россия, старину,

Твои леса, погосты и молитвы,

Люблю твои избушки и цветы,

И небеса, горящие от зноя,

И шепот ив у смутной воды,

Люблю навек, до вечного покоя...

Россия, Русь! Храни себя, храни!»

 

(Н.М. Рубцов)

 

      Трудно представить славянскую культуру без сказок, былин, бывальщин, быличек и иных произведений народного творчества, отражающих в полной мере мифологическое осмысление Мира носителя народной культуры. Предок весь окружающий Мир превращал в Великий Храм. Он его обожествлял, одухотворял и представлял в бесчисленных образах Богов, природных сил и всевозможных добрых, злых и нейтральных по отношению к человеку духов. Каждому из них он давал имя, наделял соответствующими атрибутами, создавал мифологическую историю и, надо сказать, что такой Мир, овеянный мифологией и по- своему упорядоченный, был гораздо гармоничнее, целостнее и красивее того мира, в котором мы сейчас живем.

     Сравните сами: когда начинается гроза носитель современного сознания, обремененный наукой и иными отягощающими знаниями, говорит, что она происходит от того, что потоки горячего воздуха соединяются с потоками холодного, в результате чего образуются электрические разряды в виде молний… А предок говорил, что во время грозы славянский громовержец Перун мчится на огненной колеснице по небу и разит молниями - стрелами Змея загробного Мира и покровителя скота Велеса; когда налетал ветер он говорил, что внуки Бога ветра Стрибога веют свои стрелы на вражии полки, если же поднимался шум в доме, славянин говорил, что домовой не доволен обращением с ним нового хозяина.

    Изба, представляющая собой маленькую модель Вселенной, имела, подобно иному живому существу, руки, крылья, чело, окружалась целой геоцентрической системой оберегов и имела множество духов, помогающих в хозяйстве. Так в доме за печью жил домовой, обеспечивающий благополучие хозяйства, в овине - овинник, на гумне- гуменник, в бане- баенник, во дворе- дворовой. С последним связано множество историй, когда скотина приходится «не ко двору» т.е. той масти, которая по каким-либо причинам не нравится дворовому, и он начинает ее мучить, загонять. В быличках упоминается, когда лошади или коровы начинают бегать ночью по кругу, потеют, перестают есть и издыхают. Чтобы скотина «пришлась ко двору» во время двоеверия поступали следующим способом. В Пасху святили в церкви кулич, приносили его кусок в хлев и подвешивали в платке к потолку, позже разворачивали и смотрели, какого цвета в нем заведутся червячки, такого цвета и нужно заводить скотину.

      Домовым, т.е. духом, охраняющим дом и преумножающим его хозяйство, в древности становилась душа животного, принесенного в жертву на месте будущей постройки дома. Сохранилось выражение «заложить дом на чью- либо голову». Как пережиток в более позднее время остался обычай закапывать под Красным углом череп лошади, хлеб, соль, жито. При постройке новой избы существовал целый комплекс ритуалов переселения старого домового на новое место. Обычно горящие угли из печи несли в чугунке на новое место, по дороге нельзя было заговаривать с прохожими людьми либо переносилась в новую избу опара теста, в более поздние времена - голик веника, при этом следовало сказать сакральную фразу: «Хозяин мой, пойдем со мной». Если же этого не происходило, то считалось, что первым в новом доме умрет то существо, которое первое, переступив порог, вошло в него, поэтому старались запустить петуха, кошку, если же и их не было, то заходил самый старый в роду человек- именно он после своей смерти становился домовым в новой избе. Пока домовой жил, хозяевам бояться было нечего. Скотина плодилась, куры несли яйца, коровы и козы давали в изобилии молоко, росло богатство и род умножался, однако, если домовой, обиженный  невниманием к нему жильцов, уходил, его место могли занять злые духи и все шло наперекосяк. Мог его пересилить и прогнать чужой домовой, тогда старший хозяин дома брал метлу и начинал бить ей по углам избы и кричать: «Чужой домовой, иди домой». После чего вся семья выходила на улицу и кричала от порога: «Дедушка домовой, иди домой, дом домить, скотину водить». Если хотели принести домовому жертву, петуху отрезали голову и брызгали кровью по четырем углам хаты.

     В Красный угол, тот где висят иконы, в прежние времена хоронили умершего родственника, закапывали лошадиный череп, либо жертвенное животное - все это было эманация домового. В период двоеверия славянин не видел никакого противоречия поставить на божью полку рядом с иконами маленькие деревянные фигурки (чуры), олицетворяющие домашних духов, повесить убрусы (ритуальные полотенца) со схематичными изображениями на них славянских богов. После Пасхи можно было «похристосоваться с домовым», для этого приносили из церкви после службы освященное яйцо и клали его домовому в Красный угол.

      Печь по древним представлениям - сакральное место. В ней горит домашний огонь, обожествляемый у многих народов. Она понималась и как материнское чрево, и как пасть домового духа, и как его обиталище. Девушка, уходящая после свадьбы в дом мужа, символически разрывает связь со своим родом и воссоединяется с родом мужа, поэтому должна сопричаститься с его домашним огнем, принести ему бескровную жертву, попросить о том, чтобы принял ее. Жертву представляло что- то съестное, например, стакан вина, его лили в огонь, считая, что тот съест его непременно.

     Наиболее злобным духом считался по славянским представлениям баеннник, живущий в бане со своей супругой обдерихой. Баня изначально мыслилась крестьянами как нечистое место. В ней люди смывают грязь как плотскую, так и духовную. На месте сгоревшей бани славянин никогда не построит дом, иначе судьба людей, живущих в нем, будет трагичной, либо он  сгорит. В качестве жертвы баеннику под порог бани закапывалась черная курица, предварительно задушенная. Нельзя было ходить в баню после захода солнца, т.к. духи в это время активизировались. Встреча с духом бани была опасной, он со своей супругой мог содрать живьем с человека шкуру, от чего происходит ее имя «обдериха». В бане под вечер накрывался стол навиям, враждебным духам умерших людей чужого племени или рода, оставлялась холодная вода и мыло, чтобы они могли помыться. Эти духи представлялись большими птицами без перьев, летящими по грозовому небу и пронзительно кричащими. Если по утру на золе видели птичьи следы, то считали, что баню посещали навии, им приносились жертвы для того, чтобы они не вредили живым.... На святках девушки гадали рядом с баней о будущих суженных, заголяя мягкое место рядом с дверью в баню, если дотронувшаяся рука будет волосатой и теплой, будущий муж будет богатый и любящий, если холодная и гладкая, то муж будет бедный или пьяница и будет поколачивать супругу.

     Изба понималась, как упорядоченное культурное пространство, порог- граница, за порогом начинается дикое пространство улицы, дорога или река, за которой находится лес- граница между миром живых и миром мертвых. В реке живут русалки – души людей умерших не своей или насильственной смертью. Отношение к русалкам было всегда двойственное: с одной стороны- они завидуют живым, потому что их жизнь не сложилась, с другой - именно от них зависит плодородие полей, животных и людей. На празднике кривой русальской недели, проходящей в конце мая - начале июня, девушки, изображающие русалок, приходили на поля, чаще из-за реки или из-за дороги, бегали в полях между колосьев, пели ритуальные песни, танцевали, даруя всему плодородие. После кривой недели русалок опять прогоняли в родную стихию. Образ русалки сложен, и многие исследователи говорят о том, что изначально русалку представляли, как лесное существо - птицу с головой женщины, лес- загробное царство, русалка- душа заложной (умершей не своей смертью покойницы). Были и русалки мужского рода - русальцы. В более позднее время считали, что ночью в бледном лунном свете русалки выходят из рек и могут защекотать до смерти понравившихся им путников, завлечь их в омуты.

     Другое дело леший, представляли его существом, способным, как и все духи, менять свой облик, становиться то подобном громадной еле, то полу животным – получеловеком, украшенным травой и лапами ели, то принимать облик соседа, ушедшего утром по грибы. Существует много быличек, рассказывающих о том, как незадачливый путник, видя в лесу соседа, разговаривает с ним, но придя в село, понимает, что это был не сосед, а леший в образе последнего. Наиболее частые случаи, когда леший «путает», вроде и лес знакомый и опушка рядом, а ходят люди вокруг да около и выйти из него никак не могут. Это происходит потому, что находятся они уже на границе между миром людей и миром духов. Для того, чтобы вернуться нужно вывернуть одежду наизнанку, правый ботинок надеть на левую ногу, а левый- на правую.

     Замечательный сложный Мир культуры создали наши предки. Это мифологический целостный и органичный Мир, Мир, в котором добро побеждает зло, день приходит на смену ночи, а весна сменяет зиму. Много от этого мира осталось в русских сказках, загадках и пословицах. Как дальше поступить с ним полностью зависит от нас с вами.

    P. S. Статья из альманаха "Звезда полей" 2018 (Изд. "Старт", Рязань, 2019). 13-я Московская научно-практическая конференция "Рубцовские чтения" 2018.

Александр Избенников, выпускник Литературного института им. А.М.Горького, лауреат премии "Престиж" конкурса и альманаха "Звезда полей" 2019.

 

В 2018 году литературной общественностью было отмечено 100-летие со дня рождения Николая Ивановича Тряпкина.  Все события советской истории, так или иначе, отразились в его творчестве и рассмотрены с личностной позиции автора. В год столетия вышел сборник избранных стихов Н. И. Тряпкина. Первые стихи были написаны в годы Великой Отечественной войны, последние после распада Советского Союза.

       Творчество Тряпкина разнообразно: он и эпический поэт, и лирик, и поэт-песенник, и православный поэт. Некоторые литературоведы считали его автором стихийного, языческого. Творчество Николая Ивановича чрезвычайно разнообразно, это и юмористические стихи, и частушки, прибаски и другие произведения разговорного жанра. Понятия «крестьянская поэзия» и «тихая лирика», несомненно, могут быть использованы для характеристики творчества Н. Тряпкина, это сближает его с Н. Рубцовым.

      В литературоведении есть такой прием, как выявление ключевых, повторяющихся мотивов и образов. Сплошное прочтение текстов произведений Н.Тряпкина и их системный анализ показывают, что наиболее частотным, центральным, главным оказывается в его поэзии образ Млечного пути. Он в той же мере существенен для Тряпкина, как «звезда» поэзии Н. Рубцова.

     Образ Млечного пути наиболее часто повторяется в стихах Н.Тряпкина, в результате возникает интереснейший мотивный комплекс. Это Млечный путь, Млечная река, Млечная галактика, Млечная арка, Млечная перекладина и т.п. Художественный мир Н. Тряпкина – это отнюдь не мир крестьянской избы, не мир деревни и даже не мир России или Евразии. Это - Космос, Вселенная, явленная не отдельно от человека и его бытия, а в каждом человеческом вздохе и слове, в каждом живом существе, в каждой пылинке и в каждом «скрипе колыбели». Органическая связь земного и небесного, бренного и вечного, телесного и духовного становится законом художественного мира поэта:

 

 "И пускай над моими виденьями

 заплетается Млечный ковыль…"

 

"И вот за поленницей дров

в солому зарылся мой кров,

и в звездную сыпь, как в ботву,

и в древние сны наяву…"

 

"И вот уже Млечным Путем

плыву я в ковчеге своем..."

 

" Поклоняюсь Звездному камину

и земному вечному огню…"

 

    У Николая Рубцова читаем другое космическое:

 

«И надо мной бессмертных звёзд Руси,

Спокойный звёзд безбрежное мерцанье.»

 

«Пустынно мерцает померкшая звёздная люстра…»

 

«Светлыми звёздами нежно украшена

Тихая зимняя ночь.

Светятся тихие, светятся чудные,

Слышится шум полыньи…»

 

    Изображая Россию, Тряпкин всегда показывает не пейзаж, а исторические пространства: «То ли вижу – с холма непростого , замаячил дозор Годунова»; «С городьбою ржаная околица, да в сторонке, во ржи, – дубнячок…; « Ты – моя золотая глаголица, ты – мой травный душистый пучок». Тряпкин глубоко знает древнерусскую литературу и тонко использует соответствующие реминисценции из «Слова о Законе и Благодати» («Во все концы со всеми переправами, во все края ты пролегла червлеными заставами, страна моя»), из «Четьих-Миней», из «Повести о бражнике» («Испивал вина во славу Божью»; «И с той же гривенкой усердно , в калитку райскую стучим»; из «Жития» протопопа Аввакума («Сей Аввакум двадцатого столетья», «огнепалый стих»).

         Своеобразие историзма художественного мышлени Николая Ивановича Тряпкина проявляется и в его толковании русского национального характера. Русский человек для поэта – это и бражник, и Аввакум, и Боян, и крестьянин – пращур Тряпкина Никита, совершивший паломничество не в Муравию, то есть ради счастья, а в Святую землю, то есть ради Бога.

      Для Тряпкина наиболее актуально понятие «щур» – предок. Семья, родовое древо для него не пустые слова. Отец, мать, сестра, дед, бабка, тетки и дядья – все это присутствовало в жизни Тряпкина, все это дало ему ощущение полноты бытия, органичности, гармонии и целостности мира, чувство причастности к общенациональному, общенародному бытию. В этом особенность тряпкинского мироощущения, отличающая его от мироощущения других поэтов родственного направления, например, Рубцова. Тряпкин выстраивает в своих стихах целую галерею портретов родных людей, действительно родовое древо.

      Тверская земля по праву может гордиться своим великим сыном – Николаем Тряпкиным, а нынешние поэты так или иначе должны использовать достижения и открытия.

      Юрий Кузнецов  писал: «Николай Тряпкин близок к фольклору и этнографической среде, но близок как летящая птица. Он не вязнет, он парит. Оттого в его стихах всегда возникает ощущение ликующего полёта... Бытовые подробности отзываются певучим эхом. Они дышат как живые. Поэт владеет своим материалом таинственно, не прилагая видимых усилий, как Емеля из сказки, у которого и печь сама ходит, и топор сам рубит. Но это уже не быт, а национальная стихия. В линии Кольцов – Есенин, поэтов народного лада, Тряпкин – последний русский поэт. Трудно и даже невозможно в будущем ожидать появления поэта подобной народной стихии».

     С этим посылом нельзя согласиться, потому что поэт Николай Рубцов  продолжил на новом уровне народную философию  и восстановил органичную  песенную поэзию.

     Нам остаётся надеяться, что в третьем тысячелетии значение поэтического слова Николая Ивановича Тряпкина и его неформального наследника Николая Михайловича Рубцова будет только возрастать, и молодые любители поэзии пo-настоящему оценят самобытность обоих народных поэтов .

 

P. S. Статья из альманаха "Звезда полей" 2019 (Изд. "Старт", Рязань, 2019). 14-я Московская научно-практическая конференция "Рубцовские чтения" 2019.

Светлана Александровна Омельченко, заслуженный учитель РФ.

 

Автор предлагает песни для эстрадных исполнителей на коммерческой основе. Тексты большинства песен представлены на сайте «Звезда полей», в меню «публикации Кириенко-Малюгина. Песни зарегистрированы в Российском авторском обществе с период с 2004 по 2018 г.г.

 

1. «Я родину вижу свою». Свидетельство Российского авторского общества №10984.

2. «Осень надежды» (романс). Свидетельство Российского авторского общества №8670.

3. «А на лугу любовь не скошена». Свидетельство Российского авторского общества №8699.

4.  «Лечу к тебе, Великий Устюг» (новогодняя). Свидетельство Российского авторского общества №10984.

5. «По московским дворам». Свидетельство Российского авторского общества №11612.

6. «Возвращение на родину». Свидетельство Российского авторского общества №11681.

7. «Воспоминание» (романс). Свидетельство Российского авторского общества №11612.

8. «Ах, зачем снова даль?» (романс). Свидетельство Российского авторского общества № 8699.

9. «Нет, не забуду я тебя…» (романс). Свидетельство Российского авторского общества № 8670.

10.  «Друг-ямщик, гони!» Свидетельство Российского авторского общества №8699.

11.  «Мои соловьи». Свидетельство Российского авторского общества №8670.

12.  «Я о Тотьме спою». Свидетельство Российского авторского общества №10984.

13. «Играй, сынок!». Свидетельство Российского авторского общества №10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

14. «Играй, задумчивая скрипка!». Свидетельство Российского авторского общества №10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

15. «Танго» (ретро). Свидетельство Российского авторского общества №10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

16. «За сирень-черёмухой и за трын-травой». Свидетельство Российского авторского общества № 10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

17. «Школьная песня». Свидетельство Российского авторского общества №11681.

18. «Песня о Тушино». Свидетельство Российского авторского общества №11681.

19. «Играй, гармонь!». Свидетельство Российского авторского общества №10984.

20. «Валдайский колокольчик». Свидетельство Российского авторского общества №11612.

21. «А я вам желаю влюбиться!». Свидетельство Российского авторского общества №8670.

22. «Пусть будет Вологда!». Свидетельство Российского авторского общества №14386.

23. «Песня встречи» (дуэт). Свидетельство Российского авторского общества №10984.

24. «На родной Тверской». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

25. «Посвящается Волокославино». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

26. «Тайна встречи». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

27. «Любовь цветёт». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

28. «К Есенину поедем». Свидетельство Российского авторского общества №16397.

29. «Дороги войны». Свидетельство Российского авторского общества №16397.

30. «Наша встреча впереди», Свидетельство Российского авторского общества  № 25129.

31. «Возвращение домой» (гимн городам воинской Славы). Свидетельство  Российского авторского общества № 25129.

      Песни предлагаются для эстрадных исполнителей и аранжировщиков на коммерческой и договорной основе (предложения направлять на почту Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

 

Люблю играть в шахматы. Это ещё с юности. Посещал тогда шахматный кружок. Добрался до первого разряда.

     Однажды отдыхал в пансионате, на Клязьме. С утра собрался покататься на лыжах. Но вот в номер вошли два новых отдыхающих. Поздоровались. Они сразу предложили отметить встречу. Я отнекивался. Был уже в лыжном костюме и лыжи в руках. Но мужики оказались напористые: «Обижаешь, говорят».

     Я им сообщаю, что ещё в шахматы сегодня в одиннадцать часов играть в сеансе одновременной игры с приезжим мастером.

–   Надо застимулироваться, говорит один из них. – Сто грамм не повредит. На лыжах проветришься.

  Пришлось согласиться на 70 грамм. Чокнулись, стаканами, конечно. Закусил я малость. И говорю: «Всё поехал на лыжню»

   Прокатился по лыжне, попрыгал с небольших бугров-трамплинов. В общем, просветлело в голове. Пришёл с лыжами в фойе пансионата. Шахматы уже расставлены. Сел за свободный столик.  

    Перед сеансом мастер рассказал о новостях в шахматном мире. Кто – сильнее, кто – слабее. Объявил свободную тему. Я задал мастеру случайно провокационный вопрос: «А Вы никогда не проигрывали любителям  и незнакомцам».

–  Никогда – был ответ. И мастер посмотрел на меня с интересом.

    Мастер объявил о начале сеанса и начал обход столов, двигая пешки, то на е4, то на d4. Я решил, что мастер меня запомнил, попробует разгромить. Действительно. Он пошёл е4. Я в то время играл социлианскую защиту за чёрных. Но решил ответить е5 и заманить его на королевский гамбит, который я знал очень хорошо. Мастер  пошёл пешкой на  f4 .  Королевский гамбит, острый вариант!  Я взял пешку на f4. Если играть правильно, то чёрные, вцепившись в пешку и выведя слона на g7,  получают хорошую позицию  по дебюту. Так и случилось. Всё шло по теории до 10-го хода. Затем мастер применил манёвр конём, неизвестный ранее и провоцирующий  чёрных на активность. Я понял психологический ход мастера и решил не спешить. Вывел с ферзевого фланга «подзастрявшие» фигуры. Мастеру ничего не оставалось, как обострить позицию жертвой второй пешки и вынудить меня сделать ошибку. Пешку я не стал брать, а пошёл в атаку на королевском фланге. Мастер обходил столы быстро. Ряд «слабых» любителей  проигрывали, получая мат или сдавались, потеряв фигуры и пешки. Оставалось за столиками 5 человек. Я приготовил решающий  ход, но решил чуть подумать. При подходе мастера попросил его пропустить мой ход до следующего захода. Но Мастер не согласился. Пришлось сделать  задуманный ход. Мастер сразу ответил в расчёте на мой быстрый ответ. Но я стал думать и мастер пошёл дальше на круг.

     Перепроверив быстро вариант,  я в следующую очередь быстро сделал свой ход и на очевидный ответ –  свой ход с последующим матом в два хода.

    Мастер  ничего не сказал, смешал фигуры, меня не поздравил с победой и ушёл к следующему противнику. То есть он проиграл. Но неэтично поступил. Как при социализме – не  всякий.

   Пришёл я домой и сочинил стихотворение, где мастера поднял до гроссмейстера. Кое что прифантазировал. но это же Поэзия и литература. Вот моё шахматное.  Как я играл с гроссмейстером.

 

Сеанс одновременной игры  

 

Клуб в работе без заминок,

Гросс зовёт на поединок.

Прячет в физию усмешку:

Чую видит во мне пешку.

 

Поединок будет жарок.

Я, кончено, не подарок.

Стоит мне чуть разозлиться,

До победы буду биться.

 

Разыграли мы начало.

Сто чертей его б качало!

Пешки жрёт, как супостат,

Жаден, видно, этот хват.

 

Сунул Гроссу я ферзя,

Подавился бы зазря!

Да, хватает всё подряд,

Как завзятый супостат!

 

Потому плевать на дуру,

Сунул в пасть ещё фигуру.

Жму, ну как индийский слон,

Я на вражий бастион.

 

Наступил тут вроде штиль,

Я загнал его в эндшпиль.

Делаю из ничего потешку:

Рвусь в ферзи последней пешкой.

 

Шёпот слышу: «Ну, как Рети!»

Тот в ферзи, наверно, метил.

Тут друзья кричат: «Ничья!»

Гросс признал: «Она – моя!»

 

P. S. Рассказ из авторской книги "Очевидное и невероятное" (Изд. "Старт", ISBN, Рязань, 2019). См. раздел сайта "новости" от 22.05.2019.   

 

В статье "Не сказка о том, как Николай Рубцов в Литературный институт поступал" , опубликованной 16.07.2019 г. на сайте "Душа хранит", известный краевед Л.Вересов, публикующий периодически ксерокопии документов по теме Рубцова, в основном, из архива Вологодской области, приводит на сей раз ксерокопии из архива  Литературного института.  

   Л.Вересов критикует известные ранее воспоминания петербурских литераторов Б. Тайгина, Э. Шнейдермана, И.Михайлова. Он даёт посыл, цитирую: "Иногда бывает, что документы по теме выстраиваются в стройный ряд доказательств и всякие предположения, воспоминания и домыслы становятся не актуальными. Логика материала, написанного фактами и датами, отметает их. В очередной раз удивляюсь, как много документального можно отыскать в судьбе Н. М. Рубцова, если хочешь найти и знаешь где отыскать…". В общем, Вересов создаёт мнение, что до него рубцововеды не искали и не пользовались архивными документами при написании литературоведческих книг о жизни и творчестве Н. М. Рубцова.  

   На этот раз на базе "лежавших с января 2011 года" и оказавшихся у Вересова копий документов, он  рассматривает тему поступления Рубцова в Линтинститут и приводит своё мнение.

При этом Вересов сообщает следующее:

"Из исследователей почти никто этот вопрос всерьёз не поднимал. Отмечу только желание разобраться в проблеме Ю.И.Кириенко – Малюгина [2]...(1). У нас (у кого, кроме Л.Вересова? - прим. Ю.К.-М.) же появилась уверенность, что Николай Рубцов уже после демобилизации с Северного флота осенью 1959 года  стал  готовиться к поступлению в Литературный институт или на филологический факультет какого – то другого вуза". Замечу сразу: на специфический "филологический факультет" никакого вуза Рубцов не собирался поступать, потому что стремился получить специализированное  поэтико-литературное образование.  

     Придёться далее уточнять-опровергать посылы Л.Вересова.

1. По предложенной теме материалы были опубликованы  В. Д. Зинченко в трёхтомнике "Николай Рубцов", издательство Терра (2), ещё в 2000 году. Видно, что Вересов не знает это уникальное издание (или не хочет на него ссылаться). Вот что пишет Зинченко (том. 1, стр. 22):

     "Часто (Рубцов, прим. Ю.К.-М.)  посещал литературный "салон" Глеба Горбовского - небольшую комнатку в коммунальной квартире...", не любил заставать у меня кого-либо из ленинградских поэтов, все они казались ему декадентами, модернистами, пишущими от ума кривляками. Все они - люди, как правило, с высшим образованием, завзятые эрудиты - невольно отпугивали выходца "из низов".  

      Далее от Зинченко (том. 1, стр. 22): "Работу на заводе Николай совмещал с учёбой в вечерней школе. В середине мая 1962 года посылает в Москву стихи на творческий конкурс в Литературный институт. Сохранились три рецензии на его стихи" (2).   

    Зито!!! Ещё тогда в 2000 году Зинченко видела эти рецензии известных поэтов!  Более того, когда я в 2001 году был в Вологде, то в архиве  ГАВО (Гос. архив Вологодской области) в ряде описей видел "следы" просмотров "рубцовских" материалов с подписями  Зинченко от 1998-1999 г.г. Ксерокопировать  тогда ни мне, ни, видимо, Зинченко Не Разрешали!

     Далее от Зинченко по конкурсной работе Н. Рубцова в адрес Литературного института им. А. М. Горького (том. 1, стр. 22, 23): "Весьма квалифицированные стихи. Рубцов пишет уверенно, размашисто. Черты его индивидуальности не слишком выпукло проявляются - мешает...умение писать стихи, "набитая" рука, отзывется Е.Долматовский и добавляет в конце - способности есть - это несомненно. Я - за" (2). Далее фрагменты отзывов от поэтов И. П. Баукова и Н. Анциферова. Далее - о сборнике "Волны и скалы".     

     Далее - из предисловия от Зинченко (том. 1, стр. 23): "В июле (1962 г.)  Николай Рубцов берёт отпуск и едет к родным в Вологду... От отца поплыл в Никольское, там заново познакомился и подружился с Генриеттой Меньшиковой..." (2). Далее: "В августе Николай Рубцов сдаёт вступительные экзамены в Литературный институт и попадает в поэтический семинар Н. Н. Сидоренко" (2).  

2. Напоминаю Л. Вересову и читателям.    

    Из моей книги-творческой биографии Н.М.Рубцова от 2011 года (1), из Главы 5. Ленинградский период. "Не простой, возвышенный, в седле бы..." (ноябрь 1959 г ...август 1962 г.) привожу абзацы:

   Из (1), стр 77: "Осенью 1960 года Николай Рубцов поступает в Ленинграде в 9-й класс школы № 120 рабочей молодёжи. Ему нужны законченное среднее образование и аттестат зрелости на будущее"

    Из (1),  стр. 81: "С начала 1962 года Рубцов довольно настойчиво и без огласки шёл к своей цели: поступить в литературный институт".

    В Главе 5 (стр. 77-88) приведены множество фрагментов стихов Рубцова, которые вошли в сборник "Волны и скалы" для показа при приёме в Литературный институт. Сказано до Вересова.

    Из стр. 85 (1)  привожу фрагмент: "В мае 1962 года Николай Рубцов направляет в Литературный институт им. Горького письмо следующего содержания: "Дорогие товарищи! Я посылаю на Ваш суд, на творческий конкурс стихи очень разные: весёлые и грустные, с непосредственным выражением и с формалистическим уклоном (последние считаю сам лишь учебными, экспериментальными, но не отказываюсь от них, ибо и они от всей души, от жизни). Буду рад, если Вы найдёте в них поэзию и допустите меня в приёмным экзаменам...".

    Приведённые материалы об отзывах на стихи Рубцова, посланные на творческий конкурс,  взяты из архивов ГАВО (3), где я (в то время на правах члена Союза писателей РФ) знакомился с описями архивных документов в 2001-2003 г.г., и другие - из библиотеки Литературного института, где мне в 2004 году предоставили некоторые материалы из личного дела студента Н.М.Рубцова (без права ксерокопирования, но с возможностью переписывания сведений).   

3. Л.Вересов сообщает о копиях из своей статьи: "Дело в том, что 13 января 2011 года в Литературном институте состоялись Рубцовские чтения. После нашего  доклада об истории создания сборника стихов Н. М. Рубцова «Зелёные цветы» ректор Литинститута Б. Н. Тарасов пригласил  познакомиться с Рубцовским делом и архивом поэта, хранящимся в запасниках. Тогда удалось перекопировать многие документы, которые стали основой данной работы". А вот мне,  автору книг "Новая дорога к Рубцову"(2005) и "Поэзия. Истина. Рубцов" (2007), и  трёх изданий "Тайна гибели Николая Рубцова" (2001, 2004, 2009) не повезло так тогда.

     Дело в том, что я, Ю. Кириенко-Малюгин, участвовал в той конференции "Рубцовские чтения" 13 января 2011 года в Литературном институте с докладом "Журавли Николая Рубцова". И не обращался к Б. Н. Тарасову, поскольку ранее знакомился с теми материалами, которые мне выдали в библиотеке Литинститута. Оказывается выдали не всё. И ко мне (автору тогда пяти книг о творчестве Рубцова) Б. Н. Тарасов почему-то не обратился с просьбой ознакомиться с архивом по Рубцову.

    Теперь выясняется, что с января 2011 года вплоть до 1 июля 2019 года ксерокопии вступительных  документов по Рубцову находились у Л. Вересова без публикации. Жаль. Ранее можно было бы провести дополнительные исследования. Придётся сейчас.

4. Л. Вересов приводит текст письма Н. Рубцову из приёмной комиссии Литинститута: "Уважаемый  тов. Рубцов!  Официальный вызов послан Вам в Ленинград. Вы должны  явиться в институт до 1 августа, имея при себе указанные в «Условиях» документы. Вы допущены к экзаменам. Приёмная комиссия. 21 июля 1962 года». Кстати, этот документ опубликован впервые в книге "Николай Рубцов. Звезда полей. Собрание сочинений. М. Воскресенье. 1999 (которая имеется у меня с 2007 года). Спасибо редакторам составителям Л. А. Мелкову (который знал Н. Рубцова) и Н. Л.  Мелковой.

    И далее комментарий Вересова из статьи, цитирую: "Вот она конкретика документов и понятно, что таким вызовом Николай Рубцов не мог пренебречь. Ему, видимо, пришлось брать очередной отпуск или  дни за свой счёт и ехать срочно в Москву решать вопросы с устройством в общежитии на время экзаменов, консультаций, установочных лекций. Почему он не ставит своих  знакомых в известность  о вызове?  Ну, кто-то знал о его поездке, скажем,  товарищи  с Кировского завода,  но пока дело с поступлением в Литинститут окончательно не решилось, хвалиться было нечем. Так, Борис Тайгин не знал подробностей, а например, Глебу Горбовскому, который вовсе отрицательно относился к обучению в Литературном институте, это было не интересно в принципе".

    Ещё от Л. Вересова:  "А далее опять документы вступают в дело, в пику тем, кто вспоминает, что Николая Рубцова приняли без экзаменов или, что он опоздал к началу экзаменов и только за счёт обаяния и сборника «Волны и скалы» прошёл вроде бы вне конкурса. Нет, никто не создавал поэту Рубцову тепличных условий при поступлении, он поступал на общих основаниях. Сохранилась взятая на Кировском заводе выписка из трудовой книжки специально для поступления от 14 июля 1962 года за подписью начальника отдела кадров  В.Евстигнеева.

      Обращает на себя внимание, что получена она ещё до получения вызова из Литературного института. Значит, готовился шихтовщик Рубцов к поступлению заранее, даже, может быть, был уверен в реализации своих планов учёбы в институте..."

5. Придётся дать опровержение этих утверждений Л. Вересова.

5.1. Николай Рубцов не знал об этом специально посланном письме из приёмной комиссии Литинститута! И не ждал этого письма! Иначе он контролировал бы появление письма через общежитие Кировского завода (Ленинград, Севастопольская, д. 5). Просто Рубцов знал о том, что он прошёл творческий конкурс и может готовить документы для приёмной комиссии и сдачи экзаменов.  

     Рубцов не мог ставить и "не ставил в известность своих ленинградских знакомых и товарищей с Кировского завода", потому что Его (Рубцова) не было в Ленинграде ни 21-го, ни 24-го (возможной даты получения в Ленинграде письма-вызова из Москвы), ни 29-31 июля 1962 года. Потому что Рубцов был в Вологодской области! Здесь явные домыслы-фантазии Вересова вопреки известным фактам.

5.2. Рубцов действовал по своему плану поступления в Литинститут, рассчитав план действий по времени, по июлю месяцу того 1962 года. 13 июля 1962 года Рубцов получил от Бориса Тайгина экземпляры (два или три)  самиздатовского сборника "Волны и скалы" для последующего предъявления  на приёмной комиссии Литинститута.  Нет ясности в вопросе, выслал ли Рубцов сборник "Волны и скалы" в Литинститут. Считаю, что не высылал Рубцов этот сборник. До начала  августа и показа сборника "Волны и скалы" в Литинституте у Рубцова в распоряжении две недели.

 5.3. Рубцов заранее запланировал и взял отпуск на Кировском заводе с 17 июля (понедельник) 1962 года на 24 положенных рабочих дня (то есть на 28 календарных дней), до 12 августа (воскресенье) 1962 года (с выходом на работу в понедельник 13 августа). Это моя версия, которую Вересов может проверить в архиве отдела кадров Кировского завода.

     Для предьявления в приёмную комиссию Рубцов  взял  в поездку нужные ему документы (аттестат зрелости, фотографии, паспорт). Заказал в отделе кадров выписку из трудовой книжки и  взял её 14 июля, в субботу. Всё это с расчётом в любой момент приехать в Москву на экзамены в Литинститут из любого места пребывания!

 5.4. Справка от автора. В те 60-е годы рабочая неделя составляла 6 дней, включая субботу (в том числе и для работников отделов кадров). 14 марта 1967 года принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР (а за неделю до этого, 7 марта 1967 г. Постановление ЦК ЦКСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС) о переходе на 5-дневную рабочую неделю с двумя выходными (суббота и воскресенье) для большинства предприятий и организаций.    

     В те 50-е - 60-е годы 20-го века приёмные экзамены во всех практически институтах (по крайней мере, в Москве) проходили с начала августа каждого года (шли через день по разным предметам с учётом специализации ВУЗа).

5.5. Рубцов создал себе запас времени до экзаменов, чтобы встретиться с отцом и родными в Вологде и поехать далее по личным делам по Вологодчине. В том числе, в с.Никольское, на свою духовную малую Родину, для встречи с друзьями детства. И очень даже возможно,  для решения личных проблем, на будущее в случае непоступления в Литинститут.

     Из авторской книги-монографии 2002 года (4): "К 1962 году Николай Рубцов уже потерял свою юношескую шевелюру. Это служба на флоте повлияла на внешность Николая Рубцова. Четыре года службы дальномерщиком (прибористом), наверняка облучение головы электромагнитными и другого вида физическими полями приборов, привели к раннему облысению головы поэта. Никто не задавался , к сожалению, причинами этого явления. А ведь Николаю ...ещё надо создавать семью при имеющейся внешности. Однако, глубокий взгляд на жизнь, мягкая улыбка, доброе отношение к друзьям и непринятие несправедливости - вот характерный портрет Рубцова, который не все могли понять и оценить".

   Этот прогноз был дан ещё до выявления, что Рубцов получил лучевую болезнь в результате визуального контроля серии воздушных ядерных взрывов на Новой земле в период службы на Северном флоте. Обосновано в 2011 году в издании (1),  стр. 66, 67.

     Надо понимать, что Рубцову уже 26 лет, у него нет постоянного места жительства, в Ленинграде нет ясных перспектив получить даже комнату при  одиночном проживании. Жильё давали только семейным парам. Вот такая версия для мотивов действий Рубцова.   

5.6. 15 июля (вокресенье) или 16 июля (понедельник) 1962 года Рубцов покупает билет и едет ночным поездом из Ленинграда в Вологду (потому что 17 июля он уже в Вологде).

5.7. По многочисленным публикациям известно, что 17 июля 1962 г. Николай встречается с отцом в вологодской железнодорожной больнице и делает запись сестре Галине, что едет в отпуск в Тотьму  на письме отца в адрес дочери. Это опубликовано (1, стр. 88). 18 июля Рубцов заехал в Шуйское-Космово для встречи с бывшей несостоявшейся "невестой" Т.Агафоновой (не зная о её семейном положении). Встреча не состоялась и Рубцов далее следующим речным рейсом едет до Усть-Толшмы, чтобы затем доехать (или дойти) до с.Никольское (это 25 км от пристани или 5-7 часов пешком). 20 июля 1962 года Николай Рубцов появляется в с. Никольском на вечеринке у односельчанина В. Аносова. Об этой  поездке и встречах с Рубцовым писали Г. М. Меньшикова (Шамахова) - (5) ,  Н. Прокошева (4), Н. Алферьева (6 - 1994 г., 4) В. Аносов (4), Г.Мартюкова (7), В.Зинченко (2), упоминала Т.Агафонова. Ю.Кириенко-Малюгин сообщал в двух монографиях от 2002 (4) и 2011 г.г.(1).

    Вот что пишет Генриетта Михайловна Меньшикова: "Около 20 июля 1962 года мы провожали в армию Владимира Аносова. Был праздник. И вот в разгар праздника зашёл невысокого роста, лысый парень. Конечно, сразу обратили внимание - кто? Потом пошли в клуб, и там я узнала, что это Рубцов Коля. Да, он был совершенно неузнаваем..." (5), об этом также (1, стр. 83). Прим. Ю.К.-М. Такой результат облучения Н. Рубцова на Северном флоте (1955 - 1959 г.г) в период серии воздушных ядерных взрывов (1, стр. 66,67)

    Вот что пишет Нина Алферьева (учившаяся вместе с Рубцовым): "Я видела  его (Н. Рубцова, прим. Ю.К.-М.) в Николе в 1962 году. Сам пришёл ко мне в дом. Удивилась, что он такой лысый. Читал стихи из сборника не в переплёте (очевидно, это сборник "Волны и скалы"). До этого времени я о Рубцове почти ничего не знала. И не думала, что он пишет стихи и даже печатает их. В тот день он пел свои песни. Играл на гармошке..." (6,   1994) и (4, стр. 83, 2002).

 6.  Однако  Л. Вересов обосновывает, что Рубцов с начала августа (с 4-го числа) 1962 года находился в Москве, сдавал экзамены в Литературный институт. Приводит ксерокопию экзаменационного листа № 81, где проставлены даты сдачи экзаменов 4, 6, 8  и 10 августа 1962 года. Об этом скажем ниже.

7. Л. Вересов не может не знать книгу Николая Коняева "Николай Рубцов" (М. "Молодая гвардия", 2001, серия ЖЗЛ), поскольку стал заниматься темами по Н. Рубцову.

    Н. Коняев пишет (8, стр 105),  цитирую: "Существует легенда, что на вступительные экзамены Рубцов опаздал, и его зачислили в институт без экзаменов. Однако документы "личного и учебного дела Рубцова Николая Михайловича"* в корне опровергают её.

Ниже сноска*: Архив Литературного иинститута им. А.М.Горького, опись № 1, арх. дело № 1735, связка № 116.  (Это значит, что Н.Коняеву дали на просмотр опись № 1 до издания книги в серии ЖЗЛ от 2001 г.). Далее от Н. Коняева: "Экзамены Николай Рубцов сдавал в установленные сроки.  Четвёртого августа написал на четвёрку сочинение, шестого  получил пятёрку по рускому языку и тройку по литературе, восьмого - четвёрку по истории и десятого - тройку по иностранному языку. Отметки, конечно, не блестящие, но достаточно высокие, чтобы выдержать конкурс.

     23 августа появился приказ № 139, в котором среди фамилий абитуриентов, зачисленных на основании творческого конкурса и приёмных испытаний студентами первого курса, значилась и фамилия Николая Михайловича Рубцова".

   Ниже Н. Коняев приводит фрагмент письма, опубликованного В.Белковым, которое начинается: "Мне двадцать шестой год. Я русский, член ВЛКСМ...". Этот текст приводит и Вересов в своей статье.

   Таким образом, Л. Вересов поддерживает  позицию Н. Коняева о присутствии Н. Рубцова в Москве  4 августа 1962 года для сдачи приёмных экзаменов.   

8. Так где же был Николай Рубцов 4 августа 1962 года?

8.1. Привожу информацию также от Г. Мартюковой,  директора мемориального музея Н. М. Рубцова из села Никольского Тотемского района Вологодской области (7):   

     "В этот приезд (июль 1962 г. - прим. Ю.К.-М.) Николай Рубцов останавливается у Анны Романовны Шестаковой. Она часто принимала у себя приезжих граждан. Хозяйка выделила Рубцову кровать в прихожей. По воспоминаниям дочери хозяйки дома Нины Николаевны Мужиковой, поэт жил у них около десяти дней. Именно тогда у Анны Романовны Николай Рубцов встретил свою однокашницу по детскому дому Нину Геннадьевну Алферьеву, которая временно снимала угол у хозяйки квартиры. Нина Николаевна запомнила, как Рубцов играл на гармошке. Односельчане частенько его видели сидящим на берегу реки у бани, и записывающим что-то в тоненькую тетрадочку.

Организовали воспитанники детского дома маленькую встречу выпускников. Собрались Л. Спасская, Н. Алферьева, Н. Рубцов. Сидели, вспоминали старых друзей, детдомовскую жизнь.

Встретился тогда Николай Рубцов и со своими одноклассницами Н. Прокошевой и Т. Нечаевой. Это случилось 4 августа 1962 года. По воспоминаниям современников, поэт вечером этого дня исполнял песни собственного сочинения".

8.2.   Не мог Рубцов быть одновременно в Москве и в Никольском 4 августа 1962 года!

8.3. Об этой встрече пишет также Н. Прокошева. Записано автором (Ю.К.-М.) 1 июня 2002 года в селе Никольском. Впервые опубликовано в монографии 2002 года (4, стр. 314). Далее от Прокошевой:  "В июле 1962 года Коля приехал в Николу. Заходил к Нине Алфёровой. Но ей он не понравился. Встречался с Гетой Меньшиковой. 8 августа 1962 г. Коля был на дне рождения у Нечаевой Тамары Алексеевны, там же была и я. Гета ждала Рубцова на улице после вечеринки...". Дата 8 августа от Н. Прокошевой (сообщена мне во время личной встречи и ошибочна, что объяснимо погрешностью памяти за почти 40 лет с даты вечеринки). Эта дата  не совпадает с датой 4 августа, приведённой в официальной статье    Г. Мартюковой.

8.4. Спрашивается, как можно не знать приведённых публикаций о Рубцове? Как можно игнорировать эти опубликованные факты и пребывание Рубцова с 17 июля и включая начало августа в с. Никольском Вологодской области?

9. Разберёмся с ситуацией от 4 августа (суббота) 1962 года.

 9.1. Участники вечеринки (встреча однокласников) знали, что Рубцов пишет стихи, имеет в руках сборник "Волны и скалы" и должен ехать в Москву для сдачи экзаменов. Думаю об этом знала и Гета Меньшикова, находившаяся в близких отношениях с Н. Рубцовым.  Думаю, что Николай это не скрывал. Считаю, что  4-го августа  Рубцов понял, что Время уходит!    

9.2. О вызове на экзамены Рубцов  не знал. Приёмная комиссия выслала вызов на Лениградский адрес Рубцова в общежитие Кировского завода (Севастопольская ул., д. 5 ком № 24).  Тот, кто получил  письмо-вызов по штемпелю Литературного института (предположительно, комендант общежития) не знает, как переслать письмо Н. Рубцову. И даже, если кто-то вскрыл письмо, то не знал, как сообщить сведения Рубцову. Думаю, что письмо не вскрывал получатель в Ленинграде, а ждали появления Рубцова. Надо считать, что Николай Рубцов не предусмотрел такой ситуации.

9.3. Получить сведения о дате начала экзаменов в Никольское Рубцов практически не мог. Сомнительно, чтобы у Рубцова был телефон приёмной комиссии. Иначе бы он не остался ни на 1-е августа, ни на 4-е на вечеринку. Тогда, в 60-годы 20-го века  не было отлаженной телеграфной связи. И звонить можно было из сельсовета или из почтового отделения! Кто такой  Рубцов в это время? Отдыхающий.

 9.4. Выдвигаю версию, что Н.Рубцов  утром 5-го (воскресенье) вышел из Никольского. Попутный транспорт (почтовый или гужевой) возможен, но маловероятен.

    Рубцов проходит 25 км  до переправы Усть-Толшма за 5-7 часов (учитывая его спортивную подготовку). Оказывается на переправе примерно в 12 (или в 14 часов, если вышел в 8 часов). Первый вариант далее.  Рубцов  ждёт проходящий пароход из Тотьмы на Вологду. Во второй половине дня по расписанию садится на пароход (это ночной рейс) и  днём 6-го августа оказывается в Вологде.

 Другой возможный вариант - Рубцов переезжает 5-го августа паромом в Черепаниху. Оттуда - пешком 14 км до трассы на Вологду. Это уже перегрузка даже для спортсмена.  Маловероятно доехать  попутным (в основном, гужевым) транспортом (это по времени 3-4 часа). Затем попытки методом голосования уже вечером сесть на проходящий автобус до Вологды. Ещё 4 часа пути. Поздно вечером Рубцов мог оказаться в Вологде. И далее поездом в Москву и "с колёс" в приёмную комиссию и на экзамен по литературе. Этот "подвиг" возможен только, если бы Рубцов знал, что на 6-го августа  назначен экзамен.

     Реально, вечером 6-го (понедельник) Рубцов  выезжает прямым или проходным поездом из Вологды в  Москву. Рано утром 7-го августа (вторник) Рубцов в Москве. У него два пути: в общежитие для устройства и в приёмную комиссию с документами. А экзамены уже идут!

10. Разберёмся с допуском к приёмным экзаменам. Рубцова могли просто развернуть от порога Литинститута в связи с опозданием (неявкой), проставив "неудовлетворительно" по первому же экзамену. В то время конкурс составлял не менее 20 человек на место, а абитуриенты были практически эрудиты по основному предмету - Литературе.  

10.1. Утром 7 августа 1962 года в Москве Рубцов появляется у входа в общежитие Литинститута (ул. Добролюбова, 9/11) и встречает случайно Валентина Сафонова, с которым служил на Северном флоте и встречался неоднократно в литобъединении Северного флота в 1957-1959 г.г. (см. главу 6 монографии "Николай Рубцов...")

Автор уверен, что Валентин Сафонов, в то время (в августе 1962 г.)  студент Литинститута, во время дружеской встречи в общежитии  прочитал сборник Рубцова  "Волны и скалы",  встречался с членами приёмной комиссии и оказал неформальную принципиальную помощь Рубцову в получении разрешения на сдачу вступительных экзаменов несмотря на опаздание на несколько дней.  

10.2. В приёмной комиссии Рубцов объяснил Всю ситуацию (в том числе с выездом из далёкого Никольского).

     На этом собеседовании Рубцов, конечно, показал самиздатовский сборник "Волны и скалы".  И это произвело впечатление на членов приёмной комиссии, которые сами были литераторами и понимали уровень стихосложения. Здесь верна версия И. Михайлова, руководителя Лито "Нарвская застава",  о значении сборника "Волны и скалы". Преподаватели из комиссии знали, кому (прошедшему творческий конкурс) высылали вызов на приёмные экзамены.

10.3. Рубцову  пошли навстречу. Решение, конечно, было  согласовано с председателем приёмной комиссии и руководством Литинститута. Почему? Потому что: опоздание - веская причина, но поправимая; стихи абитуриента - почти профессиональные; Рубцов  - моряк - отслужил 4 года на Флоте, в те времена любого демобилизованного при сдаче экзаменов не ниже, чем на "удовлетворительно" Принимали в институт!

10.4. Рубцову разрешили сдавать экзамены. Сначала те, которые были в плане сдачи абитуриентами, т.е. 8-го и 10-го августа. С разрешением досдать пропущенные экзамены позднее.

11. Вересов  приводит ксерокопию  экзаменационного листа № 81. 11.1. На бланке надпись "Литературный институт имени А.М.Горького при Союзе писателей СССР". Далее экзаменационный лист № 81 - на типографском бланке!

    Ниже  "Рубцов Николай". Лаконично - без Отчества.

    Ниже: № - прописана цифра 9, затем цифра 12 (над линией ожидаемой даты) и надпись, похоже, римскими VII или VIII, далее к цифре 19 добавлена  цифра 62 (получается 1962 год).

    Далее в строке "личная подпись" -  отсутствует подпись Рубцова.

  Прим. Ю.К.-М. Видно, что документ выписан наспех!

    Далее напечатано: подпись ответственного секретаря приёмной комиссии,   подпись имеется. Слева рядом - печать, неясный  оттиск.  

     Ниже таблица с надписью: "Отметки о прохождении приемных экзаменов".

    Указаны графы "Наименование предмета", "Дата экзамена", "Оценка прописью без сокращения", "Подпись преподавателя".

ниже "Русский язык (письменно, устно)";

ниже "Русская литература (письменно, устно)";

ниже "История СССР (устно);

ниже "Иностранный язык".

Под таблицей экзаменационного листа надписи:

1. Лист служит пропуском на экзамен.

2. По окончанию приёмных экзаменов лист должен быть возвращён в приемную комиссию

3. Не зачисленный в учебное заведение получает обратно свои документы  (далее мелким шрифтом) после сдачи  эк. л.

 11.2. Анализ содержания экзаменационного  листа.

   Экзамен по предмету  "История СССР (устно)" - оценка "хорошо",  дата 8/ VIII - 62г. Экзамен по предмету "Иностранный язык" - оценка "удовлетворительно", дата  10/ VIII-62 г. В записях видно, что они оформлены преподавателями в день сдачи каждого экзамена, запись - спокойная чёткая неторопливая. Это означает, что Рубцов был допущен к сдаче экзаменов и сдавал эти экзамены именно в указанные дни.  

 11.3. Последующая сложность ситуации состояла в том, что Рубцову надо было вернуться в Ленинград и приступить к работе с 13 августа (понедельник) 1962 года, чтобы не оказаться прогульщиком.

    Это означает, что 10 августа (пятница) утром Рубцов сдал экзамен и  дневным поездом едет в Ленинград, в общежитие Кировского завода. В те времена билеты можно было приобрести свободно, поезда следовали почти ежечасно.

    С утра 11 августа (суббота) рабочий (шихтовщик по специальности)  Н. М. Рубцов ставит в известность начальника цеха об экзаменах в Литинституте, пишет заявление в дирекцию Кировского завода и в отделе кадров  оформляет за свой счёт отпуск на несколько дней для сдачи двух экзаменов. Возвращение в Москву косвенно подтверждается сообщением Б.Тайгина, что «стихотворение «На злобу дня (экспромт)», со слов автора написано 12 августа 1962 г. в дневном поезде, на пути из Ленинграда в Москву». Вечером 12-го Рубцов в общежитии Литинститута.

 11.4. Записи по сдаче и оценкам экзаменов по русскому языку (сочинение) и русской литературе сделаны одной рукой. Даты проставлены мелким шрифтом. Одна подпись чёткая.  Другая - видно, что сделана по ранее замазанной. Вероятно кто-то из преподавателей отказался от своей ранее сделанной подписи. Вторую подпись ставил другой преподаватель.

Экзамен по предмету "русский язык" (письменно, устно) 4/ VIII - 62г. - оценка "хорошо" (вероятно, сочинение);  6/ VIII - 62г. - оценка "отлично" (собеседование, обсуждение сборника "Волны и скалы");

Экзамен по предмету "русская литература" (письменно, устно) - оценка "удовлетворительно" (общие знания по литературе).

11.5. Оба экзамена Рубцов сдавал в период с 13 (понедельник) по 15-17 августа 1962 г. Экзаменационный лист был передан в приёмную комиссию до 17 августа. Потому что готовился приказ  по приёму в Литинститут. Оценки по трём экзаменам - невысокие. Но Рубцова должны были принять как абитуриента, отслужившего в армии.

11.6. Считаю, что Рубцов сразу после сдачи экзаменов по русскому языку и литературе возвратился в Ленинград,  вышел на работу и ждал официального приказа на зачисление в институт. Николаю Рубцову нужна была зарплата после отпуска для выживания.  

11.7. Получив известие о зачислении в литинститут приказом № 139 от 23 августа (четверг) 1962 года (например по телефонной связи)  Николай Рубцов (в это время шихтовщик 6 разряда)  сразу пишет заявление об увольнении с 5 сентября (также четверг) 1962 года, потому что по Закону любой увольняющийся "по собственному желанию" должен отработать две недели. Это входило также в планы Рубцова.

 11.8. Л.Вересов даёт свою версию по дате 5 сентября, цитирую:  "Почему поэт так  относительно  долго тянул с увольнением? Наверное, в конце августа Николай Рубцов  вернулся в Ленинград окрылённый будущим. Навестил друзей, может даже вышел на работу на несколько дней, чтобы спокойно написать заявление об увольнении, побегать с обходным листком за материально ответственными  лицами,  чтобы получить их автограф, что он сдал всё имущество завода, собрал свои невеликие пожитки, выписался  из общежития на Севастопольской..."

12.  Считаю, что Рубцов не "тянул с увольнением" и не вёл полубеззаботный образ жизни на Кировском заводе и в Ленинграде, Обходной лист оформляется в течение  рабочего времени обычно за день до увольнения и сдаётся в бухгалтерию для расчёта в день увольнения. Рубцов "вкалывал" как работяга-шихтовщик 6 разряда, зарабатывая за "обязательные" две недели примерно 100 рублей (при месячной зарплате порядка 200 руб.). Это средства, необходимые для проживания в Москве до получения стипендии, которая составляла всего 22,5 руб в  месяц.    

     Для оформления увольнения выписка из приказа № 139 по литературному институту им. А.М.Горького от 23-го августа 1962 г. Николаю Рубцову была не нужна и осталась в его  личном деле.

 

Библиография к статье

1. Ю.Кириенко-Малюгин. Николай Рубцов: "Звезда полей горит, не угасая...". Стр. 288. Москва. НКО "Рубцовский творческий союз", 2011.

2. Николай Рубцов. Собрание сочинений в трёх томах. Москва. "Терра", 2000, Составитель и редактор В.Зинченко.

3. ГАВО - Государственный архив Вологодской области.

4.Ю.Кириенко-Малюгин. Николай Рубцов: "И пусть стихов серебряные струны...".Стр. 332.  Москва. МГО СП России. 2002.

5. Г.Шамахова. "Русь моя, люблю твои берёзы!" Русский север. 1995.

6. Воспоминания о Николае Рубцове. КИФ "Вестник". Вологда. 1994.

7. Г. Мартюкова. Николай Рубцов в селе Никольском. Исследования о жизни и творчестве Николая Рубцова: сб. докл. и сообщ. участников науч.-практ. конф. «Рубцов. чтения», с. 18-22.   Вологда : Кн. наследие, 2005.

8. Николай Коняев. Николай Рубцов. Москва. Молодая гвардия. 2001.Серия ЖЭЛ.

   P. S.  Для объективности публикации необходимо:

 *  уметь логически анализировать   поднятую тему на основе содержания полученных архивных копий,

 * учитывать известные публикации, опровергающие и подтверждающие  посылы-построения автора,

 *  знать исторические обстоятельства и документы, определящие мотивы поведения действующих лиц: героя темы и окружающих личностей.     

 

Представленный ниже фрагмент из главы 6 монографии о Н.М.Рубцове (редакция 2016-2019) публикую для краткой информации о "прорыве" Николая Рубцова в Литинститут, о случайно-неслучайной встрече  с Валентином Сафоновым на входе в студенческое общежитие, о неформальном картофельно-поэтическом этапе жизни первокурсников в сентябре 1962 года в Подмосковье.

 

 Глава 6. Литературный институт, очное отделение. «И всё на правильном таком пути…» (август 1962 года – июнь 1964 года)

    Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе, в ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.

 

       «К общежитию подходили двое. И что-то в походке невысокого, одетого в белую рубашку с короткими рукавами парня, показалось мне странно знакомым.

        – Скажите, – окликнул он,  – где тут…

   И в ту же минуту лицо его дрогнуло, изменилось. И, наверно, изменилось моё лицо.

    Такой неожиданно радостной была наша встреча.

         – Коль, Колька,  – укорил я,  – зачем же ты усы-то сбрил?

          – А-а, усы… –  махнул он рукой.  – Тут вон на голове волос совсем, считай, не осталось. Очень я это переживаю…

      Итак, мы обнялись у дверей общежития.

         – А я предвидел, что на крыльце тебя встречу. Ехал в троллейбусе и знал: сейчас увидимся, – сказал Рубцов.   

       Это было на него похоже – вот так убеждённо на полном серьёзе, говорить о том, во что за минуту до того и сам не верил. Или о чём не подозревал. Хотя…Он же знал, что я учусь в литературном…» (44).

        Так о встрече с Рубцовым после трёхлетней разлуки пишет его флотский друг Валентин Сафонов. Вездесущий преподаватель физкультуры Иван Кириллович Чирков, самодеятельный фотокорреспондент литинститута отснял несколько раз друзей во время встречи. В. Сафонов повел Николая в «общагу».

        «И пока Рубцов таскал матрасы и простыни, я этажом выше собирал на стол, застеленный газетами, нехитрую снедь.  

        – Ну вы живёте тут!  – восхитился он, предварительно постучав в мою дверь. Тоже, между прочим, деталь: даже в нашей бесшабашной литинститутской вольнице Коля никогда не входил в чужую комнату без стука. И тем отличался от многих других…(вот результат детдомовского воспитания! – прим. Ю.К.М.). А восхищение его, с которым переступил он порог, было, так сказать, восхищением вообще: Рубцова поразили порядки, царившие в стенах общежития  (не  нравы,  а  именно  порядки.  О  нравах  речь

 

101                     

впереди). Просторная комната на двоих, холлы с телевизорами, кухни и подсобки на каждом этаже, душ…

       – Буржуями живёте, всё равно как в доме отдыха!  – повторял он, пристраиваясь к столу…».

       В документах архива Литературного института им. А. М. Горького зафиксировано, что экзамены Рубцов сдавал: четвёртого августа написал на четвёрку сочинение, шестого получил пятёрку по русскому языку и тройку по литературе, восьмого – четвёрку по истории и десятого – тройку по иностранному языку. 23 августа появился приказ № 139 о зачислении Николая Михайловича Рубцова в литинститут на основании творческого конкурса и приёмных экзаменов.  (Н.Коняев. Николай Рубцов. М. Молодая гвардия. 2001, стр. 105, 106). Версия Ю.К.-М.. Первое. Рубцов приехал с опозданием, сославшись на отсутствие в Ленинграде. Второе. В то советское время любой гражданин, отслуживший в армии, принимался в институт вне конкурса при условии сдачи каждого экзамена  на отметку не ниже, чем тройка. Третье. Сдача экзаменов проводилась задним числом в виде исключения, именно для Рубцова  (мог вмешаться и помочь Валентин Сафонов).

        В. Сафонов в «Повести памяти» пишет о том, что первая книга Рубцова «Волны и скалы» «ходила из рук в руки по общежитию, читалась нарасхват». В. Сафонов считает:

        «…Николай Михайлович пришёл в институт не подготовишкой, а мастером, способным создавать зрелые, поражающие воображение стихи. Иные из тех, кто тщится сейчас выдавать себя за его учителей или доброжелателей, отлично понимали это. И завидовали его таланту. Порой зло завидовали и всячески старались принизить и унизить Рубцова, оскорбить насмешкой, завертеть, закружить в пьяном круговороте, выставить беспомощного – случалось и такое – за дверь, на позорище…

        Я не оправдываю Колю, не леплю из него ангела. Есть и его доля вины в том, что помимо нашей общежитейской нечистой братии постоянно крутились вокруг него приблатнённые типы, наезжавшие из «Питера»…(44, 27).

        Уже пошлостью стали рассказы о том, что Коля Рубцов, то ли оригинал, то ли юродивый, все четыре времени года – осенью и зимой, весной и летом – ходил в валеных сапогах, в опояске из вервия.

 

102

        Ходил в валенках, но зимой! И правильно делал. Во-первых,

потому что практично, а во-вторых, и это главное, жалел свои больные ноги… О верёвке – ложь!

       Пальтишко на нём, верно, было не из модных. И пиджаки-рубахи не всегда только что из магазина. Но вот чего не отнимешь у Рубцова – опрятности. Не терпел «пузырей» на штанинах, тща-тельно и подолгу стирал всякое случайное пятно на одежде…» (44).

         А что же, во-первых, поэту носить с собой в рюкзаках все виды одежды? И, во-вторых, на какие средства студент Рубцов мог покупать «приличную» одежду в Москве?

        Всякого рода городские «интеллигенты», в том числе из неко-торых  литературных   редакций,  конечно, не понимали жизненных

проблем поэта. А ему приходилось путешествовать в любое время года из Москвы до села Никольского и обратно (например, 25 км от парома) или по случайным и непредсказуемым дорогам Вологодской области.

        В начале сентября 1962 года студентов первого курса послали на уборку урожая в колхоз под Загорском. О чтении стихов во время слякотной сентябрьской погоды вспоминает однокурсник Рубцова Эдуард Крылов (27):

       «В тот день, как и предыдущие, поэты читали свои стихи. Рубцов подошёл к нашей группе, лёг, облокотясь на тюфяк, послушал немного, а потом очень искренне сказал:

        – Разве это стихи?

        – Читай свои,  –  предложил кто-то.    

        Он сел и монотонным голосом стал читать «Фиалки». Но с каждой новой строкой голос становился звонче, выразительнее, пока не превратился в то, что называют «криком души».

       Впечатление было очень сильным. В то время кумирами читающей публики были Евтушенко, Вознесенский…  В Рубцове сразу почувствовали нечто совсем другое. Парадоксально, но «необычная» поэзия под «Евтушенко» звучала уже слишком обычно, а «обычная» поэзия Рубцова прозвучала необычно».

        Рубцову ничего не было сказано, но стихов больше не читали.

        Позже на курсе выделились три явных лидера – Николай Рубцов, Александр Черевченко, Павел Мелехин. Прозаики сразу и безоговорочно признали первым Николая Рубцова, поэты либо вовсе не признавали его, либо признавали  с  большими оговорками

 

103

и отводили ему скромное место. Самыми же преданными его почитателями были люди нелитературных кругов. Все они, кому я читал стихи Рубцова, просили переписать их и познакомить с автором». (курсив Ю.К.-М.)

         В марте  2010  года   автору  удалось выйти  на переписку  с  А. Черевченко, который  сослался на свои статьи «Друзья давно минувших дней», которые практически неизвестны  рубцововедам (52, 31). Привожу часть колоритной информации А. Черевченко.

      «В начале сентября 1962 года студентов первого курса Литинститута, отправили убирать картошку в один из подмосковных колхозов. То ли в Мытищинский, то ли в Загорский район, теперь уже не припомнить. Поселили нас на полевом стане в полуразвалившемся коровнике с дырявой крышей. Сентябрь выдался на редкость дождливым и холодным, суглинок на картофельном поле превратился в непролазное болото, а уборка клубней – в настоящую каторгу

         Вспоминает Михаил Шаповалов (27):

        «В местном  клубе  мы  дали  литературный  вечер… Собирались старики с детворой. Молодёжи было мало. Читали стихи. Принимали каждого радушно, однако самый большой успех выпал на долю Рубцова. Стоя на краю сцены, он читал громко, уверенно и, отвергая жестом руки  заслуженные  аплодисменты, переходил от  хохм о флотской жизни к любовной лирике, к стихам о Вологодчине».

         Шаповалов, когда дошла до него очередь, решил не читать свои стихи, а прочитал С. Есенина. Довольно часто после ознаком-ления со стихами Рубцова поэты уходили из этого жанра, косвенно признавая поэтическую силу товарища.

        Вспоминает А. Черевченко (52):

       «Вообще-то я не знаю, что бы делали мы тоскливыми осенними вечерами, если бы не Коля. Поэтические баталии, состязания в гениальности всем нам порядком надоели. При тусклом свете керосиновой лампы читать книги было просто невозможно. Скука! И тогда Рубцов  брал гармошку и начинал петь песни собственного сочинения, вологодские частушки, вгонявшие девчат в краску своею забористостью, наигрывал известные ему вальсы, фокстроты и танго – такие у нас там были песенно-танцевальные вечера…

       К  концу третьей недели  нашего  прозябания  на полевом стане

 

104

дожди вдруг прекратились, резко потеплело, началось знаменитое подмосковное «бабье лето». Буквально за три дня мы выпотрошили до последнего клубня картофельные грядки, спеша вернуться в институт, в который так стремились и о котором так мечтали. И тут нас всех ждал сюрприз. Во-первых, всю бригаду вместе с мешками клубней, привезли на грузовых машинах на центральную усадьбу колхоза. Там, на сельской площади, были накрыты длинные сколоченные из досок столы, ломившиеся от деревенских яств и вполне конкретных бутылок. Председатель колхоза в краткой речи, почему-то вновь сбиваясь на высокие надои, поблагодарил нас за ударный труд в тяжелых климатических условиях и пригласил отведать, что Бог послал.

       В процессе пиршества выяснилось, что праздник этот был устроен вовсе не в нашу честь: колхоз занял первое место в районном соревновании по надоям молока. Он специализировался на молочном животноводстве, а картофель тут выращивали на корм свиньям. Тем не менее, все мы были несказанно счастливы, когда председатель объявил, что каждый из студентов в качестве поощрения за ударный труд получает по 50-килограммовому мешку картошки и килограмму свиного сала. Честно говоря, такого гонорара никто из нас еще не получал (курсив Ю.К.М.). Он позво-лил нам достаточно сытно прожить до октябрьских праздников…».

       21 сентября Николай Рубцов в письме к  Э. Шнейдерману в Ленинград пишет, что «только что вернулся в Москву из колхоза, где мы  работали на картошке» (19).     

     О поэтических сборах в общежитии Э. Крылов сообщает (27)...

 

P.S. 1. Автор уверен, что Валентин Сафонов, в то время (в августе 1962 г.)  студент Литинститута,  встречался с членами приёмной комиссии и оказал неформальную принципиальную помощь Рубцову в получении разрешения на сдачу вступительных экзаменов несмотря на опоздание на несколько дней.  

P.S. 2. Глава 6 была опубликована на сайте "Звезда полей" в сентябре 2016 г., затем с небольшой корректировкой в августе 2018 г. в рамках предложения одному литературному журналу об издании новой редакции монографии-творческой биографии Николая Рубцова. Всё известно и должно учитываться  любым заинтересованным, особенно занимающимся публикациями о жизни и творчестве Н. М. Рубцова.

P.S. 3. Затем, для предупреждения плагиата или компиляции я (Ю.К.-М.) опубликовал некоторые главы здесь на сайте "Звезда полей".

 

Готовится к изданию книга Юрия Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром! …», творческая биография  русского национального поэта Н. М. Рубцова  (редакция 2016 – 2019  гг.) в серии «Жизнь творческих личностей».

Книга создана на базе предыдущих монографий: "Николай Рубцов: "И пусть стихов серебряные струны..." (М., МГО СП России, 336 стр., 2002), Николай Рубцов: "Звезда полей горит, не угасая..." (М., НКО "Рубцовский творческий союз",  288 стр, цветная фотовкладка - 16 стр., 2011)

 

Содержание

 

Предисловие

Глава 1. Семья Рубцовых и раннее детство поэта. «Но вот наше

              счастье распалось на части…»

(После гражданской войны, 3 января 1936 г…октябрь 1943 г.)………………………….15   

Условия жизни семьи Рубцовых, начало войны с Германией, смерть матери, первые стихи, разлука с родными.

 

Глава 2. Детские годы в Никольском и Тотьме.

     (октябрь 1943 г…июнь 1952 г.)…….………………………...…..25

 Песни, музыка и стихи. За путёвкой в жизнь. В лесном техникуме. Город-легенда – Тотьма: Спасо-Суморин монастырь, церкви русского Севера. Юношеские стихи. Первый поиск родных.

 

Глава 3. Пути-дороги юности. На тралфлот, в Кировск, в  Ташкент, в Вологду, в Приютино. «Надо хлеба мне, хлеба! Замолчи радиола…»

(июль 1952 г…сентябрь 1955 г.)……………………………..…...45

     К морю в Архангельск, на тралфлоте. Горно-химический техникум в Кировске. Летом 1954 г. в Ташкенте. Встреча с братом и отцом в Вологде весной 1955 г.  Жизнь в Приютино.

 

Глава 4. Северный флот. «Мне не забыть у дальних берегов…»

             (сентябрь 1955 г…октябрь 1959 г.)……………...…………66

     Северный морской флот, охрана полигонов ядерных испытаний, Приютино – 1957, литобъединение в Североморске, первые публикации, «морские» стихи и песни.

  

Глава 5. Ленинградский период. «Не простой, возвышенный,  в седле бы…»

                 (ноябрь 1959 г…август 1962 г.)……………...…….…….87

Кировский (Путиловский)  завод, литобъединения, работа и стихи. Между городом  и деревней, цель жизни определена – поэзия. Сборник «Волны и скалы». В Москву и вперёд в Николу!

 

Глава 6. Литературный институт, очное отделение. «И всё на   

               правильном таком пути…»

             (сент.1962 г…июнь 1964 г.)……………………………….101

 Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе, в ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.

 

  Глава 7.  Непредсказуемые дороги: Никольское – Тотьма –  

                  Вологда – Москва – Бабаево – Череповец.  

                 (июнь 1964 г…апрель 1966 г.)……………..…………. 146

   Родное  село Никольское – источник космического понимания окружающего мира, лето и осень 1964 г. – полный поворот к русской народной поэзии, семинар в Вологде, заочное отделение литинститута, подготовка сборников и снова провокации.

 

Глава 8. Рубцов на Алтае.  «Прекрасно небо голубое!»

                (май 1966 г…июль-август 1966 г.)………………..…..…..184

Поездка в Сибирь. Катунь, Обь, Алтай. Восточная Скифия. Размышления об Истории – философские стихи «Шумит Катунь», «Старая дорога», «В минуты музыки».           

   

 Глава 9. «Звезда полей» - луч Света в русской поэзии.

«И счастлив я, пока на свете белом…»

                    (август 1966г….июнь 1969 г.)……………..………..….195

По Вологодчине, по Московии, по издательствам. «Звезда полей» – луч Света в русской поэзии 20-го века. Жилищная проблема решена. А семейно-бытовая?

 

Глава 10.  Рубцов: «Я спешу сложить свои стихи…»

                 (июнь 1969г….19 января 1971г.)………………….....…241

«Душа хранит», «Сосен шум», «Зелёные цветы» – новые сборники  русских народных  песен и стихов.  Рубцов: «Над моей счастливою любовью вдруг мелькнуло чёрное крыло…».  

  

Глава 11. Творческая позиция и мастерская Н.М.Рубцова

       Ведическое и  православное, мистическое  мировоззрение,  

       богатство народного языка, народная философия,    

        исповедальность и песенность поэзии ……………………..….260

 

Эпилог от Лады Одинцовой …………………………..…………….287

Эпилог от Юрия Кириенко-Малюгина ………………………….….293

 

Приложения (№№ 1 – 11)…….………………………….…..……...297

Даты жизни и творчества Н. М. Рубцова……………..………...….319

Семья Рубцовых………………..…….....……..………………………....….325          

. Библиография……………………..…………………………….....….326

 

Для сбора средств на издание  автор предлагает книги:

–  «Методика оценки и критерии народности поэзии», 120 стр,, 2014 г. – в списке номинации Бунинской премии 2016 г.; также в  списке номинации  премии «Золотой Дельвиг»  2016 г.  «Литературной газеты».  Стоимость  1 экз. - 1000 руб.

–  Сборник  «Добрый вечер» (стихи и песни), 96 стр., 2013 г.   – в списке  Бунинской премии 2017г.  Стоимость 1 экз. - 1000 руб.   

–  Повесть «Есть Божий суд…», 96 стр., 2012 г.;  в номинации  Бунинской премии 2015 года. Стоимость 1 экз. – 3000 руб.

– Альманах «Звезда полей» 2019, 108 стр., 2019 г. Стоимость 1 экз. – 500 руб.

– «Поэзия. Истина. Рубцов», 216 стр., 2007 г. Стоимость 1 экз. – 800 руб.

Просьба направить финансовую помощь в издании этой монографии на карточку счёт 67628038 8311210758  в Сбербанке России.  Сообщение о переводе направить на эл. почту    Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра..