Не придуманные истории. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН
Открываю глаза. Вокруг синеватый разливающийся свет. Вверху, справа, слева. Где я? В раю, что ли? Какой час? Время суток? Вечер, ночь или утро? Пошевелиться не могу. Руки, ноги как будто ватные. Поворачиваю с трудом голову налево. Рядом стена в синем отливе. Поворачиваю голову направо. Вижу рядом кровать. Это же кровать, похожая на мою вчерашнюю! Предоперационную. На кровати лежит мужчина неопределённого возраста. Смотрю дальше. Стоят несколько кроватей друг за другом. Думаю. Я – в реанимации?
Вспоминаю, а что же было вчера. С вечера меня предупредили, что утром будет плановая операция. В семь утра, ещё до общего завтрака пациентов, в палату зашла медсестра, завезла кровать и пристыковала к моей кровати.
– Снимайте лишнее, – сказала она, – и перемещайтесь сюда.
Я так и сделал, оказавшись в чём мать родила на простыне и жёстком матрасе. «Се ля ви», – сказал я себе. Потому что анализы ирриографии, УЗИ и крови показали, что надо удалять опухоль. Говорю себе: «Всё будет хорошо! Помоги, Господи!»
Вспоминаю, что кровать со мной направили в широкий специальный лифт, спустили на 6-ой этаж и завезли, как я понял, в операционную. Хирург, который меня принимал в больницу, был в окружении медсестёр. Он сказал: «Вставайте и переходите в это кресло». Помню, я сел, руки положил на подлокотники, ноги закинул на специальные стойки. Хирург меня спросил: «Ну как себя чувствуете?» Помню, что не успел ответить, и как будто куда-то провалился…
Лежу. Значит, мне сделали операцию. И что я жив! Голова что-то соображает. Тело перевязано бинтами. Раз я в этой комнате, – это реанимация. Думаю, что надо ждать. Вроде ничего не болит. Ушёл в полудрёму. Сколько времени прошло – неизвестно.
В комнате стало светлеть. Прошла одна, потом другая медсёстры, стали что-то искать в стеклянных шкафах. «Пить!» – попросил я.
3
Медсестра подошла и приложила ко рту влажную салфетку. «Спасибо!» – прошептал я.
Послышались голоса в комнате. Началось движение вдоль кроватей. Появилась группа врачей, естественно, в белых халатах и среди них мой знакомый, вчерашний Хирург. Один из врачей сказал: «Нам надо освободить четыре места. Сейчас те после операции – в коридоре». «Хорошо», – сказал Хирург. Обход начался с крайней кровати, то есть с меня. Хирург посмотрел на меня, я на него, не моргая. Помолчали примерно десять секунд. «Этого в палату», – сказал Хирург. Я внутренне обрадовался. В этом синем полумраке мне не хотелось задерживаться.
Медсестра прикатила мою кровать-тележку в палату и помогла перебраться на «родную» кровать. Пришла другая медсестра и поставила капельницу. Скоро подвезли моего соседа после операции. В палате мы уточнили обстоятельства. Игорь Васильевич шёл на операцию на следующий день после меня. Спросил соседа: «А почему я и ты оказались вместе в реанимации?» На что Игорь Васильевич сообщил: «Я-то один день в реанимации». Тут до меня дошло, что я два дня возвращался или меня возвращали в сознание.
«Здравствуй, Белый Свет!» – сказал я, глядя в окно больничной палаты. Выписали нас с соседом в один день. Через три дня после операции. В приёмном боксе на этаже отделения сидела очередь новичков. Пока мы собирали сумки, наши кровати уже перестелили.
* * *
Иду на дачу в Подмосковье. Справа – солнце, слева – тени от деревьев. Вот тропинка среди разноцветья. Вот лес, в который хожу за грибами. Вот поляна с коврами земляники. Вот ряды молодых сосёнок, под которыми резвятся маслята. Вот ворона пролетела, села на забор и каркнула неизвестно о чём, но для чего-то! На опушке начала счёт кукушка. Не хочу считать, плохая примета, кукушка может остановиться на счёт раз-два, и будешь потом через год-другой
4
ждать гибели. Вот корова и телёнок пасутся на лугу и машут мне или для дела хвостами. Сверху кружит ястреб или коршун и выжидает добычу на поле. В облачном небе резвятся какие-то мелкие птицы. Качаются молодые берёзы, показывают направление ветра. А в саду радуют душу кусты чёрной смородины, малины, крыжовника, калины. Да это же рай!
Смотрю на окружающий Божий мир. Думаю. Куда и зачем носимся? В больнице не выдержало бы сердце, кровеносные сосуды, или почки, или что-то другое. Жизнь могла оборваться неделю назад и может оборваться неизвестно когда.
А в это время. Где-то кипят страсти, режут бюджет, делят сверхдоходы, по экранам славят бизнес-людей. И тех, кто за правильное и перспективное. Одни увеличивают прибыли, другие – губы, третьи – груди, четвёртые обсуждают введение прогрессивного налога, пятые оптимизируют жилищно-коммунальное хозяйство, шестые рекламируют всё нужное, седьмые – полезное … Жизнь кипит. Для чего?
И становится ясно: Реанимировать надо души, а не тела!
* * *
Вызвал на дачу приятеля, начитанного такого литератора. С ним интересно дискуссировать о Вечном и частном земном.
Солнце давно миновало зенит. Полуденный зной улетучивался. Птицы куда-то скрылись. Около дома зеленел можжевельник, отбрасывая тень на бетонированную площадку. Приготовил почти всё для нашей встречи на Высшем уровне. За столом, накрытым скатертью пёстрого цвета, чтобы незаметно было случайных пятен, красовались бутылка красного вина, колбаса, отварная картошка, солёные огурцы, селёдка и нарезки чёрного и белого хлебов. За столом обосновались мы, два собеседника, похожих на интеллектуалов, судя по потерянным шевелюрам и поседевшим усам. Начался оживлённый обмен мнениями.
5
– Ну что, выкарабкался, – приветствовал меня Виктор по кличке «Философ», который окончил три курса какого-то Дальневосточного университета и прошёл затем свои «университеты» в организации концертов «восходящих звёзд» фабрики «Новая волна» по областным городам страны. Дополнительное образование Виктор получил в знаменитом нижнем буфере Московского Центрального Дома литераторов, в этом чистилище дутых авторитетов и клубе признанных и непризнанных поэтов. Знал он всё и обо всём, главное мыслил нестандартно. До верхнего буфета, то есть ресторана, он не мог подняться, там были другие цены.
– Какие у тебя новости, – спросил Виктор. – Ты тут отлежался?
– Не совсем. Приходится раз в три недели ездить на химиотерапию в Москву. По два часа на капельнице. Плюс диета, кашка, супчик лёгкий. Копаю грядки, сажаю лук, свёклу, морковь, петрушку, укроп, огурцы. Природа лечит. Вылезаю потихоньку на стандартное питание. Общаюсь с трактористом Борей. Жена у него умерла. Дети в городе. Интересный мужик. Знаешь, когда я возил из Москвы списанные стройматериалы для будущего хозблока, он меня пару раз выручил.
– А что такое он сделал, как пример?
– Однажды осенью заказанный мной грузовик выезжал вечером от садового участка на Москву. Через двести метров сел в грязь на колее. А ведь только что гружёный легко проехал. Шофёр ко мне: «Помоги! Надо трактор». Я бегу к Боре. Он сразу выходит, как был в шароварах, взял трос, сел за «Беларусь» и подъехал. Зацепил тросом машину и дал газ. А грузовик забуксовал и ни с места. «Что делать?», – думаю. – Ночёвка шоферу обеспечена. А машина на поле, на дороге беспризорная останется». А Боря говорит: «Да, придётся в две тяги брать».
Я спрашиваю: «Как в две тяги?» А Борька: «Сейчас Кольку позову. У тебя бутылка есть?» Говорю: «Имеется».
Смотрю, через пять минут едет Колька на втором тракторе. Заезжает вперёд, тросом прицепляется к Борькиному трактору. Колька командует: «Пошёл!» И два трактора с рёвом и плюс грузовик с
6
урчащим мотором выезжают из грязи и на сухую дорогу. Колька и Борька отцепляются.
«Дальше не надо, сам доедешь», – говорит Колька.
Шофёр отвечает: «Класс! Такого ещё не видел». И уехал. А мы втроём ко мне обмывать Удачу. Вот такой тракторист Борис Николаевич. А он и рассказчик!
Виктор налил себе бокал вина, выпил, закусил тем, что Бог послал и приготовился.
– Ну, давай, слушаю.
– Выпить за своё же здоровье хочу, но не могу. Давай поговорим о необычных явлениях. Вот посмотрим на пирамиду египетскую как таковую. Высота у Хеопса – 136 метров. Представляет собой правильную геометрическую форму в принципе. Длина стороны основания 230 метров, то есть по длине два футбольных поля. И дата постройки более 4500 лет. Как думаешь: Могли сами египтяне без какой-либо загадочной силы построить такую махину?
– А почему бы и нет? Математику они знали, поскольку они арабы. Начертить схему, проект могли бы.
– Ну а блоки многотонные? Средняя масса каждого – 2,5 тонны. Было уложено более полутора миллионов таких блоков. Представляешь? Пишут: тысячи рабов двадцать лет вкалывали. Наверно и жрецы были гениальные строители.
– А они ли эти проекты создавали?
– Я вот что думаю. У каждого народа свои методы строительства. Вот у меня здесь рядом Казанский монастырь с кирпичной колокольней высотой примерно 40 метров. Дата постройки – 1897 год. Я интересовался о монтажных работах у Бориса. Какие строительные леса делали крестьяне? Борис рассказал, что его тётка девчонкой видела, как строили колокольню. Ей тогда в конце 19-го века было лет восемь-десять. В пятидесятых-шестидесятых годах она Бориса воспитывала. Я прикинул, сколько тетке было лет. Получается ей примерно под 70 лет. То есть, тётка запомнила и Борису передала. Сам Борис был мальчишкой. И тоже всё запомнил.
7
– На таких стройках священники руководят работами, как инженеры, – заметил Виктор.
– Так вот тётя Бориса сказывала, что строительные леса делали не вертикальные, а горизонтально-наклонные. И кирпичи не таскали снизу вверх по помостам, а возили на тачках к остову колокольни. Строили по ярусам и «наращивали» строительные леса по высоте и по длине. Такой настил начинался от деревни Зайцево, за 150 метров от колокольни. И потом на такую высоту, под сорок метров, колокола затаскивали по этому настилу на подводах.
Виктор засомневался: «Какая же была ширина у настила? На ширину подводы? Сколько же досок, стоек, растяжек-раскосов надо было сделать, чтобы такой длины и такой высоты настил сделать? Ведь надо было орудия труда иметь?»
– Ну и что. Топорами наши русские владели сотни лет назад. Есть же церкви без единого гвоздя сделанные. Продолжаю пересказ Бориса. Как затаскивали колокола? В начале помоста у деревни Зайцево на повозку ставили колокол. К повозке привязывали длинные толстые два каната. Такие, примерно, как для швартовки судов в портах. Представь себе, а с другой стороны колокольни также проходили канаты, привязанные к запряженным в оглобли лошадям. Четвёрке лошадей – не меньше. И потом подстёгивали лошадей, те шли вперёд по дороге и тянули повозку через барабаны или блоки, установленные на верху колокольни.
– Значит, лошади делали прогон в 150 метров?
– Да. Пока колокол не заезжал на площадку колокольни. Там разгружали. Так и все колокола по очереди привозили на колокольню.
– А может таким путём и пирамиды строили?
– Не думаю. Не было у египтян тогда ни лошадей, ни вековых лесов, ни досок, ни строительных монтажных лесов, ни топоров и пил. Верблюды, как тягловая сила, не годятся. Они – поглупей коней. И их никогда не запрягали. Не потянут они повозки с блоками многотонными. Таинственная постройка неведомой силой.
8
* * *
За забором послышалось: – Эй, конструктор!
Это ко мне. Появился Борис. Тот самый. По кличке «Пернатый». Это ему по фамилии Птичкин народ присвоил. Или по тому, что он «летает» от деревни к деревне. Умеют у нас клички давать. Но он – Борис Николаевич, по имени-отчеству.
– Заходи, – говорю. – Садись. Включайся. Мы тут беседуем. Дошли до неведомой силы. Есть она?
– Конечно. Сейчас я вам расскажу по порядку.
Борька, я его так называю, поскольку мы в близких по возрасту годах, налил бокал вина, пожелал нам и себе здоровья, закусил слегка. Добавил второй, поскольку не почувствовал вкуса. Подготовившись, откинулся на спинку скамейки и включился в беседу.
– Значит, так. Еду я как-то на тракторе. Прямо по дороге домой. Это после того, как я оттащил какое-то бревно от ворот подруги Насти. Это Васька ей подбросил, заблокировал калитку. Из ревности. Ну, она меня после работы угостила. Значит, сел на трактор, а тот не слушается, петляет и петляет. Бывает так изредка у него…, у трактора. Вот вам первая неведомая сила. А по дороге ведьмы встречаются. Первая – это соседка Клавка. Она мне дохлых крыс подбрасывает в огород. Ревнует. Вторая, это ведьма, которая мне мало, всего стакан самогона, заплатила за вспашку огорода под картошку. Всё-таки расходы на солярку для трактора дороже стакана самогона. Третья…
– Всё понятно.
Я останавливаю Бориса Николаевича.
– Твоя неведомая сила известна. У меня вот был какой случай. Лежу в постели на животе. Примерно в 3 часа ночи проснулся. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, ни головой. Как будто какая-то невидимая сила навалилась и придавила к кровати. Голова ясная. Кто же и что же меня держит? Что делать? Вспоминаю байки про
9
домовых. Думаю, зря я не освятил квартиру. А как её освятить, если я не знаю: крещёный я или нет? У меня перед войной родителей выслали в Казахстан, где я потом родился. Так вот, дальше. Лежу это я и думаю, что же делать? И меня осенило. Говорю Невидимке: «Отпусти!» Без результата. Потом с паузой в несколько секунд опять говорю: «Отпусти!». Никакого изменения. Через несколько секунд говорю опять: «Отпусти!». И вот постепенно, постепенно, в течение минуты тяжесть начала пропадать, как будто испаряется и испарилась.
– Что же это было? – спросил Виктор.
– Не знаю. До сих пор загадка.
Вступил в разговор Борька.
– Да на меня также не раз такая же тяжесть наваливалась. Гуляли мы с другом на одной свадьбе… Там… У нас понимаешь, джин или виски заморские не пьют. И тем более понемногу, у городских это – для вкуса. У нас другие понятия. Не пьют, так как не знают, кто производит. Вот самогон у нас лучше всех делает Сашка по кличке Химик. Он работал раньше на соковырабатывающем заводе. Перегонку знает досконально. Ну, продукция у него качеством, как по ГОСТу. На этой свадьбе ночью лежу на каком-то диване. Ну и не могу встать. А хочется. Тоже какая-то сила неведомая навалилась. Я уж какие заклинания не бросал! И что гулять ни с кем не буду! И что пахать огороды буду бесплатно! Вплоть до того, что на свадьбы ходить не буду! Плюнул на ситуацию. Заснул. Проснулся – нет неведомой силы.
– Брось шутить. Дурачка валяешь, Борис Николаевич. С тобой, по- серьёзному. А ты на заморские виски и джин трезвую тень бросаешь. Вот народная продукция у тебя без подозрений. Делаем перерыв на кофе-брейк и продолжим.
– Что это за брейк? Кофе знаю. Чай – лучше всего из наших листьев кустарников и плодовых деревьев.
– Борис Николаевич! Брейк – словесный мусор. Тогда – вот чай. А я продолжу.
10
* * *
– Теперь расскажу про настоящую инопланетянку. Приезжаю в Центральный Дом учёных. Там объявлен вечер по творчеству народного поэта Рубцова.
– Почему народного? – спрашивает Борис. – Я не слышал о нём по телеканалам.
– У них другие народные поэты. А ты знаешь песню «Букет»? «Я буду долго гнать велосипед, В глухих лугах его остановлю. Нарву цветов и подарю букет, Той девушке, которую люблю…»
– Слышал эту народную песню. Могу спеть, что вспомню. А что? Есть автор?
– Николай Рубцов, автор, твой ровесник почти. А пел артист Александр Барыкин. Продолжаю о необычном на вечере. Смотрю, моя знакомая продаёт книги и компакт-диски недалеко от гардероба. Рядом с ней сидит девушка какой-то неземной внешности, вся такая пушистая. Спрашиваю: «А Вы что тут делаете»? Она: «Так просто, сижу».
– О Рубцове знаете?
– Нет.
– Пойдемте в зал.
Познакомились. Инопланетянка назвалась Лолитой. Пришли на второй этаж. Сели в задних рядах концертного зала. На сцене кто-то объявлял себя другом Рубцова и что-то сочинял. Посидели примерно десять минут. Я говорю: «Я пойду… Не могу такую отсебятину слушать». Она: «Я тоже пойду».
Вышли в фойе. Наташе-продавщице говорю: «Я ухожу».
Лолита: «Я тоже пойду». Вышли в ворота и направо в сторону центра Москвы.
Я взял Лолиту под руку. Рука была какая-то тонкая, неестественная, пластичная. Такое впечатления, что без костей. Сама – стройная длинноногая.
– А чем вы занимаетесь? – спрашиваю.
11
Лолита посмотрела на меня, не ответила. Думаю: «Интересно, что у неё за душой».
– Какой спорт любите?
– Я люблю бегать.
Для меня это было неожиданно.
– Просто так бегать?
– Да.
– А в игры, в баскетбол, играете?
– Нет.
Скользящим взглядом посмотрел на ноги Лолиты. У неё оказалась очень длинная ступня, под размер примерно 45-ый. У мужиков не у всех такое.
Мне стало не по себе. Всё вместе у незнакомки показалась мне неестественным. Решил отвязаться.
Проходим мимо кафе. Она и говорит: «А я люблю пиццу. Хочу зайти».
Интересно сказано. Например, спрашивают: «Может быть или давайте зайдём?»
Я отказался. Вообще не люблю пиццу. Главное, теперь думаю, как расстаться корректно. Спрашиваю:
– Дайте Ваш номер телефона. Домашний или сотовый.
– У меня нет. Вы свой дайте.
Мне стало опять не по себе. Жутковато. Пишу неверный номер телефона. Отдаю.
Идём дальше к метро «Пушкинская».
Я говорю: «Поеду к родственникам».
Она: «Ну, а я пойду в «Макдональдс».
Распрощались у метро. Больше я её не видел.
Борис вошёл в монолог: «Да ничего здесь особенного. У нас этих инопланетянок не то, что в городе и на селе хватает. Возьмём соседку Машку. Ей так скучно, что она спит с козлятами. Говорит, что очень их любит. Как детей. А дети у неё в городе работают. И внуки в школе. Деревенская школа закрылась двадцать лет назад. Детей нет. Я
12
Машку спрашиваю: «может ты сама Коза?» Она не спорит, смеётся».
В задумчивости мы пили на посошок чайный напиток, настоенный на листьях чёрной смородины, малины, мяты, мелиссы и ягод садовой земляники. Молчали, думая каждый о своём.
Солнце укатилось за лесной горизонт. Стало холодать. На тёмно-синем, почти чёрном небе появлялись одна за другой звёзды. Вот и загорелись белесым светом Венера, красным – Марс. Проявились сначала Большая, а потом и Малая Медведицы. Заворожил Млечный Путь. Изредка падали метеориты. Из-за леса поднималась серпастая Луна, скрывая обратную таинственную сторону.
Вдали высоко-высоко в Ковше Малой Медведицы замерцала Полярная Звезда, указывая Борису путь к родному дому в деревню Зайцево, Виктору – в постель на терраске. Ну, а мне – в кровать на мансарде с видом на колокольню Казанского монастыря и на Север, на Славянский Ведический символ – Полярную Звезду.
Из авторской книги малой прозы «Очевидное и невероятное» (Из авторской книги малой прозы «Очевидное и невероятное», Изд. «Старт», г. Рязань, 2019 г. ) Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Книга «Очевидное и невероятное» была передана на конкурс им. Пришвина Московской области в 2019 году.