Бульварная повесть о ненависти к Рубцову

(О размышлениях очередного адвоката Дербиной или критика критики А.Михайлова о «мемуарном романе о любви»)

Горло Коли было исхватано – выступили уже синие следы от ногтей, тонкая шея поэта истерзана, даже под подбородком ссадины, одно ухо надорвано. Любительница волков, озверевши, крепко потешилась над мужиком.
Виктор Астафьев
(из статьи «Гибель Николая Рубцова», газета «Труд», 27 января 2000 г.)

В издании «Рог Борея», № 17, 2003 г. (С.-Петербург) критик А.Михайлов опубликовал статью под названием «Мемуарный роман о любви» (о книге Л.Дербиной «Всё вещало нам грозную драму…Воспоминания о Николае Рубцове»). Поскольку в начале статьи А.Михайлов приводит в качестве как бы эпиграфа одно из высказываний известного писателя В.П.Астафьева по поводу «страдалицы» Л.Дербиной, автор этой статьи привёл несколько другое высказывание В.П.Астафьева в адрес убийцы русского национального поэта Н.М.Рубцова. Материалы о характере Л.Дербиной и об убийстве публиковали писатели В.И.Белов, В.Коротаев, А.Романов, А.Цыганов, Н.Коняев, Н.Старичкова, С.Сорокин (Вакомин), Р.Балакшин.
В статье А.Михайлова приведена фотография, где рядом находятся автор-критик и героиня его статьи «поэтесса» Л.Дербина. Вслед за некоторыми журналистами, клюнувшими на «жареный» материал, появился ещё один литературный адвокат убийцы. Поскольку Л.Дербина в своих «мемуарах» пишет, что все права защищены и требуется разрешение автора на использование её текстов, можно предположить, что статья А.Михайлова была завизирована Л.Дербиной или согласована с ней. Но прокомментируем посылы А.Михайлова о «мемуарном романе о любви».
Начинает А.Михайлов издалека. Пишет о пятидесятых-шестидесятых годах с ностальгией по гороховому полю и льну и для неискушённого читателя (каковым является зачастую русский доверчивый человек) создаётся этакая атмосфера доверительности. А попутно слегка иронически напоминается о «совковых» пружинах на дверях магазинов того времени.
Ну и как всегда в статьях очередного адвоката убийцы, правда чередуется с полуправдой, а то и просто с откровенным субъективизмом по отношению к Рубцову и его вологодским писателям-друзьям. Вот пассаж от критика А.Михайлова:
«Но книга Людмилы Дербиной насыщена и богатой информацией, сведениями, которых читатель нигде больше не почерпнёт – от проницательной характеристики, даваемой автором вологодской писательской организации, до рассказов Рубцова о своей жизни, своих симпатиях и антипатиях…»
В ответ на статью В.Астафьева (от 27 января 2000 г.) уже 5 февраля 2000 года Л.Дербина пишет: «Разве могли два моих пальца, два моих женских пальца сдавить твёрдое ребристое горло? Нет, конечно! Никакой он не удавленник, и признаков таких нет. Остались поверхностные ссадины под подбородком от моих пальцев, и только». Это из её статьи «Обкомовский прихвостень. Открытое письмо Виктору Астафьеву», газета «День литературы», март 2000 г., № 6. 90-килограммовая, примерно, «поэтесса» сообщает, что «работала» всего двумя женскими пальчиками.
Известно высказывание русского вологодского писателя В.И.Белова о Л.Дербиной: «Ни одному слову этого рыжего Дантеса в юбке верить нельзя». Остаётся только гадать: знает ли об этом А.Михайлов?
Знает ли он о статье В.П.Астафьева «Затеси», опубликованной в журнале «Новый мир» ещё в феврале 2000 года? Предполагаю, что как литератор А.Михайлов должен это знать. А ведь есть ещё известная книга вологодского поэта и писателя В.Коротаева «Козырная дама», в которой приводятся обстоятельства гибели поэта и судебного дела. Поэтому «проницательные» характеристики вологодских писателей, исходящие от убийцы, имеют ясную подоплёку: одним росчерком пера убрать их свидетельства из достоверной общей картины убийства. Поэтому и дербинская демагогия, выливаемая по алкогольной проблеме на вологодских писателей, имеет достоверное объяснение. «Поэтесса» пытается непрерывно организовать себе моральную, а затем юридическую реабилитацию.
Относительно сообщения об отсутствии стихов, посвящённых Л.Дербиной, так они есть у Рубцова. Первое из них: это пародия «Люблю змею…» (о чём сообщается в книге современницы поэта, вологодской журналистки Н.Старичковой «Наедине с Рубцовым», которая вышла в Вологде в 2001 году).

Ползёт, глазами завлекая…

Не напоминает ли эта характеристика «поэтессы» о том, как Рубцов обозвал её б., когда она с Володей глазами заигрывала, о чём сообщает кстати и А.Михайлов.
Есть и второе стихотворение под названием «Жёлтый цвет», которое опубликовано 19 сентября 1970 г. в газете «Вологодский комсомолец». На него, кстати, ссылается Л.Дербина в своей книге.
Жёлтый цвет платья считался в те времена, а часто и сейчас, цветом измены женщины. Конечно, эти стихи поэта – не пылкие признания в любви, о которых сообщает Л.Дербина. Но что поделаешь! Перу Рубцова не прикажешь! А принять это на свой счёт мог, конечно, адресат. Который обладал к тому же мстительным характером.
Напомним ещё о статьях вологодского писателя А.Цыганова по поведению Л.Дербиной в тюрьме, об её письменных угрозах в адрес гражданской жены Рубцова Г.Меньшиковой (матери признаваемой поэтом дочери Лены). Об этом публикации в журнале «Слово», № 2, 2002 г., и ранее в газете «Вологодская неделя» 27 сентября – 4 октября 2001 года.
Что же, А.Михайлов не знает об этих публикациях? Или просто их отбросил из-за того, что они не подходят под его концепцию оправдания убийцы. Но о них, наверняка, знает персонаж его статьи, судя по мгновенной реакции на статью В.Астафьева в начале 2000 года. Надо бы критик писать не о жалости к Дербиной, а о том, почему бы ей не уйти на «заслуженный» отдых от суда людского. Ведь, чем больше она льёт грязи на Рубцова и пытается представить его бомжом, уже готовым к гибели, тем чётче ставится вопрос: А почему Дербина не ушла заранее от несмываемого греха? Почему доводила ситуацию до убийства?
Зомбирование Рубцова на самоубийство не удалось. Сейчас выяснено, что Рубцов не хотел уходить из жизни. Это доказал журналист Геннадий Сазонов в статье «Последнее письмо поэта», опубликованной в газете «Труд» 13 марта 2002 г. И эту статью наверняка знает Л.Дербина. Она же всё отслеживает по Рубцову. И, значит, она не поставила в известность А.Михайлова. Или критик также отбросил эту информацию.
Вторая версия убийцы – это версия Рока, которым, видите ли, по мнению Дербиной и сообщающего об этом А.Михайлова, был предопределён уход Рубцова из жизни. Сюда и «приплетён» появившийся свет от Креста (о котором фантазирует только убийца) и будто бы сон Дербиной о грядущей могиле и шаги Рока в квартиру поэта за день до гибели.
А попутно «педалируется» образ бомжа, который приехал с «фингалом» к Дербиной в Вельск. А она в этом случае его пожалела. Не пожалела только в ночь убийства.
По поводу ссылки на «любовное письмо» Рубцова. Не было любви! Со стороны Рубцова была, вероятно, временная страсть к женщине как таковой в условиях отсутствия нормальной семейной жизни. Вот и всё! А со стороны Дербиной вообще не было любви, о чём она прямо говорит. И замуж (что естественно для каждой любящей женщины) она не собиралась. Более того, даже после подачи документов в ЗАГС, она признаётся, что не бывать ей снова в ЗАГСе. Тогда зачем надо было идти туда? А со своей стороны она признаётся, что было желание дать сдачи Рубцову. И ещё вопрос: А где же любовные письма Дербиной к Рубцову? Нет ни одного опубликованного. Есть только её признание:

Ты видел тебя не любила.
Не видеть ты это не мог.

По поводу криков Рубцова во время убийства: «Я люблю тебя!» Простой следственный эксперимент показал, что крики с пятого этажа (квартиры Рубцова) сквозь бетонный пол на четвёртом этаже (в квартире «свидетелей») слышны, но слов конкретных не услышишь, их не разберёшь. Кто сомневается, пусть попробует это сделать в любой пятиэтажке (как у Рубцова).
По вопросу о советской цензуре. Да, она была. Но, тем не менее, стихи известных советских поэтов (выдающих себя за диссидентов) почему-то постоянно печатали, и в народе они не популярны, а вот стихи Рубцова и после цензуры считаются народными и непрерывно становятся песнями. Дело не в цензуре, а дело в приспособленчестве и карьеризме плеяды известных поэтов. И по поводу цензуры и идеологии. В обществе и в КПСС было два течения (как сейчас многие признают): одно диссидентское «демократическое» западное, а другое патриотическое, традиционное русское. А Дербина и Рубцов были в этом смысле в разных идеологически лагерях, принципиально расходящихся. Недаром Рубцова обвиняли в русскости, навешивали ярлык «русопятства».
И по поводу характера Рубцова. Поэт был, по признанию многих современников, скромным, даже застенчивым, особенно по отношению к женщинам. Но не признавал демагогии и несправедливости.
Отсюда многие конфликты. А.Михайлов повторяет домыслы Дербиной о грубом поведении Рубцова. Но не бывает дыма без огня. Заигрывала, видимо, дама с гостями в присутствии поэта. А какому мужику, а тем более «жениху», это понравится. Не обращался же Рубцов грубо ни со Н.Старичковой, ни с Н.Груздевой, ни с гражданской женой Г.Меньшиковой, ни с О.Фокиной.
Пытался Рубцов воссоздать семью. Но на новый 1971 год не приехали из-за метелей Г.Меньшикова с дочкой Леной на ёлку, которую приготовил Рубцов. И некуда ему было деться в жизненной ситуации в четырёх углах квартиры. И пришла Дербина уже забирать вещи из квартиры Рубцова. И она, зная, что не будет жизни с поэтом, продолжила «любовные» игры.
И когда, как сообщает А.Михайлов, Дербина говорит, зачем же Рубцов втянул её в свои отношения с Роком, то это уже демагогия. Почему ей должны верить? Она непрерывно ищет доводы для реабилитации. С целью реализации своей мечты: оформления в союз писателей. Но даже самый демократический Союз писателей не примет её в свой состав, пока она юридически не оправдается. А это исключено. Слишком много материалов, её разоблачающих.
И все измышления Дербиной о стремлении Рубцова к смерти – фантазии убийцы для самооправдания. Дербина навязывает мысль (если не проходит версия смерти поэта из-за остановки сердца), что она явилась исполнителем воли Рока. Это игра на вере русского человека в чудеса. И вот А.Михайлов пишет: «Роман завершается жесточайшим катаклизмом, высвобождением взаимно-разрушительных сил, на которые оказывается способной любовь-ненависть». Опять оправдание для убийцы. Силы потусторонние, оказывается, сработали, а убийца, видите ли, жертва этих сил. Это – или демагогия или самообман.
Посыл А.Михайлова «закоснелая, глухая к каким-либо доводам травля (какие слова подобраны для убийцы!? – прим. автора) Людмилы Дербиной как злонамеренной преступницы, исключительной виновницы в гибели Рубцова, перенесшей и суд административный и ещё более её тяжкое собственное самоосуждение, уже не выдерживает ныне испытания временем, уходит в песок». Логика необыкновенная, если очень захотеть оправдать убийцу.
Ведётся игра на жалости к убийце. А кто пожалеет садистки убитого национального русского поэта? И его дочь, в семь лет оставшуюся сиротой в условиях деревенской нужды.
Оказывается, по логике адвокатов Рубцов перенёс всего лишь смерть. А какие муки продолжаются у убийцы!? Которая непрерывно выступает на своих вечерах в разных городах. Выпускает и реализует книги с ложью о русском национальном поэте. Даже в Вологде. А где её совесть? Применяет она простой и хитрый метод: не замечать неблагоприятные для неё публикации и высказывания. И ловит на удочку «жареных» фактов очередного литератора в качестве адвоката.
Кто следующий?

Статья опубликована в газете «Тотемские вести», сентябрь и ноябрь 2003 г., 17 января 2004 г. и в книге «Новая дорога к Рубцову» (печатается с сокращениями)