Неожиданная «подача» поэзии и жизни Рубцова

Критик В.Бондаренко выпустил книгу «Серебряный век простонародья» (ИТРК, М., 2004), содержащую раздел «тихая лирика», в который включены такие разнящиеся по мышлению поэты как Ю.Кузнецов, А.Передреев, В.Соколов, Ст.Куняев, Н.Рубцов, Г.Горбовский, Н.Тряпкин.
В предисловии к 20-й главе «Николай Рубцов» В.Бондаренко пишет о родителях поэта: «Отец, политработник, погиб на фронте, мать умерла, когда Рубцову было 6 лет». Между тем, в 2000 г. вышел 3-томник «Николай Рубцов» (Терра, М.), в котором сообщается, что отец вернулся с фронта, встречался с Колей в 1955 г. и в 1962 г. (умер осенью 1962 г.).
Для того, чтобы писать о таком национальном поэте, как Рубцов, надо всё-таки ознакомиться с публикациями за последние годы. Например, в газете «День литературы» (№10, 2001г. и №10, 2002 г.) были даны аннотации книг Ю.Кириенко-Малюгина «Тайна гибели Николая Рубцова» и «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…». Последняя представляет собой литературоведческую и биографическую монографию о Н.М.Рубцове.
В предисловии В.Бондаренко пишет: «Жаль, что ее (Дербину) поддержал кое-кто из поэтов, выпустили книгу ее стихов «Крушина», которую установили в доме-музее поэта. Интересно, в качестве какого экспоната?» Эти сведения устарели. «Поэзию» Дербиной на стенде музея села Никольского обнесли колючей проволокой, а несколько лет назад её убрали.
Не сказал В.Бондаренко, что Н.М.Рубцов получил высшее гуманитарное образование, окончил престижный литературный институт им. Горького в 1969 году. Можно было бы и акцентировать внимание на том, что Рубцов за год до окончания литинститута был принят в Союз писателей СССР, что свидетельствует о признании поэта известными литераторами.
В.Бондаренко пишет, что «очень много для пропаганды творчества Рубцова сделал выдающийся филолог и друг поэта Вадим Валерьянович Кожинов и журнал «Наш современник». И всё-таки давайте и здесь поставим точки над «i». Первые прижизненные положительные рецензии на поэзию Рубцова и в связи с выходом «Звезды полей» написали и опубликовали А.Передреев, Ст.Куняев, В.Чалмаев, Вал.Дементьев и вологодские журналисты. Почему В.Бондаренко не упоминает о статьях известных русских литераторов Ю.И.Селезневе, М.Лобанове и В.Оботурове, которые после гибели поэта (в 70-е годы) написали содержательные литературоведческие статьи о Рубцове? А русский вологодский поэт и писатель Виктор Коротаев составил в 1975 г. наиболее полный сборник стихов Рубцова, в 1983 г. собрал книгу воспоминаний о поэте, а в 1994 г. выпустил 2-томник и с книгой воспоминаний о Рубцове. Флотский друг поэта писатель В.Сафонов опубликовал в 1990 г. «Повесть памяти». И всё это ещё до книг Н.Коняева «Вологодская трагедия» (1998 г.) и «Николай Рубцов» (2001 г.). Если В.Бондаренко не знаком с этими публикациями, тогда это беда критика. И невозможность последующего углублённого анализа жизни и поэзии Рубцова на базе предыдущих исследований.
В 20-й главе книги приведена статья «Неожиданное чудо Рубцова». Видно, что В.Бондаренко вообще не был на родине Рубцова. Иначе он бы не смог умолчать о полуразрушенной престольной церкви в селе Никольском, о церквях-кораблях, плывущих над рекой Сухона в городе Тотьма, на второй духовной родине поэта. Сделана попытка анализа на базе явно субъективных публикаций. В результате критик скользит мыслию по древу.
«Окунувшись с детства в мир зла, насилия, грубости, одиночества, трудно обрести стабильность и уравновешенность характера. Зло, неустроенность, жестокость, явленные в детстве, никогда не проходят даром. Могла бы помочь семья, любовь, женщина, но и этого, увы, не случилось». Такая вот сожалительная интонация в посыле В.Бондаренко проглядывается. А ведь всё не так. Критик абстрактно судит об истоках характера Рубцова. В детдоме, как свидетельствуют педагоги и друзья, была во многом дружеская атмосфера. Тем более, что жизнь в детдоме пришлась на тяжелейшие годы войны и послевоенные годы. Коля Рубцов участвовал с ребятами во всех хозяйственных делах детдома: заготовка дров, обработка огородов и уборка урожая, уход за лошадьми в местной конюшне и др. Коля ходил в походы, играл на гармошке, пел песни, участвовал в самодеятельности, писал первые стихи. Да, было одиночество из-за отсутствия родителей. Но это было у всех детдомовцев-сирот в военные годы. Но была и детская дружба. Только понимая и принимая Добро от друзей и воспитателей, мог Николай Рубцов писать национальные русские стихи, а не заумные зарифмованные изыски.
Зачем обзывать Рубцова «вечный бродяжка» (стр. 432)? Вроде бы ласково звучит, а какая сословная дистанция проглядывается между критиком-описателем и ищущим Истину русским поэтом Рубцовым.
«Вся сегодняшняя Россия похожа на Колю Рубцова: в шарфике, в драном пальтишке мечущегося в поисках своего угла», пишет критик и ошибается в своих сентециях-фантазиях и оплакиваниях. В сёлах, местные крестьяне живут сами по себе. Им всё равно, что за окном: социализм с оторванной от народа частью элиты или капитализм со свободой личного обогащения. Лишь бы им не мешали жить и выращивать детей. Им плевать по большому счету на происходящее вдалеке. Не надо нагнетать страсти. Я не думаю, что Вы лично мечетесь в поисках угла.
Не сказано у В.Бондаренко, о поиске Рубцовым Справедливости по жизни, о православной Вере в Добро и Любовь. Сообщений о любви к природе, о теме дороги и родины – уже мало для характеристики творчества поэта. Не сказано о приходе Рубцова к пониманию не случайности событий и явлений, отражаемых поэтом в его стихах-картинах и предвидениях:

И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов
в окрестностях
России.

А такие пассажи, как «позже никакие загулы…», «при всех своих сиротско-кочевных бродяжных, хмельных выходках», «отрицая …своё пьянство», «диковатые выходки», субъективны и создают негативный образ поэта.
На стр. 432 В.Бондаренко сообщает: «Как же он ненавидел свою неустроенность, свою кочевую жизнь, отрицая своими светлыми лирическими стихами свое пьянство, и свой неуют, и свое сиротство». Используется критиком сознательно или бессознательно известный литературный приём: сказать часть правды, а затем добавить явные домыслы, которые похожи на отсебятину. Кто у нас не пьёт и не выпивал? Назовите такого прекрасного поэта. И укажите ему на недопустимость застолий (где и, кстати, критик не в стороне). И получите результат.
На стр. 433 В.Бондаренко пишет: «Благополучный синклит-поэтов сверстников не позволял себе таких порой диковатых рубцовских выходок, был более политкорректным, однако в годы перестройки легко уступил чужакам свою Родину, отказался от жертвенности». Синклит на то и есть синклит, чтобы легко уступать (предавать!) Родину. Для них «эта страна» – не родина. А народ свою жертвенность демонстрировал не раз. И сейчас интересуется: Во имя кого и что жертвовать? Люди никогда не думали, что правят во зло им. Верят во власть. Думают, что там ошибаются. Тем более тележурналистки и их редакторы знают и обозначают негативные проблемы, спускают пары гнева и создают иллюзию надежды на прекрасное завтра.
На стр. 434 В.Бондаренко приводит такой посыл: «Именно Рубцов, живя в какой-то вологодской глухомани, в деревне Никольское, оказался своеобразным русским центром культуры…» Это уже взгляд с Олимпа. Что значит в глухомани? Это – не деревня, а классическое русское село. С полуразрушенной церковью. Не надо принижать через «глухомань» местных крестьян, которые держат Русь в этих не ими заброшенных краях.
Рассуждая о гражданской жене поэта, В.Бондаренко на стр. 437 пишет: «И хватало терпеливых женщин, выносящих побои и загулы. Может, и свыклась бы Гета, а там бы смирился и сам мужик». Это как понимать? Что Николай Рубцов бил Гету? Известно, что ни одна русская женщина (кроме убийцы) не жаловалась на какие-либо побои от поэта. А за русскую поэзию Рубцов дрался в буфетах и ресторанах ЦДЛ, даже с превосходящими силами.
В.Бондаренко пишет далее на стр. 437: «Мне кажется, он сам рвался от своей добропорядочной Геты, так и нет ставшей его законной женой, к чему-то иному страстному, грешному…» Зачем такие измышления? Понравится ли критику, если кто-то сообщит, что сам В.Бондаренко рвался куда-то от кого-то. Поэт очень любил свою дочь Лену. Оторваться от Вологды и Москвы он не мог в силу необходимости печататься и зарабатывать деньги на жизнь. За 2 года до гибели Рубцов звал семью в Вологду. Но переезд был нереален по бытовым причинам. Перед гибелью Рубцов пытался воссоединиться с семьёй, мечтал поставить «избу в три окошка» на селе. И все события и явления поэт воспринимал, как Знаки, присылаемые Сверху. Стихи Рубцова – это исповедь постоянная и народное философское видение быстротекущей жизни и истории России.
В.Бондаренко приводит строки «поэтессы» Л.Дербиной:

И перепутаю все карты
Твоей блистательной судьбы!

К сведению В.Бондаренко (как заявила Дербина на суде) эти стихи под названием «Ревность» написаны ещё в 1961 году (до знакомства с Рубцовым) и не относились к нему. Но и в этих строках видна сущность «поэтессы».
На стр. 438 критик сообщает: «но он жил и моментами чудовищного бреда своей болезни». Какой ещё болезни? Такие пассажи – бальзам на умишко обывателя и на «душу» убийцы, которая обвиняет Рубцова в пьянстве.
Далее критик «удивляется»: «И что всё-таки тянуло его к этой ведьме с её явно «жутковатыми стихотворениями»? То же, что тянуло его иногда и в своих стихах к тьме, к бездне, к зияющей глубине, к знобящей тревоге».
Спутаны кони-люди. Рубцова тянуло к Свету. А тьму, ночь он показывал как надвигающееся Зло. Никакой бездны в стихах Рубцова нет. Тревога есть в стихах «Русский огонёк», «Отплытие», «Поезд», «Поэзия», «Песня» (Морошка), «Листья осенние». И радость картин сельской жизни в стихах «Утро», «Уединившись за оконцем», «Купавы», «Январское», «Зимняя песня». И предупреждение: «Россия, Русь! Храни себя, храни!»
На стр. 439 В.Бондаренко пишет: «Поэт трагически погиб. В пьяной драке его убила несостоявшаяся жена Людмила Дербина». Ещё одна версия. Откуда В.Бондаренко знает, что была пьяная драка. Он что там был? Об этом сообщает только убийца. Зачем повторять её измышления? В том числе «о криках любви». А не отбивался ли Рубцов от нападения? Крики Рубцова ночью слышали соседи, но не крики убийцы! Почему же в ходе «пьяной драки» помалкивала «невинная жертва» – Дербина?
На стр. 440 критик приводит строки Рубцова, связывая их с Л.Дербиной:

Я забыл, что такое любовь...
………………………………………….…
И проснусь. И уйду, и уеду…

Это строки из стихотворения «Расплата», которое написано в 1962 г. (см. Николай Рубцов. Терра, 2000 г.), имеет посвящение «П.И.» (неизвестной). Незнание ситуации приводит не только к ошибке, но и ложному посылу во взаимоотношениях с Дербиной. Убийца отсидела 5 лет и 7 месяцев (вместо 8 лет по суду, полагалось по фактам 15 лет за садистское убийство). Можно ли считать, что это «почти полный срок отсидки», по мнению В.Бондаренко. Ошибки и субьективизм критика при не владении полнотой имеющейся информации в таком явлении как Рубцов просто не допустимы. И на комментарии по каждому нюансу не хватит места.
Критик приводит достоверное опровержение мнения судебных экспертов-адвокатов Л.Дербиной, местами верную характеристику нераскаявшейся убийцы. Высоко оценивает уровень поэзии Рубцова. Чисто завершает статью фрагментом стихотворения «До конца».
Но с кондачка, как говорят в простом народе, о таком национальном явлении как поэзия Н.Рубцова не напишешь. Много фантазий без обоснований. К сожалению, «Неожиданное чудо Рубцова» вылилось в тавтологию по названию, в противоречивую и дискредитирующую Рубцова информацию.

Статья написана в марте 2005 г. Опубликована под названием «С кондачка» в газете «Патриот», № 47, ноябрь 2005 г., а также в книге «Новая дорога к Рубцову».