Лев Толстой — великий  страдалец земли Русской сказал: «Лучше тачать сапоги, чем писать книги...». Умолял: «Если можешь не писать, не пиши...».
     Так-то оно так, да вот хотел бы в рай, да грехи не пускают. Ещё сказывают, что гений — это несчастье, лучше быть талантливым, обычным. Муки слова есть муки слова… сознания, того, чего человек не видит, однако человек только в нём, в сознании и состоит… И неужто сознание есть некая тягость? — Следственно жизнь есть страдание? Видимо, так оно и есть, хотя надо нести в себе радость и делиться ею с ближним своим…
       Под категорию гениев, как под колесо неосторожный гражданин, попал и великий Николай Васильевич Гоголь…
     Произведения Гоголя «Мёртвые души», «Ревизор» — это  литера-тура. На слова Пушкина, прочитавшего «Мёртвые души»: как грустна наша Россия, Гоголь, удивившись, сказал, да это же карикатура. Писатель был прав, тем более, что это его детище. Однако гениальность Гоголя сказалась и здесь, изображено было так живо, так ёмко и выразительно, что читатель уверовал в эту иллюзию поэта... Да и назвал её поэмой…
       У Николая Рубцова есть стихотворение «Однажды»:

                                          Однажды Гоголь вышел из кареты
                                          На свежий воздух. Думать было лень.
                                          Но он во мгле увидел силуэты
                                          Полузабытых тощих деревень.

                                          Он пожалел безрадостное племя,
                                          Оплакал детства светлые года,
                                          Не смог представить будущее время —
                                          И произнёс: — Как скучно, господа!

       В какой-то степени это лёгкая ирония, переброшенная в наше время. Но это концовка повести «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Это карикатурная возня двух малороссийких помещиков вызывает у читателя глубочайшее возмущение на грани сожаления, что есть на земле такие люди, потерявшие не только совесть, но обнищали умом  и здравым смыслом.
     И если бы не красочное описание этих помещиков их внешности, их мелкотравчатых действий во вред друг другу, остроумного художественного изображения тамошнего судопроизводства писателем, а также сатирическая сторона примитивизма ссоры… Повесть бы не имела успеха у тогдашнего читателя. Гоголь, заканчивая эту повесть о пустопорожней и никчёмной жизни этих двух господ помещиков, и, выходя на дорогу, где грязь и дождь, где «дороги расползались, как раки, высыпанные из мешка», вот тогда Гоголь и произнёс эти вечные слова: скучно на этом свете, господа…
     Но Гоголь велик не только сатирическими измышлениями, он велик, как писатель двумя сборниками сочинений своих: «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород». Это вековечные шедевры писателя. Создаётся впечатление, что именно ради этих художествен-ных словесных произведений был рожден Николай Гоголь. Он даже не писатель, а некий колдун, который проник в храмы вселенной, похищая её загадочность, красочность, бесконечность и бессмертие… Гоголь есть истинный природный колдун, волхв, знахарь, он соединяется с природой, и передаёт нам посредством же её, нашей матери, колдовскую, иллюзорную, казалось бы, непостижимость. Только Гоголю было дано из всех писателей, изобразить если не все, но многие нюансы превращений природы, её игры, игры света и тьмы,   звука   и   абсолютно    химического    молчания,  от     шороха  тростника до громового разряда…Где чуден Днепр при тихой погоде…? Для писателя Гоголя мiр сей есть чудо. И человек в мiре этом есть чудо. А потому, Гоголь, как писатель есть чудо, чудотворец, вот кто есть господин Гоголь. Именно в этих прекрасных и вечных книгах «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород». На Земном шаре более нет подобных произведений, божественно открытых, непознанно закрытых, но ему, Гоголю, тонкий мiр был понятен. И если о Гёте говорят, что ему была ясна звёздная книга, то Гоголю она была родственной, привычной…
     Когда находишься в мiре, сложно понять его, а тем более описать его посредством слова, для этого требуется способность  как бы выйти из него и посмотреть со стороны. Это удалось Гоголю.
   И Гоголя нельзя упрекнуть в умении и способности рассматривать окружающий мiр и человека в нём, это для него естественно, как если бы мы наблюдали восход солнца. Гоголю удалось больше, — он заглянул за край вселенной. Почитайте  повесть «Майская ночь, или Утопленница». Это мировой шедевр.                                                                                    
     «Запах от цветущих яблонь и ночных цветов лился по всей земле». «Какое-то странное, упоительное сияние примешалось к блеску месяца. Серебряный туман пал на окрестность». Левко смотрел на старинный дом, опрокинувшийся, он отражался в пруду. Старинный дом господский был чист в ясном величии. Далее идёт игра света и теней и Левко словно переселился в глуби пруда и видит: «наперёд белый локоть выставился в окно, потом выглянула приветливая головка с блестящими очами… она машет, она усмехается… Вода задрожала и окно закрылось снова». «Сильно и звучно перекликались блистательные песни соловьёв, и когда они, казалось, умирали в томлении и неге, слышался шелест и трещание кузнечиков…» —Парубок,— говорила она, — найди мою мачеху. Левко, когда девушки играли на берегу, указал ей  мачеху… И она вручила ему записку. Тут наш герой проснулся.» От пруда веял холод;  над ним печально стоял дом с закрытыми ставнями. В сжатой руке он почувствовал записку…
  Гоголь всё изобразил по законам красоты, по недостатку человеческого зрения, по жгучему человеческому желанию, когда чудеса не выдерживают и сбываются. Гоголь велик! Он и художник и гипнотизёр, колдун и волшебник. Чародей слова и чародей звука, слуха и зрения «закрайного».
    «День дню передаёт речь, и ночь ночи передаёт знание». Эти стихи Давида весьма кстати подходят к Гоголю, как художнику… Он посреди чудес: ковров-самолётов, пострел-травы, сон-травы, шапки-неведимки… Ему всё с руки, поскольку он сын природы, её детище, давший природе человеческую речь… Лишь слову жизнь дана… Гоголь создаёт чудо, чудо у него в «Ночь под Рождество». Свидетельство тому — русские народные сказки, где счастливый конец есть «выход из трагедии».
    Николая Рубцова потрясает случай, когда он неожиданно в поисках малины, набрёл на кладбище. И это его потрясло. И вот что пишет поэт в стихотворении «Над вечным покоем»:

                                         Там фантастично тихо в темноте,
                                         Там одиноко, боязно и сыро,
                                         Там и ромашки кажутся не те-
                                         Как существа уже иного мира…

      Когда я прочёл эти стихи своей матушке,— она перекрестилась и уронила: — Как он рано понял, что такое смерть…Этот твой  Рубцов.

                                         И эту грусть, и святость прежних лет
                                         Я так любил во мгле родного края,
                                         Что я хотел упасть и умереть
                                         И обнимать ромашки умирая…

        Подобные стихи наводят на очень  сложные и запредельные мысли. Таких стихов, как эти, в природе не существуют. Они принадлежат только Рубцову!
     В этом стихотворении проглядывает глубокое родство художников — Гоголя и Рубцова. Да вообще-то поэты — братья по крови. Но мощь Гоголя, его творческое местоположение — мiр Божий.
     Поль Скаррон написал «Вергилий наизнаку», то есть его поэму «Энеида».Он «перелицевал» её. И. Котляревкий повторил сие на малороссийском языке. «Энэй був парубок моторный И хлопэць хоч куды — козак…  Мольер (Жак Поклен) написал драму «Скупой», по дорожке Поля Скаррона «Наказание за скупость»… «Уже если он зажигал у себя в комнате огарочек свечи, то не иначе как украденной, и чтобы сберечь его, начинал раздеваться ещё на улице. Ложился спать, продырявив соседскую стенку, и получал света сколько угодно. Таким образом,  гоголевский   Плюшкин   в   некоей   степени соткан подражальчески, но это литература, а Гоголь силён вселенской, божественной, сказочной ипостасью. Чудесной действительностью, скрытой от нас суетой…
    Гоголь почти не переводим на иностранные языки. В Болгарии Гоголь не переведён на болгарский язык, не получается. И тот, кто знает язык русский, читают Гоголя. Поскольку художественное слово Гоголя есть чудо, а чудо есть совпадение идеи и реальности…
   Николай Рубцов очень любил русскую литературу и считал её лучшей в мiре… Гоголь же был для него высшим достижением и возможностью  Слова, в постижении мiра Божьего… Здесь уместно вспомнить Алексея Лосева, что «не мы  живём, а действительность живёт через нас». Выбор и надежда выпала на человека. А потому «Всё в человеке»…
    Влияние тогдашних критиков сильно влияла на художественную натуру  Гоголя и он написал «Петербургские повести».  Израсходовал свой талант по мелочам... А некоторых критиков  интересовали только социальность, а не познание мiра.
   А ведь Николай Васильевич Гоголь, разумеется, исполненный народным юмором, народной хитростью и выдумкой, свободой — всё же живописал Чистое Утро Бытия, живописал его красоту, разум и заботу о человеке, как некоей своей надежде… Гоголь православный человек с некой до болезненности совестью. Вестью мироздания, принадлежащее только тонкой материи.
   Мне иногда кажется, что Гоголь, как художник не вместился полностью в тогдашнее общество. За этим гением будущее...                                          
     Опубликовано в альманахе Звезда полей» 2020, № 20

       *     *     *

От пляшущих – по хате ветер,
Жених с невестою в кольцо…
В окошко робко глянул вечер,
А там и ночь ведь на крыльцо.

Синеет влага самогона
Водой на самой глубине,
Вон кто-то по сугробам сонно
Поплёлся, дань отдав гульбе.

На лавке тихо спит гармошка,
Хмель тоже, видно, разобрал…
Сосед мой с валенок галоши
В снегу глубоком растерял.

Иду под звёздною метелью,
А на душе – светлым-светло…
И после целую неделю
Гульня гуляет всё село…

…Не пляшут дуги расписные,
Не видно девок на тропе…
Я захватил ту жизнь, Россия,
Спасибо, милая, тебе!

        Ориентировочно,  зима 1963 года, село Никольское, во время приезда Н. Рубцова на зимние студенческие каникулы. По тематике созвучно со стихотворением «На гулянке».
    Неизвестное стихотворение, переписано 15 апреля 2003 года у Петровой Наталии Владимировны, жены поэта  Александра  Петрова, студента Литинститута, дружившего с  Н. М. Рубцовым с 1965 года.

    В мае 1966 года из Москвы, из общежития Литературного института Николай Рубцов выехал поездом на Алтай.
Поэт проезжает бескрайние просторы России, от Москвы до Барнаула, поезд пересекает расцветающие леса, поля и сады Подмосковья и  Приуралья, Уральские горы,  низменности Западной Сибири, широкие и величественные сибирские реки и, наконец,  прибывает на Алтай – на  земли  Восточной Скифии.    
     В Барнауле  его принимает Матрёна Марковна Ершова, сестра  Василия Нечунаева. Рубцов сразу подружился с Раей и Вовой, детьми Матрёны Марковны.  Рубцов встретился с поэтом  Леонидом Мерзликиным и местными поэтами. Поэт  Станислав Вторушин пишет:
   Мы оказались недалеко от мастерской художника Николая Иванова, писавшего великолепные сюжетные полотна о жизни Горного Алтая. К нему в любое время мог прийти кто угодно, а уж поэты – тем более…
    Тут же организовал стол, разлил водку и после того, как мы выпили по первой стопке, пробасил, уставившись на Рубцова:
      – Ну, читай! Своих-то я слышал уже не раз.
     Рубцов сидел с краю стола, тихий, ушедший в себя, и. казалось, не замечал того, что было вокруг. Он вообще походил на человека не от мiра сего. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами, и могу сказать, что за всю свою жизнь я не встречал ни одного человека, на лице которого была бы запечетлена такая отрешённость... Как я узнал намного позже, ему не с кем было поделиться ни радостью, ни горем, он всё носил в себе, а это гораздо тяжелее. Рубцов долго молчал, опустив голову, неторопливо размотал шарф, оставив его на плечах, чуть качнулся и начал негромко читать…:

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В светлые годы свои.
………………………….
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

      Мне показалось, что Иванов перестал дышать. Некоторое время он, застыв, смотрел на Рубцова, словно пытался запечатлеть его портрет, чтобы ... перенести на полотно, потом, моргнув, спросил:
      –  А ещё что-нибудь можешь прочитать?
   Стихотворение потрясло его… В тот день я услышал это стихотворение так, как привёл его здесь. А Иванов всё смотрел на Рубцова, словно не веря, что сидящий перед ним худой парень в большом не по размеру пиджаке и сером, довольно поношенном шарфе смог написать такие стихи. Но Рубцов… продолжал:

Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою.

      Иванов молча налил водки в рюмки и, чокнувшись с Рубцовым, сказал:
        – За тебя!
      Сейчас уже не помню всех стихов, которые читал в тот вечер Николай Рубцов. Но одно из них врезалось в память до конца жизни. Когда он начал читать «Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны, / неведомый сын удивительных вольных племён», мы словно оцепенели…».  
        Вот следующая информация о пребывании Рубцова на Алтае и  о беседах с алтайскими поэтами:
     «За разговорами Николай признался, что очень устал, нервы шалят, и сказал, что хотел бы отдохнуть где-нибудь на природе, посмотреть горный Алтай. Долго перебирали в памяти разные места – решали, где ему будет лучше – и, наконец, остановились на Красногорском – райцентре, расположенном в предгорьях. Туда вскоре и проводили Рубцова.
       В Красногорском Николая встретил – и тоже очень радушно – поэт Геннадий Володин, у которого Рубцов и обосновался на длительный срок… Вместе с Геннадием Володиным и его друзьями Рубцов  часто  ловил  рыбу, купался  и загорал, а потом путешествовал по горному Алтаю. Побывал на реках Катуни и Бие, которые сливаясь, образуют Обь, ездил в Горно-Алтайск».
     Г. Володин вспоминает о знакомстве Рубцова с Катунью:
     «На неделе Коля поехал в Горно-Алтайск. И предупредил, что может задержаться там на два-три дня. Но через ночь вернулся. Какой-то задумчивый и серьёзный.
–    Обидел кто-нибудь?  – спросил я.
      – Да нет.  – Он перевёл разговор на другое. – У Катуни был. Это, конечно, река! ...А мощь какая! Удивляюсь, как паром возле Суртайки не срывает. Ведь такое может быть?
      – Запросто,  – сказал я и стал рассказывать ему о Белом боме и других скалах, сплетая в одно были и небылицы. А Коля слушал внимательно и серьёзно. Именно тогда он пробовал строки из будущего стихотворения «Шумит Катунь»…
     Хорошо знакомый с Рубцовым писатель В. Чичинов пишет, о том, что Рубцов жил несколько дней в Шебелинском районе, село Эликманар.  Там он «беседовал» с бурной рекой Катунью, слушал и услышал сказания  от этой древней реки, у которой жили наши предки – скифы. 
      А теперь о «Творческой мастерской» Рубцова. Бытовало мнение, что Рубцов чуть ли ни экспромтом писал стихи. Мне пришлось опровергать это мнение в статьях «В минуты музыки печальной» (из записной книжки Рубцова) и  «Стихотворение «Пальмы юга» (2015 г., на примере разбора черновиков из записной книжки). Статьи были опубликованы в газете «Московский литератор», в альманахе  «Звезда полей», 2015 г и на сайте «Звезда полей» в статье «Для кого «Пальмы юга» Николая Рубцова?» .
    В своём архиве в апреле с.г.  обнаружил рукописный  текст стихотворения Николая Рубцова «Шумит Катунь». В 2003  году после одного из лит.-муз. мероприятий Московского Рубцовского центра в ЦДЛ, ко мне подошла Наталия Владимировна Петрова, которая представилась супругой Александра Петрова, литинститутского друга Рубцова. Сообщила, что у неё имеются несколько стихотворений Рубцова. По приглашению я приехал на её квартиру и переписал несколько фрагментов  стихотворений, отпечатанных на машинке и над которыми стояла надпись «Николай Рубцов». В то время я обратил внимание  на  стихотворение «Гоголь», которое затем было опубликовано в книге «Новая дорога к Рубцову» (М. Российский писатель. 2005). Другие тексты я оставил на «потом». Это «потом» наступило сейчас.
    Переписанный текст «Шумит Катунь» имел существенные отличия от известных опубликованных, что представляет интерес с точки зрения творческой работы Поэта и по историчности темы в связи с  Восприятием окружающего мiра (природы и следов Истории) у бурной реки Катунь.
    Привожу записанный текст «Шумит Катунь». Перед этим текстом на листе  моя запись: 1-я и 2 строфы, мне известные (по публикациям в сборниках). Сейчас  привожу их:

Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И всё глядел, задумчив и угрюм.

Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной
И кто-то древней клинописью птиц
Записывал напев её былинный... 

   А далее привожу  запись неизвестных (неопубликованных) строф:

Катунь, Катунь — свирепая река,
Поёт она нерадостные мифы,
Как кровь лилась и пировали скифы,
Опустошая эти берега.

И гунны шли... Шуми Катунь и пой,
Как старый вождь, жестокий, одинокий,
Взмахнув мечом, благославлял разбой,
Но славянин не сдался синеокий.

Шумит Катунь...И пусть шумит она.
Пусть остаётся голосом природы
О том, какие были времена,
И Русь какие выстрадала годы...

— Что ж, — думал я, — прекрасно, что сюда
Меня судьба внезапно заманила.
Как тихо плачет светлая звезда
Над потемневшей крышею аила!

Мне от неё не отвести лица.
А утром бодрый труд не умолкает,
И голова отважного пловца,
Взгляни, меж волн бушующих мелькает!...

     Ниже на странице у меня записано: «последняя строфа — та же». То есть опубликованная в сборниках. Привожу здесь:

В горах погаснет сонечный июнь,
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь...

   Тогда у Н.В.Петровой, для записи было мало времени. Зная уже ранее классический текст, который был во всех прежних публикациях, я дал ссылку на первые две совпадающие и последнюю строфы.
     И это стихотворение можно читать, как самостоятельное. Однако Рубцову надо было, конечно, приспосабливаться под требования редакторов метода социалистического реализма. Но и по характеру реки  «свирепая». Известны возражения алтайского поэта Геннадия Володина, кстати небезосновательные, на мой взгляд. Но найти замену Поэт не захотел. Был у Рубцова затем шаблонный вариант «великая» река, но это — разносмысловое обозначение и для  равнинной Волги и для горной Катуни. Но можно было применить, например, «жестокая» или нейтрально «волшебная». Я лично применял для исполнения в тексте авторской песни эпитет «волшебная».
     По времени, во второй половине 1966 года и в начале 1967 года Николай Рубцов ещё не успевал отработать текст «Шумит Катунь», во всяком случае это стихотворение не вошло в сборник «Звезда полей», который был отдан на публикацию в феврале 1967 г. Но работа продолжалась.
    Первая публикация состоялась в г. Бабаево Вологодской области в газете «Ленинский путь» от 22 (или 8)  апреля 1967 года, где приведён  текст  без разбивки на строфы:

Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И всё глядел, задумчив и угрюм.
Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной
И как-то древней клинописью птиц
Записывал напев её былинный... 
Катунь, Катунь — великая река!
Поёт она нерадостные мифы,
Как гунны шли и пировали скифы,
Опустошая эти берега...
Прошли года. Ещё прошли года.
Всё потонуло в ветренном и мглистом.
И лишь Катунь, как древняя орда,
Несётся с воем, гиканьем и свистом.
В горах погаснет солнечный июнь.
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь.

     Отсутствие разбивки  может быть объяснено экономией печатной площади в газете, но это нивелирует содержание текста. В копии, снятой для меня из газеты при поездке в Бабаево в 2003 году, приписано: «Лен. Путь» — 1967  — 8 апреля. Первая публикация»
     Вышеприведённый текст с разбивкой по строфам опубликован в альманахе  «День поэзии» (1967), см. «Николай Рубцов», изд. Терра, 2000, ред.  В.Зинченко, т., 3,.,  стр 241, 406. Известный текст опубликован со ссылкой на первичность публикации от 22 апреля 1967 г. (см. то же издание, т. 1., стр. 341)
    Привожу известный текст стихотворения из прижизненного сборника «Сосен шум» (1970) и всех последующих публикаций:

Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И всё глядел, задумчив и угрюм.

Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной
И кто-то древней клинописью птиц
Записывал напев её былинный... 

Катунь, Катунь — свирепая река!
Поёт она таинственные мифы,
О том, как шли воинственные скифы,  —
Они топтали эти берега!

И Чингисхана сумрачная тень
Над целым миром солнце затмевала,
И чёрный дым летел за перевалы
К стоянкам светлых русских деревень...

Всё поглотил столетий тёмный зев!
И всё в просторе сказочно-огнистом
Бежит Катунь с рыданием и свистом —
Она не может успокоить гнев!

В горах погаснет солнечный июнь. 
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь.

    Стихотворение «Шумит Катунь» было опубликовано 8 декабря 1967 года в газете «Правда», центральной газете ЦК КПСС и Советского Союза. В газете, которая крайне редко печатала стихи. На той же странице было напечатано стихотворение Рубцова «Детство». Такая публикация резко поменяла  отношение к Николаю Рубцову со стороны местных партийных организаций и известных издательств.
         Изменения в публикациях.
     В сборнике «Душа хранит» (1969) стоит строка «Поёт она нерадостные мифы».  В сборнике «Сосен шум» (1970) снято посвящение В.Астафьеву,  стоит строка «Поёт она таинственные мифы», то же в сборнике «Зелёные цветы» (1971). Это принципиальное смысловое улучшение строфы. То есть Рубцов постоянно корректировал (улучшал) содержание стихотворений. 

     Сайт www.rubcow.ru  «Звезда полей. Николай Михайлович Рубцов и народное творчество». Раздел «Музыкальная страница» (запись, исполнение, гитара)

  Николай РУБЦОВ                          Nikolai Rubzow

     В горнице                                          In  meinem Haus

  В горнице моей светло.                   Es ist hell in meinem Haus, 
  Это от ночной звезды.                     In der Nacht vom hellen Stern.
  Матушка возьмет ведро,             Meine Mutter geht hinaus,
  Молча принесет воды…              Bringt im Eimer Wasser her.

  Красные цветы мои                      Rote Blumen, wie zum Hohn,
  В садике завяли все.                     Sind im Garten fast gewelkt.
  Лодка на речной мели                  Und mein Boot am Ufer schon
  Скоро догниет совсем.                 Ist verfault, wo einst gestellt.

  Дремлет на стене моей                 An der Wand berührt sich nicht
  Ивы кружевная тень.                     Spitzenschatten einer Weid’,
  Завтра у меня под ней                   Morgen dort beim Tageslicht
  Будет хлопотливый день!             Bin ich viel zu tun bereit!

  Буду поливать цветы,                   Ich begieß’ die Blumen gern,
  Думать о своей судьбе,                Denke an mein täglich Brot,
  Буду до ночной звезды                 Und bis zu dem hellen Stern
  Лодку мастерить себе…               Bau’ ich mir ein neues Boot…
                         
                                                  Ins Deutsche von Michail Lebedinski
                                                  Перевод Михаила Лебединского

Опубликовано в альманахе «Звезда полей»2011, выпуск № 2, Издатель НКО «Рубцовский творческий союз». 2011

   Предисловие. В феврале 2000 года я ушёл по личным причинам с работы в научно-исследовательском институте сельскохозяйственного  маниностроения им. В.П.Горячкина (ВИСХОМ). И тогда же зарегистрировался в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина и целыми днями изучал материалы по жизни и творчеству Н. М. Рубцова, а также поэтов того временного периода. В мае-июне 2000 года я написал пьесу «Николай Рубцов», которую выслал в адрес известного тогда вологодского рубцововеда В. Баракова. Ниже его ответное письмо (перепечатка с рукописного текста).

Уважаемый Юрий Иванович!
Я внимательно прочитал Вашу пьесу. Серьёзных замечаний по фактическому материалу у меня нет. Биографию Рубцова Вы знаете, стараетесь следовать действительным событиям, хотя, например, «беседа» поэта с портретами классиков настолько уже «заезжена», что больше походит на легенду.
    По жанру это, конечно, не пьеса, а литературно-музыкальная инсценировка на основе воспоминаний о Рубцове.  Я сомневаюсь, что её можно поставить в обычном драматическом театре — слишком много декламации, стихи идут один за другим, это утомительно, несмотря на то, что стихотворения великолепные. Здесь, действительно, требуется «бардовское» исполнение, особая форма подачи текста зрителям.
    Всё-таки некоторые стихотворения и особенно письма я бы сократил в объёме — человеческое внимание не может  сосредоточиться на чём-то  одном более 15 минут, это известный закон психики.
    Вологодские театры это произведение не возьмут — о причинах я уже говорил по телефону.
    Я с интересом прочитал о Вашей популязитаторской деятельности, всё это весьма и весьма  полезно. Желаю Вам дальнейших успехов в этом деле. Всегда готов помочь конкультациями.
     Спасиба за добрые слова в мой адрес.
    С наилучшими пожеланиями и чувствами.   Бараков.   Вологда   (без даты) примерно июнь-июль 2000 г.

     В седьмой раз (с июня 2019 г.) на сайте «Звезда полей» предлагается «патриотам» —   успешным гражданам (бизнесменам торговой сферы, менеджерам нефтяных и сырьевых   компаний, депутатам  (от любой партии) — с месячным доходом от 400,0 тыс. руб. и выше профинансировать расходы в размере 90,0 тыс. руб. на издание книги Юрия Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром! …», (творческая биография  русского национального поэта Н. М. Рубцова, 312 стр.,  редакция 2020 г. в серии «Жизнь творческих личностей», тираж 300 экз.). В случае увеличения финансирования тираж будет увеличен. Книги под индексом ISBN Книжной палаты РФ будут направлены в ведущие гуманитарные и технические институты и колледжи России.
       Автор обращался с предложениями об издании книги «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром! …» к  главным редакторам издательства «Вече», журналов «Москва», «Наш современник», в Департамент культуры Вологодской области, а также на сайте  «Звезда полей» к любым заинтересованным организациям. Ответов не получено, кроме одного из Вологды - об  отсутствии плана издания по имеющимся сметам расходов.   
     Финансовую помощь в издании монографии “Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!..» (изд. 2020 г.) просьба направить на карточку счёт 67628038 8311210758  в Сбербанке России.  Сообщение о финансировании-переводе и сопутствующую информацию  направлять на эл. почту    Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра..

О песнях в родном городе

Дорогие папы, мамы!
Расскажите, что мы ждём,
Если столько лет упрямо
В семьях песен не поём.
Иль от скромности зарделись,
И фольклор почти забыт,
Или души охладели,
Засосал проклятый быт?

Не стреляет глупость мимо –
Попадает в Человека.
Мне поют необходимо
По-английски кукарекать.
Мите сунули банджо,
Коля отхватил орган.
Костенька поёт свежо,
Если до конца не пьян.

Из могил деды ворчат,
Мир для них и сжат и тесен,
В душу русскую стучат,
Просят русских старых песен.

И от музыки деляг,
Барабанов, визга, пьянки
Поднимается «Варяг»,
Призадумалась «Славянка».
И зовёт платочек синий,
И волнует ночка тёмная,
Ты проснись, моя Россия!
Песни пой, страна огромная!

                                              Июнь 1987 г.

       Русские сказки

Детства яркие пёстрые краски
Разлетелись по жизни-холсту.
Рисовали мне русские сказки
Зло, добро и в судьбе красоту.

Те далёкие милые сказки
Улетели в заветную даль…
Подбегает дочь с просьбой и лаской:
–  Расскажи про любовь и печаль!

И о царствиях давних страданий,
О беде и друзьях мужика
Я читаю по книге сказаний,
Говорю, как любовь высока,
Как зелёной волшебной опушкой
Серый волк пробегает как тень,
И старушка колдует в избушке,
Намотавшись в заботах за день,
Как от лести вельможи добреют,
Уминая в беседах пирог,
Как прислужники явно наглеют,
Не пуская народ на порог,
И как трудно обычной невесте
Отыскать своего жениха,
И гадают девицы на тесте,
И печалятся: доля плоха.

Омрачаются добрые глазки,
И вздыхает девчонка в тиши:
Ах, какие все грустные сказки!
Ты весёлую мне напиши!                           

                                             Ноябрь 1987 г.
  А я вам желаю влюбиться!                                      
Над Родиной нашей играют зарницы,
Народ веселится, всю грусть затая.
А я вам желаю: Желаю влюбиться,
Желаю влюбиться в родные края!

Надеюсь, что храм старины возродится,
И братья и сёстры вернутся к нему.
Скажите иначе:  – Во что же влюбиться?
Скажите, родные, я, может, пойму?

Смотрите, любуйтесь на светлые лица
Красавиц небесных, сошедших сюда!
И я вам желаю: Желаю влюбиться,
Хотя б в жизни раз и уже навсегда!

Свобода взлетает, как вольная птица,
Крылом осеняя поля, города.
И я вам желаю: Желаю влюбиться
В детей и Россию уже навсегда!

                                               27...28  декабря 2002 г.
                 Песня — Свидетельство Рос. Автор. Общества № 8670      

 Наша встреча впереди

Когда альбом откроешь старый,
На нашу юность погляди!
И для тебя споёт гитара,
Что наша встреча впереди!

По переулочку крутому
На берег озера пройди!
Признайся клёну дорогому,
Что наша встреча впереди!

Чтоб стало на душе полегче,
В стожок душистый упади!
И травы ласково прошепчут,
Что наша встреча впереди!

Я верю, что ромашки свяжут
Из клеверов наши пути.
Берёзы мудрые расскажут,
Что наша встреча впереди!

                                   1993 г.
Песня – Свидетельство РАО № 25129


 Играй задумчивая скрипка!

Играй, играй задумчивая скрипка!
Играй, родимая, играй!
Тебе приснилась милая улыбка
И жест руки, манящий в новый рай!

Играй, играй весёлая гитара!
Играй, родимая, играй!
Ты знала, что любовь судьбе не пара,
Когда пришёл опять цветущий май.

Играй, играй потише, фортепьяно!
Играй, заветное, играй!
Пусть от любви я снова буду пьяный,
Но ты не очень по любви страдай!

Играй, играй любовь по переулкам!
Играй, родимая, играй!
Шаги твои разносит эхо гулко,
А каблучки стучат, стучат: Встречай!

Играй, играй задумчивая скрипка!
Играй, родимая, играй!
Придут, придут знакомая улыбка,
И жест руки, манящий в новый рай!

                                                    Сентябрь 1990 г. 
Песня – Свидетельство РАО № 10290


               Осень надежды

Вспоминаю я время – ушедшие грёзы.
Вижу счастье влюблённых, вижу встречи с тобой.
Осень машет ветвями, загрустили берёзы,
Провожая летящих  за красивой судьбой.

Собираю на память опавшие листья,
Как свидетелей счастья ушедшего лета.
Может быть, это наши последние письма,
Что лежат по полянам, лежат без ответа.

Зажигают рябины прощальные гроздья.
Вдаль уносятся эхом весёлые песни.
Мы на этой земле, как нежданные гости,
Что уйдут, не прощаясь, в своё поднебесье.

Мне рисуют поляны любовь и надежду.
Я найти твои песни в перезвонах хочу.
Удивлённый, влюблённый в улыбку как прежде,
Я за призрачным счастьем вновь к тебе полечу.

                                                          Март 1990 г.
             Песня – Свидетельство РАО № 8670                                                        

          Скажи Мечте!

Среди мирской ненужной суеты,
Блуждая в дебрях Мирозданья,
Я встретил вдруг волшебные черты.
Кто Вас прислал, Небесное Созданье?

Когда взрывались в нашей стороне
Любовь, надежды, даже зданья,
Когда тонула истина в вине,
Явилось вдруг Небесное Созданье!

Мечтаю я, чтоб Свет развеял тьму.
Господь прислал крупицы Знанья.
За что Благая Весть и почему
Явилось вдруг Небесное Созданье?

В душе моей таился добрый стих.
Слова томились в ожиданьи.
И пусть один остался в жизни миг:
Я Вас люблю, Небесное Созданье!

                                Декабрь 2002 г.

                    Песня отмечена Дипломом на Первом
                    фестивале православно-патриотической
                    песни в Сергиевом Посаде в 2005 году
                    в честь 625- летия  Куликовской битвы.

 Наша встреча впереди

Когда альбом откроешь старый,
На нашу юность погляди!
И для тебя споёт гитара,
Что наша встреча впереди!

По переулочку крутому
На берег озера пройди!
Признайся клёну дорогому,
Что наша встреча впереди!

Чтоб стало на душе полегче,
В стожок душистый упади!
И травы ласково прошепчут,
Что наша встреча впереди!

Я верю, что ромашки свяжут
Из клеверов наши пути.
Берёзы мудрые расскажут,
Что наша встреча впереди!

                                   1993 г.
Песня – Свидетельство РАО № 25129

Александр Андронов
г.Москва

ЭТЮД

Туманный образ на стене,
И  взгляд надменный,
Явился будто бы во сне,
Из тьмы вселенной.
И все глаза я проглядел,
Душой ликуя,
Всю жизнь я так и не сумел
Найти такую.

Неразделённости стезя  –
Опустошает,
А ближе подойти нельзя  –
Не приглашает.
А мысли в ясной  голове
Находят место:
Ведь ты как перед Богом мне
Была невестой.

И как у птицы два крыла –
Для воспаренья.
Так мне судьба тебя дала –
Венец творения.
Ты, как живая на стене,
Мне душу греешь
И, наяву или во сне,
Со мной стареешь...


НЕ ВЕРЮ НИКОМУ

И слышал я, что есть,
Мол, женщины другие,
Что ходят по земле
Такие же, как ты,
Что хороши собой,
И, будто молодые,
Что даже кое-кто
Приносит им цветы.

Я, правда, не видал,
Хоть пожил и не мало,
Возможно, где-то есть
Особая страна.
Где женщины живут
Под небом бледно-алым.
Не верю никому –
Ты на земле одна!

КОЛДУНЬЯ

Загадочное небо и луна,
Мы молоды, и ты со мной нежна.
И мы с тобой под звёздами бродили,
И звёзды этот путь благословили.
Безмолвная над нами ночь плыла,
И взбалмошной колдуньей ты была.
Босая, без сомнений и печали,
И нас ручьи руладами встречали,
И у небес качались купола.

Ты сказочного рыцаря ждала,
Но ничего поделать не могла,
Когда с тобой случайно повстречались, -
Друг другу мы судьбой предназначались,
Ты Господом была мне суждена.
А мы над неизбежностью смеялись,
Ловили миг и чувства не боялись,
Колосья в поле рук твоих касались, -
И лес шептал листвою – влюблена.

Луна в ночи бесстыдна и желта,
И призрачно сияет нагота.
Я вижу звёзды сквозь тебя нагую,
Я до сих пор не знал тебя такую.
И в небесах вдруг новый звук возник,
Звук торжества, переходящий в крик.
И вечный свет из глаз твоих ласкает,
И молодость усталости не знает,
И замутнён невинности родник.

Колоколов небес раздался звон,
И поднялась заря со всех сторон.
Ты в небе, ошалелая, летала,
И на щеке твоей звезда блистала.
И над лугами радуга взошла,
Ты суть свою смиренно обрела:
Другая жизнь, свечой, в тебе дрожала,
И над собой небесный свод держала,
И Матерью земною ты была.


ДЕРЖИСЬ, ПОЭТ!

По совести, по чести, –
Хватило б граммов двести!
Всё было бы на месте,
Как русло у реки.

Нашла коса на камень, –
В груди бушует пламень,
И море под ногами,
И цели высоки.

Потеряны поэтом
Очки и сигареты,
И к небу длань воздета,
И слышен трубный глас.

Дорога в рай знакомый –
До тёщиного дома.
А на скамейке дрёма
Поэта дождалась.

Вот так, легко по сути,
Дойти до самой жути.
Доверившись минуте,
Себе испортить жизнь.

Ведь в нашем мире праздном
Есть множество соблазнов,
Маразмов и оргазмов...
Держись, поэт! Держись!


ПУТИ НЕИСПОВЕДИМЫЕ

С надеждами пустыми
Шагаем по пустыне.
Не раз уж проходили
Знакомые места.
И не жили достойно, –
Всё санкции, да войны,
Вновь души не спокойны,
И совесть не чиста.

Давно Россией всею
За новым Моисеем
Идём-бредём кругами
По зыбкому песку.
Прошли уже когда-то
И точку невозврата.
Шагаем по привычке
И через не могу.

Давно уже забыли,
Откуда выходили,
Давно уже не помним,
Куда должны прийти.
Ни воли, ни идеи,
Лишь ужас мавзолея
Да алчность олигархов,
И цели нет пути.

Сергей Порохин
г. Москва

За бортом

Я уже за боротом , за кормою.
Вкруг меня за волною волна.
То ли эта навеки накроет,
То ли, может, девятая, та!
А на судне не молкнут оркестры,
Та же музыка, те же огни...
А меня уж баюкает бездна,
И пучина мне шепчет: «Глотни!»

Чтобы долго не мучиться даром,
Наглотаюсь морского вина,
Так, чтоб этого кайфа-угара
Мне б хватило до самого дна!
Я иду за тобой, Мартин Иден,
За тобою герр Дизель Рудольф!
Пароход уже больше не виден,
Точно также, как путь мой земной.

В Охотском море

«Скорлупку» начало раскачивать.
Дул ветер Сиверко с Курил.
И чтобы за борт не корячиться, — 
Из фляги водочки попил.
И вспомнил сказочки Атласова,
Казацкий струг и ктлый чёлн,
В каких ватажили Евразию,
И подвреплялись первачом.
Не посрамил своих прапрадедов;
Я на трофейном корабле
То состояние отвратное
Перемогал навеселе.


Мария Молчанова
г.Белгород

                Бабушка

Белый платок, васильковое платье,
Счастьем сияют родные глаза,
Самые тёплые эти объятия,
Бабушка, как же мне ты дорога!
Домик уютный, родное крылечко,
Куст хризантемы цветет за окном,
В комнате старая русская печка,
Пахнет топленым парным молоком.
Стены беленые, шторы цветные,
Слева от окон иконы висят,
Строго глядят на нас лики святые:
Спас, Николай, Богородица- мать.
Солнце давно закатилось за крышу,
В комнате розовый сполохов свет,
Бабушка молится, шепот я слышу:
Боже, храни нас, спаси всех от бед!
Бабушка милая, ты берегиня,
Льётся из глаз твоих свет доброты,
Руки шершавые нежно обнимут,
В доме твоём все сойдутся пути…




    *   *    *

       …Единственное, чем мы обладаем навсегда,
           То вещи, что были у нас в детстве…
                                                        Тонино Гуэрра


«Единственное, чем мы обладаем навсегда,
То вещи, что были у нас в детстве!»
Весь мир вокруг, в серебряном ручье вода,
Где шёпот рыб, а если присмотреться,
В траве роса, как нити жемчугов,
Мерцанье звёзд и красота вселенной,
И слышится нам музыка ветров
Из детства доброго, которое нетленно.
Скрип лестницы, ведущей на чердак, а там
 Средь старых книг, картин и рам
В щелях полов под стёклышком секреты,
Цветами белыми стучит в окно нам белый сад,
Встают над миром алые рассветы.
В ком детства свет, тот будет светом сам,
Кто понял смысл вещей, что подарило детство,
Закон извечный жизни разгадал
И получил богатое наследство.


Крым - Караларская степь - Генеральские пляжи

А море цвета изумруда,
А волны цвета жемчугов,
И нежно ляжет мне на плечи
Закат из розовых ветров.
Над степью звёзды загорятся,
И месяц, ухо наклоня,
Всю ночь смотреть и слушать будет,
Как волны катятся, звеня.
Как рыбы плещутся, играя,
Как змей средь трав ползёт, шипит,
Как море спит, слегка вздыхая,
Лисица тявкает в степи.
-Как мир огромен и чудесен! -
Шепнёт мне месяц с высоты.
А звёзды падают на землю,
Как жёлто-белые цветы.


           Море моё

Прекрасное синее море!
Как ты живёшь без меня?
Крик чаек и дерзость прибоя,
Вздыхаешь, о камни гремя.
Знаешь, море, я скоро приеду,
Убегу из толпы городской.
Тебе привезу я монетку,
Побуду весь отпуск с тобой.
Я знаю, ты ждёшь меня очень,
Скучаешь, мне верность храня,
Тебе расскажу все секреты,
Ведь ты не обманешь меня.
Когда я приеду, то брошусь
В лазурные волны твои,
Меня понесёшь ты, лаская,
Смывая тревоги мои.
Ты вылечишь тело и душу,
И нитку камней янтаря
Небрежно на шею мне бросишь,
Ракушек достанешь со дна.
Немного со мной поиграя,
На берег меня принесёшь…
И скажешь: «О нимфа морская,
Под шелест прибоя уснёшь!»
Когда я проснусь на рассвете,
Ладошку свою разожму,
Увижу жемчужину счастья
И морю «спасибо» скажу!


*     *     *

А за окном вишнёвая метель
Землю покрывает лепестками,
Пробежал под зонтиком апрель,
Май пришёл цветущими садами.
Вместе с маем в мир вошла любовь,
Прилетела, землю обнимая,
И волнует в нашем сердце кровь,
Всех влюблённых чувства воспевая.
Всё в цвету: и люди, и сады,
И горят глаза, взлетают руки,
И до самой звёздной темноты
Просидим в саду, как чудны звуки!
И вишнёвая метель нас закружит,
Одурманит голову цветеньем,
И друг к другу нас приворожит,
Пусть сбываются судьбы сплетенья!

Осенняя любовь

Сентябрь стучится дождиком в окно,
И ветви старые в саду колышет,
Скажу я вам – мне нынче повезло,
Я музыку любви сегодня слышу…
В твоих глазах серебряный ручей.
Ох, холодна же в нём водица!
Ты для меня водицу отогрей,
Дай у истока мне не остудиться… 


                  *   *    *

Ночью выпал пушистый снег,
Замела зима все дорожки,
И синицы, на ветви сев,
Как фонарики в белом окошке.
За околицу выйду, а там -
Лишь бескрайние синие дали,
Солнца круг и полей тишина,
Зайца след и деревья-кораллы.
Запрягу я лошадку свою
И поедем на санях кататься,
И серебряный звон бубенца
Над просторами будет смеяться.
Как мила мне сторонка моя,
Всех заморских краёв мне дороже,
И родная до боли земля
И родней ничего быть не может…


          *    *    *

Я проснусь декабрьским утром
Рано-рано, до зари.
Уж качают ветку клёна
За окошком снегири.
Вот зажжётся свет в окошке,
Птахи подлетят ко мне,
Им посыплю зёрен, хлеба –
Холод лютый в декабре.
Я не дам замёрзнуть птахам,
Я их всех уберегу,
Не страшна зима седая,
Вместе встретим мы весну!

Вера Степанова
г. Москва



Главный праздник 

Василию Ивановичу  Ёркину

Главный праздник — День Победы,
Отмечает весь народ.
Фотографии, портреты
Каждый с гордостью несёт.

С нами вместе на плакате
Папа дедушкин идёт
И сапёрную лопату,
Как спасителя несёт.

У глухих лесов смоленских
Разминировал поля,
Чтоб от плача, криков детских
Не дрожала бы земля.

Шёл без права на ошибку,
Очищая путь бойцам.
За Победу, за улыбку,
Не боясь погибнуть сам.

В камуфляжных гимнастёрках
Мы идём по мостовой.
Как Василь Иваныч Ёркин
По дороге фронтовой.

Отстояли, защитили
Нашу Родину бойцы.
Всех фашистов победили
Доблестные молодцы.

Родина, хранима Богом,
Не сдаётся, не сгорит.
Потому что за порогом
Мой прадедушка стоит.

           Лень  

Мне сегодня от подушки
Оторваться было лень.
По мобильнику с подружкой
Проболтала целый день.

А потом сказала маме:
«Это Лень у нас живёт
И до вечера делами
Заниматься не даёт».

Мама папе улыбнулась,
Подмигнула неспроста.
Их, наверно,  Лень коснулась —
Папу, маму и кота.

Что случилось в нашем доме,
Страшно даже лицезреть.
Папе лень читать газеты,
Даже свету лень гореть.

Барсик ленится мяукать,
Мама ленится стирать,
Вот такая вышла штука,
Надо меры принимать.

Мама окна распахнула,
Папа взял большой ремень.
Гостью словно ветром сдуло,
Вместе мы прогнали Лень.

Лень в окошко и умчалась.
Может вам она встречалась?


Горе Робинзон   

Я стою на островочке,
А вокруг вода.
Надувает пузырёчки
Водная среда.

Но спасателей не нужно
Смелой детворе.
Это лужа, просто лужа,
Лужа во дворе.

Даже море без волненья
Перейду по дну.
А такое наводненье
Я перешагну.

Промочил уже сандалии
И комбинезон.
На дворе меня прозвали
Горе-Робинзон.

   Хоть минутку 

День какой-то неудачный,
Пасмурный апрельский день.
Друг Серёжка тоже мрачный,
В интернете дребедень.

Разобиделась природа,
Не согласна нипочём,
Что такая непогода
Совпадёт с календарём.

Туча дулась, дулась, дулась,
Лопнула и пролилась.
Вся природа встрепенулась,
Влаги тёплой дождалась.

После ливня нам с Серёжкой
Очень хочется гулять.
Хоть минуточку в сапожках
Просто в луже постоять.

Елизавета  Лучкина
г.  Артём, Приморский край

Я влюбляюсь душой бесконечно

Как не влюбиться осенней порою
В светлую грусть тополей,
Как не влюбиться в ветлу над рекою,
Что плачет о доле своей,

И в эти поля бесконечно родные,
Где колосятся пшеница и рожь,
И в купола церквей золотые,
Где непременно душой отдохнёшь.

Как не влюбиться в родник под горою,
Что тихо о чём – то журчит.
Он чистой, прозрачной своею водою
Жажду твою утолит.

И в пение птиц на утренней зорьке,
Что вдруг растревожит до слёз,
И в первый подснежник весной на пригорке,
И в ласковый шелест берёз.

Как не влюбиться снежной зимою
В зимнюю сказку, где правит мороз,
И в это безбрежное небо ночное
С россыпью бархатных звёзд.

И в парус тугой над крутою волною,
Что манит в просторы морские,
И в звёзды Кремля, что горят над страною
С гордым названьем – Россия.

Я влюбляюсь душой бесконечно
В те места, где с рожденья живу.
Это чувство со мною, как песня
И как воздух, которым дышу.


Григорий Осипов
г. Москва

       *    *    *

Я иду по Вселенской дороге
Там, где свет исчезает во мгле,
Где слышнее дыхание Бога,
Чем на грешной и стылой земле,

Где цветут мириады растений
Чёрным цветом потерянных дней
На границе меж светом и тенью
От привычных путей в стороне,

Где колышется даль мировая,
Где печаль моя растворена,
Где врагов навсегда забываю,
Где бессмертны друзей имена.

      *    *    *

В любом краю, в любом распадке,
Среди камней, в лесу, в траве
Мои стихи живут украдкой,
Таясь от света в голове.

Затеряны под небом строгим,
Где скрыты Истина и Бог.
И потому мои дороги.
Легли и вдоль, и поперёк.

И потому везде и всюду
Любезна мне земля моя,
Где обо мне не знают люди,
Где всё о людях знаю я.


       *    *     *

Иду вместе с нынешним веком
К какой-то неясной черте.
Что будет с душой человека?
Пусть скажут мне Эти и Те.

Спрошу-ка у Тех, кто не хочет
Понять мою русскую суть:
Зачем суетяться, хлопочут
И чушь откровенно несут?

Спрошу-ка у Этих, которым
Душа моя всё же родней:
Ваш хлеб  и печален и горек,
Но будет ли жизнь веселей?

И все предо мною в ответе,
В ответе за всё и за всех.
Но Те покивают на Этих,
А Эти с усмешкой на Тех.

Александр Обухов
г. Ангарск, Иркутская обл.

      *    *    *

Жаль: воз опрокинулся саней.
Откос обернулся бедой...
И солнце, некстати так, село.
И дед был с протезом-ногой.

Тяжёлое, долгое дело.
Когда доберётся домой?...
— Бог помочь, — приветствовал деда.
— Спасибо, — лишь буркнул седой.

— Со мной перекусишь, быть может, —
Помедлив, приветней сказал.
… Я вилы взял. Сено уложил,
И воз  по-крестьянски связал.

… Не часто, но в жизни случалось,
К тому доставало причин.
Крестьян — и страну — выручал я.
… Отец ко всему приучил.

                *    *    *

Сбиваются в шайки да в стаи.
А я   — один-одинок...
Давно и друзья перестали
Навещать мой замшелый домок.
Давно за ненужностью бросил
Дела и поделки свои,
Десятки народных ремёсел
И попросил:  — Помоги!
Помоги мне, Всевышний , в невзгодах
Против чёрной волны устоять...
Помогла Матерь Мiра  — Природа,
Родная добрейшая мать!



Владимир Андреев
г. Москва

     Гоголь

Верхом на ведьме мчится Гоголь...
Как голь – на выдумки  хитёр.
Он с нами, в нас, да и поодаль,
Но — не  разгадан до сих пор...
 
Под ним родимая Диканька,
Он звук и свет, разряд крутой.
Он — перевёртыш, ванька-встанька.
Остёр, как месяц молодой...

Он весь пьянящий бог Ярило,
В кругу друзей и сладких Фей,
Его бессмертное ветрило
Несёт за тридевять морей...

Он был байдужим малороссом,
Он Гоголь,  мне не сват, не брат.
А длинен был он только носом,
Но ростом был – коротковат.

А рядом с ним кузнец Вакула,
Его блестящий бес несёт.
Глотает ведьма, как акула,
Попутно алчно грозди звёзд.
Она летит скорее птицы,
И градом пот, но ей легко,
И трутся пышно ягодицы
О вездесущее древко...
И вздрогнул вдруг великий Гоголь,
Смешался весь, как гоголь-моголь.
Ему, как Ваньке-дураку,
Все тёрлись звёзды о щеку...

И скрип и дым по всей Диканьки.
Как дико Гоголю в дыму.
— Ко  мне,— он кличет, — няньки-маньки...
Как мерзко, холодно уму...
Вся жизнь ему,  как сон, как чушь,
А он – жених, объелся груш.
Он захохочет, то заплачет,
А ведьма воет, ведьма скачет,
Но пыль веков вокруг молчит...
На ведьме Гоголь к правде мчит.
Он, как Онегин на свиданье,
Несётся к ней сквозь мирозданье.
И мысль свою он днесь мусолит,
И правду он, как Бога молит,
И чтоб священна и светла,
К нему явилась и пришла
Преосуществлённою невестой,
Пропавшей без вести в боях...
На русских марсовых полях...

«Чумацкий шлях» елозит бездна.
В цвету Диканька, вся в соку.
И Гоголь праведно и честно
Сработал на своём веку...

Рудый Панько несёт сивуху,
Мыкола страстно ест и пьёт.
Вот жинка вносит варенуху,
И соловей в саду поёт:
«То ли дело жить на месте,
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять!

То ли дело: рюмка рома,
Утром сон, поутру чай;
То ли  дело, братцы, дома!..
Ну, пошёл же, погоняй!..»

Донеслослось... И Гоголь
Наелся, выпил сладко,
Вдоволь...
              И вскрикнул вдруг, сверкнув очами,
За Пушкина! – да каково!
Рудый Панько, пожав плечами,
С Мыколой выпил за него...

Ник. Васильич засыпает,
Диканьки звёзды сон качают.
И всё проходит, мирно тает.
И Гоголь знает  — почему.
                     О том не скажет никому…         

Любовь Старовойтова
г. Артём, Приморский край  

             Поэзия

Поэзия – воды живой источник
И нежности великий океан,
Сияние звезды во мраке ночи
И вечный зов неведомых нам стран.

В ней для души живое утешенье
И обещанье радостных миров.
Здесь взрывы чувств и повод для прозренья,
И вера во вселенскую любовь.

            Осенний лес

Поброжу по осеннему лесу.
Сладкий воздух так чист и приятен.
Боровик, как мальчишка-повеса,
Сдвинул шапку: «Ну, здравствуй, приятель!»

Щедрый дуб кинул жёлудь на счастье,
Подарил кедр смолистую шишку.
На листочках роса, как причастье –
Выпью и голоса все услышу.

Яркий клён шепчет нежно берёзке:
«Не грусти, вновь весна к нам вернётся»,
А берёзка, смахнув с листьев слёзки,
К нему веткой-рукой прикоснётся.

Птицы громко щебечут, летая:
«Скоро, лес, мы тебя покидаем.
Устремится на юг наша стая,
Но обратно вернуться мечтаем».

Лес осенний, приветливый, светлый,
С тихой прелестью увядания,
Сбросит скоро наряд свой приметный
И прошепчет всем: «До свидания!»


Анастасия Караваева
г. Артём, Приморский край

  Мой край Дальневосточный

Дивный край, мой край Дальневосточный,
Нет тебя и краше, и родней.
Сопок синь, разливы рек таёжных,
Запахи смолистых кедрачей.

Хрусталём роса в ветвях искрится,
Зимние деревья в жемчугах.
Ни с какой другою не сравнится
Наша Уссурийская тайга.

А какие люди окружают –
Солнечных улыбок тёплый свет,
Словно волшебство такое знают – 
Ограждая нас от чёрных бед.

Я люблю зелёные дубравы,
Мирный шелест уходящих дней.
Детский смех – величие Державы,
Счастьем озарённых матерей.

Край таёжный – волн морских дыханье,
Подвиги отцов своих хранит.
Здесь на дальнем Тихом океане
Пост Российский твёрже скал стоит.

     Сын России 

Пришёл во сне, как наяву,
С уставших плеч стянул котомку,
Смахнул с ног жухлую траву
И поздоровался негромко.

Лицо улыбкой расцвело:
«Попутно к вам, Анастасия.
Не все тропинки занесло
Январским серебром России.

Решил я навестить места:
Артём – где «Горница» встречает.
Арсеньев – давняя мечта,
Таланты там земля рождает.

Я в вашем не бывал краю,
Но, боже мой, как здесь красиво!
Поют поэзию мою.
Звенят колокола России.

Нашёл таёжную тропу,
По сопкам побродил неспешно,
Вошёл в бурлящую реку,
Омыл стопы от пыли грешной.

Оттаял сердцем и душой,
Испил родник любви всесильной,
Набрался благодатной силы».
Махнул мне дружески рукой:
                                 «Очаг любви храни, Россия!»


Вера Гундарева
г.Артём, Приморский край

 *   *   *

Был из деревни Николай Рубцов.
Как чутко он умел природу слушать!
Стихи слагались из обычных слов,
Но искрами пронзают наши души.

Он был поэт, певец родной Руси,
И слово его верное звучало,
А колесо, забытое в грязи,
Его ни в коей мере не смущало.

С нахмуренных небес срывался гром,
К земле летели капли-многоточья.
Всю жизнь он помнил, как давным-давно
Растил для мамы аленький цветочек.

Не выбирал окольные пути
И жил открыто – сердце нараспашку.
Святая Русь, за всё его прости.
Он был готов последнюю рубашку

Отдать тому, кому она нужней,
И поделиться словом, песней, хлебом.
Россия! Сколько он сказал о ней –
Отчизне под высоким чистым небом!

Его стихи несём по жизни мы.
Сегодняшний в них день и день вчерашний.
И в мире нет отчаянья и тьмы,
И светит солнце над Россией нашей.

Людмила  Повалихина 
г. Артём, Приморский край

                                 Н. М. Рубцову

               *     *     *

Досталась жизнь нелёгкая поэту -
Война, сиротство, голод, бесприютность,
Но никого он не корил за это,
Душе хотелось счастья и уюта.
Манили города его большие,
Но он по Тотьме, Вологде скучал.
В бескрайнем звёздном небе над Россией,
Свою звезду полей всегда искал.

Любил сидеть на Тотемском откосе
Сухоной мог подолгу любоваться.
И гас закат, и выпадали росы.
Он  продолжал природой восхищаться.

И оставляла душу грусть, тревога.
На Родине поэт.  Здесь всё знакомо.
И забывал он трудные дороги,
И радовался дождику и грому.
Он воспевал  в стихах свой край любимый -
Тот Север русский, где родился, жил.
Язык стихов его —  неповторимый ,
Ведь душу он свою в  стихи вложил.    

               *    *    *       
Зима. Январь. Мороз и ветер.
И кажется ничто на свете,
Не сможет душу отогреть,
Чтоб мир с улыбкой осмотреть.
Пробилось солнышко сквозь тучи,
Земле послало теплый лучик,
И заискрился снег вокруг.
Преобразились лес и луг.
Душа согрелась солнца лаской,
И, зимнюю увидев сказку,
От сна глубокого очнулась,
Лукаво миру улыбнулась.
Мир так прекрасен, словно чудо!
Я жить и радоваться буду.
Зима. Январь. Начало года.
Стоит чудесная погода!


Игорь   Нагайцев
г. Артём, Приморский край  

        *     *     *

В траве у дороги шиповник цветёт,
И ярко алеет в лучах небосвод,
Белеют ромашки на пёстром лугу,
И в сердце я нежность к цветам берегу.

Душистыми травами веет с полей,
И тихо журчит под ногами ручей.
С улыбкой смотрю я на летний закат,
И видится ласковый девичий взгляд.

Из прошлого девушка чудится мне,
И голос приятный звучит в тишине,
Цветистый головку венчает венок,
И светится нежный в глазах огонёк.

        *    *    *

Майская ночь, как колдунья,
Белое кружево ткёт.
Где-то лесная певунья
Грустную песню поёт.

С яблони цвет облетает,
И опьяняет дурман.
В лунном сиянии тает
Над луговиной туман.

Травы покрылись росою,
И посвежело чуть-чуть.
Рад я горячей щекою
К белой сирени прильнуть.

Как я люблю эти ночи,
Звёзд отраженье в воде!
Кажется мне, чьи-то очи
С грустью глядят в темноте.

Евгения Таубес (Евкина)
г. Рязань

              *    *    *

Страна у нас многоязычная.
И каждый любит свой язык.
В том ничего нет необычного,
Когда с рождения привык.

Но лишь одним объединяются
Народы, земли, города –
Язык тот русским называется.
И был, и будет он всегда.

Пусть есть в нём трудности и сложности,
В любви к нему я признаюсь.
Его бескрайние возможности
Веками шлифовала Русь.

Он развивался, рос и впитывал
Слова соседних языков,
И новые брал, и забытые,
Но не терял своих основ.

Зато поймём без перевода мы
Такое слово, как «шашлык»,
Давно востребован народами
И рыбный, и мясной балык.


И караван-сарай верблюдами
Не скроет суть свою от нас.
У русского есть обоюдная
С другими языками связь.

Он и свои слова раздаривал,
Не отыскать порой корней
В том вековом словесном вареве
От старины до наших дней.

Тому примеры многочисленны.
Но главное, что важно знать, –
Когда понять желанье искренно,
Друг друга будем понимать.


        *    *    * 

По-своему хорош, хоть с Аполлоном
Не выдержит сравнения никак.
Но умудрился сотням миллионов
Стать нужным. Согласитесь – не пустяк.

Не белолиц. Скорей уж тёмен слишком.
На внешность грубоват, сказала б я…
Зато душою мягок, как мальчишка!
Но может стать не лучше сухаря.

Она ж всегда подтянута, в корсете.
На первый взгляд – бесспорно хороша.
Но взгляд один не сможет вам ответить,
Что вобрала в себя её душа.

Чтоб выглядеть, предпочитает холод.
И на подъём, и на контакт легка,
В любой компании общенья голод
Сумеет утолить наверняка.

И вот однажды их судьба столкнула,
Явив в пути очередной изгиб.
Она ему приветливо кивнула,
А он мгновенно понял, что погиб.

С тех пор он даже больше, чем невесте,
Ей верен, хоть она – наоборот.
Но очень часто мы их видим вместе:
Хлеб чёрный с колбасою – бутерброд.


              *    *    * 

То принеси мне, море, что смогу я
На память взять и увезти с собой:
И ласковую негу поцелуя
Тех волн, что прикатил сюда прибой;

И камни из глубин твоих лазурных,
Итог труда подводных мастеров
(Выносят их на берег волны бурно
Под песню ветра – музыку без слов);

И на губах легчайший привкус соли,
Прозрачную до боли чистоту;
И блеск воды на солнечном просторе,
И дружеских объятий теплоту…

Каскады брызг алмазным фейерверком
Меня окатят с головы до ног…
Я в памяти своей открою дверку,
Ведущую в прекрасный тот чертог.

      *   *   *

Качался месяц на спине
Над тёмным дремлющим заливом,
Закутан в звёздное кашне.
А бриз ночной неторопливо

Катал барашки мелких волн
И морщил гладь воды, играя.
Был воздух негой напоён,
Как будто я в преддверье рая.

О, Паттайя́, к тебе опять
Стремлюсь замёрзшею душою.
И время утекает вспять,
Когда встречаемся с тобою.


Мария Молчанова
г. Белгород

Море моё

Прекрасное синее море!
Как ты живёшь без меня?
Крик чаек и дерзость прибоя,
Вдыхаешь, о камни гремя.
Знаешь, море, я скоро приеду,
Убегу из толпы городской.
Тебе привезу я монетку,
Побуду весь отпуск с тобой.
Я знаю, ты ждёшь меня очень,
Скучаешь, мне верность храня,
Тебе расскажу все секреты,
Ведь ты не обманешь меня.
Когда я приеду, то брошусь
В лазурные волны твои,
Меня понесёшь ты, лаская,
Смывая тревоги мои.
Ты вылечишь тело и душу,
И нитку камней янтаря
Небрежно на шею мне бросишь,
Ракушек достанешь со дна.
Немного со мной поиграя,
На берег меня принесёшь…
И скажешь: «О нимфа морская,
Под шелест прибоя уснёшь!»
Когда я проснусь на рассвете,
Ладошку свою разожму,
Увижу жемчужину счастья
И морю «спасибо» скажу!

*    *    *

Я проснусь декабрьским утром
Рано-рано, до зари.
Уж качают за окошком
Ветку  клена  снегири.
Вот зажжётся свет в окошке,
Птахи подлетят ко мне,
Им посыплю хлеба крошек –
Холод лютый в декабре.
Я не дам замёрзнуть птахам,
Я их всех уберегу,
Не страшна зима седая,
Вместе встретим мы весну!

Надежда Колосовская
г.Артём, Приморский край

На прогулке

Расплескались васильки
     летом в поле по всей ржи.
Красота кругом стоит,
    клевер пчёлами жужжит.
А в ложбинке за опушкой
     притаился серый зверь,
Лишь видна одна макушка,
     хочет спрятаться теперь.
Завалился под кусток
     похрапеть он на часок,
Лишь торчат одни иголки -
     позаимствовал у ёлки.
Мы ежа будить не будем,
     по тропинке побредём.
Если мы свернём с тропинки,
     вдруг мы что – нибудь, найдём.

Прилетела стрекоза -
     пребольшущие глаза,
Крылья словно перламутр.
     Стрекоза то там, то тут.
Прилетела бабочка,
     села на цветок,
Тонким хоботочком
     пьёт душистый сок.
«Я – кузнечик, стрекочу,
     познакомиться хочу».
«А мы детки из детсада,
     Лес для нас всегда отрада.
Очень любим мы гулять,
     всё в округе изучать».


   Первое свидание

Наше первое в жизни свидание
Не забыть нам с тобой никогда,
Те слова о любви и признания
В жизни нашей теперь навсегда.

Изумрудные травы качаются,
Что – то тихо нам шепчет листва,
Ты, прижавшись ко мне, улыбаешься,
Чуть прищурив игриво глаза.

И бредём мы безмерно счастливые,
Справа рожь, а налево овёс,
В мир влюблённых, твой взгляд всё пытливее.
Птичьи трели нам ветер донёс.

Мы присели с тобою у озера,
Камыши принагнулись шурша.
Гимн любви продиктуют стрекозы нам,
Наши души споют не спеша.

И останется в душах блаженство,
И наполнятся наши сердца
Той любовью и светом от солнца.
Всем, что наша природа дала.



  Алексей Антипов
  г.Егорьевск, Московская область

Одержимый

Одержимый вдохновеньем
Я бежал за ней сквозь лес.
Без тревоги и сомнения
Я на дерево залез.
Где она? Летит красотка!
Улетает от меня.
Выпил я бутылку водки
И проспал четыре дня.
А проснулся, эко диво!
Я в пещере и здоров.
И костёр горит красиво,
И запас полезных дров...
Вывод ясен! Всё понятно,
Не бегите за судьбой!
Всё получится занятно,
Ведь она всегда с тобой.


Алексей Евдонов
г. Москва

Памяти Сергея Есенина

Нас мало – звонких и крылатых! –
В забвенье... смолкнувших давно!..
А Русь?.. – Зачем мне не дано –
Лучом! – скользнуть в её закаты?
Коснётся ль уст её неозлобимых
Жених Пресветлый?!.. – Там наверняка
В венок Поэзии – цветком неповторимым! –
Твой стих вплетёт незримая рука.
А мне не суждено в краю весеннем
Быть даже лепестком того венка,  
Ни первым ливнем, ни чужим весельем,
Ни ветром в мокрых лозах ивняка!
И счастлив, кто глядит в твои долины,
С молитвой на заре уходит вдаль, –
Зовёт и кличет светлую печаль
На голос лиры из твоей чужбины!

                  *   *    *

Чёрный лес впереди –  стеной!
Не разгонишь коней стреноженных.
«Покуражились!..
                         – Над страной! –
Проходимцы в тужурках кожаных!..»
...Месть иуды. Власть палачей...
На душе, чем больней, тем звонче:  
Лгали, что средь таких ночей
Ты, удалый, с собой покончил.

                       *    *    *  
                                                              
Ты Русь покинул не для роз чужбины,
Не дивы Персии тебя сманили в даль...
Ты листья целовал с куста рябины
И уловил в их запахе миндаль!


Сергей Морозов
г. Артём, Приморский край

Номинация «Душа хранит»

      *    *    *

Есенин, Пушкин, Лермонтов, Кольцов...  
Поэтов русских славит вся планета,
А в их ряду и Николай Рубцов
Достоин славы русского поэта.
В его стихах - простой крестьянский быт,
И ширь родного северного края,
И городов старинных новый вид –
Пред нами вся Россия трудовая.


Людмила Салтыкова (член жюри)
г. Рязань

  Р.К.

Читала стихи поэтесса
С мерцающего экрана.
На фоне осеннего леса
Вскрывала сердечную рану.

Дышала мечтою пустою,
Дрожали обидой губы.
Решила: пожалуй, стоит
Быть с тем, кто с надеждой любит.

У стёкол стою запотевших,
Стираю налёты фальши…
Как много нас, не нашедших,
Кого-то всю жизнь искавших…

Прощание с детством

Мы с ровесником мальчишкой
Допоздна гуляли в парке.
Мы в снежки играли с Мишкой,
Было весело и жарко.

Я схватила горстку снега –
И за шиворотом Мишки
Побежала струйкой небыль,
Обжигающая слишком…

Мишка вздрогнул, обернулся,
Крепко сжал моё запястье…
А над нами тополь гнулся,
Осыпал снежинки-счастье.


Алексей Бандорин (член жюри)
г. Рязань

     Мой стих   

От клоуна на канате
До пахаря за сохой –
Алхимик, математик,
Любимец мой.

Двустопный, трёхстопный,
С рифмой и без
    Своею тропкой
     В свой лес.
Иноходец – жираф,
Иноходец – медведь,
Иноходец – мой конь Пегас…
Так же мчатся – стремглав –
И любовь, и смерть
По дороге моей на Парнас.

         Родине  

У нас с тобой одна судьба,
В одну мечту нам верится,
Один престол, одна сума,
Одна дорога – стелется.
Одни друзья, одни враги –
Навечно в память врезаны.
Сквозь посвист пуль,
Сквозь плач пурги –
Один полёт над бездною.

    Молодым  поэтам

Запомнить понадёжней
Необходимо вам:
Встречают – по обложке,
А провожают – по стихам.

Более 20 лет в нашем городе проходят рубцовские чтения, в своё время организованные «Рубцовской горницей», и уже третий год — это мероприятие в нашей школе.
           Принимали участие в чтениях учащиеся всех 29 классов школы, учителя, родители и частые гости школы – артёмовские поэты, барды, представители центральной библиотеки.
      Ученики 8 «А» класса, помогали организовать нынешние чтения: встречали гостей с открытками Рубцова, готовили выступления, а затем взяли интервью у некоторых участников праздника.

Зарипова Людмила Анатольевна, учитель начальной школы.
Рубцовские чтения очень понравились. Мои ученики 1 «В» и 2 «В» Полищук Анна и Тухватулина Алёна первый раз принимали в них участие. Это не первый опыт учениц в таких мероприятиях. В прошлом году Алёна выполняла проектную работу и приготовила презентацию по теме «Поэзия родного края», где познакомила своих одноклассников с поэтессой из города Владивостока Еленой Витальевной Александренко. На рубцовских чтениях девочки читали стихи Н. Рубцова и познакомились с поэтами нашего города. Удивительно, что в этом году как никогда ребята начальной школы приняли активное участие в этом мероприятии. И старшеклассники замечательно читали стихи любимого поэта, учащиеся 6 «В» класса спели песню «Я буду долго гнать велосипед» и все ребята и гости-поэта им подпевали.

Алия Горецкая, учитель русского языка и литературы.
            В этом году мне понравилось больше. Детей активных побольше стало. Радует, что наизусть стали читать и дети из начального звена. Организация прошла успешно по сравнению с прошлым годом. Для меня это только вторые Рубцовские чтения. Гостей побывало много, погода не подвела

Глеб Узлов, 8 класс.
Каждый год проходят Рубцовские чтения. Это хорошо, ведь эти мероприятия не дают нам забыть о Рубцове

Мария, 7 класс.
Мне понравилась атмосфера. Она была какой-то странно-приятной. Я считаю, что Рубцовские чтения прошли на <ура>

Милана Ярмишко, 8  класс.
Рубцовские чтения очень интересное мероприятие для нашего поколения. Мне очень нравится в нём участвовать и развивать свои способности в этой области. Я бы пожелала всем побывать на наших встречах со своими детьми и близкими.

Павел Ковалёв, 8 класс
На рубцовские чтения я хожу с 5 класса и всегда читаю стихи Николая Михайловича. В этом году я читал стих «Весна на море». На мой взгляд стих написан на не отпускающей его теме «моря», о его морском прошлом.

Кирилл Судаков, 8 класс
Я впервые побывал на Рубцовских чтениях. Было много людей, гостей взрослых и школьников. Много звучало стихов. Обстановка была радостная и доброжелательная. Рубцовские чтения мне понравились.

Людмила Повалихина, поэтесса.
Рубцовская осень – светлый и прекрасный праздник, встреча людей, влюблённых в поэзию Николая Михайловича Рубцова. В этом году сама природа, необыкновенно тёплая, солнечная, благоприятствовала нам. Двор школы с памятником А.С. Пушкину запомнили торжественно одетые школьники, педагоги, родители и гости.
Ребята читали стихи и пели песни на стихи поэта.
Изюминкой праздника явилось выступление учеников начальной школы. Они так замечательно читали, что покорили всех.
Очень радует интерес молодого поколения к творчеству Н.Рубцова. Считаю, что в этом огромная заслуга педагогов школы №17.

В 2019 году в издательстве «Старт», г. Рязань вышла новая книга прозы выдающегося современного рубцововеда, публициста, поэта  Юрия Кириенко-Малюгина «Очевидное и невероятное». Книга небольшая: 102 страницы под обложкой нежно-лимонного цвета с авторской фотографией храма Покрова Пресвятой Богородицы в Вологде.
    Название книги переносит нас в советские времена, когда на телевидении шла передача «Очевидное невероятное», которую вёл доктор физико-математических наук  Сергей Пётрович Капица – сын выдающегося  учёного академика Петра Леонидовича Капицы. Не лишним будет напомнить, что в СССР был культ труда и науки. Подразумевалось, что классы должны спаяться. И, таким образом, придти к светлому коммунистическому раю на земле.
   На самом деле, конечно, между академиком и рядовым кол-хозником пролегала бездна, даже, если академик, был крестьянских корней, как тогда говорили – «от сохи».  
    В отличие от современного деклассированного, криптокастового российского общества, в СССР было два класса: рабочие и трудовое крестьянство. И прослойка  между ними: интеллигенция. Которая  делилась на «физиков» и «лириков» — технарей и гуманитариев. Хребтом прослойки были инженерно-технические работники, кратко называвшиеся ИТР.
   К ним и принадлежит автор и герой книги Юрий Иванович Кириенко, взявший литературный псевдоним Юрий Кириенко-Малюгин. Всякий псевдоним таит тайну, содержит в себе «очевидное и невероятное». Малюгина – девичья фамилия матери Юрия Ивановича.  Она была родом из Вологодской губернии, дочь крестьянина-гармониста, освоившего гармонное производство.
   Родители Юрия Кириенко окончили легендарный Политехни-ческий  в Ленинграде. После распределения работали в северной столице СССР, откуда вскоре отправились в ссылку в Казахстан по доносу за неосторожно сказанное слово.
     В г. Уральске Западно-казахстанской области  в 1937 году родился будущий  учёный,  изобретатель,  горнолыжник,  кандидат  в  мастера  спорта СССР по шахматам, поэт и бард, блестящий публицист и просто прекрасный человек.   
    Из ссылки семья приехала в Москву. Мать Юрия умерла до войны из-за переживаний, оставив мужа с двумя детьми.
     Кажется, от таких жизненных обстоятельств можно озлобиться и написать что-нибудь в духе позднего Астафьева, вызвавшего на себя гнев бывших фронтовиков книгой «Прокляты и убиты». И, вообще, именно в таком стиле создавать книгу за книгой. Но этого не произошло.  Душа героя светла.    
      Наш герой пережил ребёнком войну с фашистами, встретил День Победы – для того, чтобы жить долго и счастливо «за себя и за того парня», который не вернулся с войны.
     Автор скупо пишет о себе в аннотации к книге: «Юрий Кириенко-Малюгин (Кириенко Юрий Иванович).
    Поэт, автор нескольких поэтических сборников (с 1992 г.), двух монографий о жизни и творчестве Н.М. Рубцова (2002, 2011), цикла литературных статей, автор книги «Есть Божий суд…» (2012), автор книги «Методика оценки и критерии народности поэзии» (2014), организатор и администратор сайта www.rubcow.ru «Звезда полей. Николай Михайлович Рубцов и народное творчество» (2006), член Российского авторского общества и Союза писателей России (2000), Председатель Правления НКО «Рубцовский творческий союз» (2006-2015), руководитель Творческого центра им. Н.М. Рубцова (с 2001 г.), редактор альманаха «Звезда полей» (с 2001 г.).
    Окончил школу № 348 Бауманского района г. Москвы, Московский технологический институт пищевой промышленности, инженер-механик, окончил аспирантуру ВИСХОМ (Всесоюзный НИИ сельскохозяйственного машиностроения имени В.П. Горячкина), кандидат технических наук  (1978), изобретатель СССР (1987), автор более 60 изобретений и ряда технических статей».
      Рубцовский творческий союз… Сколько с ним связано у многих людей, в том числе, и у меня! С Кириенко-Малюгиным  сотрудничало ближайшее рубцовское окружение: поэт и критик Владимир Фомич Андреев,  эссеист Лада Васильевна Одинцова – писатели, соученики Рубцова по Литинституту; Нинель Александровна Старичкова – автор книги «Наедине с Рубцовым»; известный поэт и друг Рубцова Валентин Васильевич Сорокин; актёр кино и поэт Филлимон Сергеев; лауреат премии «Звезда полей» из С.-Петербурга Сергей Анатольевич  Сорокин (Вакомин); инженер-конструктор Валентина Дмитриевна Зинченко – издатель уникального трёхтомного собрания сочинений Николая Рубцова; дочь поэта Елена Николаевна Рубцова…        
     В альманахе «Звезда полей» активно и периодически  печатались рубцововеды. Среди авторов альманаха, члены Союза писателей: кандидат философских наук Сергей Порохин,  Вячеслав Макеев – автор восьми романов, физик из Новосибирска — соавтор  торсионной методики оценки поэзии Александр Обухов, доктор технических наук и прозаик Алексей Башилов, поэт и бард Эрнест Любенко, автор этой рецензии Елена Митарчук, а также литераторы Ольга Коротеева и Зинаида Дубинина из  г. Артёма Приморского края, выпускник Литинститута Александр Избенников, композитор Владислав Киреенков, а также краевед-рубцововед Леонид Вересов, старший научный сотрудник ИМЛИ РАН им. А. М. Горького, кандидат филологических наук Мария Акимова – автор многочисленных статей о традиции русских поэтов девятнадцатого века в творчестве Рубцова.  
       Рубцов стал частью жизни Юрия Ивановича. Их судьбы связала родная для обоих вологодская земля – земля предков.
      Кириенко-Малюгин со товарищи исколесил все рубцовские места на Вологодчине, от Великого Устюга до Белого озера.. Он  вспоминает об одной поездок в главке «На берегу Сухоны, у церкви Благовещения»: «Мы ветераны с гитарами: поэт, бард и художник в одном лице Эрнест Любенко; мой двоюродный брат, неформальный композитор от Бога и бард Владислав Киреенков; ваш не всегда покорный слуга Юрий Кириенко-Малюгин. В нашей группе взявший отпуск Михаил Иванов, волею судьбы специалист по охране любых объектов и одновременно добровольный куратор фактов и изданий по творчеству Николая Рубцова…
     У меня в руках видеокамера, которой я снимаю паром, плывущий с того берега Сухоны на нашу пристань. На той стороне – у села Красное «красуется» недоразрушенная церковь Благовещения. Вдруг меня толкает Миша Иванов: «Смотри на церковь!» Вижу к зданию церкви идёт человек невысокого роста, издали очень похожий на Николая Рубцова… Вижу, силуэт доходит до торца церкви и вдруг исчезает. Что за знак подан нам Сверху?
       К сожалению, не дали нам тогда выступить с песнями Рубцова в ДК с. Никольское».     Мистический случай и проза жизни сошлись здесь, как это часто бывает. Талантливых людей не пустили выступать на сцене Никольского Дома культуры. Если бы им заведовала, как при Рубцове, жена поэта Генриетта Меньшикова, было бы по-другому…
    Юрий Кириенко-Малюгин выделил рубцовское направление в современной русской поэзии и заговорил о его существовании во весь голос.
     Последний раздел книги называется «Поиск Истины в поэзии и окружающем мiре». Слово «мир» автор пишет по-дореволюционному, в толстовском значении: мiр как община. Раздел состоит из стихов автора книги «Очевидное и невероятное». Мне очень нравится стихотворение «Миражи», где образ женщины сливается с образом родины:

Как часто солнечными днями
Меня влечёт лукавый взгляд.
Тревожит душу зеленями
Твой добрый и весёлый сад.

Мелькает платье голубое
В цветущих радостных свечах,
И счастье русское родное
Витает в солнечных лучах.

И я, измученный врагами,
В борьбе, здесь нужной, там пустой,
Лечусь твоими чудесами,
Походкой лёгкой и простой.

Для новизны и очищенья
Вхожу в дурманящий поток,
И глажу здесь для вдохновенья
Сирени грустный завиток.

Проходит злость, восходит радость,
Волнуясь в свежести ветвей…
И верю я в объятьях сада
Надеждам юности своей.

     «Сирени грустный завиток»… Как только не воспевали сирень русские поэты! Но никто не догадался сравнить кисть сирени с прядью любимой женщины. Сколько здесь любви и грусти! Вспоминается:

Нарву цветов и подарю букет,
Той девушке, которую люблю.

      Едва ли не добрая половина книги посвящена Николаю Рубцову.  
   Прежде всего, это глава «Николай Рубцов на пути к народной поэзии», где развёртывается, основанная на документах ретроспектива жизни и творчества Николая Рубцова, изложенная в жанре сценария. За этой главой следует трогательная главка, которую можно назвать жемчужиной книги, «Чьи рисунки в записной книжке Николая Рубцова?» Автор убедительно доказывает, что это рисунки Лены – дочери поэта: «В моём архиве с 2004 года хранятся записные книжки Н.Рубцова, копии которых мне предоставили в Вологодском Рубцовском центре…
     На следующих копиях страниц блокнота Н.Рубцова представлены два рисунка, сделанные явно детской рукой. Я давно предполагал, что автором рисунков является трехлетняя Елена Рубцова, дочь Поэта, и сейчас я хочу обосновать эту версию».
    Версию автора обосновывают и воспоминания дочери Николая Рубцова «Не такой, как все», опубликованные Кириенко-Малюгиным на сайте www.rubcow.ru «Звезда полей». На одном рисунке изображён сельский домик – рубцовская знаменитая теперь «избушка», «чердак» в селе Никольском. На втором — Москва. 
    Тема любви и семьи занимает большое место в книге Кириенко-Малюгина. Мил и мистичен рассказ «Лодочка». В ней писатель рассказывает о своей юношеской любви, вдохновившей его на создание первого стихотворения «Белый шарфик». 
    Часто первая и юношеская любовь не выливается в семейные отношения, но оставляет неизгладимый след в творчестве любого  поэта. Так было и у Рубцова, носившего шарфик и любившего в юности Таю Смирнову.
     Особое место занимает в книге глава из повести «Есть Божий суд». Эта повесть вошла в длинный список Бунинской премии 2015 года. Автор ставит в ней вечные вопросы: отцы и дети, любовь и деньги, технический прогресс и регресс в вопросе деторождения…
     Одна из первых главок книги повествует о том, как герой строил на даче печку. Кажется, а  кому это интересно? Оказывается, очень интересно. И, как строил и, вообще…
   С печки начинается русская изба, прославленная Рубцовым. Говорят слово «изба» сложилось так: истопка – истьба – изба. Одним словом, автор танцует от печки. А сколько душевных слов мы найдём в лирике Рубцова, посвящённых печке:

Сижу в гостинице районной.
Курю, читаю, печь топлю.
Наверно, будет ночь бессонной.
Я так порой не спать люблю!

    Символом России для Рубцова был районный городок Тотьма. Атмосферу райгородка вполне передаёт эта рубцовская строфа. Кажется, что наши райгородки – это и есть рай. В них очарование, невозможное в городах других стран. Потому что у нас в них соединилось прошлое, настоящее и будущее. В 1917 году купеческие и дворянские дома завешивали кумачом с революционными лозунгами. Сейчас рядом с ними строят небоскрёбы – хотя бы один на город, но, чтобы был не хуже, чем в столицах. Зачем?
     Автор книги с рубцовской Тотьмой знаком не понаслышке. В Тотьме его хорошо знают, читают его книги.
      Из первой главы «Очевидного и невероятного» мы узнаём, что стало толчком к книге: опасная болезнь  героя, из которой он выкарабкался. Обычно после такого начинаешь по-новому смотреть на жизнь и ценить её втройне.
     Можно сказать, что книга Юрия Кириенко-Малюгина имеет много общего с «Выбранными местами из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя.  Николай Васильевич начал писать «Выбранные места» после кризиса и болезни. Это его исповедь и одновременно проповедь. Так же можно расценить книгу «Очевидное и невероятное».
   Юрий Кириенко-Малюгин открыл новую тему в литературо-ведении: «Рубцов и Гоголь», написав ряд блистательных статей и обнаружив неизвестное стихотворение Николая Рубцова «Гоголь».
     Можно сказать, что ничто не проходит бесследно. Поэтому в новой книге Юрия Ивановича есть традиционная связь с русской классической литературой.