Новое на сайте:

ЗАЧЕМ ВЯЧЕСЛАВ МАКЕЕВ публикует дезинформации о Рубцове?

Читайте пока БЕСПЛАТНО (сейчас на поиск в интернете) книги Ю.Кириенко-Малюгина:

«ТАЙНА гибели Николая Рубцова», 2-е издание, 176 стр., М., МГО СП России.

«НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «Звезда полей горит, не угасая...», 288 стр., М., НКО«Рубц.тв. Союз»

или ПЛАТИТЕ 649 руб за книгу В. Макеева «Путник ночной звезды», М. 384 стр., Вече

Сообщаю, что я обращался к издательству Вече в 2019 году и затем летом 2020 г. об издании моей новой книги о Николае Рубцове, творчеством которого системно я занимаюсь с 1998 года. Тишина.

1. Никогда не знаешь, с какой стороны нанесут Информационный Удар по убитому русскому национальному поэту Николаю Михайловичу Рубцову (03.01.1936 — 19.01.1971). Ниже привожу опровержения Ю. Кириенко-Малюгина на посылы книги В. Макеева.

2. Когда любой автор пишет такую Важную книгу о русском национальном поэте он просто обязан давать Ссылки на Публикации о Рубцове: от современников — писателей и авторов книг и очерков воспоминаний Вик. Коротаева («Козырная дама», 1991), Вал. Сафонова (Повесть памяти»), Вас. Белова, Ст. Ю. Куняева, В. Кожинова, А. Сизова; от авторов биографии Поэта — Ю. Кириенко-Малюгина (2001, 2002, 2004, 2009, 2011), Н. Коняева (1997, 2001 - ЖЭЛ,), В. Белкова (статьи 1994-2006), В. Зинченко (2000, автор 3-томника поэзии Рубцова с комментариями), М. В. Сурова (2005, 2011); от сокурсников из Литинститута и современников.

3. В. Макеев пишет в аннотации на Задней стороне обложки: «В основу.... легли известные документы и воспоминания друзей и близких поэта — Генриетты Меньшиковой, Нинель Старичковой, Людмилы Дербиной, а также работы биографов и литературоведов». Одной фразой В. Макеев охватил все труды биографов Рубцова.

4. Известно Клеймо от друга Поэта, вологодского писателя В. И. Белова о «поэтессе» Л.Дербиной: «Ни одному слову этого рыжего Дантеса в юбке верить нельзя». Разве В.Макеев не знает о Клейме от В. И. Белова? И пишет В. Макеев, шайками дёгтя поливая русскую реку жизни и поэзии Рубцова.

5. Даёт В. Макеев фразу: «самобытный национальный поэт, по словам Ф. Абрамова, блистательная надежда русской поэзии». А сколько эпитетов о Рубцове сказано было до прозрения писателя Ф. Абрамова, даже ещё при жизни Н. М. Рубцова? Эти высказывания остались в стороне у автора этого «бестселлера», который своим фантазиями порадует заклятых друзей Рубцова. О том, что «Николай Михайлович Рубцов — русский национальный поэт» впервые я услышал: от Валентина Васильевича Сорокина, у которого брал интервью в октябре 2002 года. Ни у кого из поэтов не было такой оценки художественного уровня поэзии Н. М. Рубцова.

6. Концепция первой авторской книги-монографии «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны...» (изд. МГО СП России, 2002, 336 стр.) была построена по видимым этапам жизни Рубцова, содержала 16 глав и 12 приложений. Такой системной концепции не было ни у одного из предыдущих авторов книг биографического направления: ни у Вик. Коротаева («Козырная дама», 1991), ни у Ст. Куняева («Образ прекрасного мира», 2001), ни у Н. Коняева («Николай Рубцов», ЖЗЛ из трёх автономных повестей, 2001), ни у других авторов.

7. Концепция второй авторской книги-монографии «Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая...» (изд. НКО «Рубцовский творческий союз», 2011, 288 стр.) также была построена по видимым этапам жизни Рубцова, содержала 11 глав по этапам жизни поэта и 5 приложений. Главы из первой монографии, содержащие поэтические фрагменты, не использованы. Эта книга была оцифрована Вологодской областной библиотекой им. Бабушкина и выставлена несколько лет назад в интернете. В. Макеев знает эту книгу.

8. Фрагменты биографии Л. Дербиной и её вторжение в жизнь Н.М. Рубцова отражены в книгах Ю. Кириенко-Малюгина «Тайна гибели Николая Рубцова» (1-е издание — М., МГО СП России, 2001; 2-издание — М., МГО СП России, 2004, 176 стр.; 3-е издание, М., НКО «Рубцовский творческий союз», 2009, 176 стр.). В. Макеев знает эти книги. 2-е издание оцифровано Вологодской областной библиотекой им. Бабушкина и выставлено несколько лет назад в интернете.

9. В. Макеев применил хитроумный метод повествования событий в виде монологов и диалогов Рубцова и его современников. Свои мировоззренческие взгляды каждый персонаж выражает от первого лица. Своё отношение к ситуациям по событиям жизни поэта В. Макеев спрятал за придуманными бытовыми фразами, иногда вставляя известные. Авторские фантазии разлиты по содержанию. Особенно красочны обнимки с Тоней из детдома, сцена-фантазия о «соблазнении» 13-летней Гетой 14-летнего Коли в Никольском.

10. Анализируя первично книгу В. Макеева вижу, что компиляции состоят в том, что ход повествования неоднократно совпадает с повествованием по концепции и содержанию книги Ю. Кириенко-Малюгина от 2011 года, выставленной в интернете. Ряд текстов-фактов из монологов и диалогов от В. Макеева впервые изложены только в упомянутой творческой биографии Рубцова от 2011 года. Это, например: о поступлении в тотемский лесной техникум, упоминание-перефразирование о фресках «Ангел с крестом» и «Ангел с терновым венком»; «окончив два курса и получив стипендию за летние месяцы»; стихи «Я уезжаю, мучит тайна...», о работе в машинном отделении траулера. В ряде посылов тенденциозных 14-летний и далее 15-летний Рубцов представлен как малолетний Дон-Жуан. Это что под «актуальность» эпохи?

11. Главные моменты фактов о трагической ночи на 19 января 1971 года отсутствуют. Нет никакого подтверждения ночного разговора Рубцова и Дербиной перед убийством (стр. 375-381, текст только от В. Макеева), исключены факты прихода журналистов и их диалоги с Рубцовым и Дербиной в ночь с 18 на 19 января, о заезженной пластинке «Над вечным покоем» с зомбированием на самоубийство, замалчивается ночной приход залётного из Ивановской области физически накаченного учителя физкультуры Ю. П. Рыболовова после ухода всех журналистов и его письменное признание о беседе втроём тогда 19-го января 1971 года.

12. Хитромудро построен опус В. Макеева на диалогах и монологах. Прямо под любого либерального режиссёра под бюджет от Минкульта для «создания» киносерий или спектакля по теме Рубцова? А между тем, годами игнорируют мои Публикации о трёх пьесах о Рубцове, в том числе о киносценарии «Волны и скалы Николая Рубцова», который был отмечен на 8-м международном фестивале «Золотой витязь» в 2017 году

Юрий Кириенко-Малюгин

Русские ПЕСНИ (ТЕКСТЫ И МУЗЫКА) 1989 -2018. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН.

Автор предлагает песни для эстрадных исполнителей на коммерческой основе. Тексты большинства песен представлены на сайте «Звезда полей», в меню «публикации Кириенко-Малюгина. Песни зарегистрированы в Российском авторском обществе с период с 2004 по 2018 г.г., а также две зарегистрированные песни в поэтическом сборнике

1. «Я родину вижу свою». Свидетельство Российского авторского общества №10984.

2. «Осень надежды» (романс). Свидетельство Российского авторского общества №8670.

3. «А на лугу любовь не скошена». Свидетельство Российского авторского общества №8699.

4. «Лечу к тебе, Великий Устюг» (новогодняя). Свидетельство Российского авторского общества №10984.

5. «По московским дворам». Свидетельство Российского авторского общества №11612.

6. «Возвращение на родину». Свидетельство Российского авторского общества №11681.

7. «Воспоминание» (романс). Свидетельство Российского авторского общества №11612.

8. «Ах, зачем снова даль?» (романс). Свидетельство Российского автор. общества № 8699.

9. «Нет, не забуду я тебя…» (романс). Свидетельство Российского автор. общества № 8670.

10. «Друг-ямщик, гони!» Свидетельство Российского авторского общества №8699.

11. «Мои соловьи». Свидетельство Российского авторского общества №8670.

12. «Я о Тотьме спою». Свидетельство Российского авторского общества №10984.

13. «Играй, сынок!». Свидетельство Российского авторского общества №10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

14. «Играй, задумчивая скрипка!». Свидетельство Российского авторского общества №10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

15. «Танго» (ретро). Свидетельство Российского авторского общества №10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

16. «За сирень-черёмухой и за трын-травой». Свидетельство Российского авторского общества № 10290 (музыка совместно с В.К.Киреенковым).

17. «Школьная песня». Свидетельство Российского авторского общества №11681.

18. «Песня о Тушино». Свидетельство Российского авторского общества №11681.

19. «Играй, гармонь!». Свидетельство Российского авторского общества №10984.

20. «Валдайский колокольчик». Свидетельство Российского авторского общества №11612.

21. «А я вам желаю влюбиться!». Свидетельство Российского авторского общества №8670.

22. «Пусть будет Вологда!». Свидетельство Российского авторского общества №14386.

23. «Песня встречи» (дуэт). Свидетельство Российского авторского общества №10984.

24. «На родной Тверской». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

25. «Посвящается Волокославино». Свидетельство Российского автор. общества №19089.

26. «Тайна встречи». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

27. «Любовь цветёт». Свидетельство Российского авторского общества №19089.

28. «К Есенину поедем». Свидетельство Российского авторского общества №16397.

29. «Дороги войны». Свидетельство Российского авторского общества №16397.

30. «Наша встреча впереди», Свидетельство Российского авторского общества № 25129.

31. «Возвращение домой» (гимн городам воинской Славы). Свидетельство Российского авторского общества № 25129. (2017 г.)

32. «Прекрасное время любви» (время создания 1989 г., восстановлено 2020 г.)

33. «Зовут рассветы нас» (время создания 1989 г., восстановлено 2020 г.)

Песни предлагаются для эстрадных исполнителей и аранжировщиков на коммерческой и договорной основе (предложения направлять на почту Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.)

Читальный зал имени Н. Рубцова. Разгромленная экспозиция. в колледже № 20, Щёлковское ш., 52.

06 января 2022 года мне на эл. почту прислали ссылку на видео состояния читального зала им. Н. Рубцова.

По этой ссылке я посмотрел видео.

Автору эл. письма 10 января с.г. написал следующий ответ:

И. О. , добрый день!

1. Спасибо за видео о разгромленной экспозиции в читальном зале и. Рубцова (Ехалова знаю, о Рубцове он не знает). Звук был плохой в приёме видео. Показал …......(автор съёмки) Литкарту и портрет Рубцова, книжный стенд обкорнованный. Странно, что подневольные тёти с литпедобразованием площадки № 5 колледжа № 20 (по команде от начальника деп. образования г. Москвы ? или кого-то ещё?) не сняли вывеску "Читальный зал им. Н. Рубцова". Тематику по Москве в колледже сняли. Омельченко (засл. учит. РФ) из колледжа уволили.

2. После переписки с директоратом колледжа № 20 в 2019 году узнал, что экспозицию снимают. Я потребовал вернуть по Акту все экспонаты. И об этом ежемесячно (с начала 2020 года) на сайте "Звезда полей" ( т.е. на Весь Интернет!) требую вернуть Всё. Прислали акт наличия . Я потребовал двусторонний акт приёмки-сдачи.

3. Молчат 8 месяцев, а я постоянно об этом на сайте публикую.

4. Пусть знают московских рубцовофобов от дир. колледжа, московского деп.обр., эгоистов-секретар. СПР!

5. Предс. СПР Н. Иванов и первый секр. Г. Иванов тоже молчат, а их я также постоянно обвиняю на сайте в бездействии к творчеству и памяти национ. русского поэта Рубцова.

6. С апреля 2021 года громлю постоянно на сайте опус В. Макеева о Рубцове (изд. Вече по протекции секретаря от СПР Г.В.Иванова, который лично знает редактора Вече? ).

7. У меня забот хватает. Вы наверно в курсе, что я пишу и публикую с марта 2021 на сайте автор. повесть "Я был рождён аристократом"(уже 29 глав) и сейчас уже пришёл к 2007 году и там шесть-семь глав о работе актива Моск. Рубц центра с мая 2001 года.

Прим. По состоянию на 14.03.2022 г. опубликовано 42 главы повести.

8. В 2018 г. выпустил книгу прозы "Очевидное и невероятное", в 2020г. два сборника поэзии и один сб. (жанр "сатира и юмор"), Всё с издательством и п.од ISBN книжной палаты.

Юрий Кириенко эл. почта …................. 10 января в 22:05

Прим. 1. Известный вологодский литератор и пропагандист Ехалов задавал вопросы оператору съёмки и осматривал результаты демонтажа рубцовской экспозиции, ему показали портрет Рубцова (70см х 80 см), литературную карту «По дорогам Рубцова, размерами 95 см на 140 см, стенд с остатками литературы.

Прим. 2. Колледж № 20 курирует Департамент образования г. Москвы. Когда Департамент и колледж № 20 восстановят экспозицию читального зала имени русского национального поэта Н.М. Рубцова?

Прим. 3. Когда Председатель и секретариат Союза писателей России будут заниматься пропагандой творчества Н.М. Рубцова, детдомовца, моряка, выпускника Литературного института им. А. М. Горького, члена Союза писателей СССР? Однако в статьях и на сайте «росписатель» мимолётно эпизодически упоминают и сылаются на любовь к стихах (творчеству) народного Н.М. Рубцова.

Прим. 4. Для информации Руководству АСПИ (Ассоциации писателей и издателей). Возможно встретиться с руководством Департамента образования г. Москвы и решить эту проблему? На письма годичной давности от Творческого центра им. Н. Рубцова сайта «Звезда полей» ответов не получено.

Прим. 5. Предлагаю создать в Москве главное: Музей-центр имени Н.М. Рубцова, на основе экспонатов закрытого в 2009 году Московского Рубцовского центра в юношеской библиотеке № 199 системы ЦБС № 1 Северо-Западного административного округа и других имеющихся экспонатов.

По страницам ПУБЛИКАЦИЙ НА САЙТЕ «ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ» , раздел «новости»

1. ЛОГИКА, ПСИХОЛОГИЯ МЫШЛЕНИЯ, ЗАКОН "ХАЙЛИ-ЛАЙКЛИ". ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН.

Атака ино-агентами мировоззрения русской молодёжи.

см. раздел новости сайта от 19.03.2022.

2. «Есть Божий суд...», повесть-предупреждение, 2012., 1-9. Глава 9. Калейдоскоп информации.

3. Миф об Украине. Геннадий Муриков

Внимание!!! Впервые в новейшей Истории, 11 мая 2014 года (после майдана в Киеве в феврале 2014 г.) литератор Геннадий Муриков в краткой форме изложил и опубликовал Историю появления понятия «Украина» и украинский язык, как диалект славянского языка.

Прим. 1. Перепечано с сайта проза.ру

1. Сообщается о публикации в газете «День литературы», 11 мая 2014 года

Полностью статью читайте в разделе «новости» 19.04.2022 сайта

4. Исповедальные «поэзии» неслучайных членов СПР. Юрий Кириенко-Малюгин . Графоманствующих надо знать.

5. ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. ШУТКИ

5.1.ЮРИЙ КИРИЕНКО-МАЛЮГИН. ШУТКА: ЗАЯВЛЕНИЕ СТОЯЛЫХ ЖЕРЕБЦОВ

Объявление на заборе.

5.2. Юрий Кириенко-Малюгин. Шутка: Литкритики — это несостоявшиеся поэты?

При обсуждении этой актуальной темы в нижнем буфете ЦДЛ (Центрального Дома литераторов) неслучайной группой поэтов в разном составе было:

5.3. Юрий Кириенко-Малюгин. Шутка: Классификация «поэтов»!

ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: 3-е издание аннотация

ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром…»

Творческая биография

Издание 3-е, редакция 2020 г.

с. Никольское Тотьма

Кировск Приютино

Североморск С.-Петербург

Бабаево Череповец

Невская Дубровка Алтай

Кириллов Ферапонтово

Липин бор Великий Устюг

Сергиев Посад

Москва Вологда

МОСКВА

Сайт www.rubcow.ru «Звезда полей». Николай Михайлович Рубцов и народное творчество

2020

УДК 882

ББК 84 (2Рос = Рус) 6

Р82

«В жизни и поэзии – не переношу спокойно любую

фальшь, если её почувствую…» Н. М. Рубцов

Посвящается рубцововедам Вик. Коротаеву, В.Д.Зинченко,

Н.А. Старичковой, М.И.Сидоренко, М.В. Сурову,

Юрий Кириенко-Малюгин (Кириенко Юрий Иванович)

Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!…». Творческая биография. Издание 3-е. Серия ЖТЛ (жизнь творческих личностей)

Издатель Ю.И.Кириенко, М.,., 312 с., 2020 г.

В книге представлены этапы творческой биографии русского народного поэта Н. М. Рубцова (03.01.1936 – 19.01.1971), факты и события его жизни, даны исследования содержания его поэзии, продолжившей направления творчества русских поэтов Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Кольцова, Фета, Блока и Есенина, поэта-писателя Гоголя. Сообщается о путях-дорогах Н. М. Рубцова по России и к песням, о взаимосвязи Слова, Музыки и русской Души, о народной философии, православном и мистическом содержании творчества поэта. Книга написана на основе монографий: «Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…» (М. Изд. МГО СП России, 2002, 336 стр., 1000 экз.) и «Николай Рубцов»: «Звезда полей горит, не угасая…» (М. Изд. НКО «Рубцовский творческий союз», 2011, 288 стр., цветная вкладка – 16 с., тираж 500 экз.).

Николай Михайлович Рубцов – член Союза писателей СССР (1968 г.) и выпускник Литературного института имени А. М. Горького (1969 г.).

В обществе разыгрывается песенная стихия народного русского Поэта. Светлая поэзия Рубцова полностью отвечает идеям Добра, Справедливости и Возрождения России. Поэт сказал читателю: «Пусть душа останется чиста!». Кто «За» и кто «Против»?

Книга-монография предназначена для литературоведов, филологов, поэтов, преподавателей институтов, колледжей, лицеев, школ и, конечно, для Читателей. Книга создана в жанре неформального публицистического литературоведения.

ISBN 978-5-903862-11-5 (изд. 2011 г.)

ISBN 5- 7949 – 0107-1 (изд. 2002 г.)

Ю.Кириенко-Малюгин: текст и концепция книги

Интернет- издатель — автор Ю.И.Кириенко (2020г.) Сайт www.rubcow.ru «Звезда полей».

Содержание

Предисловие........................................................................................................3

Глава 1. Семья Рубцовых и раннее детство поэта. «Но вот наше

счастье распалось на части…», после гражданской войны

(3 января 1936 года…октябрь 1943 года)..........................................12

Условия жизни семьи Рубцовых, начало войны с Германией, смерть матери, первые стихи, разлука с родными.

Глава 2. Детские годы в Никольском и Тотьме.

(октябрь 1943 года…июнь 1952 года)……….……….…............…...22

Песни, музыка и стихи. За путёвкой в жизнь. В лесном техникуме. Город-легенда – Тотьма: Спасо-Суморин монастырь, церкви русского Севера. Юношеские стихи. Первый поиск родных.

Глава 3. Пути-дороги юности. На тралфлот, в Кировск, в

Ташкент, в Вологду, в Приютино. «Надо хлеба мне, хлеба!

Замолчи радиола…» (июль 1952 года…сентябрь 1955 года)........42

К морю в Архангельск, на тралфлоте. Горно-химический техникум в Кировске. Летом 1954 г. в Ташкенте. Встреча с братом и отцом в Вологде весной 1955 г. Жизнь в Приютино.

Глава 4. Северный флот. «Мне не забыть у дальних берегов…»

(сентябрь 1955 года…октябрь 1959 года)………….............…63

Северный морской флот, охрана полигонов ядерных испытаний, Приютино – 1957, литобъединение в Североморске, первые публикации, «морские» стихи и песни.

Глава 5. Ленинградский период. «И вот я сижу и зубрю

дарвинизм...” (ноябрь 1959 года - август 1962 года)....................85

Кировский (Путиловский) завод, работа и стихи. Школа рабочей молодёжи, литобъединения, работа и стихи. Цель жизни – поэзия. Сборник «Волны и скалы». В Москву и вперёд в Николу!

Глава 6. Литературный институт, экзамены, на очном отделении. «И всё на правильном таком пути…»

(август 1962 года…июнь 1964 года).....................................................105

Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе, ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.

Глава 7. Непредсказуемые дороги: Никольское – Тотьма –

Вологда – Москва – Бабаево – Череповец.

(июнь 1964 года…апрель 1966 года)……………..................…. 148

Родное село Никольское – источник космического понимания окружающего мира, лето и осень 1964 г. – полный поворот к русской народной поэзии, семинар в Вологде, заочное отделение литинститута, подготовка сборников и снова провокации.

Глава 8. Рубцов на Алтае. «Прекрасно небо голубое!»

(май 1966 года…июль-август 1966 года)……...............…...........182

Поездка в Сибирь. Катунь, Обь, Алтай. Восточная Скифия. Размышления об Истории – философские стихи «Шумит Катунь», «Старая дорога», «В минуты музыки».

Глава 9. «Звезда полей» - луч Света в русской поэзии.

«И счастлив я, пока на свете белом…»

(сентябрь1966 года….июнь 1969 года)……………………...........193

По Вологодчине, по Московии, по издательствам. «Звезда полей» – луч Света в русской поэзии 20-го века. Жилищная проблема решена. А семейно-бытовая?

Глава 10. Рубцов: «Я спешу сложить свои стихи…»

(июнь 1969 года….19 января 1971года)…………...................…236

«Душа хранит», «Сосен шум», «Зелёные цветы» – новые сборники русских народных песен и стихов. Рубцов: «Над моей счастливою любовью вдруг мелькнуло чёрное крыло…».

Глава 11. Творческая позиция и мастерская Н.М.Рубцова…...............255

Ведическое и православное, мистическое мировоззрение,

богатство народного языка, народная философия,

исповедальность и песенность поэзии

Эпилог от Лады Одинцовой ……………………........………………..........278

Эпилог от Юрия Кириенко-Малюгина ………………………….…............282

Приложения (№№ 1 – 9)…….………………………….…..…….................284

За всё Доброе о Н. М. Рубцове.................................................................298

Даты жизни и творчества Н.М.Рубцова………………….…...…................300

Семья Рубцовых………………..……………………...……..…..…..............305

Библиография…………………………………………..…………............….306

Юрий Кириенко-Малюгин

Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром!…»

Творческая биография (редакция 2020)

Серия ЖТЛ – жизнь творческих личностей

Использованы материалы изданий:

Николай Рубцов: «И пусть стихов серебряные струны…» (М. 2002)

Николай Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая…» (М. 2011)

Художник – дизайнер ………..….........……….Вера Васькова

Редактор ………………………..........………..Юрий Кириенко-Малюгин

Компьютерная вёрстка Юрий Кириенко-Малюгин

Корректор Татьяна Избенникова

На первой стороне обложки Полярная Звезда и и созвездия

Малой и Большой Медведицы — бренд сайта www.rubcow.ru

На второй стороне обложки портрет Н. М. Рубцова, художник

Вера Васькова, член Союза художников РФ

Цветные фотоиллюстрации и

концепция их компоновки Ю.Кириенко-Малюгин

Концепция обложки Ю.Кириенко-Малюгин

Подготовлено в печать 03. 06. 2020 г.

Формат 60х84/16

Бумага офсетная. Гарнитура «Таймс»

Печать офсетная

Усл. печ. л. – 19,5 п.л.

Тираж 300 экз.

ISBN ?

М: Изд. Ю.И.Кириенко, сайт www.rubcow.ru «Звезда полей»

Эл. Почта . Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. и Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Отпечатано в типографии … ….....

Заказ №……............................

ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром…»

Творческая биография

Издание 3-е, редакция 2020 г.

с. Никольское Тотьма

Кировск Приютино

Североморск С.-Петербург

Бабаево Череповец

Невская Дубровка Алтай

Кириллов Ферапонтово

Липин бор Великий Устюг

Сергиев Посад

Москва Вологда

МОСКВА

Сайт www.rubcow.ru «Звезда полей». Николай Михайлович Рубцов и народное творчество

2020

УДК 882

ББК 84 (2Рос = Рус) 6

Р82

«В жизни и поэзии – не переношу спокойно любую

фальшь, если её почувствую…» Н. М. Рубцов

Посвящается рубцововедам Вик. Коротаеву, В.Д.Зинченко,

Н.А. Старичковой, М.И.Сидоренко, М.В. Сурову,

Юрий Кириенко-Малюгин (Кириенко Юрий Иванович)

Издатель Ю.И.Кириенко, М.,., 312 с., 2020 г.

ISBN 978-5-903862-11-5 (изд. 2011 г.)

ISBN 5- 7949 – 0107-1 (изд. 2002 г.)

Ю.Кириенко-Малюгин: текст и концепция книги

Интернет- издатель — автор Ю.И.Кириенко (2020г.) Сайт www.rubcow.ru «Звезда полей».

Предисловие

Стихи Рубцова сами просятся на музыку, скорее даже музыка просится из стихов: их не нужно перекладывать на музыку, её нужно улавливать в них, слышать её, как слышали музыку песен, былин, сказаний в самой ритмике их словосочетаний древние певцы-гусляры, сказители. Многие стихи Рубцова – это песни и в эпическом смысле. Вслушаемся в музыку хотя бы вот этой строки: «Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…» Музыкальная открытость, возвышающий простор строки Рубцова сродни эпическому ладу древних поэм. Ю. И. Селезнёв (1).

Я буду долго

Гнать велосипед.

В глухих лугах его остановлю.

Нарву цветов

И подарю букет

Той девушке, которую люблю.

Эти простые строки о первой любви из стихотворения «Букет» в 1988 году прозвучали впервые в исполнении А.Барыкина и неожиданно ворвались в песенную среду русского и других народов России, но без авторства текста от Николая Рубцова.

После жизненных потрясений и прозрений Рубцов уже в 60-е годы подарил всем нам задушевные песни «Звезда полей», «В минуты музыки», «Журавли», «Тихая моя родина», «Привет, Россия». А в 1970 году в наш тихий цветущий мир, влетает мифический «Поезд», похожий на таинственную Россию. Поезд мчится «в дебрях мирозданья», подхватывает «на разъезде где-то у сарая», поэта и неясно, чем всё кончится. Этот образ уже в новую эпоху сродни русской птице-тройке великого Н. В. Гоголя.

Поезд мчался с грохотом и воем,

Поезд мчался с лязганьем и свистом,

И ему навстречу жёлтым роем

Понеслись огни в просторе мглистом.

……………………………………..

Вот он, глазом огненным сверкая,

Вылетает…Дай дорогу, пеший!

На разъезде где-то, у сарая,

Подхватил меня, понёс меня, как леший!

При жизни поэта опубликованы четыре стихотворных сборника: «Лирика», 1965 г. (2), «Звезда полей», 1967 г. (3), «Душа хранит», 1969 г. (4), «Сосен шум», 1970 г. (5). После гибели поэта опубликованы сборники «Зелёные цветы», 1971 г. (6), «Последний пароход», 1973 г. (7) и «Подорожники», 1976 г. (8). В 1974 г. выпущена «Избранная лирика» со статьёй В. Оботурова о поэзии Рубцова (9). В 1976 году вышла книга «Николай Рубцов» с предисловием В. Кожинова (10). В 1983 году опубликованы «Воспоминания о Рубцове» (11). В 90-е годы 20-го века и в начале 21-го века широко изданы сборники стихов Поэта. Отдельные стихи Рубцова вошли в школьные программы.

Самое удивительное состоит в том, что нарастание читательского интереса к поэзии и песням на стихи Н. М. Рубцова происходит стихийно, фактически без участия средств массовой информации. Эпизодические упоминания (примерно 2 – 4 раза в год) о поэте не могут принципиально повлиять на этот процесс. Это можно объяснить только «внутренней» информацией в обществе, когда при обсуждении поэзии неизменно возникает имя Н. М. Рубцова.

Надеюсь, многих читателей интересует музыкальность творчества любого поэта, если он песенный. Обратимся к истории этой области, начиная с девятнадцатого века, периода образования фактически современного литературного русского языка.

И вспомним самобытного русского поэта Алексея Васильевича Кольцова (1809-1842). С детства Алексей жил в степи, летом пас скот, зимой занимался торговлей. Общение с природой сделали из него поэта. Написал массу песен и пьес, встречался с литераторами своего времени. Этот экскурс необходим для того, чтобы понять «что такое народная песня». Вот что пишет В. Г. Белинский в предисловии к полному изданию сочинений А. В. Кольцова (12):

«Кроме песен, созданных самим народом и потому называющихся «народными», до Кольцова, у нас не было художественных

(вот главное! – прим. Ю.К.-М.) народных песен, хотя многие русские поэты и пробовали свои силы в этом роде, а Мерзляков и Дельвиг даже приобрели себе большую известность своими русскими песнями, за которыми публика охотно утвердила титул «народных». В самом деле, в песнях Мерзлякова попадаются иногда места, в которых он удачно подражает народным мелодиям, и вообще он по этой части сделал всё, что может сделать талант. Но несмотря на то, в целом его русские песни не что иное, как романсы, пропетые на русский народный мотив. В них виден барин, которому пришла охота попробовать сыграть роль крестьянина. (курсив Ю.К.-М.). Что же касается до русских песен Дельвига – это уже решительные романсы, в которых русского – одни слова. Это чистая подделка, в которой роль русского крестьянина играл даже и не совсем русский, а скорее немецкий или ещё ближе к делу, итальянский барин. Мерзляков, по крайней мере, перенёс в свои русские песни русскую грусть – тоску, русское гореванье, от которого щемит сердце и захватывает дух. В песнях Дельвига нет ничего, кроме сладенького любезничанья и сладенькой задумчивости, следовательно, нет ничего русского. Впрочем, наше мнение о песнях Мерзлякова клонится не к унижению его таланта, весьма замечательного; но мы хотим только сказать, что русские песни мог создать только русский человек, сын народа...” (курсив Ю.К.-М.)

Далее, сравнивая с «Русалкой» и «Каменным гостем» Пушкина В. Г. Белинский пишет: «Не таков мир русских песен Кольцова: в них и содержание и форма чисто русские, – и, несмотря на всю объективность своего гения, Пушкин не мог бы написать ни одной песни вроде Кольцова, потому что Кольцов один и безраздельно владел тайною этой песни... Кольцов вырос среди степей и мужиков. Он не для фразы, не для красного словца, не воображением, не мечтою, а душою, сердцем, кровью любил русскую природу и всё хорошее и прекрасное, что как зародыш, как возможность, живёт в натуре русского селянина. Не на словах, а на деле сочувствовал он простому народу в его горестях, радостях и наслаждениях» (курсив Ю.К.-М., 12).

Всё, что сказал Белинский о Кольцове, в полной мере, относится к творчеству Рубцова. Кольцов создал целый ряд народных песен:

«Обойми, поцелуй, приголубь, приласкай…», «Ты не пой, соловей», «Не шуми ты, рожь», «Грусть девушки», «Песня пахаря», песни Лихача Кудрявича, ряд «Русских песен» (13).

Темы песен Рубцова во многом связаны с темами стихов Кольцова «Путник», «Осень», «Размолвка», «Цветок», «Пора любви», «Мир музыки», «Хуторок», «Лес», «Звезда». Но как отмечал Рубцов, есть вечные темы, но взгляд на них может быть и должен быть разным, иначе повтор. Но общим должно быть духовное, а не животное понимание окружающего мiра. Возьмём, например, тему Родины. Эту тему можно представить как алмаз, как единое целое. Каждый поэт высвечивает одну, как правило, грань алмаза. Другой – другую. И в целом создаётся художественная картина. Но если поэт исходит из эгоизма, то в картине (алмазе) возникает мутная грань (13, с. 289).

Высоко ценил Н. М. Рубцов поэзию Ф. И. Тютчева (1803-1873), который в конце жизни создал несколько стихотворений-романсов, в том числе «Я встретил Вас…» (14). Близок Рубцову светлый лирик А. А. Фет (1820-1892), который написал несколько русских романсов и среди них «Сияла ночь. Луной был полон сад…», «Только станет смеркаться немножко…» (15).

Во время поездки в Рязань в марте 1969 года Рубцов побывал на могиле поэта Я. П. Полонского (1819-1898), который писал, преимущественно, любовную лирику (16). Со стороны матери Полонский происходил из дворянского рода, длительное время служил на Кавказе. По содержанию поэзии он близок Тютчеву и Фету. Написал знаменитую народную застольную песню цыганки «Мой костёр в тумане светит…».

С поэзией А. А. Блока (1880-1921) Рубцов знакомится во время службы на флоте. В письме Валентину Сафонову от 2 февраля 1959 года он пишет: «Вообще в стихах должно быть «удесятерённое чувство жизни», как сказал Блок» (17).

В силу своего происхождения Тютчев, Фет, Полонский, Блок не владели изнутри пониманием народной жизни и не могли писать

в полном смысле русские народные песни (что следует из обоснований Белинского и по существу). Их творчество выходило, как правило, на романсовое направление элитарного общества.

Особняком в русской поэзии начала двадцатого века стоит сын крестьянина С. А. Есенин (1895-1925). Он окончил церковно-приходскую школу, где его готовили в качестве сельского учителя, хорошо знал славянский язык и историю религии, что отразилось в первых стихотворениях. Затем поэт попал в городскую стихию и создал фактически первые городские полублатные стихи-песни в период «изучения» жизни московских кабаков. Побывав в Западной Европе и Америке в течение полутора лет в качестве мужа модной американской танцовщицы И. Дункан, Есенин сравнивает моральные ценности Запада с Россией, прозревает и пишет стихи, которые становятся русскими песнями.

В письме к Галине Бениславской от 20 декабря 1924 года из Батуми Сергей Есенин говорит: «Я чувствую себя просветлённым, не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха. Я понял, что такое поэзия. Не говорите мне необдуманных слов, что я перестал отделывать стихи. Вовсе нет. Наоборот, я сейчас к форме стал ещё более требователен. Только я пришёл к простоте (курсив Ю.К.-М.) и спокойно говорю: «К чему же? Ведь и так мы голы. Отныне в рифмы буду брать глаголы». Путь мой, конечно, сейчас очень извилист. Но это прорыв. Вспомните, Галя, ведь я почти 2 года ничего не писал, когда был за границей» (18).

Лирические стихи, которые писал Есенин в 1924 – 1925 годах, имеют музыкально-ритмическую основу и многие стали песнями. В письме к В. Сафонову Николай Рубцов пишет: «Да и невозможно забыть мне ничего, что касается Есенина. О нём всегда я думаю больше, чем о ком-либо. И всегда поражаюсь необыкновенной силе его стихов. Многие поэты, когда берут не фальшивые ноты (курсив Ю.К.-М.), способны вызывать резонанс соответствующей душевной струны у читателя. А он, Сергей Есенин, вызывает звучание целого оркестра чувств, музыка которого, очевидно, может сопровождать человека в течение всей жизни» (19).

После золотого (19-го) века (Пушкин, Тютчев, Лермонтов, Кольцов, Полонский, Фет, Никитин и др.) и начала 20-го века (Блок, Есенин), казалось, наступил застой в русской поэзии. Нельзя

же считать подлинной русской поэзией декадентские и надуманные изыскания специалистов по ритмическим конструкциям и рифмовке русских и нерусских слов или оторванных слогов.

Декаденты разных мастей (городская «заумная» элита) в начале 20-го века отличались тем, что зомбировали себя и, в особенности, доверчивую публику пессимизмом. Их претензии на оригиналь-ность не выдерживали столкновения с действительностью, с правдой и требованиями простой жизни.

Символизм, как поэтическое течение, возник и развился в среде городской урбанистической интеллигенции в конце 19-го – начале 20-го века. Фактически отвергая патриотическое мировоззрение и лексику поэтов «золотого века» Пушкина, Гоголя, Тютчева, эти новаторы занимались, самокопанием в своём эгоцентрическом мировоззрении, оторванном от народной жизни. Брюсов, Гиппиус, Ходасевич, А. Белый, А. Ахматова, М. Цветаева и др. пытались сделать революцию в стихосложении, отказавшись от христианской морали создания семьи и рождения детей, как наследников Рода и России. Беспорядочные связи, вплоть до нетрадиционных, были остановлены в 30-е годы политикой Сталина и руководства СССР ориентацией на семью и патриотизм.

В начале 20-го века напористо внедряли ритмизированную отсебятину футуристы. «Футуризм – формалистическое направление в искусстве и литературе начала ХХ в., отвергавшее реализм и пытавшееся создать новый стиль, к-рый должен был разрушить все традиции и приёмы старого искусства» (20).

Лидер футуристов В. В. Маяковский (1893-1930) лозунговое русскоязычное стихотворчество превратил в ремесло, когда написал инструкцию «Как делать стихи», 1926 (21).

Г. В. Свиридов (1915 – 1998) сказал о В. В. Маяковском (22):

«Маяковский – поэт города… Сколько злобы в его произве-дениях, он истекает ею. Вспомним, о чём он писал: «Карьерист», «Подлиза», «Сплетник», «Бюрократы». Все поэты – «бездарные». Есенин – «подмастерье». Рабочие: Фоскин, Присыпкин, Двойкин, Тройкин… Он жалил, как скорпион, всех и всё, что было рядом, кроме Власти и Полиции… Человек, продавшийся за деньги или

честолюбие, лишён любви, ибо одно исключает другое…».

В статье Маяковского наблюдается безапелляционная позиция и обращение к толпе как верховному судье. К каждому посылу такого «реформатора» следуют комментарии автора (Ю.К.-М.).

Приводим посылы В. В. Маяковского (В. В. М.):

1.1. Посыл В. В. М.: «Об этом много писалось и говорилось. Шумное одобрение аудитории всегда бывало на нашей стороне. Но вслед за одобрением подымаются скептические голоса:

– Вы только разрушаете и ничего не создаёте! Старые учебники плохи, а где новые? Дайте нам правила вашей поэтики».

1.2. Реплика Ю. К.-М. Поэтика Маяковского базируется на препари-рованном языке, на разрезанных словах и неадекватных образах типа «облако в штанах», «улица – змея…».Осколки мыслей, слов и фраз, оторванные от основ русского языка это не поэтика.

2.1. Посыл В. В. М.: «Например: революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты; расслабленный интеллигентский язычишко с его выхолощенными словами: «идеал», «принципы справедливости», «божественное начало», – все эти речи, шепотком произносимые в ресторанах, — смяты. Это – новая стихия языка. Как это сделать поэтическим?».

2.2. Комментарий Ю. К.-М.. Почему «жаргон окраин» должен стать эталоном русского поэтического языка? Этот жаргон – графоманское рифмование лозунгов, неадекватных русскому слово-образованию образов, для собравшейся толпы, а не для русского человека с его высоким народным художественным уровнем.

3.1. Посыл В. В. М.: «Сразу дать все права гражданства новому языку: выкрику – вместо напева, грохоту барабана – вместо колыбельной песни. Разворачивайтесь в марше! (21).

3.2. Комментарий Ю. К.-М. Рифмованные лозунги – это поли-тическая поэтика. Для толпы?! Нет обращения к Совести, к Душе человека, к Состраданию. Это – поэтика насилия во имя насилия.

4.1. Посыл В. В. М.: «Какие же данные необходимы для начала поэтической работы?

Первое. Наличие задачи в обществе, разрешение которой мыслимо только поэтическим произведением. Социальный заказ.

Второе. Точное знание, или, вернее, ощущение желаний вашего класса (или группы, которую вы представляете) в этом вопросе, т.е. целевая установка.

Третье. Материал Слова? Постоянное пополнение хранилищ,

сараев вашего черепа, нужными, выразительными, редкими изобретёнными, обновлёнными, произведёнными и всякими другими словами».

4.2. Комментарий Ю. К.-М. Маяковский пишет стихи на заданную тему. С ориентацией на пожелание или требования Заказчика. В этом случае включается только техника стихосложения. Маяковский далее предлагает поэту постоянно изобретать слова для хранения в черепной коробке. То-есть, при выполнении заказа поэт должен составлять рыбицу стиха и под пустоты в строках подгонять слова и рифмы (курсив Ю. К.-М.).

Свиридов так говорит о возрождении традиций (22):

«Художественная традиция нации создаёт свой язык, положим литературный или музыкальный. Музыкальная традиция России и есть, собственно, русский музыкальный язык, на котором писали все великие русские композиторы, каждый по-своему…Язык может в чём-то меняться, но существо его должно оставаться незыблемым…»

В тетради №10 Свиридов отмечает (22):

«Водораздел, размежевание художественных течений происхо-дит в наши дни совсем не по линии «манеры» или так называемых «средств выражения». Надо быть очень наивным человеком, чтобы так думать. Размежевание идёт по самой главной, основной линии человеческого бытия – по линии духовно-нравственной. Здесь – начало всего, – смысла жизни!».

Отечественная война (1941-1945) развернула мышление большинства поэтов и руководства страны на народность. В усло-виях экстремальной ситуации выживания народов были созданы песни «Священная война» («Вставай, страна огромная»), «Катюша» и «В прифронтовом лесу» М. В. Исаковского (1900-1978), «Землянка», уточнённый текст песни «Синий платочек», которые сыграли огромную роль в духовном подъёме народов СССР.

Поэт А. И. Фатьянов (1919-1959) создал народные песни «Соловьи», «На солнечной поляночке», после войны «В городском саду», «Золотые огоньки», «Когда придёт весна не знаю…», «На крылечке твоём…». С гармошкой, народными плясками, русскими и украинскими песнями солдаты встретили Победу в мае 1945 года.

В статье «Перед дорогою большою» (1977) Ю. И. Селезнёв привёл первичный анализ творчества Н. М. Рубцова (1):

«Николай Рубцов вошёл в литературу в то памятное «громкими» именами время, когда о лучших традициях русской классической поэзии напоминали скорее используемые в стихах имена Пушкина и Блока, нежели сам дух, сам смысл стихотворства многих из современников Рубцова; когда бездуховность «ультрамодных» приёмов, ритмов и рифм, рациональных метафор, ребусоподобных образов выдавалась – чего греха таить – и принималась порою за неоспоримые достоинства и даже подлинно поэтические ценности.

Чуткий ко всему истинному талант Рубцова уже с самых истоков противостоял завлекающей моде мифов о «треугольных шедеврах» и прочих «нетленках»…Поэзия Рубцова была живым ручательством необходимости и возможности их достижения. Имя Рубцова стало, по существу, синонимом того поэтического явления, которое подготовило в сознании читателей переоценку ценностей (курсив Ю.К.-М.), напомнив о бессмертии традиций отечественной поэзии…

Поэтический строй лирики Рубцова – в традициях русской классики… Магия лучших образцов рубцовской лирики не в

завораживании читателей и слушателей гоготаньем согласных и гласных («…Я – голос…Я – голод…Я – горе…Я – Гойя…»), не в «шаманстве» свистящего шепота сползающихся в клубок шипящих («Чую Кучума…чую кольчугу, чую Кучума, чую мочу…»)…

Автор поставил целью рассказать достоверно о жизни и творчестве Поэта, о мотивах его поведения в разных ситуациях, о его Православном мировоззрении и мистическом восприятии явлений окружающего мiра, о путях-дорогах к русской песне.

На памятнике в Тотьме на все времена дано нам первое заве-щание народного Поэта:

За всё Добро расплатимся Добром,

За всю Любовь расплатимся Любовью!

На могиле Н. М. Рубцова в Вологде — второе завещание Поэта:

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Глава 1. Семья Рубцовых и раннее детство поэта. «Но вот наше счастье распалось на части…»

(После гражданской войны, январь 1936 года – октябрь 1943 года)

Условия жизни семьи Рубцовых, начало войны с фашистской Германией, смерть матери, первые стихи, разлука с родными.

Николай Михайлович Рубцов родился 3 января 1936 года в посёлке Емец Северного края СССР (в Архангельской области пишет в автобиографии поэт). В 1936 году Северный край переименовали в Северную область, которая в сентябре 1937 года была разделена на Архангельскую и Вологодскую области (БСЭ, т.9). Биографические сведения взяты автором в 2004 году из Государственного архива Вологодской области (ГАВО, ф.51, ед.хр.464). Опубликованы впервые в статье «Об отце Николая Рубцова» в газете «Тотемские вести», № 166 – 167 от 30. 12. 2004, № 4 от 18. 01. 2005, а также в книге (13). См. библиографию, ссылки даны по мере повествования в хронологическом порядке.

Отец поэта, Рубцов Михаил Андрианович, родился в 1899 году в деревне Самылково, в то время Биряковской волости Тотемского уезда Вологодской губернии, национальность – русский, социальное положение – крестьянин-бедняк. Мать Михаила – Раиса Николаевна. У Михаила были брат Николай и сёстры Александра и София (23). В 13 лет окончил Спасскую сельскую школу (3 года обучения, с 1909 по 1912 годы) в Биряковской волости. Нужно заметить, что в царской России 3 класса сельской школы по содержанию предметов преподавания соответствовали 6-7 классам советской школы. С 1912 по 1919 годы М. А. Рубцов – крестьянин в хозяйстве отца-бедняка в условиях многодетной семьи. Получил народное воспитание, хорошо играл на гармошке. С 1919 года по декабрь 1921 года – рядовой 40-го полка на польском фронте (24).

После возвращения с фронта женился на односельчанке Александре Михайловне Рычковой (1900 года рождения). С декабря 1921 года был членом Правления, а к августу 1929 года председателем Правления Биряковского общества потребителей. В Самылкове родились Надежда – 23 сентября 1922 года, Галина – 12 ноября 1928 года. По некоторым сведениям была дочь Раиса,

которая родилась в 20-е годы, умерла в детстве, названа, вероятно, в честь бабушки Раисы Николаевны (23).

С августа 1929 года по апрель 1931 года М. А. Рубцов работал заведующим торговым отделом Толшменского районного общества потребителей, член Правления общества. 13 ноября 1929 года М. А. Рубцов стал кандидатом в члены партии согласно записи в учётной карточке, 3 ноября 1930 года принят в члены ВКП (б). Учился на специализированных курсах крайпотребсоюза и кооперативных организаций (что было организовано для руководителей среднего звена в стране). 9 июля 1931 года решением Толшменского райкома ВКП (б) получил выговор за слабое руководство коопработой. 22 августа 1931 года отозван в распоряжение крайкома партии, то есть – на повышение (24).

С августа 1931 года по апрель 1933 года работал председателем правления Вологодского леспотребсоюза Северного края (это номенклатура обкома ВКП (б). Теперь проясняется, что Альберт родился в 1932 году в Вологде Северного края, а не в Ленинграде (как записано в справке о смерти Альберта, оформленной в Тюменской области, вероятно, по устной информации).

С июня 1933 года по октябрь 1934 года М. А. Рубцов работал начальником отдела рабочего снабжения (ОРС) Вологодской сплавконторы (первое понижение по должности). В октябре 1934 года назначен и по сентябрь 1935 года являлся начальником отдела рабочего снабжения (ОРС) Вологодского леспромсоюза. В это время в семье трое детей (Надежда, Галина, Альберт).

С сентября 1935 года по август 1937 года М. А. Рубцов работал в в Емецком леспромхозе Северного края начальником отдела рабочего снабжения (ОРС). Это второе понижение в номенклатуре. 3 января 1936 года в Емецке родился Николай.

Семья Рубцовых была музыкальной, у них часто играла гармонь, хорошо пели отец и мать, Надежда и Галина. Отец виртуозно играл на гармошке и на посиделках был заводилой. Александра Михайловна пела в молодости в церкви и любила народные песни «Ехали казаки» и «Златые горы» – их для неё исполняла Галя (19, В. Зинченко).

В августе 1937 года отец поэта назначен начальником отдела кадров райтрансторгпита Няндомского леспромхоза (24).

В Няндоме родился Борис. В семье – 5 детей в возрасте до 15 лет. В январе 1938 года на М. А. Рубцова поступил донос, он был арестован и содержался сначала в Няндомской и затем до конца марта 1939 года в Архангельской тюрьме №1. Семью с малолетними детьми выселили из добротной квартиры. С трудом Рубцовы (мать с пятью детьми) вселились в сарайного типа жилище. К снохе и внукам на помощь приехала бабушка Раиса (19). Пока не было официальных разъяснений по кампании доносов от семьи «врагов народа», семьи Рубцовых, отвернулись многие. Наде, имевшей редчайший песенный дар, запретили петь как на концертах, так и на спевках. Надя стала помогать родителям в содержании и воспитании младших детей, в неполные шестнадцать лет устроилась в районную потребкооперацию счетоводом (23).

В те 30-е годы 20-го века семьи в сельских районах были многодетными. Детей рождалось столько, сколько Бог дал. В июне 1936 года постановлением ВЦИК СССР (конечно, по указанию или согласию Сталина) были запрещены аборты. Большинство родителей стремились дать детям образование, которое было полностью бесплатным, а студенты обеспечивались стипендией, которой хватало на пропитание. В тех необычайно сложных условиях сталинское руководство поддерживало многодетные и малообеспеченные семьи из специальных фондов.

Известно, что отец поэта был сторонником политики ВКП (б) в хозяйственном строительстве в стране в 30-е годы 20-го века, находился на руководящих должностях в среднем звене управленческого аппарата. Как известно: «Кадры решают всё!». Этим объясняется перемещение М. А. Рубцова, как члена партии, и семьи Рубцовых по Северу России в годы модернизации страны.

Для этого надо вспомнить историю СССР в эти трагические и героические годы. По всей стране шло небывалое в истории строительство энергетических и промышленных объектов, шла подготовка к ожидаемой с Запада агрессии. Интенсивно создавалась авиационная техника, производились новые танки и вооружения, шло строительство металлургических заводов на Урале и на юге Украины, широкой сети железных дорог, мощных гидростанций и линий электропередач. Были созданы крупнейшие научно-исследовательские центры и подготовлены научные и инженерные

кадры. А в области литературы и искусства осуществлялось идеологическое обеспечение этих мощных преобразований. Естественно, что при помощи людей, не только убеждённых в правоте принятой линии и идеологии, но и при помощи непотопляемых во все времена приспособленцев.

Однако, после провокационного убийства 1 декабря 1934 года в Ленинграде С. М. Кирова (фактически приемника Сталина на посту руководителя партии и государства) началась эпоха выявления действительных и мнимых «врагов народа», сведения личных счётов, взаимных доносов, особенно со стороны партийных руководителей среднего звена. Журналисты местных и центральных газет выслуживались и «подогревали» руководство разных рангов. Выявленных «врагов народа» (зачастую что-то лишнее сболтнувших граждан, прим. Ю. К.-М.) сажали в тюрьмы, отправляли на строительство промышленных объектов или высылали в отдалённые края (автор этой книги родился в Казахстане, куда из Ленинграда в декабре 1935 года были высланы родители: выпускники знаменитого Ленинградского технологиче-ского института). В результате доносов и арестов в семьях возникли осиротевшие дети, голод и болезни грозили уничтожением семей, а хозяйственные организации и предприятия оставались без грамот-ных руководителей (последние были, как правило, членами партии).

Эта ситуация не осталась незамеченной руководством СССР. В марте 1939 года на 18-ом съезде ВКП (б) секретарь ЦК А. А. Жданов выступил с докладом, в котором прозвучал раздел «Об отмене массовых чисток...» и разоблачил авторов доносов, как действительных «врагов народа». (курсив Ю. К.-М.) Приводим выдержки из выступления А. А. Жданова (приложение № 1, 25, 13):

«В Архангельской партийной организации был, например, разоблачён такой злостный клеветник, как Прилучный, который написал 142 заявления на коммунистов, и ни одно из них не подтвердилось».

«В Ленинграде в течение долгого времени орудовала антипартийная группа Напольской, которая усердно «организовы-вала» компромат на честных коммунистов, писала на них заявления в НКВД и добивалась избиения честных людей. Этой группой были оклеветаны несколько десятков честных людей».

«Гладких, бывший секретарь Ровдинского РК ВКП (б) Архангельской области, давал задания каждому коммунисту найти врага народа и предупреждал заранее, что «перегибов от этого никаких не будет».

«В Ключевском районе Актюбинской области врагом народа Песковской было организовано исключение из партии 156 коммунистов, что составляло 64% всей организации».

На 18-м съезде ВКП (б) было принято решение о прекращении массовых чисток в партии и о наказании виновных, что остановило лавину доносов со стороны активных карьеристов

Одним из писателей в общество вброшена версия, что «Михаил Андрианович был арестован не за «политику», не как враг народа, а по уголовной статье, связанной с растратой или другими хозяйственными недочётами в ОРСе, возглавляемом им».

Нужно сразу отметить, что по уголовным делам или растратам в тридцатые годы не освобождали. Отец Рубцова был освобождён по его заявлению в адрес 18-го съезда партии и только как невинно пострадавший от доноса (приложение №2, 13, 31).

И нет оснований не верить Николаю Рубцову, когда он писал своему литературному руководителю Н. Н. Сидоренко:

«Родился в семье значительного партийного работника. Его даже врагом народа объявили, потом освободили, и статья о его реабилитации была помещена, кажется, в 1939 году в Архангель-ской областной газете…» (13)

После реабилитации Михаил Андрианович в апреле 1939 года был назначен инструктором-ревизором Няндомского райпотреб-союза. В апреле 1939 года был восстановлен в рядах ВКП (б). Весной 1940 года любимица матери Надежда заболела менингитом и 30 апреля умерла (23). В январе 1941 года семья переехала в Вологду и М. А. Рубцов стал работать в системе Военторга (23).

Рубцовы поселилась в пригороде Вологды. В рассказе «Дикий лук» Николай Рубцов пишет об отдыхе семьи около Спасо-Прилукского монастыря. Затем Рубцовы переехали в центр города, на улицу Ворошилова,10.

22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. В конце 1941 года в семье родилась девочка – маленькая

Надежда. В рассказе «Золотой ключик» Н. Рубцов пишет (19): «Шёл первый год войны. Моя мать лежала в больнице. Старшая сестра, поднявшись задолго до рассвета, целыми днями стояла в очередях за хлебом, а я после бомбёжок с большим увлечением искал во дворе осколки…»

С начала войны М. А. Рубцов работает в Военторге, в которой служащие имеют практически «бронь» (освобождение от призыва в Красную Армию) по роду работы на нужды фронта. В то время (июнь 1941 г.) Александра Михайловна беременна. В семье четверо детей. В декабре 1941 года рождается новая Надежда.

М. А. Рубцова призывают в Армию с марта 1942 г. (сайт «Душа хранит», раздел «Новости», 21.04.2019) Далее версия Ю.К.-М.: Ввиду низкого образования М. А. Рубцова призывают в качестве солдата в воинскую часть № 250 конвойных войск НКВД.

Александра Михайловна имеет в это время на руках пятерых детей, в том числе грудную девочку. Сердце матери не выдерживает нагрузки и 26 июня 1942 года она умирает. Коля узнаёт об этом, когда они с братом Аликом возвращались из кинотеатра после просмотра фильма о приключениях Буратино. Коля тайно выращивал аленький цветок в зарослях сада. И позднее в стихотворении «Аленький цветок» пишет:

Этот цветочек маленький

Как я любил и прятал!

Нежил его, – вот маменька

Будет подарку рада!

Кстати его, некстати ли,

Вырастить всё же смог…

Нёс я за гробом матери

Аленький свой цветок.

Отказывается от еды и через день после матери умирает семимесячная Надя. Остались четверо детей сиротами.

Вспоминает Галина Михайловна Шведова (Рубцова), которой в то время было 14 лет: «Мы остались одни. Я спрашиваю: «Что будем делать – есть нечего, хлеб кончился?», а Коля и говорит:

«Давайте будем песни петь!» У него получилось «Раз, два, три…».

Раз, два, три,

Гитара моя, звени

Про жизнь мою

Плохую –

Мне хлеба не дают,

А всё не унываю,

Да песенки пою.

Лето 1942 г.

Интересны сами факты из этой детской песенки: в семье была гитара кроме гармошки. Есть ребёнку нечего, а Коля поёт.

Старшую дочь, Галину приютила Софья Андриановна, сестра отца. В этих тяжелейших условиях выживания надо было решать судьбу младших детей.

Галина с Колей жили некоторое время в комнате, которую мать занимала у соседей. Десятилетний Альберт, по разным данным, был отдан в ФЗУ (23, фабрично-заводское училище) или попал в детдом (19), в котором была семилетняя школа. Шестилетний Николай и пятилетний Борис были направлены в Красковский дошкольный детдом. По словам Галины, не выдержал Коля разлуки с родными и однажды ночью тихо ушёл (23). Около 18 километров прошёл шестилетний Коля до Вологды. Часть лета прожил он то у знакомых отца, то в семье тётушки Сони, где жила ещё и Галя. Плохо было Коле без матери. По другим сведениям, Колю не взяли сразу обратно в детдом из-за сыпи на руках, распространённое заболевание в то время (19). Это достовернее (прим. Ю.К.-М.).

О событиях тяжёлого лета 1942 года Галина Михайловна (по магнитофонной записи) сообщает (19): «Мальчиков (очевидно Альберта и Бориса – прим. Ю.К.-М.) отправили, а мы с Колей остались. Хозяйка квартиры, которая дала маме комнату на содержание, имела ключ. Мы получали по 300 граммов хлеба (в то военное время в сутки по карточкам – прим. Ю.К.-М.), выкупили за два дня, положили в шкафчик и ушли по своим делам… Потом хозяйка квартиры, когда нас не было, взяла эту буханку и съела

или спрятала куда. Когда мы пришли, она говорит: «Тут Коля бегал, Коля и взял». Я говорю, что Коля никогда так не сделает, – мы всегда разрежем, разделим и всё поровну вместе скушаем. И Коля обиделся и убежал… И нет, и нет… Мы его искали три дня. Никак не могли найти. Через неделю он сам пришёл – зубы чёрные, чёрные. Я спрашиваю: «Коля, где ты был?» Он говорит: «Я был в лесу и нашёл там такую ёлку, что даже дождь не возьмёт. И я там под ёлкой, сочинил такие стихи... Никто не мешал, он был один». А вот «стихотворение, записанное с магнитофонной ленты – чистый мелодический голос Г. М. Шведовой повествует жалобную быль на мотив песен городских дворов и окраин…» (19).

Вспомню, как жили мы

С мамой родною –

Всегда в веселе и тепле.

Но вот наше счастье

Распалось на части –

Война наступила в стране.

Уехал отец

Защищать землю нашу,

Осталась с нами мама одна.

Но вот наступило

Большое несчастье –

Мама у нас умерла.

В детдом уезжают

Братишки родные,

Остались мы двое с сестрой.

Но вот ещё лето

Прожил в своём доме,

Поехал я тоже в детдом.

Прощай, моя дорогая сестрёнка,

Прощай, не грусти и не плачь,

В детдоме я вырасту,

Выучусь скоро,

И встретимся скоро опять.

Коля Рубцов уже в 6,5 лет испытывает два потрясения в жизни (смерть матери и ложь соседки), сочиняет стихи без листа бумаги.

С осени 1942 года Галина живёт в семье тёти Сони в Вологде. «Мыла полы, стирала, нянчилась…Тетя Соня очень хорошая была… А Боря копия мамы…», сообщает Галина (23). «Тетя Соня работала в столовой, но и это обстоятельство не спасло детей, – она потеряла в войну четверых», – пишет В. Зинченко (19). Вот так немецко-фашистская агрессия прошлась по этой русской и всем русским семьям (курсив Ю. К.-М.).

Позднее в стихотворении «Детство» Рубцов вспоминает:

Мать умерла.

Отец ушёл на фронт.

Соседка злая

Не даёт проходу.

Я смутно помню

Утро похорон

И за окошком

Скудную природу.

Откуда только –

Как из-под земли! –

Взялись жильё

И сумерки и сырость…

Но вот однажды

Всё переменилось,

За мной пришли,

Куда-то повезли.

Осенью 1942 года Колю Рубцова направляют в Красковский детдом для детей дошкольного возраста. В многодетной семье тёти Сони его не могли содержать.

Из статьи Н. Т. Батуриной (26): «Дорога была болотистая, с кустарниками, холмами. В деревне Дубровская детей пересаживали на колхозные подводы... По рассказам Е. М. Киселёвой (в то время директор детдома – прим. Ю.К.-М.), в начале войны детдом не имел

транспорта, поэтому больных малышей носили в Вологду на руках.... Детей в годы войны было в 2 раза больше нормы.

А после снятия блокады стали поступать блокадные дети, измученные, похожие на старичков. Работники детдома под руко-водством Е. М. Киселёвой старались приложить все силы, чтобы сохранить жизнь этим детям...». В статье Н. Т. Батуриной сообща-ется: «Было организовано подсобное хозяйство. Были коровы, лошади, куры, свиньи. Нужно было кормить детей и обслужи-вающий персонал... После окончания войны директор старалась разыскать родителей детей и ей это часто удавалось». (курсив Ю. К.-М.). В детдоме проводились занятия по музыке, рисованию.

Идёт жестокая война за физическую и духовную свободу наро-дов СССР. Руководство страны не забывает о детях (курсив Ю. К.-М.). Ребята, которые достигли семи лет, должны учиться. Их, хотя и с большим опозданием к началу занятий, в октябре 1943 года увозят из Красковского детдома. С этого времени сведения о младшем брате Борисе частично теряются. А Коля запомнил этот переезд и пишет позднее в стихотворении «Детство»:

Я смутно помню

Позднюю реку,

Огни на ней,

И скрип, и плеск парома,

И крик «Скорей»,

Потом раскаты грома

И дождь…Потом

Детдом на берегу.

Более двадцати ребят из Красковского детдома с воспитателями оказалась на берегу реки Сухона в районе переправы Усть-Толшма. А до Никольского детдома – более 25 километров. И нет никакого транспорта. И вот дети прошли этот путь под дождём. И несложно сосчитать, что при пешей скорости 3 км в час это расстояние дети прошли не менее, чем за 8 часов, а с привалами и дольше. Вот такие были дети в годы Великой Отечественной войны. Дети, родившиеся в 1934 — 1936 г.г.

Глава 2. Детские годы в Никольском и Тотьме.

(октябрь 1943 года – июнь 1952 года)

Песни, музыка и стихи. За путёвкой в жизнь. В лесном техникуме. Город-легенда – Тотьма. Спасо-Суморин монастырь, церкви русского Севера. Юношеские стихи. Первый поиск родных.

Малолетние дети пришли ночью в детдом. Свободных мест для ночлега не было. И детей клали по двое в одну постель, они спали «валетом», голова одного у ног другого. И так продолжалось в течение, по крайней мере, года. Колю Рубцова положили в кровать с Анатолием Мартюковым. Со многими друзьями детства и юности затем пересекались пути Николая Рубцова.

Итак, 20 октября 1943 года группа ребят вместе с Колей были зарегистрированы в списке Никольского детдома Тотемского района для начала учёбы с первого класса. В этом детдоме, как и в других детдомах по всей стране, оказались дети-сироты, дети фронтовиков и дети, которых успели эвакуировать до оккупации фашистами территории проживания.

Вот что пишет о жизни в Никольском детдоме Анатолий Мартюков, будущий журналист и редактор газеты в г. Великий Устюг, столице Деда Мороза (27):

«Вёсны в годы Великой Отечественной войны мирно обогревали село Николу и его жителей. Вроде и не было войны, а если она и была, то где-то далеко-далеко. Только в пионерской комнате детского дома время от времени перемещала красные флажки Евдокия Дмитриевна Перекрест. Флажки двигались на запад…»

В те годы вся страна была объединена одной идеей: разбить германских оккупантов, освободить территорию страны и добить врага на его территории. «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет», сказал великий князь Александр Невский. На параде 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве Верховный главнокомандующий И. В. Сталин (Джугашвили), обращаясь к солдатам, уходившим с площади на фронт, сказал (28):

«Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне

мужественный образ наших великих предков – Александра Невского и Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, Александра Суворова и Михаила Кутузова».

А для спасения от голода населения, в том числе и детей, руководство СССР с самого начала войны ввело карточную систему распределения всех видов продуктов питания. Эта система действовала до декабря 1946 г. В январе 1947 г. была проведена денежная реформа для изъятия теневых денег у спекулянтов (торгашей), наживавшихся в тылу во время войны за счёт ворованных хлеба и продуктов. Обмен денег производился по счетам в сберкассах в соотношении 1:1, а для денег на руках («теневых денег») в соотношении 1:10. При этом спекулянты не могли предъявить в сберкассах основную массу денег, так как пришлось бы объяснять их происхождение. В течение четырёх лет были полностью восстановлены промышленные и энергетические объекты на территории Украины, Белоруссии, Молдавии, Прибалтики и европейской части России. Начиная с 1949 года по 1953 год (год смерти Сталина), ежегодно проводилось снижение цен на продукты и промтовары при сохранении и росте зарплаты.

В ходе войны неисчислимые потери понесли все народы Советского Союза, но, особенно, костяк государства и армии – русский народ, а также белоруссы, организовавшие мощное партизанское движение. В день Победы, 9 мая 1945 года Сталин отметил значимость разгрома фашистской Германии (см. Приложение № 3). 24 мая 1945 года на приёме в Кремле, поднимая тост, грузин по национальности, И. В. Сталин сказал (28):

«Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение…».

Что же такое жизнь в детдоме в военные и послевоенные годы? Это жизнь по заведённому распорядку дня, с крышей над головой,

систематическим бесплатным питанием, обучением по программе в сельской школе и свободным временем на природе. Воспоминания бывших детдомовцев, учителей и воспитателей, студентов и преподавателей техникума о Коле Рубцове, см. приложения, опубликованные в 2002 году (13).

Коля ждёт, что и к нему приедет отец. Но отца не видно. Нина Василькова (Попова) пишет (27): «А наши одноклассники уезжали один за другим со своими родными: во всяком случае, в первый класс нас пошло 40 человек, а в седьмом осталось лишь девять… Когда все по домам разъехались, в нашем классе осталось семь девочек и только двое мальчиков – это Коля Рубцов и Витя Горюнов». И Коля считает, что отец погиб на войне, поскольку до 1950 года не приехал в детдом. (Отец остался жив – прим. Ю. К.-М.). И становится Коля сиротой. Это ещё одно потрясение после смерти матери. Но жизнь продолжается. Что же спасает русского мальчишку-сироту в Никольском детдоме? Это – русские леса, поля, река, гармошка, песни и стихи. И надежда на будущее.

В стихотворении «Детство» Николай Рубцов пишет:

Вот говорят,

Что скуден был паёк,

Что были ночи

С холодом, с тоскою,

Я лучше помню

Ивы над рекою

И запоздалый

В поле огонёк.

До слёз теперь

Любимые места!

И там, в глуши,

Под крышею детдома

Для нас звучало

Как-то незнакомо,

Нас оскорбляло

Слово «сирота».

В ходе войны, навязанной народам Советского Союза, погибли миллионы отцов, старших братьев и сестёр детдомовцев, да и не все матери этих ребят выжили (погибли кто от голода, кто от бомбёжек, кто на оккупированной территории, а кто и был угнан в Германию на батрацкие работы). В детдомах по всей стране оказались дети, пострадавшие от «богоизбранных» агрессоров, а не обманутые дети, которых не взяли родные, как об этом сообщил Н. Коняев, автор книги о Рубцове в ЖЗЛ от 2001 г. Детей забирали зачастую не родители, а родственники по отцу или матери.

Во время службы в Красной Армии у М. А. Рубцова проявилась язвенная болезнь, он был направлен в госпиталь, уволен 21.01.1944 г., с февраля 1944 г. принят в систему военторга Вологодской области (сайт «Душа хранит», Л. Вересов, 21.04.2019). Он, в это время вдовец, женится и в новой семье в Вологде в мае 1945 г. рождается сын Алексей. В. Зинченко пишет: «Сразу после войны к отцу из Красково привезли детей – Алика и Борю… Мальчики в новой семье не прижились: Боря (ему 8 лет – прим. Ю. К.-М.) плакал, всё время жаловался, и его увезла к себе в Мурманск тетя Шура...(19). Через несколько лет Борис вернулся в Вологду учился в школе рабочей молодёжи, работал на ВПВРЗ (ремонтный завод), призван в армию в 1955 г. После армии уехал в Краснодарский край.

В новой семье Альберт учился и работал в ФЗО (фабрично-заводское обучение) на гособеспечении. С 1951 по 1954 г. служил в армии. Известно, что Алик хорошо играл на гармошке и гитаре. Пути братьев разошлись на целых 13 лет (с 1942 по 1955 годы).

По имеющейся информации, запись о переводе Коли из Красков-ского в Никольский детдом не была обнаружена отцом. И, вероятно, он посчитал, что Коля погиб или потерялся во время войны. Осуж-дать отца Николая сложно, так как в то время (война и период после войны) у него новая семья была на руках, и двое детей от прежней семьи (Альберт и Боря). Галя до 1950 года жила у тёти Сони.

Вспоминает Евгения Буняк (Романова):

«Было голодно, хотя кормили нас по тем временам неплохо. Помню, сильно худеньким на ужин давали стакан молока. Список «худеньких» висел на раздаче у окошечка кухни. Меня в этом списочке никогда не было, поэтому до сих пор не люблю молоко. Иногда повар тетя Шура выглядывала и звала меня: «Тебе,

Романова, выписана луковица. У меня болели дёсны» (13). Вот такие были «тоталитарные» времена, над которыми ёрничают «либеральные» демократы. Детей спасали в сталинские времена.

Вспоминает Иван Серков (27, также «Автограф», № 40, 2005 г.): «Многие детдомовцы обеденную пайку хлеба прятали, чтобы потом полакомиться. У нас с Колей была общая прятка. Зимой куски хлеба замораживали, а потом сосали как конфетки. Бывало и так, что наш хлеб воровали синички. – Пернатые тоже хотят есть, – говорил он. Коля был чутким к животным. Похожая история произошла с немецкой девочкой (в детдоме воспитывались и немецкие дети, но мы их не обижали), у которой собака Розка стащила пайку хлеба, лежавшую в шапке»…

«Коля играл на гармошке. Он был самым активным во всех мероприятиях. Особенно запомнилось, как его готовили для роли А. Пушкина к юбилею поэта. Коле очень хотелось быть похожим на Пушкина. Он даже попросил завить ему волосы. Завивали железным наконечником ученической ручки, нагревая её над керосиновой лампой. Волосы скворчали, и пахло палёным. Коля терпел, и Пушкин из него получился отличный. Стихи поэта он читал очень выразительно. Все были в восторге» (27).

Вот что сообщает в воспоминаниях А. Мартюков (27):

«В пионерскую комнату приходили все. И старшие, и младшие. Полной хозяйкой там всегда была пионервожатая Евдокия Дмитриевна (Перекрест)…Она брала листок с нотами и начинала петь… – Пойте, – обращалась она к ребятам. И в пионерской комнате вначале нестройно, потом слаженно звучала хорошая пионерская песня».

А Нина Алферьева рассказывала (27): «Мы часто собирались вместе и пели песни, которые слышали в только что просмотренном кинофильме. Запоминали их по рядам. Первый ряд заучивал первую строчку, второй – вторую, и так – до конца. Мелодию тоже быстро перенимали. И на другой день новая песня была уже нашей. Пели, как принято, в спальне. Рубцов подыгрывал на гармошке».

Нина Василькова (Попова) пишет (27): «Помню, например, как зачитывали Колино сочинение о молодогвардейцах в сорок восьмом году: Тогда книга Фадеева только что вышла в свет. Текстов было мало: всего два на весь класс. По ночам и то читали, убегали в баню

и «проглатывали» при свете самодельных коптилок. Тайно. На весь детский дом был один фонарь в коридоре… Пока было светло, почти всегда читал – вот потому и поговорить с ним всегда было интересно. А как начнёт о только что прочитанной книге рассказывать – часами говорит, говорит. Увлечётся – глаза горят, жестикулирует, звукоподражает.

– Ну, Коленька, – шутили мы, – кажется, ты у нас артистом

будешь.

– Нет. Моряком буду!

– Моряком?! Ещё нос не дорос!

– Не бойся! Дорастёт!

Ещё в ту пору, классе в шестом, Коля Рубцов был редактором нашей стенгазеты, хорошо рисовал…

Коля любил с удочкой посидеть. Уединится в самом красивом месте и не столько удит, сколько любуется зарёю, белыми лилиями, отраженьями деревьев в воде….

В походы ходили (вёрст за сорок!). В Погорелово, например. Жгли костры, пели под Колину гармошку. Проказничали. Такое никогда не забудешь…».

Учитель-воспитатель А. Меньшикова (с января 1945 г. приняла второй класс) пишет, как Коля любил читать стихи, красиво декла-мировал, помогал друзьям, любил лошадей и водил их на водопой.

Галина Матвеева (Гаричева) пишет, что в детдоме пели песни «Огонёк», «На рейде», «Синий платочек», «Катюша», «Тачанка».

Как известно, характер человека закладывается в детстве, в разных обстоятельствах выявляются отношение к товарищам, к животным, к природе, а также формируются детские и юношеские увлечения. И в детстве обостряется также чувство справедливости.

Учитель-воспитатель И. А. Медведев вспоминает (13):

«Любимая поза у Николая за партой была такой: туловище дер-жал прямо, щекой опирался на ладонь руки с протянутым указа-тельным пальцем. Любил задавать вопросы по урокам и прочему интересующему его материалу. Как ученик был скромный, сильный и умный. Я и другие товарищи-учителя в серьёзную шутку его часто называли Белинским и, как оказалось, о Белинском он

уже сам кое-что знал. Это в 5-ом классе!

В то время в школе и детдоме очень увлекались выпуском стенгазет. Николай Рубцов частенько мне на учительский стол подкладывал бумажки со стишками для стенгазет о жизни класса, школы, детдома, о природе. Изменений, поправок в стихотворениях, как правило, не было. Любил он говорить, сочетать слова в рифму. Жаль, что сейчас о поисках стенгазет и речи быть не может…

Помню случай весной 1949 года, я жил за рекой в деревне Френиха. Весной река Толшма вышла из берегов и залила низину на левом берегу между мостом и селом Никольским. Пешему не пройти. Стою на мосту. На левом же берегу почти все дети из детского дома. Они узнали о разливе реки. Вижу, двое едут на Бурчике – лошади детского дома. Верхом сидят двое: Миша из 7 класса и Коля. У воды Михаил спрыгнул с лошади, а Коля Рубцов, объехав ямы, прибыл на мост. «Со мной, – говорит, – поместитесь». К первому уроку поспели…»

Полный текст воспоминаний – в приложениях 4А – 4Ж. (13).

Из воспоминаний Клавдии Васильевны Игошевой (13):

«Что я помню о Николае Рубцове? Да очень немного. Ведь столько лет прошло! Методической литературы почти не было, варились в собственном соку, придумывали всё, что могли сами. Колю я запомнила умным, любознательным мальчиком, небольшого роста с чёрными, с хитринкой глазами, часто улыбающимися. Он был очень добрым.

Трудное было время, а Коля и другие ребята отделяли от своего пайка сахару полкусочка, немного хлеба и несли кошке, собаке, лошади. Коля очень любил животных...

Я ходила с ребятами в поход за 25 км до деревни Черепанихи. Помню, как я их устраивала в Черепанихе на ночлег, как на пароме переезжали через Сухону, сидели около реки. Собирали цветы. Мне было стыдно, что не всех растений знала название. Но хорошие были ребята, ни один не упрекнул: «Сама-то не знаешь». На обратном пути ночевали в Манылове в гумне, в сене спали немного, а к утру такой подняли гвалт, шум, что мне пришлось объясняться с бригадиром… Коля среди них был заводилой. И ещё помню, как он меня уговаривал провести игру «Потеря знамени». Чтоб искала вся

школа. Был разработан план, ориентиры. Но я боялась, можно ли так играть» (записано в 1983-1985 годах – прим. Ю. К.-М.).

Вспоминает Жданова Антонина Михайловна (13):

« …Это были тяжёлые годы. Шла война. Я была воспитателем младшей группы. И вот из Красковского д/дома приезжает группа детей. В этой группе был и Коля Рубцов, это был худощавый мальчик, с узким лицом, хрупкий. Глаза карие. Ресницы длинные. Внимательный взгляд.

В этот суровый период испытывали недостатки учебников, бумаги и других письменных принадлежностей. Писали между строчками старых тетрадей и старых книг. Керосина не было. Домашние задания старались выполнять засветло. Коля был очень внимательным, усидчивым. Старательно и безошибочно выполнял письменные работы. Задания выполнял самостоятельно. Иногда посмотрю на Колю, он, положив ручку, на парту помигивает и о чём-то думает. Спрашиваю: «Коля, всё сделал?» «Нет, – отвечает, – я ещё думаю». Проверять его часто не приходилось. После выполнения домашнего задания любил читать.

Я была закреплена за спальней младших мальчиков. В спальне иногда было холодно. Не было света. Не хватало постельных принадлежностей. Дети спали по двое. Коля спал вместе с Толей Мартюковым…».

О Николае Рубцове вспоминает Е. А. Аносова, учительница русского языка Никольской семилетней школы (13):

«…Всегда был активен и любознателен, много читал, любил стихи. Выразительно декламировал только понравившиеся ему: «Зимнее утро» А. С. Пушкина, «Утро» И. С. Никитина, «Мцыри» М. Ю. Лермонтова, «Песня о соколе» А. М. Горького, «В сто солнц закат пылал…» В. В. Маяковского и другие. Коля очень интересовался вопросами стихосложения, видимо, уже в школе (5-7 кл.) он сочинял стихи, но из скромности ни с кем об этом не говорил.

Сочинения Коли Рубцова были содержательны, идейны и грамотно оформлены (эпиграф, план, обрамление, красная строка, поля). В заключении он выражал своё отношение к изложенному, свои чувства и мечты…

Наш милый хороший Коля Рубцов, став поэтом, создал стихи-песни, в которых выразил свою любовь ко всему прекрасному, любовь и мечты, о которых он писал в школьных сочинениях…».

В июле 1948 года группу детдомовцев послали на экскурсию в Тотьму. По другим сведениям летом 1949 года группу ребят в составе 14-и человек направили в Тотьму на олимпиаду (смотр) детских домов. Там Коля играет музыкальное сопровождение на гармошке во время акробатических номеров, исполняемых Гетой Меньшиковой и Женей Буняк (Романовой). В старинном русском городе Тотьма (упоминается впервые в 1137 году), расположен-ном на живописных холмах, Коля видит широкую реку Сухона, причалы и пароходы на реке, красивейшие церкви Рождества Христова, святой Троицы, храм Входа Господня и Успенский храм с колокольней, полуразрушенный ансамбль Спасо-Суморина монастыря с сохранившимся Вознесенским собором. Возможно, Коля узнаёт о разрушенном монументальном Богоявленском соборе и взорванной белой колокольне этого собора. В Тотьме можно понять, на каких духовных основаниях держится поэзия Николая Рубцова. Как она неразрывно связана с историей России.

Старшая пионервожатая Е. Брагина сообщает: «Старшие воспи-танники вечерами охотно учились танцам, а Коля каждый раз играл на гармошке и нам всем казалось, что он непременно будет учиться музыке. Играл мелодии, предпочтительно грустные, и своё что-то импровизировал, что-то печальное».

Вспоминает Семенихина Екатерина Ивановна, бывшая пионервожатая в Никольском детдоме с августа 1949 г. (записано 3 июня 2002 года на станции юных туристов в Тотьме во время поездки представителей Московского Рубцовского центра, 13):

«Летом ребятам приходилось много работать. Потому что ло-шадь была, корова была, были свиньи, были овцы и даже пчёлы. Надо было накосить сена для скотины. Особенно этим занимались старшие. Выращивали картофель, овощи.

Зимой заготавливали дрова в лесу. Привозили к детдому. Потом надо было распилить, расколоть. Для детдома и для бани дров надо было много. Баня была по субботам. Здание детдома было высокое, отапливалось плохо. Холодно было. Дежурили и работали также в прачечной.

В пионерской комнате были танцы. Воспитатели тоже были молодые, из педучилища. Приходили и ребята из села. Коля играл русскую, польку, матросский танец. Ему ещё в 10 лет дали гармошку. Нашли в кладовой тульскую гармошку и сказали: – Играй! И он начал учиться, подбирал на слух.

Подыгрывал девочкам. Гета Меньшикова и Женя Буняк были очень физкультурные. В спальне делали акробатику. У них был номер. Делали и «пирамиду» на 7 человек. Ребята выступали с песнями, танцами. Было много украинцев и ленинградцев.

Младших детей никогда не обижал. Когда уезжал Коля в Ригу, ему девочки подарили 12 вышитых носовых платков» (27).

В Никольском детдоме жизнь была трудная, но весёлая. Николай Рубцов в письме к флотскому другу, писателю Валентину Сафонову сообщает: «А в детстве было многолюдное село (это о Никольском, – прим. автора), праздничные народные гулянья, спор гармоник, частушки, песни, пляски» (19).

В стихотворении «У размытой дороги» поэт вспоминает:

Плачет звезда, холодея, над крышей сарая…

Вспомни – о родина! – праздник на этой дороге!

Шумной гурьбой под луной мы катались играя,

Снег освещённый летел вороному под ноги.

Бег всё быстрее… Вот вырвались в белое поле.

В чистых снегах ледяные полынные воды.

Мчимся стрелой… Приближаемся к праздничной школе…

Славное время! Души моей лучшие годы.

Скачут ли свадьбы в глуши потрясённого бора,

Мчатся ли птицы, поднявшие крик над селеньем,

Льётся ли чудное пение детского хора, –

О, моя жизнь! На душе не проходит волненье…

Исследователь, к.ф.н. С. Педенко пишет: «Люди, выросшие вместе с ним, вспоминают, что уже в детстве он хорошо играл на балалайке и гармошке. Был у него выменянный на несколько порций хлеба заветный альбом, в который он записывал полюбившиеся стихи и песни и тут же их иллюстрировал» (29).

Одна из воспитанниц детдома красиво и по-русски сказочно сказала на многие времена:

«Не верьте, что ходили мы ради каких-нибудь ягод-грибов. Мы ходили по счастье, по радость, по песню, мечту и любовь» (курсив Ю. К.-М.).

Евгения Буняк, которая воспитывалась с Рубцовым ещё в Красковском детдоме пишет: «Первой подругой у Николая была Тоня Шевелёва, скромная, тихая, незаметная девочка, ничего в ней особенного не было, а вот Рубцов выделил её из всех девчонок. Они часто уединялись и вели свои разговоры, а мы их дразнили: «Жених да невеста!» У Тони до сих пор хранится Колина фотография с его дарственной надписью, у одной-единственной (на фото надпись «Плохим меня не вспоминай»). Многие фотографии детдомовской поры она отдала в различные музеи, а эту бережёт…» (26).

Вспоминает Нехаева (Смирнова) Римма Сергеевна о событиях переломного в жизни детдомовцев 1950 года: «А мы с Тоней Шевелёвой (А. А. Силинская) поехали в Вологду поступать в Фельдшерско-акушерскую школу. Когда уже были сданы экзамены, и мы были приняты в училище, Тоня показывает мне небольшую книжечку с красивым рубцовским почерком и говорит: «Коля отдал перед отъездом и сказал: «Когда поступишь – прочтёшь». Вот эти стихи. Правда я запомнила два куплета.

«Когда уеду из детдома

Тогда начнётся жизнь моя.

Какая ждёт судьба – не знаю,

Но не забуду я тебя.

Пока что я неинтересен,

И от себя меня ты оттолкнёшь.

Ну что ж – быть может где далёко,

Меня ведь тоже вспомянёшь» (27).

Конечно, стихи Рубцова не совершенны. Но искренность и предвидение разлуки с подругой налицо. Итак, первая влюблённость у Коли Рубцова – Тоня Шевелёва (30, 31).

12 июня 1950 года Николай Рубцов получает свидетельство об

окончании семилетки (оценки 4 и 5) и первую путёвку в жизнь. 13 июля 1950 года воспитанник детдома Коля Рубцов направляется в город Ригу для прохождения комиссии» (выписка из книги приказов по детдому, 1950 г.) и для поступления в мореходное училище. Мальчишка едет в сопровождении преподавателя никольской школы. Путь Коли проходит через Вологду, которая хранит древний Кремль с Софийским собором, прилегающие красивые церкви и храмы, особенно вдоль реки Вологда, двухэтажные деревянные дома с резными палисадниками. В Риге Коля встречается с архитектурой и обычаями католической Латвии и может сравнить с обычаями православной России.

В училище Рубцов не был принят. По мнению Н. Васильковой (Поповой): «…не вышел ростиком Коля, не на тех хлебах рос» (27). В Риге просто отсеяли худощавого и невысокого мальчишку. Есть версия, что в училище брали с 15-и лет. На обратном пути Николай пытался поступить в художественное училище в Ленинграде, но у него не было работ для представления на творческий конкурс (27). Николай Рубцов возвращается в детдом, 23 июля его ставят на снабжение. И до середины августа 1950 года живёт в Николе. Надо определяться с будущей профессией.

Именно в это время (июль – начало августа 1950 г.) Коля создал первое философское стихотворение «Два пути». В доме-музее Николая Рубцова имеется автограф: «1950 г., с. Никольское Вологодской области» (19). 14-летний мальчишка на паромной переправе Усть-Толшма видит русских людей, которые в любую погоду «на телегах, в сёдлах и пешком» выходят на тракт. Он ещё не знает, что аналогичная судьба предназначена будущему поэту. А Коля размышляет:

А от тракта, в сторону далёко,

В лес уходит узкая тропа.

Хоть на ней бывает одиноко,

Но порой влечёт меня туда.

Кто же знает,может быть, навеки

Людный тракт окутается мглой,

Как туман окутывает реки…

Я уйду тропой.

Коля подсознательно чувствует, что его будет спасать русская природа: «В лес уходит узкая тропа…» и «Я уйду тропой».

Надо устраивать судьбу мальчишки-сироты. По воспоминаниям Нины Васильковой, директор детдома Вячеслав Иванович Брагин вызвал воспитанника и предложил поступать в Тотемский лесной техникум. Это была вторая путёвка в жизнь для Николая Рубцова.

13 августа 1950 года Николай едет в Тотьму для сдачи экзаменов в лесной техникум. Пишет в воспоминаниях преподаватель рус-ского языка и литературы лесного техникума А. Ф. Корюкина (13):

«Август 1950 г. Идут вступительные экзамены в техникум. В аудиторию входит мальчик, ему 14 лет, хорошо одет, в добротный тёмно-синий шерстяной костюмчик, ботинки чёрные, светлая рубашка. Это Коля Рубцов, воспитанник Никольского детского дома. Всех воспитанников д/дома, когда их отправляли, прилично одевали, в техникуме он питался за счёт государства: ему выдавали талоны в столовую.

На экзаменах держался уверенно, бойко отвечал на вопросы билета, иногда приветливо улыбался. Очень выразительными были его глаза, тёмные, с красивым блеском, похожими на блеск чёрной смородины, омытой летним дождём. Экзамены успешно сданы и Коля Рубцов – студент техникума».

Николай Рубцов возвращается в Николу для оформления документов и 29 августа 1950 года уезжает из села на учёбу. Из тотемского техникума приезжал в детдом с 27 января по 3 февраля 1951 года – на зимние студенческие каникулы и со 2 по 5 мая 1951 года – на праздники. А рассчитался с Никольским детдомом 22 июля 1951 года в связи с его закрытием.

Из воспоминаний А. Ф. Корюкиной (13):

«Техникум расположен на полуострове при слиянии двух речушек: Ковды и Пёсьей Деньги (это территория Спасо-Суморина монастыря). Старый парк с корявыми берёзами, вероятно, про эти берёзы он писал: «Я люблю, когда шумят берёзы». Вблизи техникума – деревни Чоботово, Притыпино, Воробьёво, и Николай наблюдал деревенскую жизнь, когда в субботу топились деревенские бани, когда жители спешили помыться, а потом за вечерним чаем обсудить семейные дела.

У Коли никогда не было настоящей семьи. Радовался и восторгался, когда видел дружный крестьянский труд, красиво одетых женщин, сушивших сено по берегам реки и певших протяжные русские песни».

Спасо-Суморин монастырь, который рядом с Тотьмой в 1554 г. основал Феодосий Суморин, уже в 1613 г. защитил население во время польско-католической осады.

В сочинении «О родном уголке» (1953 г.) 17-летний Коля пишет теперь уже о родном городе (13, 19):

«Тотемский же монастырь, ограждённый могучей каменной стеной, а также собор, путь к которому преградили широкий ров, заполненный водой, и высокая земляная насыпь, так и не могли взять шляхтичи… Немало прошло времени и с тех пор, как Петр Великий посетил эти места, где во время пирушки со своей свитой приказал высечь на камне (огромный валун «Лось» на реке Сухоне) надпись в честь памяти о своём местопребывании».

Тотьма знаменита промышленным солеварением, которое здесь существовало на рубеже XIV и XV веков. Уроженцем Тотьмы является знаменитый солепромышленник Л. К. Строганов.

В настоящее время (данные на сентябрь 2016 г.) в кельях служебного здания монастыря действует гостиница «Монастырские кельи» с двухместными номерами. В кельях №№ 6, 7, 8 проживал Рубцов. Пустует фасадное двухэтажное здание с кельями, разрушены встроенная в фасадные стены церковь, угловая башня монастыря, полуразрушена вторая угловая башня. Воскресенский Собор находится в плачевном состоянии: внутренние помещения пустынны и завалены битым кирпичом, лестница частично разрушена, оконные проёмы ствола купола разбиты. Внутри помещений дебильные и полусатанинские надписи (даже в таком древнем городе некоторые русские молодые люди доведены до «Иванов, не помнящих родства»). Внутри собора были установлены строительные леса для реставрации, которые годами не использовались (прим. Ю. К.М.).

Здание техникума было расположено в здании древней церкви Преображения. Аудитории размещались в церковных помещениях, потолки и стены которых были разрисованы фресками на библейские темы. Очень впечатляют стены одного из проёмов,

на которых имеются картины «Ангел с крестом» и «Ангел с терновым венком». Во время лекций библейские персонажи с картин смотрели на студентов. Представленные сюжеты не могли пройти мимо любознательного Николая Рубцова. Вот откуда более позднее обращение поэта к Библии (31, см. ангел с крестом на фотовкладке стр. 5, календарь 2006 г., съёмка август 2003 г.).

У Преображенской церкви снесён купол (факты на 2002, 2008 г.г.). Автор с Э. А. Любенко, товарищем по песням Рубцова, поднялся в чердачное помещение (июнь 2002 г., - прим. Ю. К.-М.). Нас поразили мощные деревянные конструкции крыши. Брёвна нижней обвязки имели диаметр 40 см и длину около 25 метров, расчётная масса 3 тонны. На всю длину опоры брёвна стыковались. С трудом можно представить: какой же высоты деревья спиливали для получения нескольких таких брёвен, и сколько трудов стоило доставить их на стройку и затёсывать топорами? Стропила были выполнены из бруса сечением 200мм х 200 мм. Конструкции имели врезки для взаимного захвата и соединения и вверху образовывали куполообразную верхнюю обвязку. В целом это и есть ферма для опоры купола. И что поразительно: всё это было сконструировано в русской глуши примерно 200 лет назад, поднято при помощи каких-то специальных приспособлений на высоту порядка 15 метров, затащено в чердачное помещение и затем смонтировано. Вот такие мастера – предки жителей города. Население Тотьмы в те времена – около 3000 чел.

Известно, что Коля Рубцов вместе с ребятами лазали по стенам монастыря и даже на головокружительной высоте перепрыгивали проём в монастырской стене, ходили по карнизу, рискуя сорваться насмерть (высота около 12-15 метров). В настоящее время (запись в сентябре 2008 и в сентябре 2016 годов – прим. Ю. К.-М.) здание Преображенской церкви (бывшего техникума) и Воскресенского собора закрыты под ожидаемую реставрацию.

Временным домом для Коли стало общежитие техникума. В Тотьме он, как и все студенты, жил на нищенскую стипендию, наверняка полуголодный. Сергей Багров, товарищ Рубцова по техникуму, сообщает, что Коля отличался как бойцовским харак-тером, так и особыми дружелюбием и пониманием природы (27).

Вспоминает Анна Феодосьевна Корюкина (13, 31):

«…Учился легко и просто, любил литературу и математику, с ребятами жил дружно, зимой тетради носил в голенище валенок, иногда играл на гармошке.

По рассказам ребят часто вспоминает о маме и пишет о ней стихи. В беседе со мной говорит, что в техникуме нравится, но всё равно уйдёт, когда исполнится 15 лет: ему хочется на море, где сердитый ветер, могучие волны и отважные моряки.

Ему нравилась русская природа, с восторгом говорил о Николе, о реке Толшме, о маленьких деревеньках Тризоново и Пузовка, часто вспоминал Никольский детдом, работу в огороде, зимой – катание на санках, шум, смех ребят. Мы с ним жили очень дружно, часто беседовали вдвоём, много говорили о техникуме.

Друзьями Николая Рубцова были Борзенин Валентин, он жил рядом с техникумом, и Серёжа Багров, теперь писатель, у него дом был в Тотьме. Николай отличался прямым характером.

Когда он приезжал в Тотьму, он заходил в техникум, приходил дважды ко мне домой попить чаю с вареньем.

Меня всегда поражала его внешность: он был плохо одет: чёрное простенькое пальтишко, перешитое из перекрашенной шинели. Зимой серые подшитые валенки, дешёвенькая шапка, на шее – старенький серенький шарфик (его звали Коля – шарфик).

Очень жалко, что в трудную минуту его никто не поддержал, но радует, что его поэзию поняли последующие поколения: его стихи изучают в школе, чему помогают учителя школ».

Шананина Маргарита Афанасьевна создала в школе №1 музей Рубцова (в 2001 г. его закрыли). Преподаватель СПТУ Куринская В. К., проводила читательские конференции, где звучали песни на стихи поэта, использовала диафильмы» (31).

Вспоминает Алексеевская Нина Николаевна, преподаватель математики в лесном техникуме (13, 31):

«Начинался новый учебный 1950-1951 год, 1 сентября. В группе 1-го курса лесозаготовительного отделения 1-ый день учебного года начинался уроком математики. До начала урока я зашла в аудиторию проверить: всё ли готово к занятиям.

Поговорив с ребятами, я сказала, что у них до начала урока ещё есть несколько минут, я хотела выйти из аудитории, но с заднего

стола ко мне подошёл мальчик небольшого роста, худощавый, с ясными весёлыми глазами. Очень свободно, безо всякой скованной речи попросил посадить его за первый стол... Кто-то из мальчиков поменялся с ним местами и Рубцов сел за другой стол.

Учащиеся техникума были в основном из сельской местности. В то время они были плохо одеты.

На таком фоне обратил на себя внимание и внешний вид Руб-цова: светлая сорочка, шерстяной хороший костюм, на ногах хорошие башмаки, всё это начищено, наглажено (так одели Николая в детдоме – прим. Ю. К.-М.). Это была первая встреча с Рубцовым.

О его литературных возможностях я тогда не имела пред-ставления. Однажды я зашла в комнату общежития к своим ребятам. Поздоровались и кто-то сказал: «А у нас гость». На кровати с гармошкой в руках сидел Рубцов. Перед моим приходом он играл и пел какую-то песню. Один из ребят сказал: «Он сам сочиняет». Но я тогда не обратила внимания на эти слова. Я вспомнила их потом…

В одном из номеров стенгазеты «Кадры – лесу» целая полоса была заполнена частушками, внизу стояла подпись Н. Рубцов.

Весной 1952 года я зашла в канцелярию учебной части. Около стола секретаря стоял Рубцов. Он обернулся и сказал: «Вот, уезжаю. Буду моряком».

Говорят, что Рубцов был человеком с трудным характером, упрямый и молчаливый, нетерпимый, вспыльчивый, резкий.

Но если он мог написать такие простые и в то же время глубокие стихи, ласковые, добрые, душевные, значит, душа у него была хорошая, а всё это внешне… Оно пришло к нему от равнодушия людского, от необеспеченности и неустроенности и всяких других невзгод, которых у него было достаточно и которые он тяжело переживал…» (курсив Ю. К.-М.)

Вспоминает Валентина Васильевна Оборина (Покровская), преподаватель истории лесного техникума (26, 31):

«Я приехала в Тотьму в августе 1950 года после окончания МГУ им. Ломоносова по путёвке Министерства лесной промышлен-ности…

Николай пришёл из детского дома с. Никольское, жил в общежитии. Это был маленького роста, красивый, с очень

любознательными, распахнутыми настежь глазами, с иногда грустной, а иногда даже лукавой улыбкой. Меня тогда поразила его любознательность. Когда я приходила в их комнату в общежитии, он с интересом расспрашивал меня о Москве, об университете, музеях, Кремле. Пожалуй, он был единственным, кто так интересовался Москвой, и я с удовольствием вспоминала студен-ческие годы, музеи, экскурсии…

Учиться в техникуме он не хотел, много раз в течение года порывался его бросить. Он мечтал о море, хотя никогда не видел его (видел в Риге в 1950 году, – прим. Ю. К.-М.). По поводу ухода из техникума мне приходилось с ним много говорить. Я считала, что он должен кончить техникум, получить специальность, а потом уже податься в мореходку, как он мечтал.

В 1953 году я уехала из Тотьмы и до пенсии проработала в Лобненском техникуме… В журнале «Знамя» за 1971 или 1972 гг. я увидела большую статью о нём, очень обрадовалась. В ней упоминалась его учёба в лесном техникуме. Теперь я уже точно знала, что это мальчик из лесного, которого я запомнила на всю жизнь. Не дочитав статью, зашла к соседке, с которой я делилась своими сомнениями в отношении поэта Рубцова и уведомила её о том, что это он – мой ученик.

Мы решили написать ему письмо и пригласить к нам в техникум на встречу с учащимися (мы регулярно проводили такие встречи). А когда я через 10 мин. дочитала статью – оказалось, что Коля погиб. Вот так всё очень грустно кончилось.

Р.S. На открытии памятника Н. Рубцову в Тотьме на берегу Сухоны я присутствовала. Мне кажется, скульптор очень хорошо передал и внешний, и внутренний мир поэта».

Вторая юношеская односторонняя влюблённость возникла у Николая Рубцова уже в Тотьме к Татьяне Агафоновой, с которой он познакомился в конце 1951 года и которая училась тогда в педагогическом училище. В своих воспоминаниях Татьяна Агафонова (Решетова) пишет: «Принято было в Тотьме собираться на танцы в лесном техникуме у «короедов» (как мы их звали) или в педучилище у «буквоедов» (так они нас называли). Танцевали под духовой оркестр или под гармошку… Меня вёл в вальсе улыбчивый паренёк, тёмноволосый, небольшого роста, одет, как и

большинство его ровесников, в комбинированную хлопчато-бумажную куртку, чёрные брюки. Всё было отглажено, сидело ладно. Красивое лицо с глубоко посаженными чёрными глазами – всё это как-то привлекло моё внимание. А главное, он всё время что-то говорил, улыбался и хорошо танцевал» (11).

Коля пытался добиться внимания девушки, но безуспешно. И Татьяна Агафонова пишет: «Вскоре по какому-то случаю он послал мне поздравительную открытку, на обратной стороне её были написаны стихи. Я поняла, что это его стихи. Но такие обидные для меня, злые! Оценивая меня, он не жалел ядовитых эпитетов. Резкие очень стихи были. Мне показалось, что он несправедлив ко мне, и в гневе тут же порвала открытку. Теперь я уже не замечала Колю…».

Такая вот односторонняя информация от Т. Агафоновой. Но как говорится: «нет дыма без огня». Эти взаимоотношения имели своё продолжение и сказались на юношеском пути Николая.

В ноябре 1951 года Николай вступил в комсомол; имеется учётная карточка члена ВЛКСМ № 21173230, выданная тотемской районной организацией Вологодской области.

В те времена первые два курса в любом техникуме соответст-вовали 8-му, 9-му и частично 10-му классам общеобразовательной школы. Старшие курсы техникума имели программы специализации студентов. Определённый уровень знаний Николай Рубцов получил за два года учебы в техникуме. Диплом об окончании техникума приравнивался к аттестату об окончании десятилетки, что давало право поступления в высшее учебное заведение.

Не просто было расставаться Николаю со своей второй малой Родиной. В сочинении «О родном уголке» (1953 г., Кировск) Коля писал: «Пусть не лиманы и не каштаны украшают зелёные сады Тотьмы и не райские птички поют в их зелёной листве, пусть небо над Тотьмой не такое голубое, как в Италии, пусть ночи тотемские не такие «очаровательные», как украинские! Природа Тотьмы гораздо грубее и суровей, но именно этой суровой правдивостью нравится мне неподражаемая природа родного уголка.

Кроме того, я не мог бы считать бесценно дорогим этот город, если б с именем его не были связаны судьбы моих бесконечно милых друзей недалёкого детства» (19).

К лету 1952 года Николай имел сложившуюся жизненную позицию на основе народного воспитания, понимания необходи-мости своими силами решать проблемы после детдома. Он всё время помнил о море. Из стихотворения «Родное море» (1958 г.):

Любил я свист кочующего шторма,

Картавых птиц над дюнами любил.

Я говор волн подслушивал упорно,

И между дюн мечтательно бродил.

И это о тех самых дюнах, которые Коля видел в июне 1950 года на рижском взморье, когда поступал в «мореходку». И то, что для простых смертных было средой для развлечений (отдых на море), для Николая Рубцова было стихией жизни.

Не только романтика, но и проза жизни гнала Николая Рубцова на морские просторы. Надо было получить на будущее специальность. Тот, кто был настоящим студентом, знает, как приходилось зарабатывать деньги на продукты и одежду.

Николай закончил 2 курса лесного техникума, потому, что ему надо было получить стипендию за летние месяцы для выезда из Тотьмы и просто выживания.

Перед отъездом из Тотьмы Николай видит картину моросящего дождя, понурой лошади, стаи озябших ворон. В. Зинченко (19) сообщает, что в архиве Бориса Тайгина хранится автограф варианта стихотворения с названием «Осенний вечер» и датой «Лето 1952 г., г. Тотьма Вологодской обл.». Николай рисует невесёлый пейзаж:

Скользкой неровной тропою

В зарослях ветреных ив

Лошадь идёт с водопоя

Голову вниз опустив.

Малейшие детали явлений жизни подмечает сознание Рубцова. Тревожное настроение передаётся читателю.

В середине или в конце июня Коля уезжает искать пути к морю и к своим родным. Впереди, до призыва в армию – три года.

Глава 3. Пути-дороги юности. На тралфлот, в Кировск, в Ташкент, в Вологду, в Приютино. «Надо хлеба мне, хлеба! Замолчи радиола…» (июль 1952 года – сентябрь 1955 года)

К морю в Архангельск, на тралфлоте. Горно-химический техникум в Кировске. Летом 1954 года в Ташкенте. Встреча с братом и отцом в Вологде весной 1955 года. Жизнь в Приютино.

В июне 1952 года Николай Рубцов направляется в Вологду. Он не знает, что отец жив, женат, имеет новую семью и новых детей. Он ищет, вероятно, сестру Галину, брата Альберта (как это обычно делалось через городские справочные бюро). Ни брата, ни сестры нет в городе. И, скорее всего, он получает адрес тёти Сони (которую Коля тоже помнит) и встречается с ней. Для тёти Сони появление Коли было, конечно, потрясением. От тёти он узнаёт об отце и его семье, в которой уже двое детей. И о том, что Альберт находится в армии (с осени 1951 года, в то время продолжительность службы в сухопутных войсках – три года). Младший — Борис увезён в Мурманск. Старшая – Галина уехала в Череповец на строительство металлургического комбината. Надо решать свою судьбу.

Можно себе представить состояние Коли при получении всех сведений о своих родственниках. Любой мальчишка (а Коле уже 16 лет) возмутился бы тем, что отец столько лет не искал своего сына. Естественно, что Коля не захотел встречаться с отцом: чтобы он хотел услышать от него? И Коля едет к сестре в Череповец, хотя бы затем, чтобы увидеться с ней после девятилетней разлуки (после далёкого 1943 года). Встретились они в женском общежитии Череповецкого металлургического комбината. Галина купила брату ботинки, поскольку старые развалились. Примерно неделю Коля прожил у сестры, на полулегальном положении, а затем должен был уехать. В стихотворении «Долина юности» Рубцов признавался:

Я родился с сердцем Магеллана

И от пирса юности отплыв,

После дива сельского барана (курсив Ю. К.-М.)

Я открыл немало разных див.

Практически Коля выигрывал время до решения судьбоносных проблем. Имея на руках паспорт, как документ для оформления на работу и учёбу, мальчишка Николай Рубцов в конце июня-начале июля 1952 года уезжает на Север, в Архангельск. Сдаёт экзамены в мореходное училище. Живёт в общежитии (13).

Над глупостью коменданта общежития пошутил Коля и не приняли его в мореходку. Море рядом и Коля пытается попасть на рыболовный траулер, где в те времена давали очень хороший заработок. Жуткая житейская ситуация лета 1952 года в Архангельске отражена в стихотворении-песне «Фиалки»:

Я в фуфаечке грязной

Шёл по насыпи мола.

Вдруг тоскливо и страстно

Стала звать радиола:

– Купите фиалки!

Вот фиалки лесные!

Купите фиалки!

Они словно живые!

Как я рвался на море!

Бросил дом безрассудно

И в моряцкой конторе

Всё просился на судно.

Умолял, караулил…

Но нетрезвые, с кренцем,

Моряки хохотнули

И назвали младенцем…

Так зачем мою душу

Так волна волновала,

Посылая на сушу

Брызги сильного шквала?

Кроме моря и неба,

Кроме мокрого мола,

Надо хлеба мне, хлеба!

Замолчи, радиола…

Да! Не до радиолы и фиалок было голодному и бездомному Рубцову в Архангельске. Коля едет на «толкучку», стихийный рынок, где пытается продать старую фуфаечку.

Вот хожу я, где ругань,

Где торговля по кругу,

Где толкают друг друга

И толкают друг другу.

Рвут за каждую гайку

Русский, немец, эстонец.

О, купите фуфайку!

Я отдам за червонец!

А червонец (10 рублей – до денежной реформы 1961 года) в товарном измерении составлял 8 батонов бело-серого хлеба. На этих батонах Коля мог бы продержаться 4-5 дней.

Но нашлись добрые люди. Коле удалось устроиться на работу «избачом» (библиотекарем) и одновременно слесарем-истопником в местную библиотеку (29). В это время Николай получает возможность читать всё желаемое со стеллажей с книгами.

Скоро сбывается и юношеская мечта. 12 сентября 1952 года Рубцова принимают в Архангельске на рыболовный траулер на тяжёлую работу в качестве угольщика (помощника кочегара). За время этой работы Николай накачал мускулатуру, приобрёл «морской» характер, что очень пригодилось ему в жизни.

Не лирическое, а техническое отступление (прим. Ю. К.-М.).

Одно дело – красиво, как в кино, стоять на мостике в качестве капитана и отдавать приказы. И совсем другое – обеспечить жизнедеятельность судна. У «мудрых» интеллигентов имеется часто примитивное представление о работе капитанов и матросов, в том числе угольщика, а позднее и кочегара Рубцова. «Мудрецы» предполагают, что вот человек дебильного типа должен бросать и бросает лопатой уголь в какую-то топку, зев котла. Однако этот процесс происходит в машинном отделении рыболовного судна. А оно представляет собой очень сложную техническую систему, которая содержит мощный котёл, систему трубопроводов пара,

преобразователь пара высокого давления (несколько атмосфер) и блоки кривошипно-шатунных механизмов для привода винтов морского судна. Кроме того, имеется много приборов контроля давления, температуры и автоматики, системы освещения и всё это сосредоточено в малогабаритном пространстве судна. Поэтому кочегар, как правило, является одним из операторов (по мере выучки) машинного отделения, то есть механиком, специалистом на судне. И за состоянием механизмов надо постоянно следить, чтобы не допустить трагических результатов. На морском судне имеется обычно несколько механиков и хватает черновой работы по смазке узлов и деталей конструкций (особенно тавотом).

На траулере Николай работает на разных специальностях: то угольщиком, то поваром, а то и подсобным рабочим. Здесь он находился на хорошем питании, так как моряков в те времена никогда не кормили плохо.

О работе на тралфлоте позднее написаны весёлые стихи: «Я весь в мазуте, весь в тавоте…», «В океане», «Хороший улов», «Возвращение из рейса», «Летел приказ» и др.

В стихотворении «Хороший улов» Рубцов рисует картину:

У тралмейстера крепкая глотка –

Он шумит, вдохновляя аврал!

Вот опять загремела лебёдка,

Выбирая загруженный трал.

Сколько всякой на палубе рыбы!

Трепет камбал – глубинниц морей,

И зубаток пятнистые глыбы

В красной груде больших окуней!

Морская романтика владела Рубцовым, была радость жизни, и понимание, что одним – «море», а другим – «причал». И поэт весело и философски отмечает:

Я весь в мазуте, весь в тавоте,

Зато работаю в тралфлоте!

Я, юный сын морских факторий,

Хочу, чтоб вечно шторм звучал.

Чтоб для отважных вечно – море,

А для уставших – свой причал.

Находясь на тралфлоте, Николай вспоминает о Т. Агафоновой и пишет ей письмо. Посылает «фирменное» (в тельняшке и фуражке) фото с надписью «На память Тане. г. Архангельск. Тралфлот. 29.V.53. Н.Рубцов» (32). Об ответном письме Т. Агафоновой в этот период сведений нет.

Проплавал Николай до июля 1953 года. Он решает продолжить образование. Даже приличная зарплата рыбака не прельстила его. Он захотел стать механиком, как вспоминает о беседе с матросом Колей Рубцовым при увольнении капитан рыболовецкого траулера А. П. Шильников (19, В. Зинченко).

А поступать Николай Рубцов решил в Кировский горно-химический техникум, в котором был механический факультет. Коля прочитал объявление в местной газете и решил, что надо приобрести «земную» специальность. Техникум готовил горных механиков. Николай предполагал, что на просторах Родины он сможет устроиться, получить постоянную крышу над головой.

Но одно обстоятельство осложнило жизнь Рубцова. 27 марта 1953 года после смерти И. В. Сталина была объявлена амнистия заключённым со сроками осуждения до 5 лет. Весной и летом этого года масса освобождённых хлынула на дороги страны. И у Николая Рубцова перед отъездом в Кировск украли заработанные деньги. Без билета и денег, на крыше вагона Рубцов приехал в город. Узнав о краже, друзья-матросы (“шапка по кругу”) прислали Николаю деньги, в три раза больше, чем украли у него. И Коля узнаёт, сколько есть друзей настоящих.

При поступлении в техникум Николай пишет содержательное сочинение «О родном уголке» (33), в котором признаётся:

«Вспоминая теперь про свой родной бесконечно близкий уголок, я убеждаюсь, что именно этому уголку я обязан всем чистым, ясным и благородным, что было и что будет в моей жизни, ибо здесь под влиянием родной природы, под влиянием своих учителей и своих

же товарищей, под влиянием самой жизни, такой радостной и счаст-ливой, развивались мои наклонности, формировался характер».

Из ранних стихов Н. Рубцова выделяется светлая лирическая песня «Деревенские ночи». Датирована 1953 годом, очень вероятно, что написана после увольнения из тралфлота. К какой девушке из Никольского относятся такие строки?

К табуну

с уздечкою

выбегу из мрака я,

Самого горячего

выберу коня,

И по травам скошенным,

удилами звякая,

Конь в село соседнее

понесёт меня.

Пусть ромашки встречные

от копыт сторонятся,

Вздрогнувшие ивы

брызгают росой, –

Для меня, как музыкой,

снова мир наполнится

Радостью свидания

с девушкой простой!

Позднее после публикации в газете «Трудовая слава» Всеволожского района Ленинградской области 27 декабря 1959 года на это Светлое «поэтом» Н. Лужбининым была написана ёрническая пародия. Это потому, что склонная к самолюбованию душа не может создать ничего Подобного. И как бы хлёстко (игра на животном уровне) не писали такие пародии, «Деревенские ночи» пели и поют как красивую лирическую песню авторы-исполнители.

Литератор из Череповца Л. Вересов, который в 70-80-е годы 20-го века работал в Кировском техникуме, в статье «Хибинский

эпизод великого поэта» сообщает (34): «Приказом № 218 от 25 августа 1953 г. Н. М. Рубцов зачислен студентом с госстипендией по специальности «Маркшейдерское дело»… По воспоминаниям М. А. Салтан, маркшейдеров называли «горными штурманами».

В то время стипендия в Кировском техникуме составляла 280 руб. (до реформы в январе 1961 г.). Трёхразовое питание стоило 210 руб. в месяц. Для справки: бутылка водки стоила 21 руб. 20 коп, батон белого хлеба – 1 руб. 50 коп, 1 кг мяса – 12 - 15 руб.

Друзьями-приятелями Николая Рубцова в Кировске были Н. Шантаренков, Н. Рыжков, Е. Ивановский. С 17-летним бывалым Рубцовым учатся «салажата» 1-го курса (возраст 14-15 лет).

Е. И. Смирнова, Е. К. Савкина, Е. Филиппова, М. А. Салтан, сокурсницы Рубцова отмечают его общительный характер (35).

…На литературном вечере Московского Рубцовского центра в марте 2003 года Н. Шантаренков рассказывал о встречах с Рубцо-вым (31). Заприметил он Колю ещё на спортплощадке, где тот играл в волейбол. Отметил силу и ловкость Рубцова, который свободно поднимал 2 двухпудовые гири (каждая по 32 кг).

По воспоминаниям современников, Николай Рубцов занимался резьбой по дереву, вырезал какие-то фигурки искусно. Учился без интереса (это немудрено, учитывая, что на первых курсах любого техникума преподавали в сжатом виде предметы старших классов, которые Рубцов знал по лесному техникуму, а также усиленно химию). Стихи писал во время уроков, но говорил о них мало. Перед отъездом из Кировска показывал тетрадь своих стихов. В Кировске ребята купили в складчину гармонь, но играл на ней, в основном, Рубцов. Видимо, с этой гармонью Николай провожал Татьяну Агафонову в августе 1954 года в вагоне поезда на Москву.

После поступления в Кировский техникум Николай написал письмо Агафоновой на адрес Тотемского педагогического училища. Получил ответ и фото с надписью «На память Коле от Тани А.». На фото две девушки, Татьяна запечатлена в тюбетейке, что вызвало вопросы учащихся техникума: «Которая? Чернявая? А почему в тюбетейке, узбечка, что ли?» (32). Поскольку комментаторы поэзии Рубцова ссылаются иногда на высшие силы и Рок судьбы, можно здесь отметить, что Т. Агафонова была направлена по распределению в Азию, в Азербайджан.

По сообщению Н. Шантаренкова, Коля заявлял: «Она – мой идеал, а я – её». После получения фотографии в воображении Николая создаётся впечатление о взаимности с Татьяной (курсив Ю. К.-М.). Среди подростков-студентов у него возникает авторитет потенциального «жениха». Из дальнейшей информации видно, что Татьяна встречается в это время с местным парнем Николаем Переляевым (32). Писем нет, переписка обрывается, для Рубцова причина не ясна. Самое обидное в таком возрасте: выглядеть смешным в глазах сокурсников. И потому Рубцову надо ехать к «идеалу», к «своей» девушке, и прояснить взаимоотношения.

В начале 2009 года вышла брошюра историка А. Быкова «И золотое имя Таня…» о жизненном пути Т. Агафоновой, которая сообщает, что более 20 лирических стихов поэта связано с любовью Рубцова к ней (32). В книге «Поэзия. Истина. Рубцов» (по информации на 2007 год) имеется авторская статья об адресатах лирики поэта (36). Фрагменты из 3-4 стихотворений могут быть отнесены к Т. Агафоновой и одно – «Ответ на письмо» – прямо к ней. Нет ни одного конкретного посвящения «первой любви».

Название брошюры «И золотое имя Таня…» по строке стихотворения требует разъяснения. Автор брошюры А. Быков сообщает, что это стихотворение хранилось в архиве писателя Попова. Но известно, что Н. В. Попов «случайно» опрокинул баул Н. Рубцова в комнате общежития, когда поэт отдал ему баул на хранение. Об этом сам Попов сообщил нам на литературно-музыкальной встрече в Московском Рубцовском центре в апреле 2002 года. Потом Попов с соседом-студентом читали «этакую уйму» написанного Рубцовым и удивлялись. Это – созданное поэтом ещё до поступления в литинститут! (прим. Ю. К.-М.)

А. Быков обосновывает в книге написание приводимого ниже стихотворения после лета 1960 г. и до лета 1962 г., то есть в период жизни поэта в Ленинграде.

Рубцов писал все свои стихи по текущим событиям. Лирический герой неотделим от личности поэта в течение всей его жизни. Автору известно это стихотворение с 2003 года (от Н. В. Петровой), ещё до передачи его Н. Поповым в московскую библиотеку № 95. О текстах от Попова новые владельцы не сообщали в наш Центр. Привожу текст, который совпадает с архивным вариантом автора:

Я уезжаю…Мучит тайна.

Однажды на заре проснусь

И золотое имя Таня

Под звон листвы произнесу.

А между тем на всю планету

Вновь ветер холода надул…

Тоскуя, в Вологду поеду

И этот чудный взгляд найду.

Добавляю 3-ю строфу, которая имеется у автора в архиве:

Живые силы хлынут в жилы,

И опьянею я слегка.

И, может быть, впервые в жизни

Растают на душе снега… (31, стр. 48, 49)

Логически рассуждая, Рубцов не мог написать это стихотво-рение после весны 1957 года, когда Т. Агафонова сообщила о своей беременности и предложила взять её замуж с будущим ребёнком. К тому времени вторая влюблённость Рубцова закончилась.

С весны-лета 1955 года началась юношеская любовь Николая к Тае Смирновой из Приютино (курсив Ю. К.-М.). Считаю, что стихи «Я уезжаю… Мучит тайна…» написаны весной 1954 года в период молчания Т. Агафоновой (её встреч с другом из Тотьмы?!). Присущая поэту исповедальность позволяют сделать такой вывод.

В конце июня 1954 года после сдачи весенней сессии, получения стипендии за летние каникулы, Николай едет в Тотьму.

Татьяна Агафонова пишет (27):

«Затем, летом 1954 г., встреча на выпускном вечере в пед-училище. (По сообщению организатора музея Рубцова в Тотемской школе № 1 М. А. Шананиной, этот вечер состоялся 1 июля 1954 года – прим. Ю. К.-М). Он каким-то образом приехал поздравить меня с окончанием учёбы. Это и сразило меня… Теперь уже только он провожал меня с выпускного вечера, с ним бродили мы по берегу Сухоны, дожидаясь ночного рейса парохода на Вологду».

Это была разовая встреча после давнего разрыва зимой 1951-1952 годов, эпизодического обмена фотографиями. Неожиданный приезд Николая в Тотьму и отъезд без обещаний новых встреч, судя по информации Т. Агафоновой. Куда же отправился Рубцов?

В те времена большинство студентов (из малообеспеченных семей) во время каникул подрабатывали разными способами, потому что отдыхать было не на что. Например, автор этой книги в студенческие годы зарабатывал на такелажных работах в тресте «Моспогруз». Николай Рубцов поехал в Среднюю Азию по инфор-мации и предложению студентов старших курсов, которые ездили туда на практику или вербовались в топографические или геологические партии для заработка.

В своих воспоминаниях писатель Сайяр сообщает о Николае Рубцове (37, Н. Красильников): «Добирался до Ташкента на почтовом поезде трое или четверо суток. Под Оренбургом на маленькой станции у Николая украли баульчик с рубашкой и кое-какой едой. Хорошо ещё, что документы были с собой. Сердобольные соседи по тесному плацкартному вагону, узнав о пропаже, делились с Николаем своими съестными припасами…».

«Возле железнодорожного вокзала в районе ветхих построек, где с начала века обитали русские (в основном, беженцы с голодного Поволжья)…его приятель Ахмад снимал угол у полуглухого старика дяди Кости, сильно пьющего, но по натуре доброго и отзывчивого человека…» Далее от Сайяра: «Дядя Костя сказал, что неделю назад он привёл паренька с вокзала. Смотрю, – говорит, – бедолага лежит на скамейке. Жарища. Того и гляди, солнечный удар хватит. Пожалел, растолкал я его, привёл домой».

Сайяр сообщает, что у своего приятеля Ахмада встретил незнакомого русского паренька, который с аппетитом уплетал деревянной ложкой какое-то варево из миски. Мальчишка поел и исчез. Бездомного и безработного Николая содержал дядя Костя.

Из воспоминаний Сайяра: «А в другой раз, когда я Коле показал опубликованное в молодёжной газете своё стихотворение, он проникся ко мне заметным интересом…Коля прочитал несколько своих стихотворений. Я предложил: «Давай покажем их в редакции русской газеты. У меня там есть знакомые». Коля подумал и отказался. «Не могу, - сказал он, - Стихи у меня пока в голове… Вот

перепишу их на бумагу, тогда может быть…».

В то время в пустыне осуществлялся один из дилетантских проектов строек коммунизма: программа орошения земель путём отвода воды из Аму-Дарьи. Как известно, кончилось это катастрофой: полным осушением Аральского моря. В одну из топографических или геологических партий (версия Ю. К.-М.) по прокладке оросительных каналов завербовался Рубцов. Результаты работы молодёжи в условиях пустыни Николай отражает в таком фрагменте:

А чай припахивал смолою,

А дикий мёд

Чуть-чуть горчил…

Мы не держали под полою

Свои последние харчи.

По-братски поделились с теми,

Кто две недели жил втощак.

Мы знали:

Будет, будет время,

И нам придётся точно так.

А парни ели,

Парни пили.

Нас аппетит их поражал

…И мы не знали,

Что кормили

Тех, кто из партии сбежал. (курсив Ю. К.-М.)

Одним из таких «сбежавших» был, вероятно, Николай Рубцов. То, что он работал в пустыне, сомнений нет. Такие стихи в городе не напишешь. Рубцов возвращается в Ташкент. Логически вытекает, что поэт осмысливает и создаёт исторические картины, за период месячного пребывания в Средней Азии.

Об этом говорят раздумья из стихотворения «В пустыне», опубликованные в «Вологодском комсомольце» 9 августа 1968 года (19):

Шли с проклятьями

Все караваны…

Кто ж любил вас?

И кто вас ласкал?

Кто жалел

Погребённые страны

Меж песков

И обрушенных скал?

Хриплым криком

Тревожа гробницы,

Поднимаются,

Словно кресты,

Фантастически мрачные

Птицы,

Одинокие птицы пустынь…

Сайяр сообщает, что через две недели Николай принёс тетрадку со стихами. Вместе зашли к редактору Видоновой.

Какие стихи мог тогда показать Рубцов? В Ташкенте Николай написал стихотворение «Да, умру я!». Вдали от родных мест поэт прозревает и отмечает, что он находится на «земле, не для всех родной». Зная характер Николая Рубцова, можно предположить, что начинающий поэт представил редактору. Из более ранних стихов мог показать «Два пути», «Деревенские ночи», «Осень! Летит по дорогам…», какие-то морские стихи периода работы в траловом флоте до июля 1953 года. Видонова оценила: «Стихи хорошие… Но понимаете, в них много грусти, пессимизма. А нам нужны произведения о комсомоле, о строителях Голодной степи, о хлопкоробах. Напишите такие – опубликуем». «Нет, я не пишу таких стихов», – ответил Николай.

В.Зинченко (19) в комментариях к стихотворению «Караваны» пишет: «публикуется по машинописной копии из архива поэта. Вероятно, написано под впечатлением поездки в Среднюю Азию летом 1954 г., но осталось недоработанным».

Примерно в 2006 году в архив Вологодского Рубцовского центра были переданы подлинные записные книжки Николая Рубцова, в

одной из которых содержатся черновые записи двух самостоятельных по сюжету стихотворений. Ранее В.Зинченко при составлении трёхтомника объединила их под одно название «Караваны». Представим читателю второй фрагмент:

Шагали караваны

Из Фивы в Бухару,

И сыпали барханы

Песок, как мошкару.

Дамасские булаты

Везли в тюках своих,

Персидские халаты

И песни Навои.

А по пути колодцы –

Один на много вёрст.

А в них,

Как соль в солонках,

Блестела россыпь звёзд.

Шли караваны чинно.

А годы – просто жуть –

Ложились как песчинки

На караванный путь.

Наблюдается смысловая и словарная содержательность стихов среднеазиатского периода восемнадцатилетнего Николая Рубцова. Это говорит о том, что начинающий поэт постоянно совершенст-вовался, использовал местный словарный колорит.

Для прояснения периода пребывания Рубцова в Ташкенте при-веду фрагмент от Сайяра: «Хорошо помню: в июле, когда стали поспевать бахчевые, сосед по Тахтапулю дядя Нури попросил меня взять друзей и помочь в субботу сгрузить дыни, которые он привезёт на полуторке (так называлась в обиходе грузовая автомашина грузоподъёмностью полторы тонны – прим. Ю. К.-М.) на базар. Я поехал к Ахмаду и Николаю. Они с охотой согласились помочь. Базар Чор-Су находится в старинной части Ташкента,

название его дословно переводится на русский язык как «Четыре родника» (чор – четыре, су – вода)…». Из воспоминаний Сайяра: «Дядя Нури поблагодарил нас и щедро расплатился. Деньги мы поделили поровну, и пошли в ближайшую чайхану».

Позднее в стихотворении «Желание» от 13.08.1958 г. Николай Рубцов увековечил ташкентский рынок (19):

Жизнь меня по Северу носила

И по рынкам знойного Чор-су!

Когда Сайяр приехал в середине августа, дядя Костя сказал: «А Коля уехал домой. Я дал ему на дорогу деньжат. Хороший он хлопчик, помогал мне по хозяйству, как сын родной…» (31, 37)

Итак, в начале августа 1954 года Коля возвращается в Россию, едет в Вологду и пытается решить свою дальнейшую судьбу.

Потому что далее Татьяна Агафонова пишет (27):

«В августе 1954 года неожиданно Николай приехал ко мне на родину в Космово (Междуреченский район Вологодской области). Тогда были приняты такие визиты, и ничего дурного тут не было… Попал Коля в атмосферу внимания и ласки моей мамы (она узнала, что Коля сирота)…Был август, поспела малина. С деревенскими девчатами и моими сёстрами мы ходили по ягоды в лес. Для Коли интереснее была дорога в лес, природа, чем сама малина…Часто сидел на берегу речки Шейбухты или уходил в поле, в рожь…».

Затем Татьяна Агафонова сообщает: «Из-за чего-то мы поссорились с ним, как часто бывает с молодыми людьми в 18-19 лет. Компромиссов молодость не знала. Коля уехал из деревни».

В книге А. Быкова Агафонова приводит совсем другие «факты» (32), в которых чернит Рубцова и которыми себя выставляет в неприглядном виде, афишируя интимную бытовуху. Зачем?

Ещё одну попытку связать свою судьбу с Т. Агафоновой предпринимает Николай. В воспоминаниях от 1994 года Агафонова сообщала: «А вскоре мы с сокурсницами отправились на работу в Азербайджан – пароходом до Вологды, а затем поездом через Москву. Каково же было моё удивление, когда после отправления

поезда в нашем вагоне появился Рубцов с гармошкой. Кажется, до полуночи мы пели под гармошку наши любимые песни. Я с ним не разговаривала, побаивалась, что он поедет за мной до Баку. А ведь там и для нас с подругами были неизвестность и страх. Коля нервничал, злился. А я ещё не понимала, что обманываю себя, играя в любовь. Видимо, это было очередное увлечение (курсив Ю. К.-М.). Николай почувствовал это и утром в Москве сказал мне, чтоб я не волновалась, едет он в Ташкент. Так мы расстались в Москве с нашей юностью…» (27).

Почему Т. Агафонова сообщает, что Рубцов едет в Ташкент, неясно? Ведь он только что приехал из местности «не для всех родной». Родной для узбеков, но не для Рубцова. У каждого народа – своя родина. Об этой состоявшейся поездке Т. Агафонова должна была знать. Не думаю, что Рубцов стал скрывать этот факт.

Уезжали Татьяна и пять её подруг 11 августа 1954 года (32), довольно рано, ведь учебный год начинается с 1 сентября. Следует отметить, что 18-летних выпускниц педучилища – направляли по воле чиновников сферы «народного» образования СССР не в русские сёла к детям, а в чуждые по религии и языку республики, не задумываясь об их судьбах. Из 6-х вернулись 4-е девушки. Надо пояснить для неосведомлённых, что все выпускники училищ, техникумов или институтов по распределению получали от заказчиков молодых кадров подъёмные деньги для проезда к месту будущей работы и были обязаны отработать по 2 или 3 года. А сколько событий пройдёт за этот ключевой период жизни! Можно было отказаться от поездки только по семейным обстоятельствам.

Итак, Рубцов на вокзале в Москве и с гармонью. У него один путь – в Кировск. Отец в Вологде женат и у него другая семья.

Автор выдвигает следующую версию. Рубцов выезжал в конце июня 1954 года из Кировска через Архангельск до Вологды и взял с собой гармонь. По тем временам Рубцов мог оставить гармонь в Вологде в камере хранения на вокзале за 15-30 копеек в месяц (обычная по тем временам практика). Он съездил в Тотьму на выпускной вечер к Т. Агафоновой и вернулся в Вологду. Ехать в Среднюю Азию с гармошкой было нереально. При возвращении из Ташкента Николай Рубцов мог доплатить хранение гармони в Вологде. Это – реально. Возить гармонь в Космово не было смысла.

С этой гармонью Николай появился в вагоне поезда «Вологда-Москва», пытался как-то повлиять на Т. Агафонову и прояснить взаимоотношения (31). Но ответной любви не было.

Итак, Рубцов 12 августа 1954 гда остался на московском вокзале. Денег нет. Версия одна. Продаёт в Москве гармонь на одном из товарных официальных рынков (например, на известном «Птичьем рынке» на Таганке), на вырученные деньги покупает билет и возвращается в Кировск. У него нет другой крыши над головой и средств для физического выживания (кроме стипендии).

Николай в Кировске длительное время носил в кармане письмо Татьяне, пока оно совсем не истёрлось. Адреса нет. «В тетрадке с химическими формулами и названиями «аммофос, диаммофос», – аккуратным почерком юноша набросал строчки (19):

А ты и не слышишь, как мокрые чайки

Кричат на закате пронзительно свежем,

И острые брызги доносятся ветром,

И ты вспоминаешься реже и реже…»

Т. Агафонова сообщает, что писем из Азербайджана Рубцову (после отъезда) не писала. Вот такая оригинальная любовь. В стихотворении «Уж сколько лет слоняюсь по планете!..» (январь 1955 года, Кировск) Рубцов говорит о своей влюблённости:

…Бродить и петь про тонкую рябину,

Чтоб голос мой услышала она:

Ты не одна томишься на чужбине

И одинокой быть обречена!..

Это уже пророчество, которое оказалось недалеко от истины…

Конечно, 18-летний Коля Рубцов сильно переживал первое разочарование в виртуальной любви, в объяснениях, которым он очень верил. В воспоминаниях 1994 года Т.Агафонова пишет (27): «Были потом ещё и письма и стихи, и приезд его в мою деревню к маме, чтоб повидать меня (по словам мамы), но, к сожалению, я была с мужем в отъезде в Ленинграде. Погостив с неделю и не

дождавшись меня, Николай уехал». Конкретных дат нет. По её со-общению, переписка была сожжена. «С неделю» – это фантазии.

Потому что в начале 2009 года родилась сенсация. В повести «И золотое имя Таня…» совершенно иначе, представляются взаимоотношения Рубцова с «первой любовью» поэта (32). Об этом хронологически смотрите по главам творческой биографии поэта.

В техникуме Николай оформлял стенгазету: писал эпиграммы, делал рисунки. М. И. Лагунова, преподаватель русского языка и литературы, понимала Рубцова, поддерживала его на педсоветах. Но техникум готовил не поэтов, а технических специалистов.

По воспоминаниям Шантаренкова, Николай в Кировске пропа-дал в библиотеках, где читал философские труды Канта, Гегеля, Платона, Аристотеля (это сирота и в 18 лет! – прим. Ю. К.М.).

В январе 1955 года поэт в картине «Первый снег» создаёт лёгкое настроение радости и тревоги:

Ах, кто не любит первый снег

В замёрзших руслах тихих рек,

В полях, селеньях и в бору,

Слегка гудящем на ветру!

В деревне празднуют дожинки,

И на гармонь летят снежинки.

И весь в светящемся снегу

Лось замирает на бегу

На отдалённом берегу.

Чувствуется, что молодой человек мечется по жизни, ищет свой путь, но ещё не знает: где и в чём его опора? Начиная с 1953 года, пишет граничащие с исповедью лирические стихи. Период работы на тралфлоте, борьбы за существование, разочарование в

Т. Агафоновой, знакомство с жизнью и обычаями Средней Азии, общение с русской природой дали новые темы для стихотворений. Учиться в техникуме нет смысла. Николай понимает, что осенью 1955 года его призовут в армию. Надо решать: Что делать?

29 января 1955 года Рубцов отчислен из техникума за неуспева-емость. Он едет в Мурманск: по воспоминаниям Е. В. Ивановского

и Е. К. Савкиной (35). Вероятна попытка устроиться на тралфлот.

Уезжая из Кировска, Николай Рубцов в один присест написал и подарил своему товарищу Н. Шантаренкому «Прощальные стихи», в которых есть такие строки:

Зима глухая бродит по дорогам,

И вьюга злая жалобно скулит…

Я ухожу до времени и срока,

Как мне судьба постылая велит.

Поворот в судьбе поэта возникает в начале 1955 года. Альберт осенью 1954 года вернулся из армии, женился и стал жить у родите-лей жены или на съёмной площади. В январе 1955 года в Сестро-рецк (под Ленинград) приехал отец и пригласил в Вологду (38).

После демобилизации по здоровью М. А. Рубцов работал с февраля 1944 по май 1949 года начальником ОРСа в Вологдской области. Женился, 20 июня 1945 года родился сын Алексей. 8 мая 1948 года родился второй сын Геннадий. С мая 1949 года по сен-тябрь 1951 года М. А. Рубцов – зам. начальника Вологодского отделения Военторга. С декабря 1951 года по июнь 1952 года он заведующий транспортным отделом пивзавода в Вологде, затем зав. пекарней №4 ОРСа Второго отделения Северной железной дороги (это понижения по должностям). А с весны 1953 года и до пенсии в 1959 году – плотник (то есть рабочий) ОРСа Седьмого отделения СЖД . Понижения связаны с нарушениями режима.

В конце февраля-начале марта 1955 года Николай приезжает в Вологду, чтобы встретиться со своей роднёй и как-то устроиться в жизни. По справочному бюро ему дают адрес Валентины Рубцовой, в то время жена Альберта. Николай узнал, что по этому адресу живёт отец и Женя, номинально мачеха Коле. Позднее пришёл отец и не смог обняться с сыном (31). Ведь прожито 13 лет без общения, а сын стал уже взрослым. Михаил Андрианович, видимо, чувствует свою вину, а сын не может простить отцу своё вынужденное сиротство. Но главное, Николай встречает Алика, родственную душу. Эта встреча была радостной. Братья обнимались, кружились. А Коля так и сказал позднее: «Я брата нашёл и уеду теперь, не буду стеснять никого… Я брата нашёл, теперь не потеряю его» (39, 31).

Какое-то примирение у сына с отцом всё же состоялось. Имеется фото отца от 4 марта 1955 года с надписью «На долгую память дорогому сыночку Коле. Твой папка. 4.III.55г.» (38). Однако жизнь в новой семье не могла состояться. Николай и Альберт были уже взрослыми людьми, самостоятельными, и сами могли зарабатывать на жизнь. А отец передал через Валентину Алексеевну, чтобы Коля уезжал. Осуждать здесь отца сложно: всё-таки в новой семье маленькие дети, которых надо кормить и одевать. Но от этого и Николаю Рубцову не легче. Куда ему податься? Вот как пишет поэт в стихотворении «Привет, Россия! – родина моя…»:

Как будто ветер гнал меня по ней,

По всей земле – по сёлам и столицам!

Я сильный был, но ветер был сильней,

И я нигде не мог остановиться.

И дело, в общем-то, не только в стихии мистического или физического ветра, а в непрерывно возникающих сложных обстоя-тельствах жизни, которые бросали его по волнам жизни и на скалы судьбы. Но за обстоятельствами стояли конкретные личности, которые «помогали» временами поэту улетать с полуобжитых мест.

Николай Рубцов уезжает в Приютино Ленинградской области и в конце апреля 1955 года устраивается на работу в качестве слесаря на военно-испытательный Ржевский полигон.

В Интернете на поиск «Ржевский полигон» появляется информация, что полигон основан в царской России в 1854 году. По представленным фотографиям выясняется, что Ржевский полигон это протяжённый технический комплекс для испытания корабельных орудий. Каждый день специалисты ходили-ездили на

полигон по 2-3 км в одну сторону. Николай Рубцов неслучайно был принят на этот секретный объект, так как в отделе кадров наверняка учли, что он работал на рыболовном судне формально кочегаром, но в машинном отделении, также учился в технических училищах.

Вскоре Альберт и Валентина Рубцовы, прожив всего три месяца в Вологде, ушли из отцовского дома на частную квартиру, а потом переехали в Приютино, где Альберт также временно устроился на работу в Приютино.

Н. Коняев писал (38): «Обида у Альберта на отца была. Но если Николай Рубцов обижался, что отец бросил его, не взял из детдома, когда появилась возможность, то Альберт обижался, как раз потому, что отец взял его. Неоднократно рассказывал он Валентине Алексеевне, что в детдоме сразу обратили внимание на его музыкальные способности и уже оформляли в музыкальное училище, когда приехал отец с мачехой, чтобы забрать в няньки». Это было после войны, вероятно в 1946 году, когда Альберту было 14 лет. И в отроческие годы Альберт работал и проживал в Вологде в семье отца до призыва в армию в 1951 году

С весны и до примерно середины сентября 1955 года братья жили в Приютино. Усадьба с жилыми и хозяйственными постройками спланирована грамотно и довольно живописна. Альберт с женой жили в комнате барского особняка, а Николай в общежитии (бывшем барском флигеле). Здесь же завязалась дружба у братьев по общности интересов. Как сообщает С. Иванов (39) из бесед с Валентиной Алексеевной, Альберт занимался в литератур-ном кружке учительницы Л. П. Беляковой, писал стихи о деревне, учился профессиональной игре на баяне (но бросил заочную учёбу).

Видно, что Николай Рубцов ищет свою дорогу в жизни и в поэзии, в спорах и беседах с братом. Темы неизбежно выводят на понятия Добра, Справедливости, Чести. Рубцов подружился с гитаристом Николаем Беляковым (27). Они ночами бродили по парку, Рубцов читал стихи, Беляков слушал, играл песни на гитаре.

Здесь под небом чужим, я как гость нежеланный,

Слышу крик журавлей, улетающих вдаль,

Ах, как больно душе слышать зов каравана,

В дорогие края провожаю их я.

Вспоминает Николай Васильевич Беляков (запись Коняева, 27):

«…Поэму свою читал. В ней всё с самого малого детства, как он из детдома. Про себя и про брата. Они как раз вместе и росли там…В общем, читал там о каждой корочке хлеба. Рассказывал эту поэму долго. А вообще нормальный парень был. Дружбу любил настоящую. Не любил, когда изменяют ему, даже женщина или мужчина. Он верил в человека…» (курсив Ю. К.-М.)

В Приютино у Рубцова возникла серьёзная влюблённость – Тая Смирнова. Николай играл на гармошке в парке на танцах. 29 августа 1955 года он подарил Тае фотографию,с посвящением:

Мы с тобою не дружили,

Не встречались по весне,

Но того, что рядом жили,

Нам достаточно вполне!

Спрятал свою влюблённость Коля Рубцов от Таи, судя по этой надписи. 30 августа Тая Смирнова подарила Коле своё фото, на обороте которого была надпись: «На долгую и вечную память Коле от Таи. Красоты Приютина здесь нет, она не всем даётся, зато душа проста и сердце просто бьётся». Обычно при влюблённости в юности, при обмене фотографиями пишут другие тексты.

Осенью Николая Рубцова направляют на флот и служить ему определено 4 года. Далеко не всякая подруга будет ждать жениха.

О том, когда и как Николай влюбился в море, он пишет в стихотворении «Начало любви». И произошло это в Никольском:

Помню ясно,

Как вечером летним

Шёл моряк по деревне –

И вот

Первый раз мы увидели ленту

С гордой надписью

«Северный флот».

…………………………………………

Среди шумной ватаги ребячьей,

Будто с нами знакомый давно,

Он про море рассказывать начал,

У колодца присев на бревно.

Он был весел и прост в разговоре,

Руку нам протянул: «Ну, пока!»

…Я влюбился в далёкое море,

Первый раз повстречав моряка! (курсив Ю. К.-М.)

Глава 4. Северный флот. «Мне не забыть у дальних берегов…»

(сентябрь 1955 года – октябрь 1959 года)

Осенью 1955 года происходит знаковый поворот в судьбе будущего поэта – его посылают именно на Северный флот. В стихотворении «Родное море» Николай Рубцов написал:

Влекли меня матросские дороги

С их штормовой романтикой. И вот

Районный военком, седой и строгий,

Мне коротко сказал: «Пойдёшь на флот!»

В очерке «Полонез Огинского» писатель Геннадий Фокин, который служил с Рубцовым на Северном флоте, сообщает (40, 31):

«Сентябрь 1955 года. Светлое северное сияние уже повернуло на осень. Под его нежаркими лучами во дворе какой-то из архангельских лесопилок, заваленной грудами брёвен и штабелями смолистых досок, колготились сотни три новобранцев. С Вологодчины, Пинеги и Онеги собрали их сюда, на сборный пункт военкомата, чтобы, как говорят военные, отбыть к месту будущей службы…». «А пока весь этот бритый наголо молодняк бесцельно слонялся по огороженной территории, сбиваясь в кучки и компании…». «И тут во дворе возник старичок. Небольшого роста, весь белый, прозрачный будто одуванчик. Он шустро взобрался на штабель досок, что повыше, и все обратили внимание – дедок был весь увешан какими-то дудками, бубенцами, барабанчиками, маленькими гармошками, а в руке – скрипочка. Утвердившись на штабеле, дед неожиданно густым голосом возгласил:

– Ну граждане рекруты, чего изволите послушать?

– «Как родная меня мать провожала-а-а…» – раздался из толпы

хмельной голос какого-то «рекрута». И сразу же вся эта музыка у

деда заиграла, засвистела, забренчала предложенный мотив. Да так лихо, что многим захотелось плясать. И заплясали…

Потом дед исполнил ещё несколько популярных в то время мелодий… Когда дед отыграл свой, видимо, привычный репертуар и на минуту остановился, вытирая цветным платком лысую голову, паренёк, сидевший чуть ниже него на досках, дёрнул его за штанину и спросил:

– Дед, а полонез Огинского можешь?

Музыкант быстро глянул вниз, на паренька, сунул куда-то платок, передвинул на груди какие-то инструменты, приложил к подбородку скрипочку и заиграл…

Никогда прежде я не слыхал такой пронзительной музыки, которая вот так сразу пришлась к месту и к сердцу каждого из нас. И никто из нас, наверное, не знал тогда, что это за полонез и что это за Огинский, но всем стало жутко, и сладко, и понятно, о чём эта музыка. И не было ничего вокруг сильнее и желаннее этой щемящей душу мелодии…

Мы опомнились, когда дед уже спускался на землю. И пока он семенил к воротам, в карманы ему совали смятые рубли и трёшки.

А с пареньком, заказавшим такую необыкновенную музыку, мы оказались в одном вагоне, мчавшего нас куда-то в ночь, на север, к месту службы. Это был Коля Рубцов».

Поскольку у Николая Рубцова уже имеются морские навыки и технические знания в период работы на Ржевском артиллерийском полигоне, ему определяют специальность дальномерщика (специалист по расчёту расстояний до объекта наблюдения и поражения цели) на эскадренном миноносце. Морские походы при любой погоде, наблюдение за объектами, учебные стрельбы сменяются отдыхом в матросских кубриках. Николай Рубцов был заводилой во время отдыха. Фотоснимки показывают матроса, играющего на гармошке и отбивающего чечётку по ходу игры.

Для понимания габаритов военно-морского корабля – места службы Николая Рубцова и условий службы – приводим информацию Г. Фокина (40, 31):

«Эскадренный миноносец «Острый» стал на долгие четыре года не только местом службы, но и родным домом. Боевой пост Коли,

визирщика-дальномерщика артиллерийской боевой части, был на фок-мачте, повыше командного мостика, а мой, машиниста котельного, – намного ниже ватерлинии. Его кубрик – под носовой надстройкой, мой – под ютовой палубой.

И хотя нас разделяло всего около ста метров (таковы масштабы миноносца! – прим. Ю. К.-М.), виделись мы нечасто. Корабельная служба, строгое расписание боевых вахт в походе не совпадали с нашими желаниями, а мы уже выяснили, что оба пишем стихи.

Но мы, всё же, встречались между вахтами, перекуривая на юте полярными ночами, светлыми от всполохов северного сияния, где-нибудь у берегов Новой Земли или ещё подальше». (Г. Фокин фактически обозначает зоны, где советские корабли вели охрану территорий испытаний атомных бомб, – прим. Ю. К.-М.). Именно там матросы и офицеры получили повышенные дозы радиации.

Друзья-матросы пишут и обсуждают стихи. Знакомятся с творчеством Д. Кедрина, С. Есенина, тогда только что опубли-кованного. Возникает творческое соревнование между будущими писателями. Николай Рубцов пишет в Приютино Тае Смирновой. В стихотворении «Т.С.» поэт размышляет:

Сочинять немного чести.

Но хотел бы я мельком

Посидеть с тобою вместе

На скамье под деревцом.

И обнять тебя до боли,

Сильной грусти не стыдясь.

Так, чтоб слёзы поневоле

Из твоих катились глаз.

Здесь видны есенинские мотивы и логическое несовершенство текста в сочетании «обнять до боли» и «грусти не стыдясь».

В марте-апреле 1957 года Рубцов неожиданно получает письмо, в котором Татьяна Агафонова сообщает о своей беременности от кого-то и о предложении взять её замуж. Интересно, на что надеется Агафонова, после того как Рубцов летом 1954 года горел в любви и не получил никакой надежды? Т. Агафонова сообщает: «Долго не

отвечал, потом написал, что простить не может, плохо написал, ехидно. Я это письмо сразу же сожгла. 21 сентября 1957 года я стала мамой» (32). В этом же письме Рубцов писал: «Так тебе и надо» (по сообщению Т. Агафоновой, 32).

1 мая 1957 года в газете на «Страже Заполярья» прошла первая официальная публикация Николая Рубцова: стихотворение «Май пришёл» (19, см. т. 3, стр. 399). В монографии (13) в связи с первой официальной публикацией Рубцова «Май пришёл» приведена дата от 5 мая 1957 года. Даю ссылку на официальную публикацию, как это было с датой, ошибочно указанной В. Д. Зинченко в томе 1 на стр. 312 (на тот период публикации монографии, 2002 г.).

Акцент вокруг ошибочной даты 5 мая 1957 года (от В.Зинченко, как автора первого серьёзного многотомника Н.Рубцова) и упоминаний-уточнений даты не заслуживает такой «раскрутки» и повышенного внимания (41). По поводу более ранних публикаций Рубцова. Давайте определимся. Публикацией считается та, которая прошла в официальном издании (газета или журнал). Заметки в стенгазетах – это как самиздат или проба пера. В морских стихах Рубцов не говорит о специфике службы.

Как сообщил адмирал флота И. М. Капитанец, корабли Север-ного флота, в том числе эсминец «Острый», стояли в оцеплении зоны серии пятнадцати ядерных воздушных взрывов (42). И тогда дальномерщик Рубцов, который нёс палубную службу на фок-мачте эсминца, получил довольно высокую дозу радиации (43, 31). Во всяком случае, командир эсминца И. М. Капитанец пишет, что у него количество лейкоцитов после испытаний уменьшилось в 2 раза. Что сказалось на его зрении к 90-м годам прошлого века. А у Рубцова через несколько лет выпали волосы на голове. В одной песне тех лет есть строка: «водка очень хороша от стронция». Этим лекарством пользовались все, кто получил радиацию. В том числе Рубцов, не афишируя конкретных причин (курсив Ю. К.-М.).

На основании информации, взятой из Интернета на поиск «Ядерные испытания в СССР, создание ядерного полигона на Новой Земле» привожу следующие фрагменты сведений (41).

Создание полигона на Новой Земле проходило поэтапно:

1. Для проведения морских испытаний ядерных боеприпасов постановлением Совета Министров СССР от 31 июля 1954 года

№ 1559-669 был определен район испытаний на островах Новой Земли с соответствующими координатами и создан морской научно-исследовательский полигон.

Для проведения воздушных испытаний в соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 5 марта 1958 года № 258-126 территория морского научно-исследовательского полигона была расширена, и за полигоном был закреплен статус Государственного центрального полигона Министерства обороны...

2. По результатам испытаний, проведенных в 1955-1956 годах, был сделан вывод о пригодности архипелага «Новая Земля» для проведения всех видов испытаний.

По документам видно, что испытания атомных бомб проводи-лись в 1956 году, продолжались в 1957 году и далее.

Постановлением Совета министров СССР № 724-348 от 27 июля 1957 года были предусмотрены и реализованы мероприятия по отселению гражданского населения с островов «Новая земля»:

«трудоустроить все трудоспособное население, отселяемое с островов Новая Земля; назначить, в виде исключения, переселяемым с островов Новая Земля пенсии…; построить: в г. Архангельске пять (8-квартирных) брусчатых домов с котельной; на о.Колгуев пять (2-квартирных) брусчатых домов, баню, прачечную и электростанцию…; выплатить за счет средств Министерства обороны пособие отселяемым на материк в размере 300 рублей (на о.Колгуев 1000 рублей) на каждого человека».

То есть, государственные органы предусмотрели трудо-устройство и условия проживания отселяемого населения.

Согласно приказа командира эсминца моряк Рубцов с 24 мая 1957 года числится убывшим в Военно-морской госпиталь. Очевидно, с целью обследования матроса после испытаний. В госпиталь, скорее в Ленинград. Документы были найдены по указанию начальника Генерального штаба Министерства обороны РФ Ю. Н. Балуевского (примерно в 2010 году) и копии переданы Е. Н. Рубцовой, как наследнице творчества своего отца. Приказа о возвращении из отпуска среди найденных документов не имеется. Но это не значит, что Рубцов не был в госпитале и не вернулся на эсминец. Рубцов после госпиталя получил возможность или ему

предоставили возможность поехать в Приютино на какой-то период (тем более у матроса там была потенциальная невеста Тая Смирнова, прим. Ю. К.-М.). Либо после срока лечения или взамен части срока лечения (но в пределах общего срока убытия по отпуску). Пять стихотворений в сборнике «Волны и скалы» датированы «Приютино» и 1957 годом – конечно, не случайно. Николай Рубцов пишет, как живёт и живёт, как пишет. Среди стихов безшабашные «Морские выходки» и «Снуют. Считают рублики…». Но и с философскими размышлениями: «О собаках» и «Поэт перед смертью…». Николай общается с братом Альбертом, с его семьёй. Об этом в стихотворении «Морские выходки»:

Я жил в гостях у брата.

Пока велись деньжата,

всё было хорошо.

Когда мне стало туго –

не оказалось друга,

который бы помог...

Пришёл я с просьбой к брату.

Но брат свою зарплату

ещё не получил.

Не стал я ждать получку.

Уехал на толкучку,

и продал брюки-клёш.

……………………………………….

Сквозь шум трамвайных станций

я укатил на танцы

и был ошеломлён:

на сумасшедшем круге

сменяли буги-вуги

ужасный рок-энд-ролл! (19)

Мотивы поведения матроса Николая Рубцова объясняются молодостью и нахождением в отпуске после непростой морской

службы. Но воспитанный на народной культуре Рубцов «подарил» рок-энд-роллу примечательный эпитет «ужасный».

Встречался ли тогда Рубцов с Таей Смирновой? В варианте стихотворения «Берёзы» от 1957 года имеется строфа (19, см. Николай Рубцов, М. Изд. Терра, том 3, стр. 120, редактор В. Зинченко): « – Убежим! Под стогом заночуем! / И среди берёзовых ветвей / Я твоим поверю поцелуям, / Ты поверишь нежности моей…». Рубцов всегда делал стихотворение по ближнему факту. По тексту – это либо мечта матроса, либо факт встречи. Скорее – мечта. Известно, что отец Таи был против свиданий дочери с Рубцовым. Вероятно, и она сама тогда избегала встречи. Тем более стихи, отнесённые к Приютино 1957 года, не содержат любовных мотивов.

В Приютино Рубцов узнаёт, что Николая Белякова, друга юности, посадили в тюрьму. Как он потом говорил за то, что заступился за приятеля. Рубцов написал о Белякове такие строки:

Сурова жизнь. Сильны её удары.

И я люблю, когда сойдёмся вдруг,

Подолгу слушать музыку гитары,

В которой полон смысла каждый звук.

Николай общается с родственниками, с братом Альбертом. Имеется фотография с Олей, племянницей Валентины Рубцовой. Продолжаются обсуждение стихов, гулянки с друзьями. Николай сочиняет ностальгическую песню «Берёзы»:

Всё очнётся в памяти невольно,

Отзовётся в сердце и крови.

Станет как-то радостно и больно,

Будто кто-то шепчет о любви.

………………………………….

Русь моя, люблю твои берёзы!

С первых лет я с ними жил и рос.

Потому и набегают слёзы

На глаза, отвыкшие от слёз…

Исследователь В. С. Белков сообщал: «Осенью 1957 года свой армейский отпуск Рубцов провёл у брата в Приютино, написал здесь несколько стихотворений. В эти же дни поэт убедился окончательно, что Тая не ждёт его возвращения».

Н. Коняев пишет: «Невесёлым оказался отпуск матроса Рубцова в 1957 году… Разрыв с Таей он переживал так ещё и потому, что всё рушилось, ничего не оставалось от жизни, которую он сам для себя придумал». Н. Коняев также сообщает:

«А Николай Рубцов, хотя и приезжал после пятьдесят седьмого года в Приютино, но только в гости». (Н. Коняев. Николай Рубцов. Молодая гвардия. 2001, стр. 68).

Тая Смирнова при встрече с Н. Коняевым сообщила: «Как-то у нас ничего серьёзного и не было. Почему-то не нравился он мне…. Ничего у нас с ним не было. В армию проводила и всё…. А потом? Потом я встретилась с одним человеком». (Н. Коняев. Николай Рубцов. Молодая гвардия. 2001. Стр. 62-63).

Николай часто общается с Альбертом. В стихотворении «Воспоминание» (брату) упоминается, что Альберт играл «вальс цветов» на баяне.

Выяснение отношений с Таей произошло в Приютино во время отпуска Рубцова весной 1957 года. В стихотворении «Разлад» (опубликована дата «Ленинград, 1960 г.», сб. «Волны и скалы») упоминается «мельничная запруда», которая имеется в Приютино (19). Привожу текст:

«Мы встретились у мельничной запруды,

И я ей сразу:

прямо всё сказал!

– Кому, – сказал – нужны твои причуды?

Зачем, – сказал, – ходила на вокзал?

Надо отметить, что вокзал (платформа) находится примерно в километре от усадьбы Приютино. Значит, у Таи Смирновой была достаточно веская личная причина пойти на вокзал. Стихотворение чисто личное и едва ли Николай Рубцов собирался афишировать сведения об уходе потенциальной невесты. Читаем далее:

Она сказала: – Я не виновата…

– Ответь, – сказал я, – кто же виноват? –

Она сказала: – Я встречала брата.

– Ха-ха, сказал я, – разве это брат?

..........................................................

Она сказала: – Ты чего хохочешь?

– Хочу, – сказал я, – вот и хохочу! –

Она сказала: – Мало ли, что хочешь!

Я это слушать больше не хочу!

В 2007 году у меня в Москве была случайная встреча с белорусом Б. Б. Бартосевич, который служил в 50-е годы с Н. М. Рубцовым на Северном флоте. Он передал мне два стихотворения, которые представил, как авторские, написанные по двум рассказам Рубцова. Вот фрагмент из первого стихотворения «Девятый вал»:

Зачем три года я сюда спешил?

Зачем надраил бляху до сиянья?

Девятый вал меня вдруг окатил,

Когда с другим ушла ты на гулянье.

….......................................................

Я буду с братом отпуск коротать

И вместо моря слушать небылицы,

У переправы день за днём листать

Твоей любви печальные страницы.

Ниже была подпись, Борис Бартосевич, 1957, Североморск

Конечно это стихи Н. М. Рубцова (см. приложение № 4, встреча с Б. Ь. Бартосевичем и два новых стихотворения Н. М. Рубцова)

Известные стихи Н.Рубцова, датированные 1957 годом, вошли в самиздатовский сборник «Волны и скалы», 1962 г.

На Северный флот Николай возвращается обогащённый встре-чами с братом, родными, с новыми надеждами на будущее.

28 июля 1957 года при флотской газете «На страже Заполярья» открылось литературное объединение, в котором занимались матросы и офицеры. Из состава литобъединения свыше двадцати литераторов стали членами Союза писателей СССР и России.

Матрос Г. Фокин пишет: «Помнится, два-три раза матросу Рубцову перед строем объявляли выговор за занятие посторонними

делами во время несения вахты, и его командир показывал всем какую-то тетрадку. Потом эту тетрадку, а может, и другую, я видел постоянно у Коли в руках, свёрнутую в трубку. Однажды я заглянул в неё: стихи, стихи… (курсив Ю. К.-М.). Одно я просил переписать…» Это было стихотворение «Матери» (19). Оно опубликовано 5 января 1958 года в газете «На страже Заполярья».

Как живёшь, моя добрая мать?

Что есть нового в нашем селенье?

Мне сегодня приснился опять

Дом родной, сад с густою сиренью…

Помнишь зимы? Свистели тогда

Вьюги. Клён у забора качался

И, продрогнув насквозь, иногда

К нам в окно осторожно стучался.

….......................................................................

В литобъединении проводилось чтение новых произведений авторов, обсуждение стихов и подготовка для издания в альманахе «Полярное сияние» (44). Николай Рубцов прошёл эту первичную школу «чистки» поэтических произведений.

Своеобразно отразил Рубцов вечную нехватку денег в «груст-ной» «Элегии», посвященной позднее брату Алику:

Стукнул по карману – не звенит.

Стукнул по другому – не слыхать.

В коммунизм – безоблачный зенит –

Полетели мысли отдыхать.

Но очнусь и выйду за порог

И пойду на ветер, на откос.

О печали пройденных дорог

Шелестеть остатками волос.

«Элегия» была воспринята друзьями-матросами, как безобидная поэтическая шутка (44).

«Северная берёза» Рубцова вызвала большой резонанс в среде моряков и во флотскую газету полетели письма со стихами о берёзе.

Стихи Рубцова обладают обманчивой простотой. Но надо суметь увидеть родственную душу в неодушевлённой берёзе:

На морские перекрёстки

В голубой дрожащей мгле

Смотрит пристально берёзка,

Чуть качаясь на скале.

Так ей хочется «Счастливо!»

Прошептать судам вослед.

Но в просторе молчаливом

Кораблей всё нет и нет.

«Северная берёза» потом вошла в юбилейный сборник «На страже Родины любимой». Как сообщает В. Сафонов в повести памяти «Николай Рубцов», по свидетельству одной из женщин украинского городка Черновцы «Северную берёзу» пел под гитару какой-то бывший моряк (44). Есть информация, что эту песню исполнял хор Северного морского флота (это уровень признания).

Во флотской газете «На страже Заполярья» 23 марта 1958 года была опубликована подборка из 5 стихотворений матроса Николая Рубцова и краткая рецензия матроса Геннадия Фокина:

«…Детство его прошло в деревне, и может быть, поэтому уже в первых стихах Николая, которые он начал писать ещё в школе, звучит любовь к русской природе, к своему родному краю. И в ранних его стихотворениях порою встречаются интересные образы, отточенные фразы. Служба на Северном флоте, которую Н. Рубцов начал в 1955 году, подсказывает ему новую тематику. Рождаются стихи о героических людях Севера, о морских походах. В одном из стихотворений Рубцов пишет:

После дня, прошедшего в «атаках»,

Сколько раз я милой называл

Выплывшую вдруг из полумрака

Землю тундры и суровых скал».

Стихи «Родное море», «Отпускное» и «Пой, товарищ» созданы от чистой души и от них поэт никогда не отказывался. А критиканы ёрничали, издевались над бытом в армии, представляли офицеров и солдат этакими полудебилами и разлагали общество.

Стихотворение «Встреча» из флотской подборки написано явно

под влиянием С. Есенина. Вот фрагмент из него:

Ветер зарю полощет

В тёплой воде озёр…

Привет вам, луга и рощи

И тёмный сосновый бор.

И первых зарниц сверканье,

И призрачный мрак полей

С нетерпеливым ржаньем

Стреноженных лошадей!..

21 апреля 1958 года приказом по эсминцу матрос Рубцов полу-чил отпуск сроком на 51 сутки. 14 июня 1958 года согласно приказа Рубцов числится прибывшим в свою часть из отпуска. Автор считает, что этот внеочередной отпуск был предоставлен Рубцову для радиационно-медицинского обследования и профилактического лечения после ядерных испытаний. Вопрос об оформлении отпуска состоял в том, в каком направлении поедет матрос. Ответ частично лежит в стихотворении «Отпускное», опубликованном в газете «На страже Заполярья» от 23 марта 1958 года, непосредственно перед приказом от 21 апреля 1958 года.

До свиданья, шторма вой и скрежет

И ночные вахты моряков

Возле каменистых побережий

С путеводным светом маяков...

Еду, еду в отпуск в Подмосковье!

И в родном селении опять

Скоро, переполненный любовью,

Обниму взволнованную мать.

………………………………..

И с законной гордостью во взоре,

Вспомнив схватки с морем штормовым,

О друзьях, оставшихся в дозоре,

Расскажу я близким и родным,

Что в краю, не знающем печали,

Где плывут поля во все концы,

Нам охрану счастья доверяли

Наши сестры,

матери,

отцы.

Конечно, «обниму взволнованную мать» недостоверно (мать умерла в июне 1942 г.). Но это стихи, где сведения о лирическом герое не всегда совпадают с фактами. «Еду, еду в отпуск в Подмосковье!» – очень достоверно для расположения специализи-рованного военного госпиталя. Это моя версия.

Считаю, это был внеочередной (второй после 1957 года) отпуск именно по чрезвычайным обстоятельствам. На архипелаге «Новая земля» были первые воздушные (курсив Ю. К.-М.) ядерные взрывы с непосредственным радиоактивным контактом людей (моряков) в атмосферной среде. Надо знать историю страны.

Смешанное настроение любви и презрения к потенциальной невесте поэт-матрос выражает в стихотворении «Элегия» («Я помню, помню…»):

Я помню, помню

Дождь и шум вокзала,

Большой оркестр

У мраморных колонн,

Как ты при всех

Меня поцеловала,

И как на флот

Умчался эшелон.

…………………..

В стихотворении «Повесть о первой любви» поэт снова вспоминает:

Любимая чуть не убилась,

Ой, мама родная земля!

Рыдая, о грудь мою билась,

Как море о грудь корабля!

В печали своей бесконечной,

Как будто вослед кораблю,

Шептала: «Я жду вас… вечно»

Шептала: «Я вас люблю». (19)

Долго Николай Рубцов переживал несостоявшуюся любовь с Таей Смирновой (31) . В искреннем не отработанном ритмически и стилистически стихотворении «Желание», опубликованном 22 августа 1958 года в мурманской газете «Комсомолец Заполярья», Рубцов пишет (19):

Мне очень больно,

но обиды нет,

Я унывать себе и не велю.

Нарву цветов и подарю букет

Той девушке,

которую люблю.

Содержание этого стихотворения было позднее переработано, стало народной песней «Букет», опубликовано в 1965 г. Переживая неразделённость любви, неоднократно Николай перечёркивал текст «Букета» в выпущенных сборниках «Лирика» при дарении (31).

В 1957, 1958 и 1959 годах продолжались ядерные испытания, в том числе, с большой долей вероятности визуальные исследования

(службой дальномерщиков) со стороны кораблей Северного флота, стоявших в оцеплении для предупреждения заходов иностранных любознательных военно-морских кораблей. Известны фотоснимки проведённых испытаний.

Острота ситуации с ядерными испытаниями отражена в стихотворении «В походе», которое опубликовано 26 июня 1958 года в газете «На страже Заполярья» (19, т.1, стр. 314):

В походе мужают люди,

Суровы их лица страстные.…

Зрачками стволов орудия

Уставились в даль ненастную.

Из стихотворения «Первый поход», которое создано, вероятно, в 1956 году, опубликовано в газете «Комсомолец Заполярья» 5 июля 1959 года (19, т.1, стр. 311):

Казался сон короче

вспышки залповой

И обострённость чувств такой была,

Что резкие звонки тревог внезапных

В ушах гремели, как колокола.

По сообщению неожиданно появившейся на рубцовском направлении Маргариты Власовой, она познакомилась с моряком Колей Рубцовым в мае 1958 года в Ленинграде (31). Они гуляли по городу, Коля читал ей стихи. Обменялись адресами. В то время моряк Рубцов был свободен: Тая Смирнова общалась с другим «женихом». От забеременевшей неизвестно тогда от кого Агафоновой Николай Рубцов отказался, отослав ей «ядовитое» письмо (эпитет от Т. Агафоновой).

Выясняется, что Николай Рубцов весной 1958 года в период внеочередного отпуска оказался в Ленинграде. Свободному от «невест» Коле семнадцатилетняя М. Власова понравилась. Но моряк, который не отличался спортивным ростом и актёрской внешностью, не подходил потенциальной невесте и переписка не состоялась. После этой разовой встречи Рубцов написал стихотворение «Ветер с Невы», которое было опубликовано 5 октября 1958 года в газете «Комсомолец Заполярья», Мурманск:

Я помню холодный ветер с Невы

И грустный наклон твоей головы,

Я помню умчавший тебя трамвай,

В который вошла ты, сказав: «Прощай!»

Свидание в прошлом теперь… Но ты

Всё входишь хозяйкой в мои мечты.

Любовь, а не брызги речной синевы

Принёс мне холодный ветер с Невы!

«Прощай» характеризует отношение М. Власовой к моряку.

Попытка некоторых пропагандисток приписать стихотворение «Желание» (прообраз «Букета») Власовой не обоснована, так как поэт писал по конкретным ситуациям, велосипеда в Ленинграде при случайной встрече не было и нарвать цветы нереально.

По поводу премии, полученной Рубцовым впервые в жизни за поэтическое творчество. Рассмотрим посыл в статье Л.Вересова:

«Конечно, гонорар в 400 рублей за стихи начинающим поэтам газета не могла выплачивать». Премию (а не гонорар) выделяла не газета, а Политуправление Северного флота. Через газету, как соорганизатора конкурса, шла выплата лауреатам. Автор уверен, что Рубцов получил денежное вознаграждение, тем более, что прошла публикация о лауреатах. Это была ведомственная премия в честь 25-летия Северного флота (41). Интерес представляет дата начала и прохождения службы Рубцова на Северном флоте, что выявлено по документам, собранным по указанию начальника Генерального штаба МО России Ю. Н. Балуевского.

В стихотворении «В горной долине» (опубликовано 29 мая 1966 года на Алтае) Рубцов вскользь говорит:

Я видел суровые страны,

Я видел крушенье и смерть, (курсив Ю. К.-М.)

Слагал я стихи и романы…

Не знал я, где эти тюльпаны,

Давно бы решил посмотреть!

В морских стихах-песнях «Ты с кораблём прощалась», «Грусть» и «Любовь», в картине «Утро на море» Рубцов уже поднялся до высокого уровня поэтического мастерства с точки зрения техники стихосложения. А по духовному воздействию на читателя или слушателя ему уже не было равных среди поэтов Северного флота. В песне «Грусть» Рубцов говорит:

Любимый край мой, нежный и весёлый,

Мне не забыть у дальних берегов

Среди полей задумчивые сёла,

Костры в лугах и песни пастухов.

Мне не забыть друзей и нашу школу

И как в тиши июльских вечеров

Мы заводили в парке радиолу

И после танцевали «Вальс цветов».

Летом 1959 года, перед демобилизацией Рубцов направ-ляет стихотворения в мурманские газеты «Комсомолец Заполярья», «Советский флот», «Рыбный Мурман».

В стихотворении «Юность», опубликованном в газете «На страже Заполярья» 2 августа 1959 года, Рубцов пишет:

А потом – за гранитною кромкой

Волны бурные. Северный порт.

– Здравствуй, море, – сказал я негромко,

И по трапу поднялся на борт.

Здесь, где руки мозолят тросы,

Шторм свирепствует, жизни грозя,

Я увидел, что слово «матросы»

Не напрасно звучит, как «друзья». (курсив Ю. К.-М.)

За такими обыденными стихами стоит напряжённая работа на корабле, а главное приобретение настоящих друзей. Не в пустопорожней интеллигентской болтовне, а в экстремальных морских условиях рождаются подлинные истины и понимание

жизни. Море, тоска по родным местам и любовь – главные темы целого цикла стихотворений Рубцова за период службы на флоте.

Имеется информация о предоставлении Н. Рубцову третьего отпуска и выезда из базы размещения миноносца «Острый». Сведений об этом нет в пакете документов, собранных по поручению Ю. Н. Балуевского. В письме В. И. Сафонову из Мурманска от 23 мая 1959 года Н. Рубцов сообщает: «Пишу тебе из мурманского госпиталя. Требовалась лёгкая операция, – вот я сюда и угодил. Дня три-четыре мучился, потом столько же наслаждался тишиной и полным бездействием, потом всё надоело. На корабль не очень-то хочется… В понедельник или вторник на следующей неделе выпишусь» (19, см. «Николай Рубцов. Собрание сочинений». М. Терра. Том 3. 2000. Стр. 273, 408.). В целом, время пребывания Рубцова в Мурманском госпитале составляет примерно 2 недели. Есть информация, что у Рубцова был аппендицит. Но, зная о лучевой болезни Рубцова, можно предположить, что в Мурманске было очередное обследование моряка. Надо помнить, что Рубцов нигде не афишировал участие в оцеплении зоны ядерных взрывов, так как наверняка давал подписку о неразглашении секретных сведений.

Я в этом уверен, так как аналогичную подписку я, как инженер-конструктор, давал при работе в закрытой организации («почтовом ящике»).

Для того, чтобы полнее представить жизнь будущего поэта на Северном флоте, предлагаю фрагмент из авторской пьесы «Николай Рубцов» (45), написанной по мотивам «Повести памяти» В. Сафонова (44). Журналистов газеты «На страже Заполярья» С. Панкратова, В. Сафонова, В. Соломатина, которые живут на Гаджиева, 9, периодически посещает Николай Рубцов. Привожу высказывания моряков-поэтов.

Николай Рубцов. А я всё меряю по Есенину. У него неудержимо буйный (в русском духе) образ жестокой тоски по степному раздолью, по свободе. В стихах должно быть «удесятерённое чувство жизни», как сказал Блок. Тогда они действенны. В большинстве стихов наших, флотских, как ты, Валя, называешь пиитов (да и не только наших), как раз не достаёт этого. Какие-то скучные схематические стишки.

Валентин Сафонов. К сожалению, ты во многом прав. Придётся нам переходить на прозу, очерки, критику и тому подобное творчество.

Станислав Панкратов. Да, Колька, с твоим уровнем понимания природы и жизни сложно будет соревноваться!

Владимир Соломатин. Придётся нам стихи забросить, если лучше не получится.

Станислав Панкратов. Скоро разъедемся, ребята. Выгонят нас всё-таки отсюда, из газеты. Задержались мы на Севере.

В. Сафонов. А ты куда, Коля, проездной будешь выписывать?

Николай Рубцов. Ещё не надумал. Может в Вологду, в деревню подамся, а может в Ленинград. Там у меня брат на заводе работает. Приютит на первый случай. Четыре года старшина голову ломал, как меня одеть, обуть и накормить. Теперь самому ломать придётся. Да не о том печаль! Ждал я этого дня, понимаете? Долго ждал. Думал, радостно будет. А вот грызёт душу тоска. С чего бы? (обращается к В. Сафонову) Ты-то долго на Севере задержишься?

Валентин Сафонов. Не знаю точно. Учиться нам надо.

Николай Рубцов. Надо, ещё как надо! Сразу не получится. Четыре года я на эсминце отмотал. Я из-за службы десятилетку ещё не имею, два курса лесотехнического техникума закончил, всё в море ходил, а горно-химический техникум сразу забросил. И вот думаю, к какому берегу волна меня прибьёт?

В. Соломатин. Не пропадём! Ну что, давай споём нашу родную?

Все поют «Любимый город», Рубцов подыгрывает на гармошке.

Приближаясь к демобилизации, Николай Рубцов уже знает, что надо «…иметь большую цель», как об этом пишет Валентин Сафонов в «Повести памяти» (44). Но чтобы решить дальние задачи, надо сначала решить жилищные и личные проблемы.

Согласно карточке регистрации передвижений членов ВЛКСМ в воинской части 62656 Николай Рубцов принят на учёт 16 марта 1956 года, то есть почти через полгода после прихода на флот. Он снялся с учёта 22 октября 1959 года.

Как известно от В. Сафонова, Рубцов собирался выписать билет до Вологды или в Ленинград (в то время безплатный в любую точку

СССР). По сообщению Т. Агафоновой (27), Рубцов приезжал к ней в деревню, в Космово, когда она была в отъезде с мужем. О дате заезда Т. Агафонова промолчала, но хочет показать влюблённость поэта. Но зачем Рубцову навещать женщину с чужим ребёнком? Информация, что Рубцов заезжал в 1958-1963 г.г. (как это было написано на памятной доске в Космово) недостоверна. Пока известен один факт (июль 1962 года) по пути в с. Никольское.

Два штриха к биографии Николая Рубцова.

В присланной автору статье Ольги Коротеевой «Поездка в Находку к Геннадию Петровичу Фокину, другу и сослуживцу Н.Рубцова» имеются два интереснейших факта, которые при встрече с пропагандистами творчества Н. М. Рубцова из г. Артёма Приморского края сообщил Геннадий Фокин, сослуживец Н. М. Рубцова на эсминце «Острый» (46, 47).

Привожу первую часть текста. Геннадий Петрович рассказы-вает: «Наш корабль перегоняли вокруг Скандинавии с Североморска в Балтийск на ремонт. Нас попросили остаться (вероятно, был дембель) и сопроводить корабль. Пришли в Балтийское море на нашу базу под Таллином. На 3-й день – дембель. Дней через 10-12 подали нам автобус и на нём ехали 9 часов до Ленинграда. В Ленинграде сошёл Рубцов и ещё 4 матроса, которые там жили. Рубцов поехал на Кировский завод, уже списался с ними».

Это означает, что после демобилизации Н. М. Рубцов уезжал с Северного флота не как обычно железнодорожным путём. Очень важный факт состоит в том, что Н. М. Рубцов «уже списался» с Кировским заводом, то есть предусмотрительно запланировал работу на нём. В своё время меня насторожил разрыв (более месяца) в неофициальных датах демобилизации (22 октября 1959 года – снятие с комсомольского учёта) Н. Рубцова и начала работы (30 ноября 1959 года) в ЖКО Кировского (Путиловского) завода. Возникали разные версии. 1. Рубцов поездом добирался до Ленинграда. 2. Рубцов мог заехать на Вологодчину, в том числе к Т.Агафоновой.

Теперь ясно, что 5-8 дней морского похода вокруг Скандинавии, оформление документов в Таллине, ожидание в течение 10-12 дней автобуса составляет в целом 15-20 дней. Примерно в середине

ноября 1959 года Рубцов прибывает в Ленинград (учитывая информацию от Г. П. Фокина). Выехать на Вологодчину у Рубцова нет ни времени, ни средств (проездного билета!), ни желания.

Привожу вторую часть текста от Г. П. Фокина (47): «Все 4 года Рубцов был визирщиком, наверху служба проходила, а я внизу, ниже ватерлинии, в машине.

– Где встречались?

– В бане. Баня была вся отделана… Туда после вахты мы приходили, там встречались. Это было эскарповое, военное судно. У нас там были пушки, торпеды.

Выпускали на корабле рукописную газету длиной метров 10. Если бы всё это сохранилось, сейчас это были бы страницы истории».

Н. Рубцов наверняка участвовал в выпуске такой газеты, этим творчеством он занимался ещё в школе и в Тотемском лесном техникуме.

Далее от Г. Фокина (47): «Собирались в длинном коридоре. Например, усаживались вдоль стены чистить картошку, рядом стояли баки и туда чистили на 300 человек, не считая офицеров (экипаж крупного корабля, курсив Ю. К.-М.). И вот мы целую ночь сидим, чистим, и рассказываем анекдоты, веселим друг друга…»

Вопрос: «Компанейским человеком был Николай Михайлович?

– Конечно! Он где-то там сидит, читает стих. Потом: – Эй, Фокин! (или Иванов), теперь ты читай!

– Встречались ли вы потом с сослуживцами?

– Нет, мы же не одноклассники, все из разных мест»…

«Однажды были ночные стрельбы. Учебные торпеды после выстрела торчком стояли в море с огоньком на концах. И их надо было собрать, чем-то зацепив. И вот идём ночью, большая волна, все свободные от вахты на борту. Подошли к торпеде, но большая волна, командир вахтенный просит моряков прыгнуть в море, зацепить торпеду. Коля Рубцов первый прыгнул, зацепил её крючком, и его вытащили вместе с торпедой».

Этот поступок характеризует Рубцова, который, рискуя жизнью, в ледяных морских водах выполнил военное задание. Это ещё раз

разоблачает любые попытки дискредитации характера матроса – будущего национального поэта России.

Только в 2008 году после появления публикации командира эсминца «Острый» об участии кораблей Северного морского флота в оцеплении зоны воздушных ядерных взрывов на Новой земле выяснились обстоятельства облучения матросов и офицеров. Смотрите авторскую статью «Красным, белым и зелёным мы поддерживаем жизнь…», которая опубликована на сайте «Звезда полей» в 2010 году, а также в альманахах (43). Рубцов знал о своей лучевой болезни и известными народными средствами (вином) поддерживал жизнь (содержание лейкоцитов в крови).

Эти фрагменты воспоминаний капитана эсминца И. М. Капи-танец и моряка Г. П. Фокина, служивших на эсминце «Острый», современников Н. М. Рубцова, позволяют дополнить объективную картину биографии моряка и Поэта.

1 ноября 1959 года газета «Трудовая слава», Всеволожск Ленинградская область публикует стихотворение «Быстрее мечты» (19). Представим фрагмент:

Не знаю, сон или не сон…

К звезде далёкой устремлён,

С Земли, быстрей, чем ураган,

Помчал меня ракетоплан.

…………………………………..

Ошеломлённо сторонясь,

Мне уступали путь миры.

Хотелось крикнуть им, что я

Посланец русских нив и рек,

Влюблённый в труд, в свои края,

Земной, советский человек!

Итак, Рубцов приехал в Ленинград и затем в пригородный посёлок Невская Дубровка к брату Альберту, который работал на комбинате и жил на Советской, д.1. Николай решает проблемы устройства на работу и публикации.

Глава 5. Ленинградский период. «И вот я сижу

и зубрю дарвинизм...”

(ноябрь 1959 года - август 1962 года)

30 ноября 1959 года Николая Рубцова принимают на Кировский (в прошлом знаменитый Путиловский) завод (11), в жилищный отдел кочегаром 5-го разряда, затем переводят слесарем-водопроводчиком 5-го разряда, затем слесарем-сантехником 2-го разряда. Вопрос о заработке на жизнь и крыше над головой временно решён. Живёт Николай на Севастопольской, д.5, в общежитии Кировского завода. Участвует в занятиях заводского литобъединения.

13 марта 1960 года в газете «Трудовая слава» (Всеволожск, Ленинградская обл.) было впервые опубликовано юмористическое для читателей стихотворение «В кочегарке». При приёме на «ответственную» работу кочегаром произошёл примечательный диалог с «начальником»:

Бросил лом, платком утёрся.

На меня глаза скосил:

– А тельняшка, что, для форсу? –

Иронически спросил.

Я смеюсь: – По мне, для носки

Лучше вещи нету, факт!

Флотский, значит?

Значит, флотский.

Что ж, неплохо, коли так!

Кочегаром, думать надо,

Ладным будешь, – произнёс.

И лопату, как награду,

Мне вручил: – Бери, матрос!

Летом 1960 года в общежитии Кировского завода среди рабочих нередки разговоры о будущем и немало тех, кто не успел закончить школу до призыва в армию или по идти на заработки для семьи.

Вот, что пишет 26-летний Николай Рубцов флотскому другу Валентину Сафонову от 2 июля 1960 года: «Вообще живётся как-то одиноко, без волнений, без особых радостей, без особого горя. Старею понемножку, так и не решив, для чего живу. Хочется кому-то чего-то доказать, а что доказывать и кому доказывать — не знаю. А вот мне сама жизнь давненько уже доказала необходимость иметь большую цель, к которой надо стремиться.

Но всё это муть. Тебе это неинтересно и старо. Дело жизни тобой выбрано, насколько я понимаю».

Далее приписка.

«Получил вчера из вашей газеты перевод девятнадцатирублёвый. Мне интересно узнать, что это за миниатюра такая была напечатана в газете?...И ещё напиши, пожайлуста, выходила ли полоса б. ч. л., если выходила, было ли мое что-нибудь?»

«б. ч. л.»- вероятно в сокращении “бывших членов литобъединения». (….) М. Изд. Терра, 2000 г., т. 3., стр. 276,

В.Сафонов в это время спец-корреспондент флотской газеты «На страже Заполярья». И, видимо, в переписке друг сообщает Рубцову о намерении начать учёбу, так как по профессии надо иметь высшее гуманитарное образование. В. Сафонов поступил в Литературный институт в 1961 году и окончил в 1966 году.

Путь к высшему образованию в любой области знаний лежал только через аттестат зрелости. Рубцов в какой-то момент это понял, по всей вероятности при переписке с В. Сафоновым. К этому времени поэта печатали в ленинградских газетах, общался он с журналистами редакции заводской газеты «Кировец». Путь в элитное литобъединение «Нарвская застава» был для него не прост, там занимались литераторы, многие с высшим образованием, интеллигенты по определению. Те, которые контактировали также с известным поэтом Глебом Горбовским.

По реальной версии, в августе 1960 года после собеседования с администрацией школы, информации Рубцова о полном двухгодичном обучении в Тотемском лесном техникуме (1950-1952) и неполном в Кировском (1953-1955), о работе в качестве слесаря сборщика на военном полигоне в Приютино, о морской службе в

качестве прибориста-дальномерщика Рубцов был принят с 1 сентября 1960 года в 9-й класс школы рабочей молодёжи.

То, что Рубцов посещал в том году занятия, говорят строки из стихотворения «Ненастье», под которым стоит подпись: «Ленинград, 1960».

И вот я сижу

и зубрю дарвинизм,

И вот, в результате зубрёжки –

Внимательно ем

молодой организм

какой-то копчёной рыбёжки..

В стихотворении «Не пришла» от 1960 года (19, стр. т.1, стр. 162, 320) Рубцов пишет «От асфальта до звёзд заштрихована ночь снегопадом», интуитивно применяя термин «заштрихована» из предмета «черчение».

Особенно популярно было в литературной среде «Утро перед экзаменом», где Рубцов зарифмовал ряд математических символов:

Вдоль залива,

словно знак вопроса,

дёргаясь спиной и головой,

пьяное подобие матроса

двигалось

по ломаной кривой.

Спотыкаясь даже на цветочках –

Боже! Тоже пьяная…

В дугу! –

Чья-то равнобедренная дочка

Двигалась, как радиус в кругу…

Я подумал: это так ничтожно,

что о них нужна, конечно, речь,

но всегда ничтожествами можно,

если надо, просто пренебречь! (курсив Ю.К.-М.)

Экзамены сдавали учащиеся всегда в мае текущего года. Логически из геометрической темы шутливого стихотворения и надписи под текстом «Ленинград 1961» вытекает, что Рубцов сдавал экзамен по геометрии, заканчивая 9-ый класс. Это не «лобовое» юмористическое стихосложение, заложен скрытый смысл.

В Ленинграде Рубцов общается с «диссидентствующими» Э. Шнейдерманом, К. Кузьминским и др. Критический негативный взгляд этих литераторов на жизнь временами передаётся Рубцову.

С 10 мая 1961 года Николай работает в копровом (горячем) цехе Кировского завода шихтовщиком. Осенью 1961 года выходит заводской сборник «Первая плавка», в котором представлены 5 стихотворений Рубцова, в том числе «В кочегарке», «Желание», «Помню как тропкой, едва заметной…».

К лету 1960 года Рубцов не отработал ещё на заводе 11 месяцев и ему могли не дать летний отпуск. С 1 сентября 1961 года Николай должен учиться в 10-м классе вечерней школы. Логически вытекает, что Рубцов только летом 1961 года взял оплачиваемый отпуск. Для рабочего отпуск составлял 18 (включая субботу) дней в год, а на вредном производстве (в копровом цехе) 24 рабочих дня. Рубцов получил с учётом воскресных дней отпускные примерно за полтора месяца. И отправился не на пляж или в дом отдыха, а на заработки.

От автора (расчёты по статистике 1961 года). При той неплохой зарплате (не менее 100 рублей в месяц) и отпускных (с частью зарплаты) порядка 250 рублей Рубцов мог бы поехать на юг. Билет до Симферополя из Ленинграда стоил 18-20 руб., 2-3 рубля – проезд до приморского города, проживание на частном секторе – 1 руб. в сутки, продукты 2-3 рубля в сутки (батон – 15 коп., 1кг колбасы – 1,5 руб., молоко – 30 коп. за 1 литр, помидоры, дыня, картофель – по 10 коп. за 1 кг), бутылка вина – до 2 руб.. Затраты на 3 недели отдыха со стоимостью проезда составили бы порядка 150 рублей.

О встречах с Рубцовым есть воспоминания эмигранта М. Юппа, который «в ранние шестидесятые» годы работал коком в Северо-Западном речном пароходстве в подразделении «Служба несамоходного флота» (48). М. Юпп пишет: «Однажды самоход-ная баржа причалила в ожидании погрузки у городка Сясьстрой, что на реке Свири. Рядом стояло ещё одно судёнышко. Когда наша команда вышла на палубу во главе с капитаном, то нас радостно

приветствовала команда соседнего кораблика... Во время застолья читали стихи. Юпп пишет: «Мои авангардные опусы матросы, разумеется, не поняли, а тот парень подошёл ко мне и запросто представился – Коля Рубцов. Мы смылись от пьяных команд ко мне в кубрик, где он сказал: «Знаешь, а ты поэт, только городской чересчур» (курсив Ю. К.-М.). И мы стали читать друг другу стихи».

М. Юпп сообщает о другой встрече с Рубцовым на пристани у городка Тотьма (48). Во время перерыва в танцах в местном клубе речников Рубцов читал стихи. После танцев на берегу реки Рубцов и Юпп читали стихи двум поклонницам до утра. Юпп отмечает: «Девицы только охали и ахали» (курсив Ю. К.-М.). Было видно, что Колины стихи им нравятся больше моих. Это и понятно, ведь в моих стихах всё рычало и скрежетало, да и к тому же хлестало джазовыми ритмами. Рубцовские стихи, тихие и задушевные, брали за душу». Это признание дорогого стоит от стихотворца, уехавшего в США. Далее М. Юпп критически отзывается об уровне поэзии Бродского: «Слишком много шума без ничего…».

После этого речного плавания тематика трудов и отдыха приходит к поэту и выливается позднее в юмористических стихах. 15 августа 1961 года Николай Рубцов уже в Ленинграде, так как с 1 сентября начинаются занятия в выпускном 10-м классе.

Николай Рубцов посещает иногда литобъединение «Нарвская застава», которое базировалось в Доме культуры им. Горького. Как пишет И. Михайлов, здесь велись занятия по теории и истории поэзии, «немало известных поэтов начинало здесь свой творческий путь…» (27). Как сообщает поэт Ст. Шилов, посещавший занятия, уровень поэзии был невысок. Косвенно это подтверждает и Б. Тайгин, когда пишет о «Вечере молодых поэтов Ленинграда» в Доме писателя им. Маяковского от 24 января 1962 года:

«До него (Николая Рубцова) уже побывали на сцене, читая свои стихи, другие поэты. В подавляющем большинстве, их стихи были буднично-обычные, серые, пустые, а некоторые и откровенно-бездарные…» (49). «Николай Рубцов на сцену вышел в заношенном пиджаке и мятых рабочих брюках, в шарфе, обмотанном вокруг шеи поверх пиджака. Это невольно обратило на себя внимание. Ауди-тория как бы весело насторожилась, ожидая чего-то необычного, хотя здесь ещё не знали ни Рубцова, ни его стихов» (27).

Николай Рубцов читал преимущественно юмористические стихи. Это была сама зарифмованная и поданная в неожиданных образах жизнь, сказания о работе на траулерах, в кочегарке, о неудачной любви, но уже преодолённой тоски о возлюбленной. Вот фрагмент из стихотворения «На берегу» (январь 1962 года):

Иду и вижу –

мать моя родная! –

для моряков, вернувшихся с морей,

избушка

под названием «пивная»

стоит без стёкол в окнах,

без дверей!

Где трезвый тост

за промысел успешный?

Где трезвый дух общественной пивной?..

Я первый раз

зашёл сюда,

безгрешный,

и покачал кудрявой головой.

И вдруг матросы

в сумраке кутёжном,

Как тигры в клетке,

чувствуя момент,

Зашевелились глухо и тревожно:

– Тебе чего не нравится,

студент?! (19)

И всё-таки это были талантливые стихи начинающего свой творческий путь поэта (курсив Ю. К.-М.). Из зала кричат: «Вот даёт! Читай ещё, парень!» (49). А Николай Рубцов, вероятно, уже тогда, на вечере в январе 1962 года, начинает понимать различие между запросами толпы и подлинной народной поэзией.

С начала 1962 года Рубцов довольно настойчиво и без огласки шёл к своей цели: поступить в литературный институт.

Как сообщает Игорь Михайлов (27), Николай Рубцов выставил в «Нарвской заставе» на обсуждение стихи. Шесть стихотворений получили отрицательную оценку редактора: «На родине», «Фиалки», «Соловьи», «Видения в долине», «Левитан», «Старый конь». Положительная оценка дана стихам: «Вредная – неверная», «В океане», «Я весь в мазуте». «Вредная – неверная» почему-то нравилась «страдающим» поэтам

Вредная,

Неверная,

Наверно.

Нервная, наверно… Ну и что ж?

Мне не жаль,

Но жаль неимоверно,

Что меня, наверное, не ждёшь! (50, 19)

И вот это одобренное в литобъединении «Нарвская застава» стихотворение Николай Рубцов не включает в свой первый сборник «Волны и скалы»! Значит, Рубцов не хотел тогда связывать свою неудачную любовь хотя бы с мнимым проклятием земле (стихотворение было написано по свежим следам расставания с возлюбленной). Кто же эта неизвестная «неверная»?

У Рубцова в стихотворении «Не пришла» (19), создаётся тревожная атмосфера ожидания встречи с неизвестной:

Сумасшедший,

ночной,

вдоль железных заборов,

Удивляя людей,

что брожу я? И мёрзну зачем

Ты и раньше ко мне

приходила нескоро,

А вот не пришла и совсем…

Определённых сведений об этой «Музе» не имеется. Но это – не Тая Смирнова. В стихотворении «Ларисе» Рубцов сообщает о

посещении своего рабочего места в котельной ЖКО (жилищно-коммунального отдела) Кировского (Путиловского) завода двумя девушками, одна из которых «заигрывала» с рабочим-поэтом.

Ах, отчего мне

Сердце грусть кольнула,

Что за печаль у сердца моего?

Ты просто

В кочегарку заглянула,

И больше не случилось ничего.

…………………………………..

Вы ждали Вову,

Очень волновались.

Вы спрашивали: «Где же он сейчас?»

………………………………………….

Я знал волненья вашего причину

И то, что я здесь лишний, –

Тоже знал!

И потому,

Простившись чин по чину,

К своим котлам по лужам зашагал.

Лирический герой понимает, что это свидание последнее, не хочет играть в дипломатию и потому откровенно заявляет:

Лариса, слушай!

Я не вру нисколько –

Созвучен с сердцем каждый звук стиха.

А ты, быть может,

Скажешь: «Ну и Колька!»

И рассмеёшься только: ха-ха-ха!

Тогда не сей в душе моей заразу –

Тоску, что может быть сильней огня.

И больше не заглядывай ни разу

К нам в кочегарку!

Поняла меня?

Это стихотворение имеется в ГАВО в неотправленном около 1961 года письме неизвестной Ларисе Н. (19, т.2, стр. 175, 285, Зинченко), которое Рубцов начинает так: «Ты спрашиваешь, почему я так и не написал письмо…Перехожу с прозы на стихи, коими для меня удобней выражать мысли. А также и чувства».

В архиве Н. Рубцова (фонд ГАВО) имеется фото девушки, которая стоит на теплоходе. На фото надпись адресату.

Конечно, эта девушка не была случайной подругой. Николай Рубцов постоянно мечтал создать семью, получить взаимную опору

в жизни. Атмосфера детского дома создавала и создаёт у воспи-танников особое отношение к родным и близким.

Игорь Михайлов пишет далее о своём отношении к представленным Рубцовым стихотворениям (27):

«Может быть, иногда чрезмерно суровы и требовательны к молодому поэту были его друзья, но отчётливо видишь, что в своих оценках они редко ошибались. Нельзя не согласиться, что «Фиалки» мелки по теме, что «Видения в долине» длинноваты, вторичны, грешат красивостями («сапфирный свет на звёздных берегах», «безмолвных звёзд сапфирное движенье»). «Старого коня» и «Левитана» критиковали за, возможно, неуместную в стихах такого рода игру слов: «Хоть волки есть на волоке, и волок

тот полог, едва он сани к Вологде по волоку волок» или «звон заокольный и окольный у окон, около колонн».

Разберёмся с этой критикой. «Фиалки» никак не могут страдать мелкотемьем. Может быть, критику обращение – «дайте хлеба, мне хлеба! Замолчи радиола!..» – кажется мелкой темой, а для мальчишки Рубцова и для многих других полуголодных ребят и взрослых тогда и сейчас – это вопрос физического выживания. На рынке сирота Коля обращается к окружающим:

О, купите фуфайку!

Я отдам за червонец!

Не захотели или не сумели увидеть колокольную Русь в «Нарвской заставе» при обсуждении. Почему, интересно, не оценили такую чистую строфу из стихотворения «Левитан»?

И колокольцем каждым в душу –

Любого русского спроси! –

Звонит, как в колокол,

– не глуше, –

звон левитановской Руси!

И старинный русский город Вологду и народные приметы не увидели «поэты» в стихотворении «Старый конь».

А в ключевом стихотворении «Видения в долине», которое потом было переработано в «Видения на холме», Рубцов сказал:

Россия, Русь – куда я ни взгляну!

За все твои страдания и битвы –

Люблю твою, Россия, старину,

Твои огни, погосты и молитвы…(курсив Ю. К.-М.)

Какая же здесь вторичность темы? Здесь полная прозорливость Николая Рубцова, что должно быть свойственно настоящему поэту. Мелкие словесные погрешности легко решаются подбором более точных эпитетов и ассоциаций, что потом и сделал Рубцов.

А участникам ЛИТО в Ленинграде нравились стихи-заявления Рубцова «Я весь в мазуте, весь в тавоте,зато работаю в тралфлоте!..». Чтоб похохатать по поводу, что рабочий поэт находится весь «в добре» и почему-то доволен. И не каждый ведь поймёт, что автор, сирота по жизни радуется возможности не умереть с голоду.

Стихи Рубцов выставил на обсуждение, вероятно, в апреле 1962 года, так как «Элегия» («Стукнул по карману – не звенит…»), «Фиалки», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…». «Портовая ночь», «Бывало, вырядимся с шиком…», «Мы будем свободны, как птицы…» датированы в сборнике «Волны и скалы» мартом 1962 г.

6 мая 1962 года во Дворце культуры им. Горького состоялся вечер молодых рабочих поэтов, на котором в качестве гостя выступал Рубцов. Сомнений нет в том, что стихи Рубцова были приняты залом. На этом вечере участник литобъединения «Нарвская застава» Борис Тайгин познакомился с рабочим-поэтом.

В начале мая 1962 г. Рубцов пишет Е. М. Дементьевой:

«Елена Мефодьевна, извините, я принёс стихи Вам сюда. Отпечатайте их, пожалйуста, не сбивая интервал (можно через малый, можно через большой, только так, чтобы каждый стих был размещён на одной странице).

Прошу отпечатать их в 4 экземплярах, на белой бумаге, пожалуйста.

Во вторник можно будет за ними зайти к Вам в завком?

Рассчитаюсь, как говорил. С приветом Н. Рубцов». (19, т.3.)

Василий Карпущенко пишет: «23 стихотворения, аккуратно перепечатанные секретарём-машинисткой заводского комитета профсоюза Кировского завода, старостой литературного объединения Еленой Мефодьевной Дементьевой, хранятся среди моих бумаг вместе с фотографией их автора Николая Михайловича Рубцова. Эти стихи обсуждались тогда майским вечером рабочими поэтами Кировского завода...» ((19, т.3, стр. 409)

Значит, Рубцов хотел получить и получил мнения и замечания рабочих поэтов для выяснения творческого уровня своей поэзии.

15 мая 1962 года Рубцов направляет в Литературный институт им. Горького письмо: «Дорогие товарищи! Я посылаю на Ваш суд, на творческий конкурс стихи очень разные: весёлые и грустные, с непосредственным выражением и с формалистическим уклоном (последние считаю сам лишьучебными, экспериментальными, но не отказываюсь от них, ибо и они от всей души, от жизни). Буду рад, если Вы найдёте в них поэзию и допустите меня к приёмным экзаменам…Начинаю сдавать экзамены за десятый класс в вечерней школе. Думаю, что сдам: не зря ведь я посещал её два года! Желаю учиться на дневном отделении, на основном, в Вашем институте. Могу и на заочном. В другие институты не тянет. А учиться надо. Рубцов. ». (курсив Ю. К.-М.)

Стихи Рубцова высоко оценили поэты Е. Долматовский, И. Бауков и Н. Анциферов (19). Рубцов получает известие, что он прошёл творческий конкурс и допущен к экзаменам.

По поводу получения Рубцовым аттестата зрелости Л. Вересов пишет (сайт «Душа хранит», 18.05.2020г.),: «Возможно, вся суть в том, что Рубцову помогли получить обычный аттестат, без пометки об экстернате, чтобы не осложнять его поступление в

Литинститут». Версию «как всем миром скидывались Рубцову на

аттестат...» дал поэт Валентин Горшков, по сообщению его жены Горшковой и следом Л.Вересов. А кому из «друзей» Рубцов сообщал, что послал документы в Литинститут? Никому. Рубцов был готов к сдаче любого экзамена. Сдача «экстерном» могла быть только в случае какого-либо опоздания на какой-то экзамен по дате.

И какие могут быть подозрения по поводу сообщения Рубцова: «не зря я ведь посещал её (вечернюю школу, прим Ю. К.-М.) два года?» Да, пропуски занятий возрастными рабочими были обычным явлением. Главным было: наличие знаний для сдачи предмета на очередном экзамене. Я уже сообщал в публикациях начала 2000-х годов, что в любом техникуме Советского Союза за Первые Два года студентам преподают в сжатом виде и они сдают весть спектр общеобразовательных предметов, соответствующих 8-10 классам средней школы. Затем — профильные предметы. Рубцов знал программу десятилетки и глубже по физике, математике, черчению, так как работал слесарем-сборщиком на военном полигоне и служил 4 года прибористом-дальномерщиком на флоте. Рубцов был готов к сдаче экзаменов при дополнительной подготовке.

В мае-июне 1962 года Рубцов сдаёт экзамены в ленинградской школе № 120 и в возрасте 26 лет получает Аттестат зрелости.

Какие основания не верить государственному документу? Привожу текст на бланке документа «Аттестат зрелости»:

Настоящий аттестат выдан Рубцову Николая Михайловичу, родившемуся в с. Емец Архангельской обл. 3 января 1936 года, в том, что он, поступив в 1960 году в среднюю школу № 120 рабочей молодёжи г. Ленинграда, окончил полный курс этой школы и обнаружил при отличном поведении следующие знания по предметам: 4 (хорошо) — История СССР, физика, астрономия, Конституция СССР; 3 (Удовлетворительно): литература, русский язык, алгебра, геометрия, биология, всеобщая история, география, тригонометрия, химия, черчение, иностранный язык (немецкий).

Подписи: директор школы - А. Моргунова; Заведующий учебной частью школы …....(неразборчиво); Учителя — 6 (шесть) подписей.

История была любимым предметом Рубцова в школе и техникуме.

Конституцию СССР любой гражданин знал в те времена.

1 июня Николай Рубцов зачитал у Б. Тайгина на магнитофон 10 стихов. С 1 июня по 13 июля 1962 года Тайгин срочно готовит для Рубцова самиздатовский поэтический сборник. Рубцов включает в книжку 38 стихотворений и формирует 8 тематических разделов, ставит к каждому стихотворению дату создания (по просьбе Бориса Тайгина). Книжка под названием «Волны и скалы» содержит такие стихотворения-песни, как «Элегия», «Фиалки», «Старый конь» (49). После правок поэта Б. Тайгин вновь перепечатывает тексты.

Сборник «Волны и скалы» свидетельствует о том, что Николай Рубцов в своём мировоззрении ещё находится на перепутье. С одной стороны мистические стихотворения «Видения в долине», «Поэт», «Сказка-сказочка», с другой – патриотические: “Берёзы»,

«Левитан», «Лесной хуторок», с третьей – почти атеистические «На родине», «Волны и скалы», с четвёртой – бытовые стихи «Морские выходки», «Праздник в посёлке», «На берегу», с пятой – юмористи-ческие «Утро перед экзаменом», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…».

Особняком стоит философское «Поэт», посвящённое Глебу Горбовскому. В этом произведении явно проявляется у Рубцова мистическое восприятие наблюдаемых явлений:

Трущобный двор.

Фигура на углу.

Мерещится, что это Достоевский.

И ходит холод ветреный и резкий.

И стены погружаются во мглу.

Гранитным громом грянуло с небес!

Весь небосвод в сверкании и блеске!

И видел я, как вздрогнул Достоевский,

Как тяжело ссутулился, исчез.

Не может быть,

что это был не он!

Как без него представить эти тени...

Это не сделанные стихи, это явление – предупреждение поэту перед отъездом из Ленинграда, перед вступлением на опасную дорогу духовно-народной поэзии, перед переменами в жизни!

Много странного увидел Рубцов в поэтической среде и пишет: “В моей судьбе творились чудеса!” (курсив Ю. К.М.)

В конце стихотворения Рубцов жонглирует жаргонным глаго-лом «торчит». В строках «торчит» сосед, разбуженные тётки, слова, бутылка водки, таинственный рассвет.

«Хулиганит» немного Рубцов, чувствуя свои поэтические силы. Не любил поэт заумных декадентов, которых встречал в комнате у Глеба Горбовского на поэтических и графоманских сходках. И приходил однажды с братом Альбертом и играли они на гармошке в местном сквере народные мелодии, что никак не вязалось с урбанистическим менталитетом поэтов-интеллигентов.

Многое видел Рубцов в те уже далёкие 60-е годы 20-го века. В стихотворении «Лесной хуторок» (позднее названо «Добрый Филя») поэт рассуждает о жизни доброго философа-селянина:

Филя любит скотину,

Ест любую еду,

Филя ходит в долину,

Филя дует в дуду!

Мир такой справедливый,

Даже нечего крыть…

– Филя! Что молчаливый?

А о чём говорить?

В предисловии «От автора» Рубцов сказал, что «сборник «Волны и скалы» – начало». Предвидя оценки так называемых критиков, Николай Рубцов пишет (см. Приложение № 5):

«И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические рыла», которыми кишат литературные дворы и задворки.

Без них во всём разберёмся” (курсив Ю. К.-М.).

Очень многие флотские и ранние стихи Николай Рубцов не включил в сборник. Среди них такие как «Северная берёза», «Первый снег», «Весна на море», «Родное море», «Деревенские ночи», «Осень. Летит по дорогам…» и др. Возможно не хотелось ему показаться сентиментальным. Ещё «шестидесятничество»,

царствовавшее в Ленинграде, давало о себе знать, закрывало пути к темам разрушаемой русской духовности .

Стихотворение «Волны и скалы», которое позже потеряло своё название и известно как «Эх, коня да удаль азиата…», является зарисовкой взаимоотношений с какой-то городской подругой.

Рубцов действовал по своему плану поступления в Литинститут. 13 июля 1962 года Рубцов получил от Бориса Тайгина экземпляр №2 сборника "Волны и скалы" из закладки 6 экз. под копирку на печатной машинке. Внимание! По полученной информации: «Рубцов подписал своим друзьям: Глебу Горбовскому, Борису Тайгину, Георгию Мельникову, Константину Кузьминскому и Маргарите Ивановне Лагуновой, преподавателю Хибинского горного техникума. Она узнала об этом в начале 2000-х годов (Л. Федунова. «Все земные святыни и узы...», С. - П., Изд. «Нестор-История», 2018, стр. 214). Экземпляр для М. И. Лагуновой был выс-лан, вероятно, на адрес Кировского горно-химического техникума.

В тот же день, 13 июля 1962 года Николай начитывает на магнитофон стихи «Поэт» и «Разлад» (по информации Б. Тайгина).

У Рубцова только один экз. «Волны и скалы». Считаю, что даже Б. Тайгин не знал конечной цели выпуска сборника. До начала экзаменов (август 1962 г.) и показа сборника "Волны и скалы" в Литинституте у Рубцова в распоряжении более двух недель.

Рубцов запланировал и взял отпуск на Кировском заводе с 17 июля (понедельник) 1962 года на 24 положенных рабочих дня (то есть на 28 календарных дней) до 12 августа (воскресенье) 1962 года (с выходом на работу в понедельник 13 августа). Версия автора.

Справка от автора. В те 60-е годы 20-го века рабочая неделя составляла 6 дней, включая субботу (в том числе и для работников отделов кадров). 14 марта 1967 года принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР (а за неделю до этого, 7 марта 1967 г. Постановление ЦК ЦКСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС) о переходе на 5-дневную рабочую неделю с двумя выходными (суббота и воскресенье) для большинства предприятий.

Для предьявления в приёмную комиссию Рубцов взял в поездку нужные ему документы (аттестат зрелости, фотографии, паспорт). Заказал в отделе кадров выписку из трудовой книжки и взял её 14 июля (51). Всё это с расчётом в любой момент приехать в Москву на экзамены из любого места пребывания!

В статье «Не сказка о том, как Николай Рубцов в Литературный институт поступал» (51), опубликованной 16.07.2019 г. на сайте «Душа хранит», известный череповецкий писатель-краевед Л. Вересов, публикующий периодически ксерокопии документов по теме Рубцова, в основном, из государственного архива Вологодской области, приводит на сей раз ксерокопии из архива Литературного института.

На этот раз на базе «лежавших с января 2011 года» и ока-завшихся у Вересова копий документов, он рассматривает тему поступления Рубцова в Линтинститут и приводит своё мнение.

При этом Вересов сообщает следующее:

«Из исследователей почти никто этот вопрос всерьёз не под-нимал. Отмечу только желание разобраться в проблеме Ю.И.Кириенко – Малюгина [2] (31). У нас же появилась уверенность, что Николай Рубцов уже после демобилизации с Северного флота осенью 1959 года стал готовиться к поступлению в Литературный институт или на филологический факультет какого – то другого вуза».

Замечу сразу: на специфический «филологический факультет» никакого вуза Рубцов не собирался поступать, потому что стре-мился получить специальное поэтико-литературное образование.

Приходится далее уточнять-опровергать посылы Л.Вересова.

1. По предложенной теме материалы были опубликованы В. Д. Зинченко в трёхтомнике «Николай Рубцов», издательство Терра (19), ещё в 2000 году.

Из моей книги-творческой биографии Н.М.Рубцова от 2011 года (31),из Главы 5. Ленинградский период. «Не простой, возвышенный, в седле бы...» (ноябрь 1959 г ...август 1962 г.) привожу абзацы:

Из (31), стр 77: «Осенью 1960 года Николай Рубцов поступает в Ленинграде в 9-й класс школы № 120 рабочей молодёжи. Ему нужны законченное среднее образование и аттестат зрелости на будущее».

Из (31), стр. 81:«С начала 1962 года Рубцов довольно настойчиво и без огласки шёл к цели: поступить в литературный институт».

В Главе 5 (31, стр. 77-88) приведены множество фрагментов стихов Рубцова, которые вошли в сборник «Волны и скалы» для показа при приёме в Литературный институт.

Приведённые материалы об отзывах на стихи Рубцова, посланные

100

на творческий конкурс, взяты из архивов ГАВО (52), где я (в то время на правах члена Союза писателей РФ) знакомился с описями архивных документов в 2001-2003 г.г., и другие — из библиотеки Литературного института, где мне в 2004 году предоставили некоторые материалы из личного дела студента Н.М.Рубцова (без права ксерокопирования, но с возможностью переписывания).

3. Л.Вересов сообщает о копиях из своей статьи: «Дело в том, что 13 января 2011 года в Литературном институте состоялись Рубцовские чтения. После нашего доклада об истории создания сборника стихов Н. М. Рубцова «Зелёные цветы» ректор Литинститута Б. Н. Тарасов пригласил познакомиться с Рубцовским делом и архивом поэта, хранящимся в запасниках. Тогда удалось перекопировать многие документы, которые стали основой данной работы». А вот мне, автору книг «Новая дорога к Рубцову» (2005) и «Поэзия. Истина. Рубцов» (2007), и трёх изданий «Тайна гибели Николая Рубцова» (2001, 2004, 2009) не «повезло» так тогда.

Дело в том, что я, Ю. Кириенко-Малюгин, участвовал в той конференции "Рубцовские чтения" 13 января 2011 года в Литературном институте с докладом «Журавли Николая Рубцова». И не обращался к Б. Н. Тарасову, поскольку ранее знакомился с теми материалами, которые мне выдали в библиотеке Литинститута. Оказывается выдали не всё. И ко мне (автору тогда пяти книг о творчестве Рубцова) Б. Н. Тарасов почему-то не обратился с предложением ознакомиться с архивом по Рубцову.

Теперь выясняется, что с января 2011 года вплоть до 1 июля 2019 года ксерокопии вступительных документов по Рубцову находились у Л. Вересова без публикации. Жаль. Ранее можно было бы провести дополнительные исследования. Придётся сейчас.

4. Л. Вересов приводит текст письма Н. Рубцову из приёмной комиссии Литинститута: «Уважаемый тов. Рубцов! Официальный вызов послан Вам в Ленинград. Вы должны явиться в институт до 1 августа, имея при себе указанные в «Условиях» документы. Вы допущены к экзаменам. Приёмная комиссия. 21 июля 1962 года».

Этот документ опубликован впервые в книге "Николай Рубцов. Звезда полей. Собрание сочинений. М. Воскресенье. 1999 (которая имеется у меня с 2007 года). Спасибо редакторам составителям Л. А. Мелкову (который знал Н. Рубцова) и Н. Л. Мелковой....

Ещё от Л. Вересова: «А далее опять документы вступают в дело,

101

в пику тем, кто вспоминает, что Николая Рубцова приняли без экзаменов или, что он опоздал к началу экзаменов (курсив Ю. К.-М.) и только за счёт обаяния и сборника «Волны и скалы» прошёл вроде бы вне конкурса. Нет, никто не создавал поэту Рубцову тепличных условий при поступлении, он поступал на общих основаниях».

5. Придётся дать опровержение ряда утверждений Л. Вересова.

5.1. Николай Рубцов не знал об этом специально посланном письме из приёмной комиссии Литинститута! И не ждал этого письма! Иначе он контролировал бы появление письма через общежитие Кировского завода (Ленинград, Севастопольская, д. 5). Просто Рубцов знал о том, что он прошёл творческий конкурс и может подготовить документы для приёмной комиссии и сдачи экзаменов.

5.2. Рубцов действовал по своему плану поступления в Литинститут, рассчитав план действий по июлю месяцу 1962 года.

5.3 В те 50-е - 60-е годы 20-го века приёмные экзамены во всех практически институтах (по крайней мере, в Москве) проходили с начала августа каждого года (шли через день по разным предметам с учётом специализации ВУЗа).

5.5. Рубцов создал себе запас времени до экзаменов, чтобы встретиться с отцом и родными в Вологде и поехать далее по личным делам по Вологодчине. В том числе, в с. Никольское, на свою духовную малую Родину, для встречи с друзьями детства. И очень даже возможно, для решения личных проблем, на будущее в случае непоступления в Литинститут.

Из авторской книги-монографии 2002 года (13): «К 1962 году Николай Рубцов уже потерял свою юношескую шевелюру. Это служба на флоте повлияла на внешность Николая Рубцова...»

Этот прогноз был дан ещё до выявления фактов, что Рубцов получил лучевую болезнь в результате визуального контроля серии воздушных ядерных взрывов на Новой земле в период службы на Северном флоте. Обосновано в 2011 году в издании (31), стр. 66, 67.

Надо понимать, что Рубцову уже 26 лет, у него нет постоянного места жительства, в Ленинграде нет ясных перспектив получить даже комнату при одиночном проживании. Жильё давали только семейным парам. Вот такая версия для мотивов действий Рубцова.

5.6. 15 июля (воскресенье) или 16 июля (понедельник) 1962 года Рубцов покупает билет и едет ночным поездом из Ленинграда в Вологду (потому что 17 июля он уже в Вологде).

102

5.7. По многочисленным публикациям известно, что 17 июля 1962 г. Николай встречается с отцом в вологодской железнодорожной больнице и делает запись сестре Галине, что едет в отпуск в Тотьму на письме отца в адрес дочери. Это опубликовано (31, стр. 88). 18 июля Рубцов заехал в Шуйское-Космово для встречи с бывшей несостоявшейся "невестой" Т.Агафоновой (не зная о её семейном положении - замужестве). Встреча не состоялась и Рубцов далее следующим речным рейсом едет до Усть-Толшмы, чтобы затем доехать (или дойти) до с.Никольское (это 25 км от пристани или 5-7 часов пешком). 20 июля 1962 года Николай Рубцов появляется в с. Никольском на вечеринке у односельчанина В. Аносова.

Вот что пишет Генриетта Михайловна Меньшикова: "Около 20 июля 1962 года мы провожали в армию Владимира Аносова. Был праздник. И вот в разгар праздника зашёл невысокого роста, лысый парень. Конечно, сразу обратили внимание - кто? Потом пошли в клуб, и там я узнала, что это Рубцов Коля. Да, он был совершенно неузнаваем..." (53), об этом также (31, стр. 83). Прим. Ю. К.-М. Такой результат облучения Н. Рубцова на Северном флоте (1955 - 1959 г.г) в период серии воздушных ядерных взрывов(31, стр. 66,67)

Вот что пишет Нина Алферьева (учившаяся вместе с Рубцовым): "Я видела его (Н. Рубцова, прим. Ю. К.-М.) в Николе в 1962 году. Сам пришёл ко мне в дом. Удивилась, что он такой лысый. Читал стихи из сборника не в переплёте (очевидно, это сборник "Волны и скалы"). До этого времени я о Рубцове почти ничего не знала. И не думала, что он пишет стихи и даже печатает их. В тот день он пел свои песни. Играл на гармошке..." (27, 1994) и (13, стр. 83, 2002).

Привожу информацию также от Г. Мартюковой, директора мемориального музея Н. М. Рубцова в селе Никольское Тотемского района Вологодской области (54):

"В этот приезд (июль 1962 г. - прим. Ю.К.-М.) Николай Рубцов останавливается у Анны Романовны Шестаковой. Она часто принимала у себя приезжих граждан. Хозяйка выделила Рубцову кровать в прихожей. По воспоминаниям дочери хозяйки дома Нины Николаевны Мужиковой, поэт жил у них около десяти дней. Именно тогда у Анны Романовны Николай Рубцов встретил свою однокашницу по детскому дому Нину Геннадьевну Алферьеву, которая временно снимала угол у хозяйки квартиры. Нина Николаевна запомнила, как Рубцов играл на гармошке.

103

Односельчане частенько его видели сидящим на берегу реки у бани, и записывающим что-то в тоненькую тетрадочку.

Организовали воспитанники детского дома маленькую встречу выпускников. Собрались Л. Спасская, Н. Алферьева, Н. Рубцов. Сидели, вспоминали старых друзей, детдомовскую жизнь.

Встретился тогда Николай Рубцов и со своими одноклассницами Н. Прокошевой и Т. Нечаевой. Это случилось 4 августа 1962 года. По воспоминаниям современников, поэт вечером этого дня исполнял песни собственного сочинения".

Картинку одной из вечеринок в Никольском поэт отразил в шуточном стихотворении «Эхо прошлого».

Разберёмся с ситуацией от 4 августа (суббота) 1962 года.

Участники вечеринки (встреча однокласников) знали, что Рубцов пишет стихи, имеет в руках сборник "Волны и скалы" и должен ехать в Москву. Николай это не скрывал. Думаю об этом знала и Гета, находившаяся в близких отношениях с Рубцовым. Считаю, что 4-го августа Рубцов понял, что Время уходит!

Получить сведения о дате начала экзаменов в Никольское Рубцов практически не мог. Сомнительно, чтобы у Рубцова был телефон приёмной комиссии. Иначе бы он не остался ни на 1-е августа, ни на 4-е на вечеринку. Тогда, в 60-годы 20-го века не было отлаженной телефонной связи. И звонить можно было из сельсовета или из почтового отделения! Кто такой Рубцов в это время? Отдыхающий.

Выдвигаю наиболее версию, что Рубцов рано утром (в 5-6 часов) выходит (попутный транспорт маловероятен — прим. Ю.К.-М.) из Никольского, в 10-11 часов на переправе и в переезжает на лодке (или пароме) в Черепаниху. То есть примерно в 12 час. отправляется пешком но грунтовой дороге - 14 км до трассы на Вологду (за 3 часа). Это перегрузка даже для спортсмена. Маловероятно, доехать попутным транспортом. Затем "методом голосования" ещё днём (в 15-17 час.) удаётся сесть на проходящий автобус до Вологды 9трасса Великий Устюг — Тотьма - Вологда). Ещё 4 часа пути. Поздним вечером 5-го августа Николай мог оказаться в Вологде. И в этот день (воскресенье) покупает билет на прямой (Череповецкий) или на проходящий ночной поезд в Москву. Рубцов с опозданием, поздним утром направляется в Литинститут. Этот подвиг возможен и реален при понимании, что на 6-го августа (понедельник) Рубцов «вычислил» начало приёмных экзаменов в Москве.

104

Глава 6. Литературный институт, поступление, экзамены, на очном отделении. «И всё на правильном таком пути…»

(август 1962 г…июнь 1964 г.)

Литературный институт, общежитие, рождение дочери в Николе, ЦДЛ, на пути к первым студенческим публикациям.

Привожу версию поступления Николая Рубцова в Литинститут.

Итак, с поезда из Вологды, с Ярославского вокзала поздним утром в понедельник 6-го августа 1962 года Рубцов в Москве и едет в Литературный институт. А экзамены идут в этот день!

Разберёмся с допуском к приёмным экзаменам. Рубцова могли просто развернуть от порога института в связи с опозданием (неявкой), проставив "неудовлетворительно" по первому же экзамену 4-го августа (суббота).

В приёмной комиссии Рубцов объяснил ситуацию (в том числе с выездом из далёкого Никольского Вологодской области).

Николай Рубцов, конечно, показал самиздатовский сборник "Волны и скалы". И это произвело впечатление на членов приёмной комиссии, которые сами были литераторами и понимали уровень стихосложения. Здесь верна версия многих литераторов о значении сборника "Волны и скалы". Преподаватели из комиссии знали, Кому (прошедшему творческий конкурс) направляли вызов на экзамены 21 июля 1962 г.

Рубцову пошли навстречу. Решение, конечно, было принято присутствующими членами приёмной комиссии и согласовано затем с руководством Литинститута. Потому что: опоздание — веская причина, но поправимая; стихи абитуриента — почти профессиональные; Рубцов отслужил 4 года на Флоте, в те времена любого демобилизованного при сдаче экзаменов не ниже, чем на "удовлетворительно" принимали в любой институт!

Рубцову разрешили сдавать экзамены. Сначала те, которые были в плане сдачи абитуриентами, т.е. 8-го и 10-го августа. С разрешением досдать пропущенные экзамены.

Л. Вересов приводит ксерокопию экзаменационного листа (51). На бланке надпись "Литературный институт имени А.М.Горького при Союзе писателей СССР". Далее экзаменационный лист № 81 - на типографском бланке!

105

Ниже записано "Рубцов Николай". Лаконично - без Отчества.

Ниже: № - прописана цифра 9, затем «от» цифра 12 (над линией ожидаемой даты) и надпись, похоже, римскими VII или VIII, далее к цифре 19 добавлена цифра 62 (получается 1962 год).

Далее в строке "личная подпись" - отсутствует подпись Рубцова.

Прим. Ю.К.-М. Видно, что документ выписан наспех!

Ниже подпись ответственного секретаря приёмной комиссии, подпись имеется (!!!). Слева рядом - печать, неясный оттиск.

Ниже таблица: "Отметки о прохождении приемных экзаменов".

Указаны графы "Наименование предмета", "Дата экзамена",

"Оценка прописью без сокращения", "Подпись преподавателя".

Ниже - "Русский язык (письменно, устно)";

ниже - "Русская литература (письменно, устно)";

ниже - "История СССР (устно);

ниже - "Иностранный язык".

Под таблицей экзаменационного листа надписи:

1. Лист служит пропуском на экзамен.

По окончанию приёмных экзаменов лист должен быть воз-

вращён в приемную комиссию.

Не зачисленный в учебное заведение получает обратно свои документы (далее мелким шрифтом) после сдачи эк. л.”

Подписанный бланк экзаменационного листа служил докумен-том для оформления проживания в общежитии Литературного института (другие документы неизвестны, версия Ю.К.-М.)

В то время конкурс составлял десятки человек на место, а абитуриенты были практически эрудиты по основному предмету — Литературе. Но опоздавшего Рубцова допускают к сдаче экзаменов!

Известно, что Рубцов появляется у входа в общежитие Литинститута (ул. Добролюбова, 9/11) и встречает случайно Валентина Сафонова, с которым служил на Северном флоте и встречался неоднократно в 1957-1959 г.г. (44).

Вот что пишет Валентин Сафонов (44).

«К общежитию подходили двое. И что-то в походке невысокого, одетого в белую рубашку с короткими рукавами парня, показалось мне странно знакомым.

Скажите, – окликнул он, – где тут…

Очевидно, что Николай хотел спросить, как найти коменданта.

106

И в ту же минуту лицо его дрогнуло, изменилось. И, наверно, изменилось моё лицо.

Такой неожиданно радостной была наша встреча.

– Коль, Колька, – укорил я, – зачем же ты усы-то сбрил?

– А-а, усы… – махнул он рукой. – Тут вон на голове волос совсем, считай, не осталось. Очень я это переживаю…

Итак, мы обнялись у дверей общежития.

– А я предвидел, что на крыльце тебя встречу. Ехал в трол-лейбусе и знал: сейчас увидимся, – сказал Рубцов.

Это было на него похоже – вот так убеждённо на полном серьёзе, говорить о том, во что за минуту до того и сам не верил. Или о чём не подозревал. Хотя…Он же знал, что я учусь в литературном…».

Так о встрече с Рубцовым после трёхлетней разлуки пишет его флотский друг Валентин Сафонов. Вездесущий преподаватель физкультуры Иван Кириллович Чирков, самодеятельный фотокорреспондент литинститута отснял несколько раз друзей во время встречи. Николай Рубцов пошёл оформляться в «общагу».

«И пока Рубцов таскал матрасы и простыни, я этажом выше собирал на стол, застеленный газетами, нехитрую снедь.

– Ну вы живёте тут! – восхитился он, предварительно постучав в мою дверь. Тоже, между прочим, деталь: даже в нашей бесшабашной литинститутской вольнице Коля никогда не входил в чужую комнату без стука. И тем отличался от многих других…(вот результат детдомовского воспитания! – прим. Ю. К.-М.). А восхищение его, с которым переступил он порог, было, так сказать, восхищением вообще: Рубцова поразили порядки, царившие в стенах общежития (не нравы, а именно порядки. О нравах речь впереди). Просторная комната на двоих, холлы с телевизорами, кухни и подсобки на каждом этаже, душ…

– Буржуями живёте, всё равно как в доме отдыха! – повторял он, пристраиваясь к столу…»

В. Сафонов в «Повести памяти» пишет о том, что первая книга Рубцова «Волны и скалы» «ходила из рук в руки по общежитию, читалась нарасхват». По технике стихосложения, по образности, по умению нестандартно отразить замеченную тему из жизни Рубцов уже был самобытным поэтом.

107

Автор уверен, что Валентин Сафонов, в то время (в августе 1962 г.) студент Литинститута, во время дружеской встречи в общежитии перелистал-прочитал сборник Рубцова "Волны и скалы", встре-чался с членами приёмной комиссии, оказал неформальную помощь Рубцову в получении разрешений на сдачу экзаменов. Рубцову надо было вернуться в Ленинград и приступить к работе с 13 августа (понедельник) 1962 года, чтобы не оказаться прогульщиком.

Анализ содержания экзаменационного листа (55).

Экзамен по предмету "История СССР (устно)" – оценка "хорошо", две подписи, дата 8/ VIII - 62г. Экзамен по предмету "Иностранный язык" (немецкий) – оценка "удовлет", одна подпись, дата 10/ VIII-62 г. В записях видно, что они оформлены в день сдачи каждого экзамена, запись – спокойная чёткая неторопливая. Это означает, что Рубцов сдавал эти экзамены именно в указанные дни.

Выдвигаю версию, что после экзамена 8 августа (при оценке «хорошо» двумя преподавателями) Рубцов договорился (или ему предложили) досдать срочно экзамены. «Русский язык» (письменно — это сочинение) Рубцов мог написать 9-го августа и на высоком уровне (пример, сочинение «О русском уголке») и получил оценку «хорошо». «Русский язык» (устно) —«отлично», это собеседование по сборнику "Волны и скалы". Предмет «русская литература» — оценка «удовл.», уровень знаний должен быть высоким для поступления в Литинститут. Видно, что эти два экзамена сдавал Рубцов сразу двум преподавателям (судя по подписям в экз. листе) в один день и именно 10 августа (пятница). Основная версия. Пото-му что надо сдать экзаменационный лист в приёмную комиссию.

Считаю, что Рубцову предложили приехать в Москву на 13-14 августа для беседы в приёмной комиссии в связи с опозданием. Это означает, что 10 августа (пятница) Рубцов после экзаменов поездом едет в Ленинград, в общежитие Кировского завода.

С утра 11 августа (суббота) Рубцов ставит в известность началь-ника цеха об экзаменах в Литинституте, пишет заявление в дирек-цию Кировского завода и в отделе кадров оформляет за свой счёт отпуск на два-три дня. Возвращение в Москву подтверждается сообщением Б. Тайгина, что «стихотворение «На злобу дня (экспромт)», со слов автора написано 12 августа 1962 г. в дневном поезде, на пути из Ленинграда в Москву» (49). Вечером 12-го Рубцов в общежитии Литинститута. Версия подтверждается (55).

108

Второй версией может быть сдача обоих экзаменов 13-го (понедельник) и/или в течение двух-трёх дней двум преподавателям, с которыми надо было договориться секретарю и членам приёмной комисии. По этой версии экзаменационный лист также должен был оказаться в приёмной комиссии до установленной даты рассмотрения результатов экзаменов. Потому что затем готовился приказ по приёму в Литинститут. Оценки по трём экзаменам – невысокие. Но Рубцова должны были принять как абитуриента, отслужившего в армии.

Рубцов возвратился в Ленинград, вышел на работу и ждал официального приказа на зачисление в институт. Николаю Рубцову нужна была зарплата после отпуска для выживания.

Получив известие о зачислении в литинститут приказом № 139 от 23 августа (четверг) 1962 года (например, по телефонной связи) Рубцов (в это время шихтовщик 6 разряда) сразу пишет заявление об увольнении с 5 сентября (также четверг) 1962 года, потому что по Закону любой увольняющийся "по собственному желанию" должен отработать две недели. Это входило также в планы Рубцова.

Л. Вересов даёт свою версию по дате 5 сентября, цитирую: "Почему поэт так относительно долго тянул с увольнением? Навестил друзей, может даже вышел на работу на несколько дней, чтобы спокойно написать заявление об увольнении, побегать с обходным листком..., собрал свои невеликие пожитки, выписался из общежития на Севастопольской..."(51)

Считаю, что Рубцов не "тянул с увольнением" и не вёл полубеззаботный образ жизни на Кировском заводе и в Ленинграде. Обходной лист оформляется в течение рабочего времени обычно за день до увольнения за 2-3 часа и сдаётся в бухгалтерию для расчёта в день увольнения. Рубцов "вкалывал" как работяга-шихтовщик 6 разряда, зарабатывая за "обязательные" две недели примерно 100 рублей. Это средства, необходимые для проживания в Москве до получения стипендии, которая составляла всего 22,5 руб в месяц.

Для оформления увольнения выписка из приказа № 139 по литературному институту им. А. М. Горького от 23-го августа 1962 г. Николаю Рубцову не требовалась и осталась в его личном деле.

Валентин Сафонов пишет, что «…Николай Михайлович пришёл в институт не подготовишкой, а мастером, способным создавать

109

зрелые, поражающие воображение стихи. Иные из тех, кто тщится сейчас выдавать себя за его учителей или доброжелателей, отлично понимали это. И завидовали его таланту. Порой зло завидовали и всячески старались принизить и унизить Рубцова, оскорбить насмешкой, завертеть, закружить в пьяном круговороте, выставить беспомощного – случалось и такое – за дверь, на позорище…

Я не оправдываю Колю, не леплю из него ангела. Есть и его доля вины в том, что помимо нашей общежитейской нечистой братии постоянно крутились вокруг него приблатнённые типы, наезжавшие из «Питера»…(44, 27).

Уже пошлостью стали рассказы о том, что Коля Рубцов, то ли оригинал, то ли юродивый, все четыре времени года – осенью и зимой, весной и летом – ходил в валеных сапогах, в опояске из вервия. Ходил в валенках, но зимой! И правильно делал. Во-первых, потому что практично, а во-вторых, и это главное, жалел свои больные ноги… О верёвке – ложь!

Пальтишко на нём, верно, было не из модных. И пиджаки-рубахи не всегда только что из магазина. Но вот чего не отнимешь у Рубцова – опрятности. Не терпел «пузырей» на штанинах, тща-тельно и подолгу стирал всякое случайное пятно на одежде…» (44).

Всякого рода «интеллигенты», конечно, не понимали жизнен-ных проблем нищего тогда поэта. А ему приходилось путешествовать в любое время года из Москвы до села Никольского и обратно (например, 25 км от парома) или по непредсказуемым дорогам Вологодской области для литературного заработка.

В начале сентября 1962 года студентов первого курса послали на уборку урожая в колхоз под Загорском. О чтении стихов во время слякотной погоды вспоминает однокурсник Рубцова Э. Крылов (27):

«В тот день, как и предыдущие, поэты читали свои стихи. Рубцов подошёл к нашей группе, лёг, облокотясь на тюфяк,

послушал немного, а потом очень искренне сказал:

– Разве это стихи?

– Читай свои, – предложил кто-то.

Он сел и монотонным голосом стал читать «Фиалки». Но с каждой новой строкой голос становился звонче, выразительнее, пока не превратился в то, что называют «криком души».

110

Впечатление было очень сильным. В то время кумирами читающей публики были Евтушенко, Вознесенский… В Рубцове сразу почувствовали нечто совсем другое. Парадоксально, но «необычная» поэзия под «Евтушенко» звучала уже слишком обычно, а «обычная» поэзия Рубцова прозвучала необычно».

Рубцову ничего не было сказано, но стихов больше не читали.

Позже на курсе выделились три явных лидера – Николай Руб-цов, Александр Черевченко, Павел Мелехин. Прозаики сразу и безоговорочно признали первым Николая Рубцова, поэты либо вовсе не признавали его, либо признавали с большими оговорками и отводили ему скромное место. Самыми же преданными его почи-тателями были люди нелитературных кругов. Все они, кому я читал стихи Рубцова, просили переписать их и познакомить с автором».

В марте 2010 года автору удалось выйти на переписку с А. Черевченко, который сослался на свои статьи «Друзья давно минувших дней», которые практически неизвестны рубцововедам (56, 31). Привожу часть колоритной информации А. Черевченко.

«В начале сентября 1962 года студентов первого курса Литинститута, отправили убирать картошку в один из подмосковных колхозов. То ли в Мытищинский, то ли в Загорский район, теперь уже не припомнить. Поселили нас на полевом стане в полуразвалившемся коровнике с дырявой крышей. Сентябрь выдался на редкость дождливым и холодным, суглинок на картофельном поле превратился в непролазное болото, а уборка клубней – в настоящую каторгу…»

Вспоминает Михаил Шаповалов (27):

«В местном клубе мы дали литературный вечер… Соби-рались старики с детворой. Молодёжи было мало. Читали стихи. Принимали каждого радушно, однако самый большой успех выпал на долю Рубцова. Стоя на краю сцены, он читал громко, уверенно и, отвергая жестом руки заслуженные аплодисменты, переходил от хохм о флотской жизни к любовной лирике, к стихам о Вологодчине».

Шаповалов, когда дошла до него очередь, решил не читать свои стихи, а прочитал Есенина. Довольно часто после Рубцова поэты косвенно признавали поэтическую силу товарища.

111

Вспоминает А. Черевченко (56):

«Вообще-то я не знаю, что бы делали мы тоскливыми осенними вечерами, если бы не Коля. Поэтические баталии, состязания в гениальности всем нам порядком надоели. При тусклом свете керосиновой лампы читать книги было просто невозможно. Скука! И тогда Рубцов брал гармошку и начинал петь песни собственного сочинения, вологодские частушки, вгонявшие девчат в краску своею забористостью, наигрывал известные ему вальсы, фокстроты и танго – такие у нас там были песенно-танцевальные вечера…

К концу третьей недели нашего прозябания на полевом стане

дожди вдруг прекратились, резко потеплело, началось знаменитое подмосковное «бабье лето». Буквально за три дня мы выпотрошили до последнего клубня картофельные грядки, спеша вернуться в институт, в который так стремились и о котором так мечтали.

И тут нас всех ждал сюрприз. Во-первых, всю бригаду вместе с мешками клубней, привезли на грузовых машинах на центральную усадьбу колхоза. Там, на сельской площади, были накрыты длинные сколоченные из досок столы, ломившиеся от деревенских яств и вполне конкретных бутылок. Председатель колхоза в краткой речи, почему-то вновь сбиваясь на высокие надои, поблагодарил нас за ударный труд в тяжелых климатических условиях и пригласил отведать, что Бог послал.

В процессе пиршества выяснилось, что праздник этот был устроен вовсе не в нашу честь: колхоз занял первое место в районном соревновании по надоям молока. Он специализировался на молочном животноводстве, а картофель тут выращивали на корм свиньям. Тем не менее, все мы были несказанно счастливы, когда председатель объявил, что каждый из студентов в качестве поощрения за ударный труд получает по 50-килограммовому мешку картошки и килограмму свиного сала. Честно говоря, такого гонорара никто из нас еще не получал (курсив Ю. К.М.). Он позво-лил нам достаточно сытно прожить до октябрьских праздников…».

О поэтических сборах в общежитии Э. Крылов сообщает (27):

«В первые дни учёбы мы часто собирались в одной из комнат общежития и нередко ночь напролёт читали по кругу свои стихи. Мнения при этом, как правило, не высказывались, за грудки друг

112

друга никто не брал, рубашек не рвали – всё это будет позже. А пока поэты только знакомились, соразмеряли свой бесспорный талант с другими сомнительными талантами, вынырнувшими неизвестно откуда, пытались определить своё место в поэтической иерархии будущего курса, семинара.

…Вошли Рубцов и Макаров, чтение было прервано. Рубцов про-шёл к кровати, где уже сидели человек пять, ребята подвинулись…

Стали читать дальше. Рубцов слушал, крутил головой, хмурился, иногда усмехался, но не открыто, а только намёком, даже не в половину, а в четверть жеста…Стихи ему явно не нравились. Дошла очередь до Сергея Макарова. Он прочитал стихотворение «Павел Васильев». Рубцов был доволен, в полужестах его сквозило – знай наших. Кто-то завёл нудную поэму. Рубцов поскучнел, опустил голову на руки. Кончилась поэма, и в полной тишине прозвучал голос Рубцова: «Бездарно всё».

Возник ропот. Кто-то крикнул:

– Ты не выступай, а прочти стихи. Тогда посмотрим.

Рубцов встал:

– Не буду читать, не хочу. Пойдём, Сережа.

И они ушли».

В аттестате зрелости по немецкому языку у Рубцова стоит тройка. О переходе Рубцова в институте на французский язык в связи с французской поэзией Н. Попов сообщает следующее (57):

«Бывший матрос рыболовного траулера, который наверняка заходил в иноземные порты, Коля знал несколько английских слов. Это его явно не устраивало. И в институте Коля решил полностью освоить английский. Но почему-то не удалось. Тогда он попробовал приобщиться к немецкому. Тоже получилась осечка. А учебная часть прижимала за прогулы. Пришлось Коле заниматься француз-ским. Он тоже оказался не легче, хотя милейшая Любовь Василь-евна Леднева всеми способами пыталась приобщить нас к языку, на котором писали Вийон, Ростан, Верлен, Рембо, Бодлер, Аполлинер!

– Да-да-да…– охотно соглашался Коля. – Это прекрасные поэты!

– Мне никогда не стать таким хотя бы потому, что ведь не могу

113

же я превратиться во француза. Я – русский…Им и останусь. Так зачем же зря гробить время?

– Почему ж это зря? Вдруг вы попадёте в Париж! – соблазняла Любовь Васильевна. – Идёте, значит, вы по Монмартру, а навстречу – самая красивая девушка! Вы её, естественно, под ручку…

Подмигнув, Любовь Васильевна шмыгнула от удовольствия и с пафосом произнесла на французском что-то завлекательное.

– Париж…Самая красивая девушка.. – с улыбкой протянул Коля.

– Ну и придумаете ж вы… Да разве такое возможно? Нет… Никогда! Траулеры в Париж не заходят.

Тогда неугомонная Любовь Васильевна.... прочитала «Осеннюю песню» Верлена и её перевод, сделанный Брюсовым.

– Как это бесконечно далеко… – огорчился Коля.

– Вот и приблизьте! Вы же – поэт! – подхлестнула его Любовь Васильевна.

Это всё-таки задело Колю за живое. Он записал предельно точный подстрочник, с задумчивым прищуром внимательно прослушал подлинную ритмику стиха и обещал на следующее занятие принести перевод…» (57).

Поэт Б. Чулков пишет (27):

«Любил Рубцов стихи и гениального французского поэта Франсуа Вийона, и задушевнейших поэтов Франции 19-го века – Верлена и Бодлера. Сам он рассказывал, что преподавательница французского устраивала у них нечто вроде конкурса на перевод «Осенней песни» Верлена, которая в подстрочном изложении выглядит примерно так:

Долгие рыдания скрипок осени ранят

мне сердце однозвучной тоской.

Совсем задыхаясь и побледнев, когда

бьют часы, я вспоминаю о былых годах

и я плачу.

И я выхожу на злой ветер, что несёт

меня и туда и сюда, подобно листку,

который мёртв “.

114

Николай Рубцов подобрал на гармошке мелодию и «Осенняя песня» стала сначала студенческой, а потом и народной песней.

Ну так что же? Пускай

Рассыпаются листья!

Пусть на город нагрянет

Затаившийся снег!

На тревожной земле

В этом городе мглистом

Я по-прежнему добрый,

Неплохой человек.

Николай Рубцов написал свою «Осеннюю песню», в которой не стал уподоблять себя гонимому безсловесному листку.

Как вспоминает Э. Крылов, Рубцов показал «Осеннюю песню» преподавателю по стилистике, которому стихотворение понравились, но он решительно возражал против «эх» в строчке «По канаве помчался, эх, осенний поток…» А Рубцов высказался по этому поводу: «Как он не понимает, как не понимает, что в этом «эх» – всё: и движение, и настроение. К чёрту стилистику, если она мешает мне выразить то, что я хочу…» (27)

Продолжим местами субъективный рассказ Черевченко (56):

«Общежитие Литературного института им. А. М. Горького, расположенное на ул. Добролюбова, в приснопамятные 60-е годы представляло собою Российскую империю в миниатюре, поскольку населяли её представители самых разных республик, краёв и областей. На семи этажах этого здания звучал «всяк сущий в ней язык», но преобладал, конечно, русский, служивший связующим звеном в этом разноплеменном полчище начинающих поэтов, прозаиков, драматургов и критиков, прибывших завоевывать Москву. Очень скоро все они разбились на группы – иные по принципу землячеств, но большинство по приверженности к тому или иному литературному течению. Это лишь в официальной пропаганде советская литература той поры представляла собою некий монолит, сцементированный социалистическим реализмом...

У нас тоже стихийно образовалась группа провинциальных

115

поэтов, жаждущих овладеть опытом запрещённых в то время цензурой предшественников, их поэтическим мастерством. На нашем курсе было всего два бывших моряка – Коля Рубцов и я, ясное дело, что мы поселились в одной комнате. Соседство вскоре переросло в дружбу, затем к нам прибавилась целая когорта едино-мышленников. Лидером, безусловно, стал Анатолий Передреев, уроженец города Грозного, прошедший перед Литинститутом суровую школу строительства Братской ГЭС. Братскую ГЭС прошёл и его закадычный друг Стас Куняев, возглавлявший в то время отдел поэзии журнала «Знамя»… ».

29 сентября 1962 года в Вологде умирает Михаил Андрианович. На похороны отца Николай не попадает. В Вологду Рубцов едет в октябре. Имеется фотография на могиле отца, где Николай Рубцов стоит вместе с тётей Соней, молодой вдовой Женей. Из Вологды Николай поехал в Ленинград. В Невской Дубровке навещает семью брата. Однако Альберт ранее неожиданно уехал куда-то на заработки, на похоронах отца не был.

25 октября 1962 года Николай Рубцов приезжает в Ораниенбаум (под Ленинградом) к Генриетте Михайловне Меньшиковой. Узнаёт, что у него будет ребёнок. Утром Гета проводила Николая на электричку. По его совету, отработав перед увольнением месяц, Гета возвращается в Николу. А Николай Рубцов едет в Москву, в литинститут, где ему придётся писать объяснения по длительному отсутствию на занятиях.

Жить на одну стипендию Николаю Рубцову было крайне сложно, тем более в общежитии такого богемного института, как литературный. Поэтому студенты всегда «стреляли» друг у друга по рублю, по трёшке, по пятёрке до следующей стипендии или какого -либо заработка. И когда некоторые «свидетели» сообщают, что Рубцов просил взаймы рубли, то пусть вспомнят, а сколько раз они занимали деньги. А деньги, взятые взаймы, студенты всегда отдавали, так как должник рисковал своей репутацией, что было дороже любых денег в те времена.

Вспоминает А. Черевченко (56):

«Однажды перед зимними каникулами, в декабре 1962 года Коля Рубцов, не сказав ни слова, исчез на несколько дней и вернулся в приподнятом настроении – таинственный и загадочный.

116

– Ты знаешь, Сань, есть возможность неплохо заработать. Я тут познакомился с одной телевизионной барышней, и она заказала нам детскую новогоднюю сказку. В стихах. Самому мне не справиться... Поможешь?... Безденежье крепко взяло за глотку, на каникулы ехать было не на что, да и жрать хотелось. Я согласился.

Заказанную телевидением сказку мы сочинили за сутки. Это было, конечно, откровенное графоманство, но сценарий наш был принят (Коля отвез его на телевидение сам), и вот как-то утром, перед самым Новым, 1963 годом мы устроились в телевизионном холле перед телевизором «Темп», чтобы увидеть воплощение нашего коллективного творчества на экране. Лучше бы мы этого не делали, после просмотра мы с Николаем несколько дней не могли посмотреть друг другу в глаза. Но когда студёным январским утром Рубцов растолкал меня и сказал, что пора ехать за гонораром, весь стыд выветрился из меня мгновенно…

– Как ты думаешь, сколько нам заплатят? – спросил я друга.

– Ну, уж не меньше, чем по сотне, – уверенно заявил он. – Все-таки сказка в стихах!

Нам заплатили 75 рублей. На двоих. Но всё-таки это были деньги! На них можно было и куклу купить, и шапку, и на родину Николая сгонять – в общем вагоне. Однако, разбогатев, мы, прежде всего, решили хоть раз по-человечески пообедать и двинулись на Белорусский вокзал, в ресторан, славившийся тогда относительной дешевизной блюд и приличной кухней. Заказали, как помню, по полной тарелке суточных щей, гречки с котлетами, селёдочки с лучком и бутылку «Московской». Для двух полунищих поэтов это был не обед, а царское пиршество».

В январе 1963 года Николай Рубцов пишет в ректорат:

«Ректору Литературного института им.Горького

тов.Серёгину И. Н.

от студента первого курса осн. отд. Рубцова Н. М.

Заявление

Я не допущен к сдаче экзаменов, т. к. не сдавал зачёты. Зачёты я не сдавал потому, что в это время выполнял заказ Центральной студии телевидения… Писал сценарий для передачи, которая состоится 9 января с.г.

117

Прошу Вас допустить меня к экзаменам и сдаче зачётов в период экзаменационной сессии.

7/ 1 – 63 г.

Резолюция: «В учебную часть. Установить срок сдачи зачётов 15 января. Разрешаю сдавать очередные экзамены». (27).

Ещё раз обратимся к воспоминаниям А. Черевченко (56):

«Кажется, это было вечером, в начале декабря 1962 года… Я сидел над письмом к родителям, где, стараясь сохранить достоинство, выклянчивал очередную «десятку». Коля Рубцов только что закончил перепечатку рукописи своей первой книги стихов и раскладывал страницы по разделам, то и дело поглядывая на круглый обеденный стол, где в гордом одиночестве лежала последняя наша сигарета типа «Памир». Я вообще старался на неё не смотреть – курить хотелось смертельно. Закончив работу, Николай аккуратно сложил три экземпляра рукописи в папки и спрятал их в ящик письменного стола. Затем достал из верхнего ящика лезвие безопасной бритвы «Нева» и бережно разрезал сигарету на две половины.

– Покурим? – спросил он, зажигая спичку. Мы молча прикурили от огонька и жадно затянулись крепчайшим дымком дешёвой сигареты. По мере того, как сгорала сигарета, в душе моей нарастало отчаяние: от стипендии (22,5 рубля в месяц) не осталось ни копейки. Мы уже третий день не посещали лекции, потому что не было денег на троллейбус (цена билета 4 коп., прим. Ю.К.-М.)

– Сань, а Сань, – сказал Рубцов. – Ты можешь мне ответить на вопрос: на кой хрен тебе два пиджака?

У меня действительно было два пиджака, которые я, впрочем, почти никогда не носил, предпочитая свитер с протёртыми до дыр локтями. И никогда не задумывался, зачем мне пиджаки вообще…

– Считаю твое молчание знаком согласия, – подытожил Коля, надел свое безразмерное пальто, закинул за шею непомерно длинный шарф, взял под мышку один из моих пиджаков и исчез... Не знаю, за сколько «толкнул» мой клифтик Коля, но вскоре он появился с таинственной улыбкой на лице.

О Николае Рубцове написана и опубликована прорва былей и небылиц, многие из них я читал и всегда задавался вопросом: зачем

118

всё это? Одни пытались представить его ангелом во плоти, другие – демоном в изгнании, третьи просто хотели нажиться на необы-чайном таланте и трагической судьбе поэта, выразителя чаяний «гонимого народа»…

Мы стали соседями по комнате в литературной общаге, прежде всего, потому, что на нашем курсе было всего два моряка: Коля служил на Северном флоте, я – на Черноморском. Рубцов был старше меня на семь лет, но и я в свои 20 был вполне самостоятельным человеком, не нуждавшимся, как некоторые, в опеке, и это тоже привлекло ко мне Николая. К моему тогдашнему ученическому творчеству он относился с известной долей скепсиса, но искренне радовался каждой удачной строке. Сам того тогда не сознавая, я прошёл у Николая Рубцова серьёзную и бескорыстную школу поэтического мастерства. (курсив Ю. К.-М.)

Самый сложный вопрос – кем же был Николай Рубцов на самом деле? Люди, знавшие его близко, отдавали себе отчёт в том, что Коля – неплохой актёр. Он очень быстро и безошибочно оценивал любую ситуацию и умел извлечь из неё для себя хотя бы минимальную выгоду. Например, подольстить какому-нибудь студенту из числа бесчисленных кавказских джигитов, населявших нашу общагу, и в итоге пировать до утра за их столом, куда «белые люди» доступа не имели…

Что же касалось выживания физического, то с голоду мы не помирали, да и много ли нам было надо? Жареная килька в соседнем гастрономе на «Бульваре молодых дарований» стоила всего-то 10 копеек за килограмм, конфеты-«подушечки» к чаю – 80 копеек кило, большой серый батон хлеба – 12 копеек. С куревом было труднее, но как-то обходились. «Кентов» и «Мальборо» тогда в продаже не было, а пачка «Памира» стоила 10 копеек. Впрочем, у Николая в жизни были времена и похуже».

Э. Крылов, который какое-то время жил с Н. Рубцовым в одной комнате, вспоминает (27): «…И я никак не мог понять, когда же он (Рубцов) их (стихи) пишет. Во всяком случае, ни разу не видел его «сочиняющим» стихи. Днём у него явно не было для этого времени, вечерами мы шли к кому-нибудь в гости или к нам кто-нибудь приходил. Ложились всегда поздно, и утром я видел его обычно ещё спящим…

119

Но однажды я проснулся очень рано, в пятом часу, и вышел в коридор. Рубцов, в пальто с поднятым воротником, совершенно ушедший в себя, мерил шагами коридор. Он не сразу заметил меня, а, увидев, остановил:

– Вот, послушай строчки.

И прочитал почти законченное стихотворение, которое позже стало называться «Плыть, плыть…».

Над стихами он работал всегда и везде, но лучшие его часы – это глубокая ночь и самое раннее утро. Потом он снова ложился спать. Не помню, у кого написано о Есенине, что тот в самом тяжёлом состоянии мог заснуть за столом на пятнадцать-двадцать минут и проснуться совершенно трезвым. Точно так же мог и Рубцов…».

Как сообщает Михаил Шаповалов, руководитель семинара Н. Н. (имеется в виду Сидоренко, – прим. Ю. К.-М.) вначале не понял направление поэзии Н. Рубцова, в которой мало было оптимизма, а больше было скрытого смысла.

М. Шаповалов отмечает: «2 раза видел я Рубцова с книгой в руках. Потому и помню: книгами этими были Библия и Пушкин. …Я почувствовал: он любит русскую классическую литературу, а в XX веке ему особенно близки Блок и Есенин» (27). Это важные свидетельства, которые позволяют понять ориентацию Рубцова.

Как свидетельствует Николай Попов, зимой на 1-м курсе у Рубцова был целый баул со стихами, который он отдал при отъезде на хранение Попову в общежитии литературного института. Свой рассказ Н. Попов подтвердил 19 апреля 2002 года на встрече в Рубцовском центре (СЗАО г. Москвы). Он так сообщает о своём невольном знакомстве со стихами Рубцова (57):

«Вскоре я полез в шкаф за веником, намереваясь подмести комнату. Веник был задвинут баулом к самой стенке. Достать его мешала низкая полка. За прошивную сыромятную ручку я поднял увесистый баул. Крышка тотчас отскочила. И на пол вывалился ворох листов, испещрённых стихами.

Ни я, прозаик, ни мой сосед, поэт, не имели столько рукописей.

Даже вместе. Мы ахнули от изумления. Потом я начал собирать листы. Вдруг появилось неодолимое желание познакомиться с написанным – ведь это надо же такую уйму накатать! Я запер

120

дверь и прямо на пол опростал баул. Сидя у фантастического сугроба, мы читали, читали… До последнего листа, который тихо лёг на место». О порядочности «друзей» пусть судит читатель.

19 января 1963 года Николай Рубцов получил стипендию 22 руб. 50 коп, из которой удержано 1 руб. 50 коп. После сдачи зимней сессии, на каникулы Рубцов уезжает в Никольское, живёт в семье Меньшиковых. Об одном из праздников Николай пишет в стихотво-рении (см. приложение № 6). В феврале 1963 года, по воспоми-наниям Г. М. Меньшиковой, Николай Рубцов читал ей «Зимнюю песню», которую исполнял потом на гармошке (27, 53). Эта песня уже стала поистине народной, а начинается она так:

В этой деревне огни не погашены.

Ты мне тоску не пророчь!

Светлыми звёздами нежно украшена

Тихая зимняя ночь.

Светятся, тихие, светятся, чудные,

Слышится шум полыньи…

Были пути мои трудные, трудные.

Где ж вы печали мои?

В том же феврале Рубцов читал Генриетте стихотворение «Чудный месяц плывёт над рекою…», в котором нарисованы сказочные картины:

И откуда берётся такое,

Что на ветках мерцает роса,

И над родиной, полной покоя,

Так светлы по ночам небеса!

Словно слышится пение хора,

Словно скачут на тройках гонцы,

И в глуши задремавшего бора

Всё звенят и звенят бубенцы…

Встречи с зимними пейзажами родного села после 12-летного перерыва, прогулки с Гетой, яркие звёзды над Никольском,

121

морозная тишина лесов и полей, белый контур речки Толшма, петляющей под селом, создают новые глубокие впечатления у Рубцова. С большим опозданием он возвращается в Москву, в литинститут и опять вынужден оправдываться.

«Ректору Литературного института им. Горького

тов. Серегину от студента 1 курса Рубцова Н.

Объяснительная записка

После каникул я не в срок приступил к занятиям. Объясняю, почему это произошло.

Каникулы я проводил в отдалённой деревне Вологодской области. Было очень трудно выехать оттуда вовремя, т.к. транспорт там ходит очень редко.

Причину прошу считать уважительной.

25/ II – 63 г. Н. Рубцов».

Резолюция: «В учебную часть, принять к сведению объяснения т. Рубцова» (19, 27).

После поступления в литинститут перед Николаем Рубцовым были разные пути и различные примеры самовыражения в поэзии. Хорошо пишет об этом писатель В. Сафонов: «Из ничего ничего не бывает. Поколение военных поэтов и прозаиков входило в литературу в гимнастёрках, с опытом Великой Отечественной войны за плечами. Следом за ними выплеснулись на эстрадные подмостки сверстники Евтушенко и Вознесенского. Мы были их моложе на каких-нибудь пять-шесть лет, но мы были другими. Не писали автобиографий, биографий искусственно не лепили, жили естественной жизнью. И духовно нам был ближе негромкий опыт именно писателей военного поколения, нежели шумное лицедейство наших старших сверстников. Наверно, потому как раз помнили мы и жестокую боль войны, что сами помногу лет носили бушлаты и бескозырки» (44).

Следует отметить, справедливости ради, что из упомянутого старшего поколения остались верны народным традициям поэты Е. Исаев, Н. Старшинов, А. Фатьянов, а некоторые современники

В. Сафонова и Н. Рубцова («борцы за свободу») изменили правде жизни, гласным и негласным заповедям Добра и Справедливости, стали лакировщиками, приспособленцами и карьеристами.

122

20 апреля 1963 года у Геты родилась дочь. Николай послал в Никольское телеграмму: «Назови Леной Очень рад Коля». А жизнь в общежитии и в институте продолжается.

2 мая 1963 года в общежитии появляется 25-летняя незамужняя цветущая дипломированная библиотекарша Людмила Дербина.. Известно, что она искала в общежитии поэта Г., который постарался исчезнуть с её поля зрения. Л. Дербина участвует в одном из поэтических застолий, где знакомится со студентами-поэтами и с Николаем Рубцовым. В одних воспоминаниях она сообщает, что Рубцов не произвёл на неё никакого впечатления (поэт имел неказистый вид, был невысокого роста и плоховато одет в то время). В других – что они веселились в студенческой компании и Рубцов ей показывал свои фотографии (фантазии, которые не проверить, – прим. Ю. К.-М.).

В мае-июне 1963 года Николай Рубцов сдаёт зачёты и экзамены за весеннюю сессию. Вспоминает Н. Попов (57):

«Во время экзамена по языкознанию, который принимала преподаватель Нина Петровна Утехина, произошёл интересный диалог с Рубцовым:

– Вы хоть держали учебники?

– А как же, – возразил Коля. – Разумеется.

– Тогда всё проще. Чикабаву читали?

Коля сосредоточенно вспоминал…

– А Розенталя?

– И кто только русским языком не занимался… – вздохнул Коля, сокрушённо покачивая лысеющей головой.

Уронив папироску на кофточку, Нина Петровна всколыхнулась от смеха. Потом с удовольствием вывела Коле соответствующую оценку. Я искренне завидовал ему, ибо сдал на тройку этот постылый предмет с третьего захода».

О характере Николая Рубцова бытуют самые разные мнения. Вот что пишет Э. Крылов (27):

«В компаниях он мог быть самым разным. То центром всеоб-щего внимания, то глубоким и тонким собеседником, то безудержным весельчаком, то молчаливым наблюдателем, то

123

совершенно незаметным «неучастником». Он был всяким, но никогда не был ни вздорным, ни злым… (курсив Ю. К.М.). К поэзии своих друзей – Анатолия Передреева, Станислава Куняева, Владимира Соколова, Глеба Горбовского – был снисходительным, ценя больше дружбу самих людей, чем их творчество. А вот другим не прощал ни малейшей слабости.

Философствовать, в отличие от всех нас, он любил, но если уж «заводился», то спорил страстно…»

«О Рубцове порою говорят и даже пишут как о человеке характера тяжёлого, вздорного, неуравновешенного, чуть ли не злого. Ссылаются при этом на различные эксцессы. Да, эксцессы были. Вспомню некоторые из них. К его близкому другу, поэту А. П. (вероятно, Анатолий Передреев – прим. Ю. К.-М.), пришла девушка. Самого А. П. не было, его ждали с минуту на минуту, а пока мы, несколько человек, вполне безобидно коротали время. Один из малознакомых нам гостей вдруг начал говорить двусмысленности, а затем сделал нечто вроде попытки облапить девушку. Николай молча встал и двинул парня так, что тот рухнул на кровать, сломав пополам гитару».

Вот такие были моральные правила поведения в те «тотали-тарные» времена...

В течение зимне-весенней сессии (февраль, март, апрель, май) Н. Рубцов получает стипендию по 22 руб. 50 коп. в месяц. 25 июня 1963 года он получил 62 руб. 50 коп. – стипендию за три летних месяца с учётом удержаний (27). Сразу Николай Рубцов едет в Никольское, где его ждут Гета и дочь Лена.

Во время летних каникул, в июне 1963 года Николай Рубцов пишет стихотворение «Тихая моя Родина», которое означало принципиально новый поворот в творчестве поэта. 3 июля 1963 года Рубцов в письме к поэту Б. Слуцкому в этом стихотворении (первый вариант) говорит:

Тина теперь и болотина

Там, где купаться любил…

Тихая моя Родина,

Я ничего не забыл.

124

………………………..

Школа моя деревянная!...

Время придёт уезжать –

Речка за мною туманная

Будет бежать и бежать.

В том же письме Б. А. Слуцкому Рубцов рассказывает о сло-жившейся жизненной ситуации:

“У меня к Вам (снова прошу извинить меня) просьба.

Дело в том, что я заехал глубоко в Вологодскую область, в классическую, так сказать, русскую деревню. Все, как дикие, смотрят на меня, на городского, расспрашивают. Я здесь пишу стихи и даже рассказы (Некоторые стихи посылаю Вам, – может быть, прочитаете?).

Но у меня полное материальное банкротство. Мне даже не на что выплыть отсюда на пароходе и потом уехать на поезде… Я думаю, что Вы не сочтёте это письмо дерзким, фамильярным. Пишу так по необходимости.

Мне нужно бы в долг рублей 20. В сентябре, примерно, я их верну Вам».

В этом письме Рубцов посылает также стихи-песни «Зимним вечером», «А, между прочим, осень на дворе…», «Элегию». Какая же безысходность была у Николая Рубцова, если ему приходится обращаться к практически незнакомому поэтическому мэтру с просьбой о 20 рублях? И представляет Рубцов стихи, чтобы было видно, под что Б. Слуцкий может выслать 20 рублей бедному поэту. И сколько деликатности демонстрирует Рубцов!

В июле 1963 года Николай создал в Никольском необычную песню «В горнице», содержание которой озадачило и поставило в тупик многих известных литературоведов и писателей.

В горнице моей светло.

Это от ночной звезды.

Матушка возьмёт ведро,

Молча принесёт воды…

125

Некоторые студенты буквально понимали текст стихотворе-ния, поэт Борис Примеров возмущался, почему автор сам не сходит за водой. Другие гадали, каким образом от звезды светло в горнице. И только слушатели при исполнении песни ощущали интуитивно зависимость конкретных земных действий («поливать цветы…», «лодку мастерить себе…») от заданных по времени («буду до ночной звезды…») Космосом (Богом) природных явлений.

О бытовых картинах в эти годы пишет Н. Г. Курочкина (31):

«В 1963-64 г. г. много раз мы ходили с концертами в д. Почи-нок, Любаново, Левино, Суровцево, Воротишну. Рубцов не только играл на гармошке, сам выступал в сценках. Но самое интересное было после концерта, когда зрители становились артистами. По их заявкам Николай играл, пел, а иногда и плясал. Очень у него хорошо получался матросский танец. Иногда зрители приходили «наряженными» в клуб. Коля всё дивился, как много может сохра-нить сундук «бабки»: и домотканные сарафаны, и лапти.

Про нехватку денег он обычно говорил: «Стукнул по карману – не звенит, стукнул по другому – не слыхать… в безоблачную высь улетают мысли отдыхать».

Когда летом ходила с ним на болото, он мне показывал все покосы, где они с ребятами работали, живя в детдоме. За Левакиной показал на место бывшего хутора и сказал: «Вот бы здесь построить домик в три окна. За домом берёзы, а под окном смородина, рябина, черёмуха. Пиши, сколько душе угодно, никто не помешает».

Всё лето и часть сентября Николай ходит за грибами и клюк-вой. Делает заготовки на зиму, на продажу и для выезда в Москву.

В сентябре 1963 года с опозданием возвращается в институт. За пропуск занятий приказом по институту снимается со стипендии.

Вспоминает писатель Валентин Солоухин, осенью 1963 года председатель студкома института (31):

«Кто-то из старшекурсников подвёл ко мне щуплого, тёмноглазого паренька: «Это Николай Рубцов. Надо поддержать, на одну стипендию живёт…» Стипендия у нас в то время была 22 рубля.

– Пишите заявление…

– А как? – дёрнул он плечами и смущённо улыбнулся.

126

– На студком: прошу…

– В прозе или стихах? – перебил он меня.

– Валяй гекзаметром, – принял я шутку.

Вечером в общежитие он принёс мне заявление на целую страницу, написанное действительно гекзаметром. У меня в комнате как раз находился П. Мелехин, который положил на стол заявление в одну строчку: «Прошу оказать материальную помощь в сумме 25 рублей». Покосившись на заявление Рубцова, он сказал:

– За тридцать строк и 20 рублей – бездарь!…

Коля тут же взял лист чистой бумаги и написал: «Нуждаюсь в 35 рублях». Положил на стол и, забрав первое заявление, ушёл.

– С нашего курса, – сказал Мелехин».

В. Солоухин вспоминает и такой случай с Н. Рубцовым (31):

«…не было у Рубцова привычки закрывать комнату на ключ. Во время заезда заочников многие этим пользовались. Николай заявляется с лекций, а в комнате дым столбом – идёт поэтический диспут. Был такой случай, когда непрошенные гости выставили его за дверь. Коля пришёл ко мне за помощью. Компания подобралась из дюжих парней, и нам стоило приложить немало усилий, прежде чем мы восстановили «статус» законного владельца.

Признав хозяина, заочники собрались уходить, и вдруг Рубцов предложил всем остаться. Чтение стихов продолжалось. Николай выслушал присутствующих и в наступившей тишине прочёл свои. За короткое время среди незнакомых людей он был уже свой в «доску». Вначале в случайных компаниях Рубцов чаще читал стихи из флотского цикла, правда, после первого случая я ещё раза два присутствовал за время сессии заочников, когда он читал».

«Общежитие бурлило, на каждом курсе свои лидеры, для утверждения достаточно было нескольких приличных стихо-творений, иногда щедрого угощения. Возгласы «талантливо!», «гениально» сыпались как из рога изобилия. Рубцов осматривался, вслушивался, посмеивался. Мерзликин, Лысцов, Передреев, Примеров – эти стояли не на пустом месте. О каждом из них у Николая своё мнение…» (31).

Иван Гришин сообщает о встречах с Н. Рубцовым (58):

127

«Впервые я увидел его в коридоре общежития Литинститута. Небольшого роста, тихий, с грустными глазами… А потом встретились на кухне – он стоял возле газовой плиты в ожидании, когда закипит вода в чайнике. Поговорили о разных мелочах.

– Ты у кого в семинаре? – неожиданно спросил Рубцов.

– У Ошанина.

Помолчал. Ничего не сказал. И уже при следующей встрече:

– Я знаю, ты из деревни. Своё не растеряй, закрой глаза на вся-кие модные веяния в поэзии.

Своё! Для Рубцова это было самое главное – свой мир, своя тема, своя родина... Кажется, ещё Сергей Есенин сказал, что не получится истинного поэта из того, кто не нашёл родины. Рубцову не было необходимости искать её…».

И. Гришин пишет также (58):

«О людях, которые его окружали, он судил с присущей ему прямотой, подчас резко, категорично, но всегда тянулся к ним, не столько нуждаясь в их поддержке, сколько из-за неизбывного желания прикоснуться своей одинокой душой к чужой радости, а может, и боли…».

И. Гришин сообщает, как однажды Рубцов, выслушав звонкие стихи одного поэта о России, сказал: «Бойко, только – «не изнутри»… И только позже для присутствующих дошло: прислушиваться к голосу собственной совести – вот что значит писать «изнутри» (курсив Ю. К.-М.).

Свидетельство М. Шаповалова о первоначально негативном отношении к стихам Н. Рубцова на литературных семинарах подтверждают архивные материалы 1962-1964 г.г. по Рубцову в литинституте, которые держал в руках Н. Коняев (31).

29 октября 1963 года состоялось обсуждение стихов Рубцова на семинаре. Представлена подборка «А между прочим, осень на дворе…», «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «На перевозе», «Ночь на перевозе», «Полночное пение», «В лесу под соснами», «Тихая моя родина…», «Над вечным покоем», «Я забыл, как лошадь запрягают…», «Ворона» (57).

Стихи подверглись критике. Газимбек Багандов сказал:

128

«Вот стихотворение «Ворона». Для чего написано это стихотворение, о чём оно – я не понял. «Ворона» ничего людям не даёт… Почти всегда мысль, тогда, когда она должна завершиться выводом, уходит в сторону... «Я буду скакать…» – хорошее стихо-творение, где тоже не всё ясно для меня, но ряд строчек, общая мысль – понятны. Очень жаль, что не все стихи сделаны до конца».

Арсений Рябкин о стихах Рубцова:

« – Меня удивляет, что тема «деревня», «родина» очень гнетуще написана…Ряд слов и образов не из того «словаря».

Руководитель семинара Н. Н. Сидоренко похвалил Рубцова, но отметил: «Надо, чтобы поэт ставил перед собой большие задачи с каждым стихотворением. Надо, чтобы грусть становилась просветлённой. Вскрывать закономерности времени...”

Рубцов прислушивался к критическим мнениям и подправлял стихи. А тот же Г. Багандов обратился в следующем году к Рубцову для подстрочного перевода своих стихов с даргинского на русский.

По поводу сплетен о выпивках И. Гришин пишет (58):

«Бытует мнение, что Рубцов много пил. Было – сам видел. Пил, но не пьянел, а ещё глубже уходил в себя, в своё, я бы сказал подсознание, откуда разряжался опять-таки горькой шуткой, которая доходила далеко не до всех».

В застольях студенты читали самые сокровенные стихи. Для понимания «творческой» обстановки в стенах общежития Литературного института на Добролюбова 9/11 приведу фрагмент стихотворения Николая Рубцова «Пусть поют поэты» (19):

О чём шумят

Друзья мои, поэты...

Уже их мысли

Силой налились!

С чего начнут?

Какое слово скажут?

Они кричат,

Они руками машут,

Они как будто только родились!

129

Самолюбие почти каждого студента, будущего «властителя народных дум», просто зашкаливало. Комментируя одно из засто-лий, Рубцов однажды отметил удивительное: «обошлось без драки».

В ноябре 1963 года Рубцов буквально на перекладных едет из Москвы в Николу к дочери и Гете. В бытовом плане зададимся вопросом: А на какие деньги? На мизерную стипендию или возможно на материальную помощь от В. Солоухина?

Есть «прямой» путь через Вологду, по дороге на Тотьму до поворота на Черепаниху, затем 13 км до переправы Усть-Толшма, на пароме к селу Красное и далее 25 км до Никольского. Этот путь мы с поэтом Э. Любенко испытали в июне 2001 года. Нам дважды повезло. Через 4 км на пешем пути к Черепанихе, мы проголосовали и нас подхватила легковая машина. Затем паром до села Красное. После 3-часового «перекура» у церкви нас взяли на почтовую машину до Никольского. Этим путём пользовался в летние месяцы Николай Рубцов.

Поздней осенью 1963 года, в предзимье, паромы не «ходили». Для понимания опасности обходной дороги, которую проложил Рубцов, привожу приложение № 6, фрагмент статьи вологжанки Риммы Рожиной, которая повторила маршрут в 2004 году (59).

Итак, в ноябре 1963 года Николай Рубцов на рискованном маршруте Москва – Вологда – Вохтога, – рабочий поезд до Гремячего, – двадцать километров (5-6 часов пешком) по лесной опасной дороге до деревни Починок , – 9 км (два часа пешком) до села Никольского (см. Приложение 6).

По заснеженной пустынной дороге, в условиях начинающегося снегопада, в «томительный мороз» Рубцов идёт к деревне Починок. Но дадим слово поэту:

Какая глушь! Я был один живой.

Один живой в бескрайнем мёртвом поле!

Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?)

Мелькнул в пустыне,

как сторожевой…

Я был совсем как снежный человек,

Входя в избу (последняя надежда!)…

130

В северных русских деревнях в окне крайней избы хозяева всегда выставляли на ночь керосиновую лампу. Это был сухопутный Маяк для любого случайного путника, которым тогда оказался Николай Рубцов (курсив Ю.К.М.). И вот в этой спасительной избе, у немолодой уже хозяйки поэт делает великое, для всех нас живущих, открытие:

Как много жёлтых снимков на Руси

В такой простой и бережной оправе!

И вдруг открылся мне

И поразил

Сиротский смысл семейных фотографий:

Огнём, враждой

Земля полным-полна,

И близких всех душа не позабудет…

Скажи, родимый,

Будет ли война? –

И я сказал: – Наверное, не будет.

В каждой русской семье с фотографий смотрят погибшие дети, братья, отцы и деды. К 1963 году это были участники локальных войн в 1936-1940 годов, Великой Отечественной войны с Германией (1941-1945) и Японией (1945). И поэт понял, что вражда – главная причина всяких войн. На вопрос хозяйки путник не может дать точный ответ. «Наверное, не будет» – это сомнительная надежда. И вот хозяйка – русская женщина сообщает непринуждённо такую народную мудрость, до которой ещё долго идти многим сильным мiра сего:

Дай Бог, дай Бог…

Ведь всем не угодишь,

А от раздора пользы не прибудет… – (курсив Ю.К.-М.)

И вдруг опять:

Не будет, говоришь?

Нет, – говорю, – наверное, не будет.

Дай Бог, дай Бог… (курсив Ю.К.-М.)

131

Хозяйка заботится не о себе, а о живущих где-то, за избой, близких и далёких и даже об ушедших. И просит она Бога, чтобы не было войны: «Дай Бог, дай Бог!». Путник не может дать уверенную надежду. А что такое война для крестьянки, для сельской семьи – хранительницы исторической России? Зло и зло! А когда путник хочет расплатиться с хозяйкой, происходит примечательный диалог:

Господь с тобой! Мы денег не берём!

Что ж, – говорю, – желаю вам здоровья!

За всё Добро расплатимся Добром,

За всю Любовь расплатимся Любовью… (курсив Ю.К.-М.)

Конечно, любой нормальный поэт, когда пишет стихотворение, не задумывается о философских концепциях, он просто вольно или невольно выражает своё мировоззрение.

И вот высказывание Николая Рубцова по частному случаю попытки оплаты ночлега оборачивается нетленным на века пожеланием Добра и Любви. А поэт благодарит русский огонёк:

За то, что, с доброй верою дружа,

Среди тревог великих и разбоя

Горишь, горишь как добрая душа,

Горишь во мгле, – и нет тебе покоя…

Итак, когда же наступил переломный момент в повороте поэта к пониманию действующих в окружающем мiре разрушительных сил и идеи спасения каждого человека от насаждаемого эгоизма? По мнению автора, это стихотворение «Русский огонёк», которое произвело впечатление на читателей и литературоведов.

Г. М. Меньшикова сообщает: «Однажды он приехал к нам в ноябре месяце. В чемодане его была кукла. Он ехал железной доро-гой Вологда – Вохтога, потом рабочим поездом до Гремячего, затем двадцать километров на лошади. А потом шёл до деревни Починок пешком и грелся на печке у Марии Ивановны Богдановой. Она его отогрела, дала валенки, потом ей их высылали. Вот после этого было написано стихотворение «Русский огонёк» (53).

132

Множество случайных и неслучайных встреч было у Рубцова в течение жизни. У многих других поэтов также бывает много подобных встреч. Но только Рубцов смог глубоко понять существо русского понимания истории и взаимоотношений людей. «За всё Добро расплатимся Добром, за всю Любовь расплатимся Любовью…». Так сказал на все времена только Рубцов.

В ноябре 1963 года вновь издан приказ по институту со снятием Рубцова со стипендии за пропуск занятий. Значит, были докладные на Рубцова в связи с поездкой к Лене и Гете в Никольское.

А затем 3 декабря 1963 года происходит инцидент в Централь-ном доме литераторов (ЦДЛ). В одном из залов ЦДЛ заседали работники народного образования, а оратор с трибуны вещал, как следует преподавать литературу в школе. В списке рекомендуемых поэтов не был назван Есенин. – А где Есенин? – крикнул Рубцов оратору. – Ты почему о Есенине умолчал? И тогда на Николая налетел администратор ЦДЛ и стал вытаскивать его из зала. Завязалась драка. И на Рубцова составили протокол. А на сигнал надо реагировать. Сразу же 4 декабря 1963 года родился приказ проректора литературного института А. Мигунова: «3 декабря с.г.

студент 2-го курса Рубцов Н. М. совершил в Центральном Доме Литераторов хулиганский поступок, порочащий весь коллектив студентов Литературного института. Учитывая то, что недавно общественность института осудила недостойное поведение Рубцова Н. М., а он не сделал для себя никаких выводов, исключить его из института за хулиганство с немедленным выселением из общежития. Проректор литературного института А. Мигунов» (27).

Это означало выбрасывание Рубцова на улицу. Однако за товарища вступились студенты, вологодский поэт А. Яшин, вышел из больницы ректор института И. Н. Серёгин.

20 декабря 1963 года состоялся товарищеский суд, который «решил войти в ректорат с предложением о восстановлении т. Рубцова в правах студента и о наложении на него за совершённый поступок строгого административного взыскания с последним предупреждением» (27). По заявлению поэта от 21 декабря на имя Серёгина и в связи с решением товарищеского суда, 25 декабря 1963 года появился приказ № 216, подписанный ректором И. Н. Серёгиным:

133

«В связи с выявленными на суде смягчающими вину обстоя-тельствами и учитывая раскаяние тов. Рубцова Н. М., восстановить его в числе студентов 2 курса. Объявить ему строгий выговор с предупреждением об отчислении из института в случае нового нару-шения моральных норм и общественно-трудовой дисциплины» (27). Серёгин спас от исключения из литературы не только Рубцова.

Как в своё время С. Есенин, бежавший в Ленинград после приводов в милицию, Н. Рубцов побаивался представителей власти, следящих за настроением сограждан. М. Шаповалов сообщает о таком случае (60):

«Студент Р. (по ряду сведений А. Ревуцкий, - прим. Ю.К.-М.), прозванный за мужественную осанку и зычный голос «полковником», однажды разыграл Рубцова. Тот читал стихи в какой-то компании. Только он кончил, «полковник» ему и говорит:

– Так-так, гражданин Рубцов. По-вашему выходит, колхозы наши живут плохо, народ нищенствует. Что же получается, а?!

И грозно смотрит на Рубцова. Вдруг тот побледнел, пытаясь отшутиться, отвечает.

– Да что ты, Толя, нельзя же так буквально. Ведь стихи…

Но Р. вошёл в роль. Суровая непроницаемая маска на лице. Стукнул тяжёлым боксёрским кулаком по столу:

– Молчать!.. Я давно слежу за вашим, так сказать, творчеством. Должен признаться: сочинения ваши наводят на серьёзные размышления…

Рубцов не выдержал, пулей вылетел за дверь. Благо, был в шапке и пальто, – на улицу. Поймал такси, и – на вокзал. С первым же поездом уехал в Питер.

Р. стыдили. Он оправдывался: «Я же в шутку. Другие поняли. Не знал я, что он слабонервный».

На месте Рубцова будешь слабонервным. Если тебя неодно-кратно лишали стипендии, дважды исключали с очного отделения института, едва не посадили в тюрьму за случаи в ЦДЛ, побежишь, куда глаза глядят. Хорошо, что отстояли студенты и известные поэты. А у Рубцова опять продолжается полуголодная жизнь в общежитии, посещение занятий в институте и неформальное «творческое» обсуждение стихов.

134

И всё-таки представить Николая Рубцова этаким злостным хулиганом просто невозможно. Он был воспитан в традициях Добра и Справедливости и в детдоме, и в техникумах, и на тралфлоте, и во время службы на Северном флоте, и в период работы на знаменитом Кировском заводе. Что-то за все эти годы у Николая Рубцова не было никаких серьёзных нарушений. Более того, в период службы на флоте у него были одни поощрения и повышения по службе. А вот попытки поэта внести понятия Справедливости в общественную среду в Москве, особенно, в литературных кругах оборачивались чередой выговоров и собеседований. Элитарная среда литературных ефрейторов и подполковников, окололитературных адъютантов и генералов не желала пропускать Николая Рубцова в большую литературу, интуитивно ощущая несовместимость мировоззрений.

Рубцов готовит подборки стихов, носит их по редакциям для публикации и получения гонорара. Но, как отмечал поэт, редактор читает подборку, смеётся, переписывает стихи для себя и своих домашних, но печатать отказывается. Не «та» тенденция была в поэзии Рубцова, а фактически была боязнь редактора (в то время цензора публикаций) потерять «тёплое» место.

После январской зимней сессии 1964 года Николай Рубцов едет в Никольское через Вологду, Тотьму и зимний переезд через замёрзшую реку Сухону..

14 января 1964 года С. Багров публикует в тотемской газете «Ленинское знамя» рецензию на подборку стихов Рубцова. Представлены 2 стихотворения поэта, в том числе на актуальную для читателей рыболовную тематику “Я весь в мазуте, весь в тавоте, Зато работаю в тралфлоте!”

Пишет односельчанин поэта В. Аносов: «…Следующая наша встреча произошла зимой 1964 года в селе Никольском. Будучи студентом, я приехал на каникулы. А Коля учился в литинституте и, кажется, тоже был на каникулах. И опять в долгие зимние вечера мы часто собирались у нас на квартире, спорили о поэзии, так как многие из нас, сильных парней, не понимали стихов, и Коля пытался увлечь нас, привить любовь к стихам, причём своих стихов он почти не читал, а чаще всего брал гармонь или гитару и под её аккомпанемент свои стихи преображал в песню…” (31).

135

В конце 1963 года Николай Рубцов познакомился с литерато-ром, земляком из Тотьмы Ф. Ф. Кузнецовым, который организовал в феврале 1964 года выступление неизвестного тогда Рубцова по радио со стихами. Ф. Ф. Кузнецов рекомендовал также стихи Рубцова для журнала «Юность», где были отобраны для публикации не лучшие, в основном, ранние стихи Рубцова («Загородил мою дорогу…», «Я весь в мазуте, весь в тавоте…», «Я забыл, как лошадь запрягают…»). Стихи опубликованы в № 6 за 1964 год.

В письме А. Яшину от 22 августа 1964 года Н. Рубцов пишет: «Подборка в «Юности» никуда не годится. Я не согласился бы печатать её, если б в это лето мне не очень потребовались деньги. Да ещё отредактировали кое-какие места… В результате и рифма стала безвкусной, и слово «надрывались» потеряло ударное значение…». Следует обратить внимание, насколько Н. Рубцов критически относится к публикациям, особенно к редакторским правкам.

Из этой подборки выделяется стихотворение «Улетели листья»:

Улетели листья с тополей –

Повторилась в мире неизбежность.

Не жалей ты листья, не жалей,

А жалей любовь мою и нежность!

Пусть деревья голые стоят,

Не кляни ты шумные метели!

Разве в этом кто-то виноват,

Что с деревьев листья улетели?

Тема расставания с текущим временем, с любимой женщиной представлена на подсознательном уровне восприятия прошедшего осеннего листопада. Стихотворение стало известной песней.

В. Солоухин сообщает, как Рубцов готовил к изданию стихи (27): «Я отдал ему машинку. Через несколько минут он уже стучал, работал всю ночь. Печатал он медленно, с большими паузами, как он потом сказал, почти каждое стихотворение правил «на ходу». Только утром на какое-то время стук затих, а как только проснулось общежитие, машинка застучала снова.

136

В тот день на лекциях Рубцова не было, не было его и на следующий. Я как раз получил небольшой гонорар из орловской молодёжной газеты. Вернувшись из магазина, услышал знакомый стук и заглянул в комнату Николая…

С машинкой он принёс отпечатанную рукопись и попросил меня посмотреть. В то время я рецензировал в отделе поэзии в журнале «Молодая гвардия». Отобрав 12 стихотворений, я попросил разрешения показать их в журнале. Рубцов согласился… Позже в одном из номеров журнала в разделе «Товарищ» были напечатаны два стихотворения Рубцова... В день выплаты гонорара в широко распахнутые двери явился Николай:

– Пошли обедать, пошли в ресторан? Я получил приличную сумму…

Он стоял в распахнутом поношенном пальто, стоптанных туфлях.

– Хочешь сделать мне приятное? – перебил я его. – Купи хотя бы обувку…

– Да-а, – сощурился он, – уже падают люстры!

Рубцов знал и «мадам уже падают листья» от Вертинского.

За покупками он ездил в «Детский мир». На полученный молодогвардейский гонорар приобрёл себе валенки, куклу и очень красивый флакон душистого «снадобья» для восстановления волос.

– Дорого? – спросил я, взяв в руки флакон.

– Дешевле шапки. Отрастёт шевелюра – поймёшь выгоду».

Отпечатанную на машинке Солоухина небольшую рукопись Рубцов направил в Северо-Западное издательство, в Архангельск.

В начале 1964 года Рубцов встретился с литератором Владимиром Максимовым, который вошёл в редколлегию журнала «Октябрь». Максимов эмигрировал и с 70-х по 90-е годы 20-го века, работал редактором парижского русского журнала «Континент».

Рассказывает алтайский литератор Б. Укачин (19):

«В один из выходных дней мы с Николаем Рубцовым перешагнули низкие пороги максимовской квартиры всё в тех же Сокольниках. Владимир Емельянович нас встретил хорошо… Николай Рубцов, чуть-чуть прикрыв ресницами карие глаза, читал

137

ему свои стихи. А Владимир Максимов, ладонь правой руки положив на правую щёку, с добрым вниманием слушал стихи для него нового поэта – гостя, повторяя после каждого прочитанного: «Хорошо, молодец!... Я их отнесу в «Октябрь», пусть попробуют отказаться, не печатать!..» Максимов тут же отобрал несколько стихотворений Николая Рубцова для «своего» журнала: «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «Видения на холме», «Тихая моя родина» и ряд других. Все они в том же году появились на страницах «Октября» («Тихая моя родина» была опубликована в журнале позднее, в № 10, 1965 г. – прим. Ю.К.-М.).

Известный литератор В. Кожинов рассказывал, как он однажды, прихватив с собою гитару, пришел к своему другу Д. Старикову, который работал в журнале «Октябрь». Прочитал стихи молодых поэтов и напел ряд стихов Рубцова. И это подействовало (27).

Кто протежировал Николая Рубцова в журнале «Октябрь»? Максимов или Кожинов, сейчас трудно определить. Но в №8 за 1964 год опубликованы: «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «Видения на холме», «Звезда полей», «Хозяйка».

Приведём фрагменты стихотворения «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», которое Рубцов читал в общежитии:

……………………………………………………….

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться

В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!

Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,

Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,

Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,

Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы…

Отчизна и воля – останься моё божество!

Какой огромный шаг в направлении духовно-философского отражения окружающего мира и событий сделал Николай Рубцов за период с сентября 1962 года по июнь 1964 года!

По свидетельству современников Рубцов носил в кармане пиджака малоформатный сборник Тютчева (вероятно, издание 1962

138

года). При изучении в литинституте поэзии 19-го века Николай Рубцов открывает для себя Тютчева, как поэта и как русского человека и дипломата, который блестяще знал французский и немецкий языки. Вот что пишет Анатолий Чечетин, который учился в те годы в литинституте (19):

«Коля не был литератором-книгочеем, его невозможно было увидеть с книжкой-бестселлером в руках… Он, как и жизнь, литературу брал сердцем, душой, находил то, что ему нужно было в данный конкретный момент. И находил каким-то прирождённым избирательным чувством (курсив Ю.К.-М.). И Тютчева, и многих других авторов, о которых мы в ту пору не вспоминали, да и не ведали, Рубцов открыл для себя не в последние годы жизни... Задолго до того, ещё на первом курсе института, он говорил мне о Тютчеве как о самом почитаемом и дорогом поэте».

Рубцов ещё в 1963 году пишет стихотворение «Приезд Тют-чева», которое вошло в первый сборник «Лирика» (1965 г.) и в сборник «Звезда полей». Вот фрагмент из стихотворения:

Он шляпу снял, чтоб поклониться

Старинным русским каланчам…

А после дамы всей столицы

О нём шептались по ночам.

И офицеры в пыльных бурках

Потом судили меж равнин

О том, как в залах Петербурга

Блистал приезжий дворянин.

Вспоминает Василий Макеев (61):

«Кроме Пушкина, вровень с Тютчевым не ставил никого, даже любимого Есенина, справедливо считая, что на уровне Есенина можно всё-таки написать несколько стихотворений, а Тютчев недосягаем навеки». И далее В. Макеев пишет о словах Рубцова: «Конечно, Есенин из меня не получится. И Баратынский тоже. А вот стать бы таким поэтом, как Никитин, как Плещееев! Ведь хорошие поэты, правда? Русские поэты, правда?». Скромно высказывается Рубцов о своём творчестве.

139

А. Чечетин пишет в воспоминаниях (27):

«Однажды утром я зашёл к нему в комнату, когда он ещё лежал в постели, время от времени тяжело вздыхая.

– Что, тебе плохо? – спросил я.

Да, нехорошо.

Я открыл форточку.

– Нет, не поможет…Душно мне…В атмосфере в этой душно! –

сказал он, будто простонал, одновременно словно пытаясь вместе с рубашкой разорвать себе грудь.

Я искренне считал тогда, что так строго он судит чужие стихи только из-за того, что однажды постановил себе быть предельно честным, бескомпромиссным в литературе, и это было для меня примером и уроком на всю дальнейшую жизнь. А теперь ясно дру-гое – он судил коллег на уровне своего мастерства, своего таланта, а это было слишком высоко и непонятно для многих окружающих его людей. Но справедливости ради надо обязательно сказать, что Коля часто сдерживал свои категорические суждения...

И ведь только теперь, читая и перечитывая вновь его стихи, понимаешь, до каких глубин духовного прозрения поднимался он (курсив Ю.К.-М.) уже тогда, когда вместе с нами или один бродил «вдоль улиц шумных», с какого неба озарения он снисходил к нам в прозу жизни, в суету так называемых «проблем».

Далее в разделе воспоминаний «Анциферов» А. Чечетин пишет:

«Мою фразу о том, что поэты друг с другом, как правило, не дружили, не надо понимать буквально…Что же касается Коли, то в разные годы учёбы были, разумеется, у него друзья и среди поэтов. Это его земляк В. Коротаев, однокашник А. Передреев, всячески поддерживающие его А. Яшин, Е. Исаев и многие другие.

Но крепче всех, какими-то особыми нитями души, он был связан Николаем Анциферовым. Лысенький, полноватый, невысо-кого роста, …. Коля Анциферов уже окончил институт, имел довольно широкую известность и внешне, в наших глазах, походил на мэтра. Он был одним из немногих людей, встречаясь с которыми, Коля, в каком бы состоянии духа ни был, сразу же шёл навстречу, сияя лицом, открыто радуясь, внутренне оживляясь…

140

Во время застолья оба Коли сидели рядом, на одной кровати, живо участвуя в застолье, а затем увлеклись беседой и общались уже только друг с другом, прерываемые взрывом веселья, песнями или торжественными тостами.

Я был близко от них и слышал почти весь разговор. Сейчас совершенно не важно, о чём конкретно говорилось, но главное – я понял это тогда, – они оказались близки друг другу душой, понимали один другого с полуслова…

…Анциферов, рассказывая в хороших стихах о своём босоногом детстве, впервые поведал тогда о многих и многих из тех, кто не воевал (эта пора пришлась нам на детство), но не доживёт потом, несмотря на хорошую теперешнюю жизнь, и до пятидесяти лет. Он читал негромко, хорошо видя рассказываемое…

Рубцов очень горячо и искренне аплодировал, радуясь за друга-поэта, тепло пожал ему руку, что-то сказал хорошее, весь светился от восторга, словно это и его праздник».

О неформальном поэтическом турнире между Анциферовым и Рубцовым в общежитии рассказал писатель В. Сафонов (44). Оба поэта читали множество стихов, проверяя поэтическую силу друг друга. Анциферов умер в 1964 году. В стихотворении «Памяти Анциферова» Рубцов, как обычно, точно расставляет акценты:

Среди болтунов и чудил

Шумел над вином наклоняясь,

И тихо потом уходил,

Как будто за всё извиняясь.

……………………………..

Он нас на земле посетил,

Как чей-то привет и улыбка.

12 апреля 1964 года Николай Рубцов посылает своему руково-дителю семинара Н. Н. Сидоренко такую телеграмму (19):

ДОРОГОЙ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ – РУБЦОВ –

Когда знакомишься с информацией (стихами, письмами и др.), исходящей от имени Н. М. Рубцова, приходишь к мысли, что у

141

Поэта всегда за очевидным фактом имеется в виду другая более глубокая информация. И она раскрывается не сразу, а только по мере философского и исторического понимания развития событий в

мiре и России. Вот и телеграмма руководителю семинара Сидоренко «ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ» – кажется обычное в настоящее время поздравление. Но, во-первых, для эпохи Хрущёва, времени насаждаемого атеизма, сопровождавшегося разрушением храмов, это был ВЫЗОВ официальной материалистической идеологии. Во-вторых, это было открытое поздравление руководителя (скорее всего члена КПСС) с русским православным праздником. Но, в-третьих, (это мнение автора) воскрес Рубцов как русский человек, пришедший к православию, и в лице Рубцова явился Философ с проповедями Добра, Любви и Справедливости.

В статье «Детдом на берегу» А. Мартюков пишет:

«Трудно человеку из семьи понять законы детдомовской общины. Они естественны и обязательны. Дети, родственные по судьбе, крепче сплачиваются. Злоба и ложь отвергаются. Предательство, как и всюду, вне закона».

И детдомовский Николай Рубцов систематически попадает в буфетах ЦДЛ в протокольные истории. Весной 1964 года ему приписывают оскорбление писателя Трегуба..

В апреле 1964 года проездом из Вельска Архангельской об-ласти в Москве останавливается Л. Дербина. Она звонит в общежитие и назначает Рубцову встречу (62). И вот здесь она уже в своих описаниях создаёт негативный образ поэта. Сообщает, что Рубцов явился с огромным «фингалом» под глазом, в старом пальто и в пыльном берете. И другими мазками Дербина нарисовала прямо натурального бомжа. Почему же она не ушла сразу? А стала слушать стихи Рубцова в скверике. Она, в это время 26-летняя незамужняя «красавица», приглашает «бомжа» Рубцова в гостиницу на «домашнее пиво». Зачем ей нужно такое приключение? Ясно, что замуж за такого незавидного мужчину или на интим, будь он хоть трижды С. Есенин, она не пойдёт. Что она и показала своим поведением в номере гостиницы. Во время этих «посиделок» Дербина выбегала неоднократно в коридор, явно кто-то должен был придти. После этой встречи она уезжает в Воронеж и там выходит замуж. За того, кого выбрала.

142

Был ли этот звонок Рубцову случайным? Зачем такой цветущей начитанной, знающей себе цену даме звонить в общежитие и встречаться с неброским на вид деревенским поэтом? Ведь уже в то время Л. Дербина тусовалась среди известных московских поэтов-шестидесятников и даже участвовала в Политехническом музее в августе 1962 года в съёмках фильма Марлена Хуциева.

И каким образом обыкновенная библиотекарь по образованию и роду работы Дербина сняла отдельный номер в столичной гостинице на ВДНХ? В те времена, чтобы получить номер, нужно было быть важным общественным, партийным или хозяйственным деятелем, или иметь «блат», или иметь очень большие деньги.

И вот она поит пивом «несчастного» Рубцова. Зачем такой подвиг? Узнать его планы или «заглянуть» в творческую лабораторию талантливого поэта? Ведь Рубцов уже выступал со стихами по всесоюзному радио в феврале! Она признаётся, что выделила Рубцова из множества других. Тусуясь в Москве, она искала через поэтов будущий путь в Союз писателей СССР. Отсюда одна из причин её заезда к Рубцову в Вологду в июне 1969 года.

С февраля и вплоть до июня 1964 года Рубцов периодически встречается с литераторами В. Кожиновым, Ф. Кузнецовым, А. Передреевым, Ст. Куняевым, В. Соколовым, Н. Анциферовым. Под впечатлением стихотворения «Звезда полей» Владимира Соколова Николай Рубцов в то время задумал и написал свою «Звезду полей». Есть информация, что Рубцов в одном из застольев договорился с В. Соколовым о моральном праве использовать название «Звезда полей» для будущего сборника. Во всяком случае, возражений В. Н. Соколова не опубликовано.

В мае 1964 года Станислав Куняев подарил Николаю Рубцову дореволюционное (1899 г.) издание стихов Ф. И. Тютчева. На этой книге имеется дарственная надпись: «Дорогому Коле от Гали и Стасика 6 мая 1964 г.». После гибели Н. М. Рубцова эта книга вернулась к Ст. Куняеву, который передал её дому-музею в селе Никольском.

Об оценке Рубцовым поэтов сообщает Гришин (58):

«Николай Рубцов сидит в беседке возле дома Герцена. В руках – нераскрытый учебник по марксистско-ленинской философии: перед сдачей экзамена, видно, решил отдохнуть, расслабиться.

143

Присаживаюсь рядом.

– Как ты относишься к Евтушенко? – спросил Николай.

– Нормально.

– А читал его стихи в последнем «Дне поэзии»?

– Читал. Звенящие стихи, – полушутя-полусерьёзно подчеркнул я.

– Вот именно! – Рубцов снял с головы берет, энергично помахал им над собой и, изображая свист ветра – «у-у-у», заговорил едко, напористо, что бывало с ним нечасто: – Звенящие, свистящие, шумящие…

– Есть такое понятие – верховой ветер. Подвывает где-то там, вверху, а землю не освежит, травинки в засуху не колыхнёт, только собравшуюся тучку разгонит… Так и нынешняя поэзия: уши закладывает от её крика, а на душе пусто.

Николай неуловимым движением сунул в рот помятую «беломорину», прикурил, и этого времени ему оказалось достаточно, чтобы перенестись мыслями в другое столетие.

– Не говорю уже о Пушкине… Возьмём Тютчева и Фета. Мы о них чуть ли не с презрением – поэты чистого искусства… Чистого в смысле настоящего, без всяких примесей – согласен. Потому что чистыми глазами глядели на мир и в стихах себя не выпячивали, а жизнь через себя показывали. А, да что там!… – Рубцов встал, бросил окурок в урну. – Пойду философию сдавать.

Ещё и ещё раз припоминая те мгновения, мысленно кричу ему вслед: «Зачем тебе этот экзамен? Ведь ты в себе самом носишь мир, который превыше всяких философий».

Уже тогда, к июню 1964 года, когда Рубцов говорил «Я» получалось из этого личного «Я» русское «Мы».

12 июня 1964 года был «организован» новый инцидент в рес-торане ЦДЛ. Трое друзей отмечали сдачу Рубцовым экзамена по советской литературе. Конфликт состоял в том, что три приятеля хотели после 23 часов вечера (времени закрытия новых заказов) взять ещё бутылку вина, тем более, что на другой элитный стол официантка Кондакова в нарушение установленных правил подала графин с водкой (курсив Ю.К.-М.). А другим клиентам («плебеям») официантка отказала. Что и возмутило трёх приятелей. Они

144

отказались расплачиваться по счету. Была вызвана милиция. И хотя по счёту было «заплочено», расплачиваться пришлось Рубцову. Вместо мирного разрешения конфликта контролёр Прилуцкая составила докладную дирекции ЦДЛ (62).

А суть дела состояла в том, что не был забыт инцидент с Рубцовым от 3 декабря 1963 года в ЦДЛ, о чём уже рассказано выше. Интересно, что докладные от метрдотеля, ст. контролёра и помощника директора ЦДЛ по случаю от 12 июня 1964 года были составлены только через 4 дня после происшествия. В докладной от 16 июня сообщается, что все задержанные посетители были студенты литинститута. Уже 17 июня директор ЦДЛ пишет письмо ректору литературного института А. Мигунову с приложением студенческого билета Рубцова. В общем, «проучили» тогдашние работники ЦДЛ непокорного поэта. Правда в результате попали сами на страницы литературной Истории.

К 22 июня 1964 года А. Мигунов имел официальное письмо от директора ЦДЛ Филиппова Б. М. с приложенным студенческим билетом Николая Рубцова. И, тем не менее, ректор или кто-то из администрации действовал довольно последовательно в интересах опального студента. Рубцову позволили сдать все оставшиеся экзамены. Затем студент Рубцов приказом от 22 июня был переведён на третий курс. В принципе, Мигунов мог просто исключить Рубцова из института в связи с организованными «телегами» (так обзывали докладные жертвы обстоятельств). Затем, 23 июня 1964 года Николай Рубцов написал заявление о переводе на заочное отделение сроком на год. 24 июня Мигунов получил письмо от какого-то всесильного консультанта секретариата правления Союза писателей СССР тов. Б. Н. Соколова. Но приказ от 22 июня о переводе на третий курс подписан. 25 июня ректор Мигунов наложил на объяснительной записке Рубцова резолюцию «…отчислить из числа студентов очного отделения». О заочном отделении – ни слова.

Мог ли А. Мигунов тогда принять другое решение? Ответ ясен! Иначе его самого отчислили бы с должности за непринятие соответствующих воспитательных мер. Более того, в письме от 26 июня в адрес тов. Б. Н. Соколова ректор А. Мигунов оставляет Н. Рубцову возможность быть принятым на заочное отделение.

145

С 12 июня 1964 года Рубцов жил в общежитии в тягостной обстановке наказания за организованную против него провокацию. Во-первых, он не знал, чем всё кончится. Во-вторых, он лишился трёхмесячной стипендии перед отъездом в Николу. Спасает гонорар за публикации в «Юности», «Молодой гвардии» и позже в «Октябре». О встрече с Рубцовым вспоминает Э. Крылов (27):

«Все разъехались на каникулы, и только мы с Рубцовым оставались в общежитии. Мне ехать было некуда, а его что-то задерживало (проблема исключения из института и перевода на заочное – прим. Ю.К.-М.). Но вот собрался и он в свою Николу. Я зашёл к нему в комнату. На полу лежал раскрытый чемодан. Сам он сидел на корточках и запускал жёлтого цыплёнка, который как-то боком прыгал на металлических лапках и старательно клевал пол. Рубцов заливисто смеялся, хлопал руками по полу, как бы отгоняя цыплёнка, а меня даже не заметил. Я постоял, потом, увидев в чемодане поверх белья странную книжицу, взял её в руки и тихо вышел. Книжица оказалась отпечатанной на машинке и называлась «Волны и скалы». Я прочитал её всю и, каюсь, мне захотелось её присвоить… Но потом мне стало совестно (всё-таки книжка вроде – не рукопись, да и как бы я стал смотреть ему в глаза), и я снова зашёл к нему. К моему удивлению, он всё ещё запускал цыплёнка, забыв обо всём на свете. Я окликнул его.

– Вот посмотри. Хорош, правда? Дочке везу, – и он опять пустил цыплёнка прыгать по полу.

Я попросил у него книжку.

– Извини, не могу. Это единственный экземпляр. Всего их было шесть.

И он рассказал мне историю появления этой книжки.

Рубцов не расскзал Э. Крылову об исключении. Он едет в село, где его ждут дочь Лена и Гета. Позднее в исповедальной «Прощальной песне» Николай Рубцов говорит Гете:

Ты не знаешь, как ночью по тропам

За спиною, куда не пойду,

Чей-то злой, настигающий топот

Всё мне слышится словно в бреду.

146

Не могли, да и не хотели приспособленцы оставить в покое Николая Рубцова, который искал в жизни справедливость.

А. Черевченко сообщает (56, 2005 г.):

“В 60-е – 70-е годы эта «попса» (песенно-музыкальная, прим. Ю.К.-М.) пребывала еще в зачаточном состоянии, зато махровым цветом цвела «попса» литературная, в основном поэтическая, хотя и в прозе её хватало. «Вождем» поэтический «попсы» был, безусловно, талантливый, но весьма предприимчивый поэт Евгений Евтушенко. Не отставали от него не менее одарённые Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина. Они породили сотни эпигонов по всей огромной стране.

На родине, в официальной печати, её лидеры то и дело подвергались суровой критике, но ни один из них не стал «невыездным» (курсив Ю.К.-М.), их стихи охотно печатали журналы и газеты – как в России, так и за рубежом, книги выходили невиданными доселе тиражами, гонорары затмевали даже заработки высокопоставленных чиновников. В то же время эта «попса» плодила «диссидентов», оппонентов советскому режиму.

….На этом фоне поэты не менее талантливые, но исповедовавшие традиции русской классической лирики – Александр Межиров, Владимир Соколов, Станислав Куняев, Анатолий Передреев, Николай Тряпкин, Анатолий Жигулин и другие, внешне выглядели куда бледнее, поэтическая «попса» как продукт духовного потребления...пользовалась высоким спросом. Поэтический цех России был расколот на два абсолютно несовместимых участка».

В течение учёбы поэту приходилось очень несладко. То, что проходило для богемных похождений других студентов, не проходило в критических жизненных

Руководитель семинара Н. Н. Сидоренко работал редактором в издательстве «Советский писатель». Он помог Рубцову на самом первом этапе выпуска сборника «Звезда полей».

После окончания 2-го курса Н. Н. Сидоренко среди всех студен-тов выделил именно Рубцова:

«Если бы спросили меня: на кого больше всех надежд, отвечу: на Рубцова. Он – художник по организации его натуры, поэт по призванию». (курсив Ю.К.М.).

147

Окончание следует

Прим. Текст перекопирован с формата А5 макета повести для типографии

Юрий Кириенко-Малюгин. Я был рождён аристократом.

РАЗДЕЛ I. Мы знали с детства...

Поэзия и проза —

не шутки ради, а пользы для...

Издатель сайт www.rubcow.ru “Звезда полей»

Творческий центр имени Н.М.Рубцова

Москва

2021- 2022

УДК 821

ББК 84(2Рос=Рус) 6

Юрий Кириенко-Малюгин. Я был рождён аристократом. Повесть. Раздел I. “Мы знали с детства...» Издатель сайт www.rubcow.ru “Звезда полей» . Творческий центр имени Н.М.Рубцова. 2021-2022

Повесть «Я был рождён аристократом» содержит разделы (главы), отражающие этапы бытовой и творческой биографии автора.

Это История жизни школьника, студента, инженера, конструктора, кандидата технических наук, научного сотрудника ВАК СССР, изобретателя СССР, кандидата в мастера спорта по шахматам СССР, поэта, литературо-веда и юмориста, четырёхкратного кандидата в лауреаты Бунинских премий в номинациях «поэзия» (дважды), проза (малая форма), литературоведение.

Автор работал 25 лет во Всесоюзном ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательском институте сельскохозяйственного машинострое-ния имени В.П. Горячкина (ВИСХОМ). На различных должностях: старшим научным сотрудником, руководителем отдела и конструкторского сектора, разрабатывал новые машины и агрегаты. Получал авторские свидетельства СССР на принципиальные технические разработки. Испытывал технику в Подмосковье, В начале 1987 г. в результате интрииг, перешел в ГСХКБ (дизайн-отдел ВИСХОМа), где в первые три года в период «перестройки» работу выполнял за полдня, а в остальные часы писал стихи или их шлифовал. С начала 1987 г. и до 1992 года написал более 200 стихотворений, из них порядка 150 авторских песен. Большинство стихов опубликовано в изданиях под ISBN Книжной палаты РФ. Только относясь с юмором к интригам и благодаря применению умственных и физических способностей удалось в «лихие» 90-е годы выжить самому и семье.

Автор получает литературные материалы и как редактор-составитель выпускает альманах «Звезда полей». Оставлять читателя один на один со стихами графоманского или хуже эгоистического, а тем более эгоцентрического направления не считаю возможным. Хочу дать совет. Пишите. Но пока в стол. Родите сына или дочь, потом и дочь, и сына – по большому счёту для России. Тогда поймёте, в чём смысл жизни и поэзии..

Эта познавательная исторически достоверная авторская повесть предназначена для любознательных «физиков» и «лириков», для литераторов и филологов, для преподавателей и учащихся общеобразовательных школ, лицеев и гимназий, для студентов колледжей и высших учебных заведений.

E-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Автор Юрий Кириенко-Малюгин

Издатель сайт www.rubcow.ru “Звезда полей» и Творческий центр им. Н.М.Рубцова

Использование текстов на коммерческой основе по согласованию с автором

Вступление (из свободной википедии)

По московским дворам

По московским дворам, по московским заборам

Мы гоняли судьбу от ворот до ворот.

И летала судьба по московским просторам,

И бежала от нас за крутой поворот.

Мы просили: – Постой! – заходящее солнце,

И ловили лучи, как прощальный завет.

Мы искали судьбу в самом дальнем оконце,

Пока был на виду завлекающий свет.

Наше время летело! Наше время плясало!

Наше время не знало, куда хитрость ведёт!

Нам порою казалось, что времени мало,

И казалось в пути, что вот-вот повезёт.

На просторах родных мы себя не жалели.

Мы искали любовь и терялись в мечтах.

Мы за дружбу не раз и не дважды пропели,

И не знали, что счастье дрожало в руках.

– Время! Время, постой! Не спеши, наше время!

Мы ещё не успели сказать о себе!

– Все победы и беды никто не отменит, –

Это правда о нашей летящей судьбе!

Июнь 1988 г.

Впервые опубликовано в сб. «Наша встреча впереди», М., 2005

Песня – Свидетельство РАО № 11612

Из свободной википедии

Аристокра́тия («власть лучших»: др.-греч. ἀριστοκρατία ← ἀριστεύς «знатнейший, благороднейшего происхождения» + κράτος «мощь, власть, вождь») — форма государствен-ного правления, при

которой власть принадлежит знати (в отличие от единоличного

наследственного правления монарха, единоличного выборного правления тирана илидемократии). В Древней Греции, откуда происходит термин, данная форма правления в исходном варианте дословно понималась как «владычество лучших»[1], когда каждый аристократ обладает определённым набором добродетелей (похожие взгляды существовали и в средневековой Европе (рыцарские добродетели), и в древнем Китае (шесть искусств)) и действительно является лучшим в коллективе (роду, городе, государстве).

АРИСТОКРА́Т

1. представитель аристократии; человек, принадлежащий к высшему слою родовой знати

* Где тут неодержимые препятствия? Он богат, а ты бедна — пустое. Он богат за двух — чего же вам более. Он аристократ; а ты именем, воспитанием разве не аристократка? А. С. Пушкин, «Роман в письмах», 1829 г.

* Известно, что знаменитая французская фамилия Монморанси — из первых аристократов в христианском мире — имеет в своем гербе древний девиз: «Душа моя принадлежит богу, тело — королеве, а честь — мне самому». М. А. Корф, «Записки», 1838—1852 г.

* Происшествия заставили в Европе настоящих аристократов принять вид неприязненный против притязаний низших классов: им нужно было надменностью осадить заносчивость людей среднего состояния. Ф. Ф. Вигель, «Записки», 1850—1860 г.

2. тот, кто отличается аристократизмом. У нас он считался аристократом, по крайней мере, я так называл его: прекрасно одевался, приезжал на своих лошадях, нисколько не фанфаронил, всегда был превосходный товарищ, всегда был необыкновенно весел и даже иногда очень остёр, хотя ума был совсем не далекого, несмотря на то, что всегда был первым в классе; я же никогда, ни в чём не был первым. Ф. М. Достоевский, «Идиот», 1869 г.

* Иван Петрович. Аристократы! Я — аристократ духа. А это выше. (Л.Н.Толстой. «Живой труп» 1990)

* Я — аристократ духа. (Н. М. Рубцов. 1968 г.)

Фразеологизмы и устойчивые сочетания:

• аристократ духа

• корчить из себя аристократа

• элегантный готический аристократ

• шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты

Сам термин «аристократия» введён в употребление ещё античными философами (Платон, Аристотель). Аристотель выделял аристократию как относящуюся к хорошим формам правления, наряду с политией, которую он считал лучшей (власть средних), и монархией, которая шла перед аристократией после политии. Извращённой аристократией Аристотель считал олигархию — власть богатых, при которой учитываются в большей степени интересы самих правящих лиц, нежели интересы государства в целом.

* * *

История жизни школьника, студента, инженера, конструктора, кандидата технических наук, научного сотрудника ВАК СССР, изобретателя СССР, баскетболиста (1-й разряд), теннисиста (большой теннис, 1-й разряд), кандидата в мастера спорта по шахматам СССР, поэта, литературоведа и юмориста, композитора, автора-исполнителя песен на стихи Есенина, Рубцова и авторские, четырёхкратного кандидата в лауреаты Бунинских премий в номинациях «поэзия» (дважды, 2010 и 2017), проза (малая форма) 2015, литературоведение, 2016.

ДЕТСТВО

Я был рождён аристократом:

Дрова рубил всегда с плеча.

Суп доставал с плиты ухватом,

И выражался сгоряча.

Мы по задворкам воевали

С фашистами до синяков.

И пусть в войне не доедали,

Но били, как могли, врагов.

Нам справедливость стала гимном,

А знаменем служил лоскут.

И прозывался господином

Жиреющий смазливый шут.

Мы узнавали в ходе драки:

Важна нам Истина, друзья!

Друзья не могут быть собаки,

Ну, а собаки – не князья!

Когда отец за поллитровкой

Костил доносчиков и шлюх,

Я мысленно хватал винтовку

И наводил на жёлтых мух.

Нас потешали идиоты,

Что скоро будем жить в раю.

А сами жрали до икоты,

Слюнявились на всю страну.

Воспитывали нас бараки,

Любовь крепил ржаной ломоть.

Мы знали с детства грех и враки

Припомнит к старости Господь.

И пусть живём мы не в хоромах

И нам кричат: – Факиров слушай!

В России мы. Нет лучше дома,

Здесь, где гуляют наши души!

Декабрь 1988 г.

Впервые опубликовано в сб. «Наша встреча впереди», М., 2005

Глава 1. Родословная отца, эпоха переворотов-революций. Детство, война с фашистской Германией и её сателлитами.

Смотрю в 1953 году (перед получением паспорта, тогдав Советской России в 16 лет) Свидетельство о рождении. Бланк написан на двух языках: русском и казахском. Отец, Кириенко Иван Климентьевич, 1900 г. рождения, русский. Мать, Малюгина Анна Павловна, 1900 г. рождения., русская.

Я, Кириенко Юрий Иванович, русский, родился 8 мая 1937 года в г. Уральск Западно-Казахстанской области. Спрашивается: почему в Казахстане? С этим документом иду в паспортный стол милиции.

Глава 1.1. Предвоенная эпоха и мои родные.\

Итак. Мой отец, Кириенко Иван Климентьевич, родился в деревне Новая Буда, Хиславический район, Смоленской области. Мать, Малюгина Анна Павловна, родилась в г. Ленинграде.

Чтобы понять развитие событий, надо окунуться в Историю СССР, сравнительно недалёкую от авторской жизни. Тем интереснее, что она связана с так называемым сталинским временем и с событиями, которые воспринимаются зачастую с прямо противоположными мнениями.

Как позднее выяснил у отца, мой дед Климент Кириенко (или Кириенков) получил фамилию от имени своего отца, которого звали Кирей. После реформы 1861 года об отмене крепостного права, крестьянам стали давать фамилии. Большинству в русских губерниях — от имени главы рода (мужчины) в те годы. При выяснении «Кто таков?», отвечали «сын Иванов», «сын Петров» и т.д. Отсюда множество фамилий Иванов, Петров, Сидоров. На (в) Украине, да и в нередко русских областях давали фамилии по «кличкам» или по роду профессии, или по характеру главы рода или от названия птицы или сельхозпродукта. Отсюда в Украине фамилии Буряк, Сковорода, Кочерга, Удод, Чайка, Соболь и др.

По некоторым данным от родственников, у прадеда была уже фамилия Толмачев, вероятно, он выкупился из крепостной зависимости, как к той эпохе, примерно, половина крестьян Российской империи. Дед Климент был профессиональным

крестьянином, родилось в семье девять детей: Михаил (1897), Иван (1900), Семён (1902), Кирилл (1909), Павел (2013), Филипп (1917), Василий (1922). Также две девочки, которые умерли в детском возрасте. Интересно, что бабушка родила 9 детей в течение 27 лет (!!!). И если замуж она вышла, вероятно, в 16 лет, то последнего ребёнка родила в 43 года!

У деда Климента было большое фактически натуральное хозяйство, большую семью надо было кормить. Все дети, подрастая, пасли и коров, и овец, воспитывали кур и свиней, ходили за сохой при вспашке земли, высаживали и выращивали картофель, зерновые, овощи. Думаю, там в детстве было весело. Как видим по датам, эпоха 20-го века была, как говорится, переломная — «революция»- провокация 1905 года с ультрапровокацией «кровавого» воскресенья от 9 января, организованного так назывемым «попом» Гапоном. Затем две провокации-«революции»: февральско-мартовская — для отстранения царя Николая II от власти (свержение Монархии) и ленинско-троцкистский переворот от 25 октября 1917 года (по юлианскому православному календарю), названный Октябрьской революцией и который стал отмечаться 7 ноября по так назывемому новому стилю — календарю григорианскому, фактически католическому западно-европейскому.

История изменения календаря. Ввести новый календарь Всероссийская коммунистическая партия большевиков — ВКП (б) решила после истечения января 1918 года. С этой целью Совнарком (Совет народных комиссаров) постановил считать первым днем после 31 января 1918 года не 1 февраля, а 14 февраля 1918 года. Однако и в настоящее время Юлианским календарем пользуются Грузинская, Иерусалимская, Сербская и Русская церкви, тогда как католики и протестанты руководствуются григорианским. Эти революции и перевернули жизнь как моим родителям, родственникам, так и всем народам бывшей Российской империи.

Родословную матери, Анны Павловны Малюгиной я начал искать с конца 90-х годов 20-го века и начала 2000-х годов. Пока известны из рода Малюгиных братья и сёстры: Татьяна (1889), Евфросиния (1891), Пётр (1893-1895?), Иван (после 1895?), Мария (1896-1899?), Анна (1900), Евдокия (после 1901?), Наталия (после 1903?), Александр (1906). Бабушка Евдокия Гавриловна Александрова родила 9 детей за 17 лет. О поисках рода Малюгиных — в следующих главах книги.

От отца узнаю, что он окончил церковно-приходскую школу в

деревне Новая Буда, Хиславического района Смоленской области. Опоздал в сентябре 1923 года на экзамены в Петербурге, но после собеседования и прочтения наизусть «Евгения Онегина» был принят в институт. Окончил Ленинградский политехнический институт (сейчас - университет) в 1930 году по специальности инженер-экономист, работал начальником планово-экономического отдела завода резино-технических изделий «Красный треугольник». В декабре 1935 года в результате доноса был снят с должности и выслан с семьёй (мамой и моим братом Владимиром) в Казахстан. 8 мая 1937 года я родился в г. Уральске, Западно-Казахстанской области. По этому поводу реальное «Спасибо» товарищу Сталину. И вот почему.

Из википедии узнаю: В Российской империи аборты были запрещены и в семьях рождались столько детей, сколько Бог дал (многодетность в русских семьях). Вождём большевиков Лениным 18 ноября 1920 году подписан декрет советского правительства «Об искусственном прерывании беременности по желанию женщины» (т. е. разрешение абортов). Политика создания коммунистических семей (то есть отмена традиционной православной семьи), особенно в растущих городах, привела к непрерывному нарастанию абортов (детоубийств) с 1920 года и достигла миллиона в год по статистике к 1935 году. ЦИК (Центральный исполнительный комитет) СССР и СНК (Совет народных комиссаров) СССР 27 июня 1936 года приняли Постановление «О запрете, об ограничении абортов...». Разумеется, по указанию Сталина, как руководителя страны. Каждый родившийся после 1937 года и до 1956 года обязан своим рожднием тов. Сталину (позже напишу о введении абортов Хрущёвым с ноября 1955 года).

В 1939 году родители приехали в Москву. Такой переезд мог возникнуть только после вызова отца для работы по специальности. Позднее я выяснил причины обоснования условной (негласной) реабилитации отца — это разоблачение доносов и доносчиков на партконференции ВКП (б) в январе 1939 года, затем в марте 1939 года на 18-м съезде ВКП (б) в докладе секретаря ЦК А. А. Жданова и принятие резолюции «О прекращении чисток в партии...». После этого пострадавшие писали обращения в партийные и государственные органы с просьбами о прекращении преследований и освобождении из мест заключения или высылки и сотни тысячи получали реабилитацию.

В 1939 году в Москве умирает моя мать. У отца обнаружили язву желудка, которая требовала специального лечения. По тем временам

методом лечения являлся периодический приём доз 50 грамм чистого

спирта для прижигания язвы. До начала войны, 22 июня 1941 года получать спирт по рецепту было просто. В годы войны достать спирт было очень сложно. Помогла жена брата отца, которая работала медсестрой в каком-то госпитале. Отец был освобождён от призыва в Армию. Работал инженером-экономистом в Москве и Московской области в разных организациях, и в 1959 году в Братске на строительстве Братской гидроэлектростанции (ГЭС) в течение двух лет до выхода на пенсию.

Мать, Малюгина Анна Павловна (1900-1939), родилась в Ленинграде, окончила, как и отец, в 1930 году Ленинградский политехнический институт. Как инженер-химик также, как и отец, работала на заводе резино-технических изделий «Красный треугольник». По возрасту мать свою я не помню.

Брат Владимир (1924 — 1967), мне рассказывал, что в период войны он участвовал в испытаниях в Московском авиационном институте какого-то опытного образца, который взорвался и он получил ранение живота. Окончил Московский авиационный институт в 1951 году, работал научным сотрудником в НИИ Академии наук СССР.

В детской памяти примерно в 6 лет (1943 г., третий год Войны, посёлок Сокол, Москва) сохранился эпизод из детского сада, куда отец отдавал меня. Помню, мы, группой примерно двадцать ребят, стоим на одной стороне игровой площадки, а с другой стороны нас зовут тёти-воспитательницы:

«Гуси! Гуси!»

Воспитательницы с нашей стороны и мы, дети, кричим: «Га-га-га!»

С другой стороны кричат: «Есть хотите?»

А мы хором отвечаем: «Да! Да! Да!»

С той стороны зовут: «Ну, летите!»

А мы вместе с воспитательницами кричим: «Серый волк за горой, не пускает нас домой!»

А «серые волки» — две другие воспитательницы стоят сбоку площадки.

С той стороны: «Ну летите, как хотите!»

И самые смелые из наших бегут на другую сторону. А «серые волчицы» ловят, кто попадётся. Дети бегают, маневрируют, плачут, но если кого-то ловили, то их сразу обнимали и отпускали.

Глава 1.2. Мои университеты в подмосковной Лопасне и на Соколе

Другие первые факты в моей детской памяти сохранилось с шести-семилетнего возраста (с 1943-1944 г.г.). В те времена я живу там, где живёт отец, вдовец с местной женщиной, моей мачехой. Такое местожительство — село Лопасня (сейчас г. Чехов) Московской области. Деревенский дом на краю села, корова, на вечер горбушка хлеба со стаканом молока. В памяти — через дорогу выход к оврагу, у меня длиннющие под два метра лыжи с полукруглым ремнём крепления в середине каждой лыжи, валенки вставляешь в полость ремня. Качуюсь с горки, под которой речка Лопасня. Впереди кусты и деревья, лыжных палок нет - тормозов нет и я влетаю в ледяную воду. Меня вытаскивают. Снимаю лыжи, взваливаю их на спину и тащусь наверх к дороге и к дому. Остальные ребята продолжают кататься. В доме хорошо, всё снимаю с себя, ноги — в горячую воду и закутывают меня во что-то тёплое.

Осень 1943 года или весна 1944 года. Немцев отогнали далеко от Москвы. Но вдруг звучит мощный гудок, это объявляют воздушную тревогу. Значит, летит вражий самолёт бомбить. Нас, всех детей и рядом взрослых, загоняют в бомбоубежище — фактически, вырытая глубиной на 3-4 метра, широкая землянка. Слышится слабый гул моторов, дежурный смотрит в небо. И мне любопытно. Выглядываю из под куртки наблюдателя и вижу далеко-далеко в небе серебристый контур самолёта. Мне дают по загривку и я падаю в землянку. Сейчас вот думаю, что даже тогда, когда от фронта (уже у границ СССР) до Москвы была тысяча километров, фашисты прилетали, как говорится со зла, бомбить наше Подмосковье.

Лето 1944 года. Рядом с домом небольшой пруд, где старшие ребята катаются на самодельном плоту из брёвен. Плавать я не умею и стою в рубашке и коротких штанах на берегу. Один из мальчишек предлагает: «Давай прокатим!» Я залезаю на плот, старший мальчишка отталкивается шестом от дна и направляет плот в середину пруда. Там он вдруг сталкивает меня с плота. Падаю в воду, и опус-каюсь на дно. Закрыл рот. Открываю глаза. Встаю на ноги. Быстро соображаю, где нахожусь, оглядываюсь. Вода мутная, вспоминаю, где берег. Вижу впереди светлую полосу. Не дышу. И пешком по дну пруда иду на Свет, выпуская понемногу воздух. Выхожу из воды, как

Черномор, что ли. Всё на всё, прошло секунд тридцать. Сейчас думаю, почему старший мальчишка столкнул меня, не умеющего плавать в воду. Считаю, что я там, в том селе был чужой, приезжий с отцом, не местный. К сожалению, такая местечковость встречается временами в различным местах нашей страны. Это моё мнение.

Решаю, что надо научиться плавать. С кем-то из ребят идём вниз по дорожке вдоль одноэтажных домов к реке (которая Лопасня). Это примерно 500 метров. На той стороне речки огромный храм. Сейчас узнаю из википедии: это церковь зачатия праведной Анной пресвятой Богородицы. В селе имеются также церковь Иоанна Предтечи, церковь Владимира равноапостольного, Вознесенская церковь (1756 г.)

Раздеваемся. Речка быстрая. Думаю унесёт, не знаю на какую глубину. Иду по середине речки метров тридцать по течению. Глубина не более, чем по грудь. Возвращаюсь на место отмеченное. Ложусь на воду и плыву — меня «везёт» речка. Молочу непрерывно руками и ногами. «Доплыв» за 5-7 секунд до места назначения (дерево напротив) останавливаюсь, встаю. Нормально. Иду пешком обратно к точке заплыва. И опять так плаваю несколько раз. Это был первый опыт. Второй опыт был позднее, через три года в другом селе.

Учили жизни нас, шести-семилетних, иногда разные придурки, вот такой например. Зима. Мороз лютый, за двадцать градусов. Стоим около какого-то сарая с дверями, обитыми железом. Болтаем. Вдруг один постарше, лет десяти-одиннадцати говорит: «На спор! Не лизнёшь вот эту железяку на двери». Говорю, не чувствуя подвоха: «Лизну, что тут такого!» Высовываю язык и лизнул железку. Язык прилип намертво. Тяну язык, а он не отходит. Что делать? Стало страшно. Другой мальчишка говорит: «Не спеши, дыши и дыши на железку». Так и делаю, и постепенно тяну язык от металла. Надышал и вытянул через пару минут. А вот если бы кто-то взял и толкнул меня в этот момент в сторону. И оторвал бы язык. Вот такие идиоты-активисты встречаются на жизненном пути. За такое вредительство, потом, этот придурок должен был бы по суду всю жизнь расплачи-ваться: 50% заработка и отмаливаться в церкви! Будьте, ребята, осторожны, когда придурки что-то предлагают, играя на самолюбии!!!

Самое лакомство тогда было такое — корка чёрного хлеба (это, как правило, от выпеченной в печи на дому буханки). Нам давали иногда

ломоть-краюшку на улицу после обеда. И хорошо, если удавалось где-то достать чесночёк. Который натирали на горбушку. Вкуснятина — лучше любой шоколадки! И ещё одно лакомство — жмых, это прессованная смесь семечек подсолнуха и кожуры, который иногда кому-то из ребят дарили.

По нашей улице иногда ходил с призывами точильщик бытовых предметов: ножей, ножниц, топоров, лопат, серпов, кос. Он носил с собой точильный станок с наждачным диском и ножным приводом, как у швейных машинок. Мальчишки, народ любопытный, крутились вокруг, набираясь впечатлений и опыта.

Осенью 1944 года, идёт война, но нас, семилетних направляют — принимают в первый класс в Лопасне. Помню, как хорошо нас учили писать по косым линейкам буквы всего алфавита. Это было во всей стране. Позднее у сверстников видел красивый почерк.

Помню, как на арифметике одна училка учила мальчишку. Била по голове линейкой, правда несильно, но приговаривала: «Единицы, десятки, сотни! Единицы, десятки, сотни! Единицы, десятки, сотни!». Судя по содержанию текста, «учительница» была в первом классе.

Местонахождение школы в Лопасне я не запомнил. В википедии сейчас на поиск «Лопасня школы во время войны» увидел фотографии военной Лопасни: «Регенераторный завод», на улице две телеги с лошадьми, здание Дома пионеров на улице Московской. И вдруг вижу здание двухэтажной школы с высоким цоколем. На фасаде школы, на уровне выше первого этажа, установлены два примерно трёхметровых по габаритам портрета: один из них — И. В. Сталин. Возможно, это первая моя школа.

Под одним из следующих фото с ребятами за партой вдруг читаю надпись: «10 января 1944 года в ссср была введена пятибальная система оценок». И это в годы ожесточённой войны?! Никогда об этом не слышал нигде! Сейчас же захожу на поиск в интернет, вычитываю сведения и вот привожу выдержки из википедии:

«С 11 января 1944 года в российских школах введена пятибалльная система оценки успеваемости учащихся согласно Постановлению Совета народных комиссаров РСФСР № 18 от 10 января 1944 года и Приказу Народного комиссара просвещения РСФСР № 24 от 10 января 1944 года.

В соответствии с инструкцией Управления начальных и средних школ Наркомпроса РСФСР, утверждённой Народным комиссаром

просвещения РСФСР 29 февраля 1944 года, установлены следующие критерии оценивания учащихся:

Отлично. Балл «5» ставится в случае, когда учащийся исчерпывающе знает весь программный материал, отлично понимает и прочно усвоил его. На вопросы (в пределах программы) дает правильные, сознательные и уверенные ответы. В различных практических заданиях умеет самостоятельно пользоваться полученными знаниями. В устных ответах и письменных работах пользуется литературно правильным языком (прим. Ю.К.-М.) и не допускает ошибок.

Хорошо. Балл «4» ставится в случае, когда учащийся знает весь требуемый программой материал, хорошо понимает и прочно усвоил его. На вопросы (в пределах программы) отвечает без затруднений. Умеет применять полученные знания в практических заданиях. В устных ответах пользуется литературным языком (прим. Ю.К.-М.).

Удовлетворительно. Балл «3» ставится в случае, когда у учащегося обнаруживается знание основного программного учебного материала. При применении знаний на практике испытывает некоторые затруднения и преодолевает их с небольшой помощью учителя. В устных ответах допускает ошибки при изложении материала и в построении речи. В письменных работах делает ошибки.

Неудовлетворительно. Балл «2» ставится в случае, когда у ученика обнаруживается незнание большой части программного материала, отвечает, как правило, лишь при помощи наводящих вопросов учителя, неуверенно. В письменных работах допускает частые и грубые ошибки.

Согласно Инструкции Управления начальных и средних школ Наркомпроса РСФСР, утверждённой Народным комиссаром просвещения РСФСР 29 февраля 1944 года, при определении четвертных и итоговых (в конце учебного года) оценок не допускается выведение их как средних арифметических. Эти итоговые оценки должны соответствовать уровню знаний учащегося к моменту его аттестации.

В течение учебного года преподаватель начальной и средней школы должен оценивать знания учащихся по таблице, приведенной ниже, и в данном случае оценки с минусом обязательны. Балл «1 — » не существует в России. Если учащийся получает балл «1», то это говорит о его полном незнании пройденного материала.

Четыре четверти.

При выставлении годовых оценок учащемуся преподаватель, исходя из четырёх четвертных, должен поставить балл, равный среднему арифметическому из итоговых оценок. Если среднее арифметическое четырёх чисел не является целым и две категории оценок стоят в равном количестве, то годовая оценка будет являться спорной и выставляется по этим данным....» (ниже была дана таблица выведения годовой оценки с приоритетом оценки по третьей четверти, прим. Ю.К.-М.)

У меня был замкнутый характер. Разговаривать в приёмной семье приходилось редко. Учился я очень плохо. В табели за первый класс в первых двух четвертях стояли двойки по всем предметам. В третьей — двойки и тройки с преобладанием троек. В четвёртой — тройки и иногда красовались четвёрки. В записи на последней странице табеля: переведён во второй класс условно. Помню, что перед окончанием первого класса отец переехал в Лопасне в какой-то двухэтажный дом, квартира на втором этаже. Видимо, дали служебную квартиру как инженеру-экономисту.

Весной 1945 года отец перешёл или был переведён на работу из Лопасни в Москву. Мне 8 лет. Мы переехали жить в двухэтажный дом-барак на знаменитой улице Кипренского, 22. Несколько таких однотипных домов, видимо, по первому образцу, построили наши строители, другие (как слышал позднее) - пленные немцы в 1943-1945 годах. Дома нашего микрорайона, буквально утопавшего во фруктовых садах, по улице Кипренского имели номера 22, 20, 18 и 16. Каждый дом представлял собой двухэтажный двухстенный каркас, в полость которого засыпан шлак, как теплоизоляция. Дом имел два подъезда, в каждом — две нижних и две верхних квартиры. Во всех комнатах квартиры установлены чугунные водонагрейные батареи и на кухне автоматическая газовая водяная колонка типа АГВ-80.

Напротив нашего 8-квартирного дома — сараи, у каждого хозяина (квартиросъёмщика) свой отсек под замком. Хранение инветаря: лопата, грабли, мотыжка, тележка (если была). Вокруг дома — вишнёвый сад. Синицы летают взад-вперёд, вверх-вниз. Такая была свободная обстановка, что жарким летом некоторые ребята (и я изредка) спали прямо на улице, забрав из дома матрац, подушку и одеяло. В те времена козы личные паслись около дома. И сейчас смеюсь, вспоминая, как весь взъерошенный котёнок боком прыгал-нападал на козлёнка, а тот удивлялся. Около дома — огороды с посаженным

картофелем. Сажали не целые клубни, а вырезанные ростки, как я запомнил. Сам клубень шёл в кастрюлю. Так было в полуголодных послевоенных 1945 и 1946 годах.

В то время, с мая 1945 года я стал понимать, что такое получение хлеба по карточкам. Вспомним Историю того периода.

В годы войны (1941 — 1945 г.г.) и после войны до декабря 1947 года руководство страны, а значит Сталин, для спасения населения от голода ввели месячные продовольственные карточки, по которым по установленным нормам выдавались хлеб, сахар, макаронные изделия и др. в расчёте на каждого человека. Однако в обществе, как нередко бывает, находились жуликоватые личности, которые создавали излишки продуктов незаконными методами (пример, обвешивание покупателей при отоваривании карточек, сокрытие продуктов на продбазах, увлажнение сахара и муки на продскладах и в магазинах, фальшивые акты о порче продуктов). Эти излишки продуктов реализовывали торгаши-спекулянты, которые выманивали кроме денег золотые кольца и дорогой антиквариат за буханку хлеба и продукты в городах, преимущественно у женщин, которые имели на руках голодных детей. Хранили спекулянты накопленные деньги, как говорится, «в матрацах». Реализовать эти «накопления» было сложно в крупных суммах, так как товаров свободных, например, бытовых было мало. Спекулянты выжидали лучшие времена. Об этом знало руководство страны и Сталин в том числе. И гром грянул. Об этом далее в тексте повести.

В первых числах мая 1945 года поздним вечером, когда уже смеркалось, я оказался с отцом на выходе из метро Сокол, со стороны улицы Усиевича. На улице стояли два огромных цилиндра, вроде барабанов у духовых оркестров. Рядом по две женщины в военной форме. И вдруг из «барабанов» рванулись световые лучи в небо. Это оказались прожекторы. Воздушной тревоги никакой не было. Наверно, была проверка работы техники.

Наступило 9 мая 1945 года. Нам, мальчишкам, кто-то сказал, что по радио сообщили о капитуляции Германии. Поняли, что войне конец. Хотя войну прямо не знали, она была далеко-далеко. Вечером отец вернулся с работы и сказал, что теперь будет другая жизнь. Взрослые собрались, распили припасённую бутылку водки. Позднее 9 мая было объявлено Днём Победы. А первый парад Победы войск Красной Армии состоялся 24 мая 1945 года на Красной площади.

Посёлок Сокол города Москвы образовался в районе древнего села Всехсвятское. Здесь действовала и действует Всесвятская церковь, сейчас и в 1945 году около неё расположена станция метро «Сокол». В районе были построены дома художников и многих творческих личностей. Район знаменит улицами Кипренского, Врубеля, Саврасова, Шишкина, Венецианова, Левитана, Сурикова, Серова, Брюллова, Крамского и Верещагина. По улицам художников Левитана и Сурикова я ходил в школу. Узнаю позднее, что Кипренский Орест Адамович написал в 1827 году прижизненный портрет А. С. Пушкина. Размер картины: высота: 63 см (24,8 дюйма); ширина: 54 см (21,2 дюйма). Техника: Холст, масло.

Рядом с нашим домом был овраг, за ним окружная железная дорога, За рельсовыми путями, напротив нашего дома расположен радиоламповый завод, где начал работать мой отец. Здесь я встретился поближе и стал понимать, что у меня есть старший брат Владимир. Которому в то время было 21 год (старше на 13 лет) и он то работал, то учился в авиационном институте. В квартире было 3 комнаты. В изолированной десятиметровке жил Володя, в одной из двух других смежных — я с отцом. В этой квартире № 1 были прописаны по возрасту примерно пятидесятилетние соседи по фамилии Кит, которые срочно эвакуировались из Москвы осенью 1941 года, боясь попасть под оккупацию. Этажом выше жил мой приятель Эдик, соседи которого по фамилии Драбкины эвакуировались в 1941 году в Ташкент и трёхкомнатная квартира была также практически свободна. Эдик жил со своей тётей, которая забрала его в 1945 году из детдома, так как его родители из Каменска Шахтинского Ростовской области погибли в период Отечественной войны.

Летом 1945 года я с отцом и летом 1946 года с кем-то из друзей второклассников ездил купаться в Щукино. От остановки «Пищевой институт» на трамвае № 6 мы, мальчишками ездили зачастую «зайцами», так как даже копеечных денег (3 копейки) на проезд не было. Доезжали до конечной остановки трамвая № 6 и затем пешком к песчаным оврагам диких пляжей Москва-реки. На другой стороне реки находился пляж Строгино, на который можно было приехать только на пароме, который ходил регулярно, примерно раз в час. Но поездка стоила других денег, которых просто не было. Тогда экономили на всём в условиях карточной системы и невысоких заработков родителей.

Наш микрорайон Кипренского имел выход на улицу Врубеля, в конце которой была расположена четырёхэтажная кирпичная школа №149 (ул. Врубеля, дом 6). В этой школе учились, преимущественно, дети владельцев домов и особняков посёлка Сокол (это была гуманитарная советская элита) и дети работников НКВД, которые поселились рядом в новых двухэтажных домах. С моими оценками после первого класса Лопасненской школы меня, видимо, и не взяли в эту престижную школу, хотя для меня она была рядом. На выходе улиц Левитана и Сурикова посёлка Сокол проходила Песчаная улица, через проезжую дорогу которой была расположена средняя школа № 596, куда во второй класс меня и отдал отец.

Оценки во втором классе у меня были очень плохие. Говорил я мало (ещё сказывалось отсутствие матери, за что виню доносчицу на отца). Во втором классе по всем предметам в первой и почти по всем во второй четверти у меня были двойки. В третьей, ключевой по знаниям предметов четверти стало больше троек. В четвёртой не было двоек, в основном, тройки и изредка четвёрки. Годовые оценки все тройки, даже по поведению, не знаю почему. А я рос и дальше «молчуном». Отец в те годы поручал мне получить в булочной по талонам месячной карточки пайку хлеба, которая составляла примерно 300 грамм. Пайку хлеба я приносил домой, и острым ножичком срезал тоненький кусочек хлеба, есть хотелось постоянно. Отец, думаю, знал, что я срезаю-ворую ломтик хлеба. Но ни разу меня не упрекнул.

Зимой у нас, ребят возрастом до третьего класса было два развлечения. Спускаться на коньках типа «гаги» со склона оврага длиной метров десять, когда тропинка была близка к ледяной. Для другой радости каждый изготавливал крюк, длиной полтора-два метра из стального провода диам. примерно 5-6 мм. Около оврага каждый поджидал автомашину, обычно это была полуторка с открытыми бортами кузова. Когда машина проезжала мимо, то мальчишка параллельно и вслед разбегался и, если удавалось, то прицеплялся крюком за задний борт и катился потом бесплатно за грузовиком. До тех пор, пока не попадал на асфальт и летел тогда кубарем или не успевал держаться на ногах за машиной при увеличении скорости шофёром. Которому не нравилось катать мальчишек. И крюк уезжал на борту. Случалось зависнуть на крюке, потом отцепиться, бросив варежку. Опасное это было занятие.

Мой брат не мог жить физически на стипендию и по карточкам, работал периодами на хлебопекарне. Где мог досыта наесться хотя бы

хлеба в то послевоенное голодное время. Но выносить ни кусочка от батона было запрещено и было невозможно, так как на выходе стояла охрана, обыскивала всех выходящих и обнаружение кражи было чревато арестом, считалось уголовным преступлением. Однажды вечером брат, придя с работы, залез в карман куртки и достал большую корку белого хлеба, которую случайно забыл после еды во время работы на конвейере. Эта корка была для меня как праздник.

Летом 1946 года примерно месяц жил в районе м.«Аэропорт», в районе теперешней ул. Усиевича. В доме умной, красивой и меня любившей мачехи, вероятно даже литераторши. Домик окружал кустарниковый и фруктовый сад. Помню, я буквально ползал между кустами и питался ягодами смородины. В саду у хозяйки была собака, которая меня кусанула однажды. Потом целый месяц меня водили на уколы от того барбоса. Жаль, что с отцом эта «мачеха» рассталась. В 1954 году, когда я, семнадцатилетним, вернулся жить на ул. Кипренского, старший брат Володя пригласил эту скромную стройную женщину к нам в гости на чай. Я вспомнил её и пожалел, слушая её редкие монологи, что она не стала мне мачехой.

Летом 1946 года с друзьями из двора ходил через посёлок Сокол к метро и до улицы Марины Расковой. Это примерно 30 минут пешего хода. Или, если удавалось «зайцем», доезжали до м. Сокол. Далее за площадью Марины Расковой и конечным кругом трамвая № 6 шли к Чапаевскому переулку. Там в начале парка, в длинном одноэтажном бараке был расположен кинотеатр. Глядя с высоты прожитого времени видишь, что государство планировало постоянно улучшение социальных условий жизни местного населения. Через годы сначала разместили кинотеатр «Сокол» на первом этаже в цоколе многоэтажного дома рядом с пожарной каланчой у метро, а через десяток лет появился огромный кинотеатр «Ленинград» в районе посёлка «Сокол», за Всехсвятским храмом.

В третьем классе, осенью 1946 года у меня появился дружок, с которым мы стали покуривать. У меня дома была полная свобода. Отец курил. Тогда в 1946-47 годах курево было дорогое. Выпускались и продавали порожние папироски — гильзы, отдельно табак и приспособление для набивки табака в гильзу. Мы с приятелем набивали гильзы и покуривали папиросы. Две недели я не ходил в школу. Однажды я подумал, что так не может постоянно продолжаться. Отцу боялся рассказать о прогулах. Пошёл в школу. Учительница не

допустила меня к занятиям и сказала, чтобы пришёл отец. Я, девятилетний, сообщил о вызове. Отец сходил в школу, а затем выдрал меня ремнём хорошо.

Это к вопросу о домашнем насилии. А что надо было рассказывать о вреде прогулов и раннем приобщении к табаку? И я пошёл учиться и учить предметы дальше в третьем классе безо всяких прогулов. А потом. Об этом в следующей главе.

После окончания войны, в начале 1947 года наши соседи, как прописанные в смежных комнатах квартиры № 1 в нашем доме, вернулись в Москву. Жить нам втроём в десятиквадратной комнате не было никакой радости.

Но жизненные обстоятельства менялись довольно часто.

Глава 2. Школа № 348 Бауманского района города Москвы

Глава 2.1. С третьего до восьмого класса на Бакунинской (март 1947 г.— август 1951 г.)

В феврале - марте 1947 года отец получил путёвку и съездил в санаторий. Там он познакомился с Анастасией Алексеевной, у которой муж погиб во время войны. Отец и я с ним переехали жить на Бакунинскую 36, кв. № 3, в двухэтажный четырёхквартирный дом с балконом на втором этаже. В квартире было три комнаты. В большой изолированной, примерно 20 квадратных метров жила, бабушка, мать Анастасии Алексеевны, пенсионерка, примерно 65 лет, она болела и редко выходила из комнаты. Две другие смежные комнаты: одна — 14 квадратных метров, другая — метров 10. У Анастасии Алексеевны была взрослая дочь Маргарита, тогда в 1947 году ей было 21 год, она работала продавщицей в продовольственном магазине. Сын, Слава, 1935 года рождения, пропустил один год из-за войны и учился тогда в четвёртом классе. Рита и Слава спали на диванах в 14-метровой комнате. В этой комнате был стол, за которым мы делали уроки. В другой комнате была кровать, на которой спали отец и мачеха. Я спал на диване. Кухня была очень небольшой, примерно 5 квадратных. В ней была газовая плита, умывальник с централизованной подачей холодной воды, ванна и над ней газовый водогрейный котёл. В ванной мы мылись примерно раз в неделю. Редко ходили в баню, потому что надо было платить за вход 10 копеек. Обедали обычно по очереди на кухне.

В 1948 году бабушка умерла. Её отпевали в знаменитой Елоховской церкви, тогда я впервые побывал там, увидел альтарь, иконы, службу. После похорон бабушки отец с мачехой и я стали жить в большой комнате. В которой был большой круглый стол и над столом висела огромная люстра с ангелами по шаровой фарфоровой поверхности. Люстра была подарена той бабушке, которая служила в молодости у какой-то барыни. Слава и Рита стали жить каждый в одной из смежных комнат.

Анастасия Алексеевна, тогда красивая 40-летняя женщина, нормальной упитанности, работала заведующей сбербанком. Она замечательно по просьбам пела во время застольев песню «Над полями, да над чистыми, песня птицею летит. И серебряными искрами песня девичья звенит. Эх, звени, звени бубенчики, заливные голоса. Эх, ты удаль молодецкая! Эх, ты девичья краса!»

В квартире был рыжий кот Васька, которого подкармливали обычно оставшимся супом и макаронами. Кота выпускали из квартиры и он бегал по двору с друзьями и подругами. Я решил научить кота подавать лапу. Беру Ваську, поглаживаю и сажаю перед собой, что называется на четыре лапы. У меня — кусочек колбаски. Даю коту понюхать. Он сидит, не уходит. Говорю Ваське: «Дай лапку! Дай лапку!» А сам веду свободную ладонь и нажимаю слегка на переднюю лапку. Васька ждёт колбаску, лапке некуда деваться и кот поднимает её. На весу держать лапку неудобно и кот выставляет её вперёд, выпрямляет лапку. Как бы, подавая её мне. Тогда я даю Ваське колбаску, приговариваю «Молодец!» и глажу по холке. Так я целый месяц занимался с Васькой, когда он приходил в квартиру с улицы. Я постоянно говорил: «Дай лапку! Дай лапку!». И подставлял ладонь. Васька стал понимать, что сейчас я нажму на лапу, переминается с правой лапы на левую. И вот, не дожидаясь, стал поднимать лапу и выпрямлять её вперёд. Получалось, что он даёт мне лапу. Ваське давал сразу кусочек колбаски, которую я всегда носил с собой для этого случая. Так кот научился подавать лапку.

И ещё о котах поучительного. К нам на второй этаж, где находился на площадке большой балкон, пришёл дворовый кот и начал орать. Я беру швабру и пошёл кота выгонять. Сую швабру в морду коту. Тот шипит, отступает, но не выбегает мимо меня. Я опять сую швабру этому бродяге в морду. Кот отступает к двери балкона и шипит ещё грознее. Я ещё — шваброй в морду. И тогда этот кот прыгает на метр

примерно и цепляется за перекладину двери балкона и, обернувшись, смотрит на меня. Думаю, вот сейчас суну коту швабру и он прыгнет на меня. Хватило ума, бросить эту «игру». Ушёл в квартиру, а дикий кот остался висеть на двери. Утром я этого кота уже не видел. Сам ушёл.

Напротив нашего дома стоял трёхэтажный шестиквартирный дом. Во дворе гараж на две грузовые машины. В дальнем углу двора голубятня, сарай вдоль забора, въездные ворота и выход на соседнюю улицу. Которая вела на известный в районе Немецкий рынок, расположенный между улицами Фридриха Энгельса, Ладожской и Волховским переулком, на пути к метро «Бауманская».

Развлечения тогда — игра в футбол и кто-то из нас выбивал иногда окно на втором этаже в одной из квартир, расположенных над гаражом. Разбегались, но виновника всегда находили. Родителям приходилось расплачиваться. Пришлось прекратить игру во дворе.

На входе-выходе нашего двора была аптека, известная на всю округу. Далее по улице в сторону метро «Бауманская» была булочная Филлипова (известного булочника ещё царской России). Там пекли и продавались очень вкусные булочки и батоны белого хлеба. Район был частично хулиганский, были парни, которые сидели в тюрьмах, это по уголовным статьям — в основном, воровство. Была даже мода: «парень в кепке и зуб золотой». Встречали на улице иногда кого-то из блатных. Из тех, кто специально выбивал себе один из передних зубов и на него ставил золотую коронку. С таким старались не связываться. Эти ребята были всякими, и смелыми, но иногда и наглыми. Часто они же были голубятниками. У нас во дворе была большая голубятня. Хозяин каждый день гонял голубей, стараясь заманить в стаю некоторых заблудившихся или беспризорных птиц, появлявшихся над двором. В соседнем доме, Бакунинская № 34 у нас жил один мужик, который держал на втором этаже на окне красивых голубя и голубку. Он их продавал дорого на известном Тишинском рынке, в районе Таганки. Через месяц-два эти два дружка прилетали обратно к хозяину. И он снова через месяц-два продавал их на рынке.

С марта 1947 года я стал учиться в третьем классе «Б» школы № 348 Бауманского района г. Москвы, адрес Переведеновский пер., дом 11. Всё было бы хорошо, но в этой школе преподавали немецкий язык, как раз с третьего класса. И на этих уроках я сидел, ничего не понимая. Кончилась третья четверть. У меня двойка по немецкому. В четвёртой четверти я ничего не мог учить, поскольку даже латинских

букв не знал. Опять получил двойку в четверти и за год тоже. В моём школьном табеле записали: переведён в четвёртый класс с условием сдачи экзамена по немецкому языку. Отец сказал, что он учил и знает немецкий и меня научит. Начались летние каникулы.

Мы в Москве гоняем мячи во дворе, играем в соловьи-разбойники, и «шутим» с забора дальнего двора над тетями, которые идут мимо внизу с сумками от известного «немецкого рынка», который был в пяти минутах хотьбы от нашего дома. Шутки были вот в чём. Тогда продавались маленькие полые глиняные «пробки», диаметром примерно 15 мм и высотой 12 мм. Они применялись для продаваемого так называемого пугача-пистолета с курком, под который ставили пробку. Нажимаешь на курок и пробка взрывалась, кусочки глины разлетались в разные стороны. Такая послевоенная игрушка была. У нас бедных, десятилетних, пугачей не было и мы придумывали сами, как взрывать пробки. Каждый делал из гибкой пружинной стали кольцо диаметром примерно 40-50 мм. Далее разгибаешь пружинящие концы проволоки и вставляешь в кольцо пробку. Были случаи, когда «пробка» взрывалась в руках. У меня это было два раза. Пальцы и запястья рук сразу немели, их как бы «сушил» этот взрыв, было очень больно, но потом, через примерно 10 минут боль уходила.

И когда какая-нибудь тётка с сумками проходила от рынка мимо нашего забора, кто-то из нас бросал под ноги эту «гранату». Она, как бы, взрывалась, т. е. шум был хороший, но вреда ногам прохожёй от летевших мелких осколков глины от той пробки около тротуара не было. Главное «развлечение» было в том, что от испуга тётка бросала сумки, а мы веселились, дурачки. За этим занятием нас поймали пару раз, не помню как наказали (как говориться, «отодрали» ремнём), но больше этим не стали заниматься. Тем более не нравилось взрывы в своих руках. Да и «пробки» и «пугачи» пропали из продажи, наверно доложили, кому надо. И нас предупредили, чтобы не дурили. Это было в сталинские времена (1947 год).

Однажды я на том заборе завис и никого рядом не было. Нога была заброшена на забор, а спиной руками опирался на стенку сарая, находясь в проёме. Я провисал. Реально грозил перелом позвоночника. Почуял опасность, сзади нащупал какой-то выступ на стенке. Не знаю как, но чудом отжался от выступа стены, закинул правую ногу на поперечину забора, освободил левую ногу и перехватился руками за забор. Запомнил на всю жизнь эту безалаберность-глупость.

На улице Бакунинской, в районе метро «Бауманская» был кинотеатр имени Третьего Интернационала. Мы туда ходили смотреть разные фильмы, особенно о Тарзане, «народном» герое, который благородно сражался с отрицательными зверями, летал в джунглях по веткам с одного дерева на другое. Билет стоил «копейки». Если не было «копеек», то удавалось проскользнуть за кем-то из взрослых. И мы смотрели фильмы о Тарзане по два-три раза.

Летом 1947 года, мы семьёй в отпуск мачехи выехали на съёмную дачу — комнату в деревенском доме в деревню Алабино, расположенную недалеко от станции Апрелевка Киевской железной дороги. Запомнились походы в лес за малиной да игры в футбол на местном поле с настоящими воротами. За деревней, в перелеске был пруд, в котором я учился и научился плавать. Метод такой: просто ложился на берег, ноги в сторону глубины и махал ногами, пока не научился равномерно перемещать вверх-вниз. Потом отошёл на высоту тела «по грудь», ложусь на спину и начинаю махать под водой руками и ногами. Смотрю, держусь на воде. Делаю несколько раз. И потом начал подгребать воду руками из-под себя и поплыл к берегу. Так я научился плавать сначала на спине, затем переворачиваться на живот, работать руками и ногами — плыть способом «по собачьи», потом через три года стал плавать всеми видами техники, вольным стилем, брасом, на спинке двумя руками вместе и поочерёдно то правой, то левой.

Проходит август 1947 года. Я говорю отцу, что надо сдавать немецкий. И он сообщает, что ему некогда. Мне это не понравилось. А сделать ничего не могу. Сам тоже виноват, но мне то десять лет, мозгов-то нормальных ещё нет. Выручили обстоятельства. Прихожу в сентябре в школу, в четвёртый класс. И тут сообщили, что отменили изучение иностранного с третьего и четвёртого класса, и будет с пятого. Это 1947 год — при Сталине. Я обрадовался, иначе стал бы второгодник.

Какие ещё были детские игры? Так называемая «расшибалка». Мелом рисовали квадратный контур, размером примерно 20 см на 20 см на асфальте. В него клал каждый играющий монеты. Затем примерно за два метра — линия метания «расшибалки» — это свинцовый диск диаметром примерно 4-5 см. Кто первым попадал при броске в квадрат, тот первым вышибал монеты. Монету надо было перевернуть ударом на обратную сторону — «решку» на «орла»

или выбить монету из квадрата. Если у игрока получался этот удар, он продолжал дальше выбивать монеты рядом. После первой же неудачи оставшиеся монеты выбивал следующий игрок. И так вкруговую.

После двоек-троек первого и второго классов, в третьем я учился удовлетворительно, а в четвёртом (1947-1948 г.г.) я учился уже хорошо, особенно в третьей главной по любому предмету четверти. Сказывалось общение в семье и во дворе. На экзаменах получил две пятёрки и две четвёрки.

Зимой в 1947 году в жуткий мороз под 30 градусов, нас освобождали от занятий в школе и мы с удовольствием играли часа по два в хоккей на снегу двора самодельным клюшками из толстого провода и любым резиновым мячиком. Как в русском хоккее.

С этим моим жизненным перидом совпала денежная реформа. В декабре 1947 года (я в 4-ом классе и уже многое понимаю) объявлена и проведена денежная реформа. Из википедии сообщаю для любознательных.

«Условия денежной реформы изложены в Постановлении Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) № 4004 от 14 декабря 1947 года «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары». Постановление было подписано Председателем Совета Министров Союза ССР И. Сталиным и Секретарём ЦК ВКП (б) А. Ждановым. Объявление было сделано по радио вечером 15 декабря 1947 года, после закрытия в 18 час. всех Сберкасс СССР. Обмен денег производился с 16 декабря и до 29 декабря 1947 года. Зарплату выдавали с Нового 1948 года новыми деньгами.

По вкладам в Сбербанке суммы до 3 тысяч рублей обменивались один к одному. То-есть вкладчики (которые доверяли сбережения государству) ничего не теряли, а даже получили суммы по товарной стоимости в десять раз больше, чем имели. По вкладам от 3 до 10 тысяч рублей (это были сбережения в Сберкассах у руководителей предприятий и госномеклатуры) было произведено сокращение накоплений на одну треть суммы. По вкладам в размере свыше 10 тысяч рублей изымалась половина суммы. Те же, кто хранил деньги дома, при обмене получал один новый рубль за десять старых. Это коснулось спекулянтов, которые не могли предъявить крупные суммы в пунктах обмена, так как пришлось бы объяснять их происхождение. Это коснулось и тех руководителей, которые также получив крупные

взятки, не отдавали эти деньги в Сберкассы, опасаясь разоблачения. Карьеристы и спекулянты потеряли многое «заработанное честным трудом». Сталин нанёс серьёзный удар по «теневикам». Может их наследники за это ненавидят Сталина?

Далее из википедии: «Льготные условия переоценки накоплений были установлены для держателей облигаций государственных займов: облигации массовых займов обменивались на облигации нового займа в соотношении 3:1, облигации свободно реализуемого займа 1938 г. — в соотношении 5:1, а облигации займа 1947 г. (которые приобретали трудящиеся в тот год на госпредприятиях) переоценке не подлежали (то есть оказались без проигрыша, при соотношении 1 к 1)»

В Постановлении также было установлено:

«1. Одновременно с проведением денежной реформы, то есть с 16 декабря 1947 года, отменить карточную систему снабжения продовольственными и промышленными товарами, отменить высокие цены по коммерческой торговле и ввести единые сниженные государственные розничные цены на продовольствие и промтовары.

2. При установлении единых розничных государственных цен на продовольственные и промышленные товары исходить из следующего:

а) на хлеб и муку снизить цены в среднем на 12 % против ныне действующих пайковых цен;

б) на крупу и макароны снизить цены в среднем на 10 % против ныне действующих пайковых цен;

в) на мясо, рыбу, жиры, сахар, кондитерские изделия, соль, картофель и овощи сохранить цены на уровне действующих пайковых цен;

г) на молоко, яйца, чай, фрукты в отмену ныне действующих высоких коммерческих цен и слишком низких пайковых цен установить новые цены применительно к уровню действующих пайковых цен на основные продовольственные товары;

д) на ткани, обувь, одежду, трикотажные изделия в отмену ныне действующих высоких коммерческих цен и слишком низких цен нормированного снабжения, установленного в городах и рабочих поселках, установить новые цены на уровне в 3,2 раза ниже коммерческих цен;

е) на табачные изделия и спички сохранить цены на уровне действующих пайковых цен;

ж) на пиво снизить цены в среднем на 10 % против ныне действующих цен;

з) на водку и вино сохранить ныне действующие цены. При проведении денежной реформы заработная плата рабочих и служащих, а также доходы крестьян от государственных заготовок и другие трудовые доходы всех слоев населения не затрагиваются реформой и будут выплачиваться в новых деньгах в прежних размерах».

По оценкам некоторых экономистов, наличная денежная масса уменьшилась в три с лишним раза, с 43,6 до 14 млрд руб. По оценке Госбанка, после обмена на руках у населения оставалось около 4 млрд руб. (у того населения, которое не рискнуло предъявить эти деньги в пунктах обмена, то есть у спекулянтов, прим. Ю.К.-М.). При проведении реформы большое значение придавалось ликвидации дефицита, чтобы избежать ажиотажного спроса на товары и инфляцию. В течение года товары придерживались, чтобы после обмена денег их выбросить на рынок. Кроме того, были разбронированы товары из государственных резервов на сумму 1,7 млрд рублей. Они предназначались для торговли после отмены карточек и перехода к единым розничным ценам в городах (1,1 млрд руб.) и в сельской местности (0,6 млрд руб.).

Денежная реформа в СССР 1947 г. носила конфискационный характер (для спекулянтов и карьеристов).

В результате реформы были ликвидированы последствия Второй мировой войны в области денежного обращения, без чего невозможно было отменить карточную систему и перейти к торговле по единым ценам.

«После отмены карточек в конце 1947 года при зарплатах большинства городского населения в 500—1000 рублей в месяц килограмм ржаного хлеба стоил 3 рубля, пшеничного — 4 рубля 40 копеек, килограмм гречки — 12 рублей, сахара — 15 рублей, сливочного масла — 64 рубля, подсолнечного масла — 30 рублей, мороженого судака — 12 рублей, кофе — 75 рублей; литр молока — 3-4 рубля; десяток яиц — 12-16 рублей (в зависимости от категории, которых было три);бутылка пива «Жигулевское» — 7 рублей; пол-литровая бутылка «Московской» водки — 60 рублей.[10]

По понятным причинам социологические опросы об отношении населения к проводимым финансовым мероприятиям в те годы не

проводились. В то же время, информация органов госбезопасности позволяет сделать вывод о поляризации официальной (в прессе и на митингах) и «народной» оценок реформы. При этом оценка населения прямо зависела от уровня дохода, то есть величины понесённых потерь[17]».

В числе ближайших последствий реформы и последовавшего финансового оздоровления (было оно следствием реформы или восстановления народного хозяйства — вопрос дискуссионный) следует отметить пересчёт курса рубля и его перевод «на золотую основу»[18]

Более того, министерства финансов союзных республик инициировали его частичную легализацию в рамках регламентированных специальными Правилами кустарно-ремесленных промыслов. Эта инициатива не нашла поддержки по идеологическим причинам[19]».

Вспоминаю, что в четвёртом или пятом классе в учебнике вычитываю стихотворение Державина:

Осёл останется ослом,

Хотя осыпь его зведами.

Где надо действовать умом,

Он только хлопает ушами.

Думаю: — это о ком? О Сталине? Не может быть. И потом: Сталин на всех портретах с одной звездой Героя на кителе. Генералы есть с множеством заслуженных наград. Вспомнил я это в связи с недавней информацией из интернета. После войны к Сталину обратился какой-то генерал-полковник с письменной просьбой выделить ему и семье отдельную квартиру. Сталин написал резолюцию: «выделить». Через два года этот генерал пишет просьбу выделить квартиру его ближайшему родственнику. Сталин пишет: «обеспечить». Ещё через год генерал-полковник пишет заявление с просьбой дать указание перевести его имущество на дачу или куда-то ещё. Сталин пишет резолюцию: «Перевести всё барахло полковнику». Проситель говорит Сталину: тут неверно написано: надо генерал-полковнику». Сталин отвечает: «тут всё верно — полковнику. Идите.» Ну какой такой бывший генерал-полковник после разжалования (но по своей глупости и даже бытовой наглости) будет уважать Сталина!

Во времена Сталина по радио часто читали басни Крылова. И все делали и вынуждены были делать правильные выводы во взаимоотношениях. И посему отношение начальников разного уровня к просителям от народа было довольно «правильное».

Интересные бывают случаи в жизни. Однажды, весной 1948 года я со школьным приятелем, одиннадцатитилетние, забрели с Бакунинской на Спартаковскую площадь и в Бауманский дом пионеров из любопытства. Вахтёр нас не задержала. Зашли на второй этаж и нас остановила какая-то женщина и спросила, любим ли мы петь. Ну, а мы всё тогда любили. И вот эта дама заговорила нас и завела в какую-то комнату, в которой оказался хоровой кружок. Там нас попросили и мы что-то пропели, нас зачислили во вторые голоса детского хора, дали текст и мы стали кое-как петь, как водится с листа, про какой-то поезд. Потом это оказалась «Попутная песня» на слова Нестора Кукольника, музыка М. И. Глинки. Интересно, что мы заинтересовались и во второй раз пришли на репетицию этого хора, который состоял, в основном, из девчонок нашего возраста и двух мальчишек. Там за нас взялись всерьёз, пропеть какие-то ноты. Потом нас поставили во второй ряд и мы включились в ход песни «Дым столбом — кипит, дымится пароход... Пестрота, разгул, волненье, Ожиданье, нетерпенье... Веселится и ликует весь народ. И быстрее, шибче воли Поезд мчится в чисто поле..., в чисто по-о-о-ле». Петь в таком почти бешенном темпе было не просто. И мы после репетиции ушли без возврата.

После четвёртого класса (лето 1948г.) я так любил футбол, что ездил с «Бауманской» на стадион «Динамо», не говоря ничего отцу. Проезд в метро стоил 5 копеек, иногда удавалось найти два раза по пять копеек так, чтобы, главное, были копейки на обратный проезд от «Динамо» до «Бауманской» (пешком идти и в таком возрасте через весь город вечером было опасно и можно было также просто заблудиться). В метро иногда каждый из нас успевал «проскочить» мимо зазевавшегося контролёра. Редко, но бывало даже отлавливали кого-то из нарушителей внизу после эскалатора перед платформой к поезду. И возвращали наверх, на улицу. Денег на билеты на матч у нас, дворовых ребят не было, отец лишнего не давал, т. к. всё уходило на еду и минимально на одежду.

Как мы проходили на трибуны? После каждой игры мальчишки выпрашивали использованные билеты у взрослых-болельщиков.

Помню, контрольная часть билета почему-то оставалась. Билет на каждый матч имел на лицевой части две-три специальные вертикальные полоски и разного цвета. Работа-подделка состояла в том, что мы узнавали-подглядывали, какую форму имел настоящий билет для нового матча. После этого из набора билетов «вожак» выбирал себе наиболее подходящий, а нам двум-трём оставались для «работы» другие. У нас были с собой цветные карандаши. Каждый ластиком стирал ненужное и подрисовывал на билете «нужную» полосу. На стадионе «Динамо» тогда, в 1948 году были два кордона прохода. Первый — наружный, где были широкие и высокие ворота, перед которыми за десять минут до начала игры обычно собиралась большая толпа, каждый поднимал и показывал в руке билет. А контролёры не успевали усмотреть у каждого верность билета. Толпа нажимала и большинство из первых рядов болельщиков проходили на территорию стадиона, размахивая настоящими билетами и филькиными. Далее надо было идти с «билетом» на Свою по билету трибуну, где был второй, более сложный контроль. Перед турникетами с контролёрами собиралась другая толпа, одни с верными билетами, другие — большинство с поддельными. Всё это представление проходило прямо перед началом матча. Эта другая толпа с новым составом безбилетников нажимала на контролёров с шумом-гамом, что «игра уже началась», и те частично расслаблялись, пропуская верных и «неверных». В определённый момент контролеры перекрывали проход и толпа отступала.

Помню интересный случай. Я, одиннадцатилетний мальчишка, остался перед контролером лицо к лицу. Контролёр берёт у меня липовый билет и начинает его разглядывать. А мне некуда, собственно говоря, деваться, уходить-бежать не хочется, т. к. другого «билета» нет. Повертев «билет» и поглядев на меня, контролёр говорит: «Проходи». «Спасибо!», тихо отвечаю и иду на трибуну. Так я ездил в то лето 1948 года раз десять на стадион и раз восемь удавалось попасть на игру.

В тот год я узнал, что такое толпа и чем это грозит. Однажды мы толпой рвались в ворота стадиона «Динамо» на матч. Я, мальчишка, был так сжат, что ногами не доставал до земли. Просто поджал ноги и толпа понесла меня и соседей рядом вперёд куда-то. Ловлю момент, когда толпа начинает прореживаться, возникают зазоры между людьми. Опускаю ноги и короткими шашками («семеня») иду вперёд.

Понимаю главное, чтобы сзади не наступили на ноги и тогда падение и по тебе пойдут, не глядя напирающие сзади болельщики. Через буквально несколько секунд толпа разрядилась, успел опереться ногами на землю и пойти, не упав под ноги сзади идущим. Слава Богу! Пронесло!

Мой сводный брат Слава Морозов остался на второй год и с пятого мы учились уже вместе в классах под литерой «Б». В классах типа «А» учились обычно настоящие и будущие отличники. А в классах типа «В» — обитали троечники и хулиганистые. Тогда Слава был на два года старше, значительно сильнее меня физически, но не глубже по пониманию содержания уроков. Учился я, в среднем, на четвёрки.

Дело в том, что много времени уходило на дворовые игры и на спорт. Дополнительно ничего не читал.

С 1949 года в послереформенных условиях повышения покупательной значимости денег нам детям стали давать ещё меньше на «карманные расходы». А контрольная система стадиона «Динамо» сделала какие-то выводы по действиям толпы болельщиков, проходить-проникать на стадион с новыми билетами было бесполезно. Я перестал ездить на «Динамо», да и лет-то стало уже двенадцать, сообразительность повышалась. Мы стали ездить на трамваях дворовой футбольной командой под самостийным названием «Метеор» в Измайловский парк, где на излюбленной поляне гоняли мячи со сверстниками. Рядом с парком видели огромный стадион, по размерам, как стадион «Динамо». Как мы узнали, стадион не успели построить, так как началась 22 июня 1941 года война.

Летом 1950 года мы опять семьёй поехали в Алабино отдыхать. Там я много играл в футбол на настоящем поле с настоящими воротами. Команды разделялись на местных и дачников, в основном, мальчишек от 13 до 16 лет. Играл я в полузащите и нападении. Мячи забивал часто. Техника какая-то была после игр в тесном дворе на Бакунинской. В Москве, потом в 14 лет, ездил на стадион «Шахтёр» показаться для отбора в секцию. После участия в тренировке тренер посоветовал мне приехать на следующий год. Тощий я был тогда. И я ушёл в баскетбол.

В деревне были лошади, на которых без седла ездили местные ребята. Один мальчишка предложил мне прокатиться. Залез я, в смысле подсадили меня на ту ещё лошадь. А поводов не было. Опоры никакой, держусь за гриву. И лошадь чуть ли не галопом понеслась по

местности. Смотрю, летит под деревья, вижу — под низкие ветви, отходящие от ствола. Ну думаю, сейчас врежусь. На ходу пригибаюсь к спине лошади, вцепился со всей силы в гриву, говорю себе: «не падай-не прыгай, главное, не упасть». Эта хитрая лошадь ещё под двумя деревьями проскакала, как я понял, с целью скинуть меня. Сделав пару кругов, лошадь перешла на лёгкую рысь. Кто-то из ребят постарше поймал её. Запомнил поездку на всю жизнь. Опять была какая-то подстава от местного придурка для «городских» приезжих дачников.

Телевизоры в быту тогда ещё отсутствовали, хотя разработки проведены ещё в 30-е годы 20-го века. Что свидетельствует о высоком техническом уровне специалистов-электронщиков в то время. Приведу сведения из википедии по развитию телевидения в СССР и городах:

«С окончанием войны производство телевизоров возобновилось. Ещё в 1944 году был разработан новый стандарт: разложение телевизионного изображения на 625 строк, использующийся до сегодняшнего дня[16]. В 1946 году на Государственном Союзном заводе № 528 (сейчас ОАО «Московский радиозавод „Темп“) начался выпуск телевизоров «Москвич Т-1» (автор разработки Е.Н. Геништа), а на заводе им. Козицкого — «Ленинград Т-1» (разработчики Д. С. Хейфец и С. А. Мазиков) уже по новому стандарту. С 1948 года завод перешел на модель «Ленинград Т-2». «Первым по-настоящему массовым телевизором считается «КВН-49», выпущенный в 1949 году Александровским радиозаводом (АРЗ). Он был рассчитан на стандарт разложения 625/50. Аппарат стоил 1200 дореформенных рублей (т. е., после реформы 1947 года и до денежной реформы 1961 года, прим. Ю.К.-М.), и был вполне доступным для обеспеченных семей, примерно соответствуя двум средним зарплатам (17)».

Мой отец получал тогда 1100-1200 руб в месяц. В семье купили телевизор КВН в 1951 году. Экран тогда был небольшой, так что подкупали специальную плоскую линзу для увеличения изображения. Но это продолжалось примерно 2-3 года. Техника быстро развивалась, размеры кинескопов увеличивались. Линзы исчезли сами по себе в связи с приобретением новых марок телевизоров c увеличенными экранами.

Сводному брату Славику в 1951 году купили велосипед. Он катался во дворе. Потом начал выезжать на Бакунинскую улицу. В те времена транспорта было очень мало. На улицах трамваи, которые ходили в

сторону Елоховской церкви, к метро «Бауманская» и в другую сторону, в Измайлово. На улицах из грузовых машин — модели ГАЗ Горьковского автозавода («полуторки», названные по грузо-подъёмности в полторы тонны) и четырёхтонные ЗИС-150 завода им. Сталина (позднее имени Лихачева). Личных автомашин было мало. Автомашины «Победа» Горьковского автозавода стали выпускаться с конвейра с июня 1946 года. Рассказывали, что когда Сталину показали её, он заметил: «маленькая получилась Победа». Из википедии: «Существует версия, что автомобиль хотели назвать «Родина», но когда в июне 1944 года (во время войны !!! - прим. Ю.К.-М.) Сталину показали образец будущего серийного автомобиля, тот спросил: «И почём мы будем Родину продавать?». Насколько всё-таки мудро замечено. Тогда Сталину сообщили второй вариант названия («Победа»), который был одобрен (16).

В августе 1945 года СССР, как союзник США и Англии, вступил в войну с Японией — союзником фашистской Германии. Советские войска разгромили Квантунскую армию Японии, оказали помощь китайской армии, освободили северный Китай — Манжурию и передали вооружение, в том числе танки, войскам компартии Китая. Во время этой военной кампании, 26 августа 1945 года вышло постановление ГКО (Государственный комитет обороны — Высший орган госвласти СССР в период войны) «О восстановлении и развитии автомобильной промышленности», предписывавшее освоить выпуск новой модели легкового автомобиля среднего класса. Первая «Победа» сошла с конвейера 28 июня 1946 года (1). Крайне редко встречавшаяся на автодорогах автомашина "ЗИС-110" предназнача-лась для первых лиц ЦК партии и государства. Начало производства в 1945году, окончание в 1958 году, сменил его "ЗИЛ-111"

Тогда в 14 лет я научился классно ездить на велосипеде, и высший шик был: «кататься без рук» — то есть езда на сиденье, отпустив обе руки с руля и сложив их гордо на груди. Так я прокатился однажды по средне оживлённой Бакунинской. Славка дал мне нагоняй и отнял велосипед, предупредив, что больше не допустит пижонства.

Жизнь улучшалась. Весной каждого года снижали цены на продукты примерно на 3-5 %. В магазинах появлялись всё новые и новые отечественные бытовые товары. За 4-ю пятилетку 1946 — 1950 г.г. было практически восстановлено народное хозяйство, разрушенное полностью в Европейской части славянских России, Беларуси и

Украины, то есть восстановлена работа всех промышленных, пищевых, текстильных предприятий, обеспечена полная занятость. Везде висели объявления: «Требуются, требуются, требуются инженеры, технологи, токари, слесари, штамповщики и рабочие 5-6 высших разрядов» по множеству специальностей.

Глава 2.2. С восьмого класса по десятый на Бакунинской. Сент. 1951 — июнь 1954

В спортзале школы № 348 с 7-го класса мы играли в баскетбол. Рассматривая сейчас фото трёхэтажного здания школы довоенной постройки с очень высоким (примерно 3 метра) цокольным этажом, отдаю должное архитекторам, которые спроектировали спортивный зал высотой потолка примерно 7 метров за счёт глубины фундамента примерно на 4 метра. Это позволяло по высоким дугам летать мячу при занятиях баскетболом и волейболом.

С 8-го класса я входил в сборную школы. Меня приняли в спортивное общество «Строитель», где я играл за команду «мальчиков» (по возрасту 14-15 лет) и затем «юношей» (возраст 16-17 лет). Летом 1952 года выезжал с командами общества «Строитель» на полтора месяца на тренировочные сборы в Подмосковье на базе какого-то санатория за госсчёт. Тренировки-зарядки по утрам были очень тяжёлые. Нас гоняли по какому-то косогору верх-вниз по десять раз. Так что через 15 минут мы еле плелись к своим палатам умыться-обтереться и потом на завтрак. Чисто баскетбольные тренировки с бросками в кольцо с разных дистанций и тактикой игры были два раза в день.

О шахматах. Ещё в 7-ом классе мне подарили книгу Рауля Капабланки «Учебник шахматной игры», который я проштудировал два раза. Затем начал играть в шахматы в школе. В 8-ом «Б» классе был организован турнир на звание чемпиона. На тот момент в классе было 6 третьеразрядников, занимавшихся в шахматном кружке, и 5 ребят с более низкими разрядами. Я занял первое место, обыграв пять третьеразрядников. Ребята посоветовали мне пойти в Бауманский Дворец пионеров, который я уже знал на Спартаковской площади. Пришёл в шахматную секцию. Тренер предложил мне сыграть с какой-то девушкой, чуть старше меня. Завязалась острая игра, в которой я в ходе партии потерял ладью за ферзя, но построил на королевском фланге непробиваемую позицию из трёх пешек перед королём и с блуждающей ладьёй. Противник не мог пройти эту оборону. Ходили

так: шахматистка чёрным ферзём и я белой ладьёй взад-вперёд, справа-налево. Призвали тренера, кандидата в мастера спорта СССР, и он признал партию практически и теоретически ничьёй. Выяснилось, что я играл с девушкой, у которой был 2-ой разряд. Тренер предложил мне начать турнир с безразрядниками, которые по виду представляли собой от первоклашек до трёхклассников. Присутствующие несколько школьников расставили доски, и мы сыграли как в сеансе одновременной игры. Через час выиграл у всех. Рядом оказался кто-то из моих одноклассников, и он сказал тренеру, что я чемпион 8 «Б» класса. Тренер предложил мне принести таблицу турнира. Что я и сделал при следующем посещении. Тренер сообщил, что по этому турниру мне присвоят 4-ый разряд и тут же предложил играть в проходящем турнире шахматистов 4-го разряда. Я сразу включился. Через полтора месяца занял первое место с результатом 10 очков из 12 и мне присвоили 3-ий разряд. Наступила весна и соревнования закончились. Зимой 1953 года проводился турнир 3-го разряда, где я занял первое место, набрал 9,5 очков из 12 и выполнил норму 2-го разряда. В течение года выступал за Бауманский Дворец пионеров на 5-ой доске, впереди были ребята с первыми разрядами. В апреле 1954 года начался турнир 2-го разряда, где к 12 мая набрал 3 очка из четырёх. Турнир должен был закончиться в конце мая. Но жизненные обстоятельства заставили бросить турнир. Об этом ниже.

Теперь вернёмся к учёбе в школе. Должен сказать, что шахматы мне сильно помогли в понимании алгебры, геомерии и тригонометрии, физики, да и при написании сочинений, где требуется логика.

Литературу у нас преподавал Маштаков, о котором сказали, что он инспектор города Москвы по литературе. При написании темы Маштаков требовал от нас составлять план сочинения и давать эпиграф. Помню в сочинении по теме «Обломов и Штольц» я дал эпиграф «Без труда — не вынешь и рыбку из пруда». Но это не помогло. Получил тогда тройку. Помню учитель дал в 1952 году сочинение на тему «Что такое счастье?». Я тогда ссылался на радости успехов в спорте, кстати о Сталине не сказал ни слова.

Как я сейчас понимаю, учителя в школе № 348 были очень высокой квалификации. Физику вёл преподаватель из Бауманского технического училища. Он был у нас также классным руководителем. Заставил каждого уже в 9-ом классе одевать на уроки галстук, что по тем временам было удивительно и как-то стеснительно.

У физика была оригинальная система оценок и знаний. Он задаёт школьнику один вопрос за другим и просит краткий ответ. Отвечаешь правильно по порядку на 5-6 вопросов и получаешь «Пять». Но стоит на один из последних вопросов дать неверный ответ — получаешь «Двойку». У школьников по физике были оценки «два» или «пять», крайне редко «четыре». «Троек» не было вообще. Однажды в третьей четверти у меня были три пятёрки и последняя четвёрка. Перед последним в четверти уроком я не стал учить задание. Решил, что и так получу «пять». А физик вызывал по классному журналу одного за другим, зачитал по списку мою фамилию и говорит: вот последняя «четвёрка», и потому нельзя в четверть ставить «пять». Вызывает к доске, задаёт вопросы. На первый я ответил кое-как. На втором «поплыл». Физик ставит мне «двойку» и говорит, чтобы пришёл на дополнительное занятие для получения «тройки» в четверти, так как после «двойки» даже ответом на «пять» нельзя ставить «четвёрку». К дополнительному я всё выучил, получил «пять» и «тройку» в третью четверть. Что уже не позволило мне получить годовую «пять» при оценках «пять» по остальным четвертям. Получил своеобразный урок.

В течение года в Москве проводились Олимпиады по физике. Мне предлагал физик принять в ней участие. Но я отказался, не чувствовал в себе глубоких знаний.

Математика — мой любимый предмет. Преподаватель был хорошего уровня. С удовольствием искал я решения задач геометрии, тригонометрии на занятиях. Здесь должна быть точно Логика. И особенно скорость мышления. Игра для нас была: кто первый решит? Шахматы научили быстроте. Однажды участвовал в Московской Олимпиаде по математике, преподаватель меня направил. С трудом решил две задачи из четырёх. Заниматься глубже математикой и физикой у меня не было сил и, главное, желания. Время уходило на спорт: игра в баскетбол за общество «Строитель» и тренировки, чтение книг по шахматам (дебюты, комбинации). И игра в шахматы за Бауманский Дворец пионеров. В то время я купил книгу с партиями русского дореволюционного чемпиона Михаила Чигорина. Вычитал интересный случай из жизни Чигорина. Он приехал в Харьков, зашёл в шахматный клуб, где его никто не знал и не узнал. Чигорин попросил сыграть с кем-нибудь. Ему сообщили, что здесь играют на деньги и предложили местного корифея. Тот сказал, что с незнакомыми он играет без ладьи. Чигорин согласился. Взял и проиграл тому

корифею. И тут же заявил, что без ладьи играть «легче» и предложил утроить ставку. Корифей, конечно, согласился. Чигорин разгромил без ладьи этого «мастера» к удивлению публики. Тогда предложили победителю сообщить, кто он и откуда. Незнакомец представился: «Чигорин». Сцена, как в последнем акте «Ревизора» Н. В. Гоголя. В шахматах, как и в других играх хватает юморесок.

В мае 1952 года нас, старшеклассников, направили на первомайскую демонстрацию на Красную площадь. Мы собрались у школы, нас построили в колонну. На Бакунинской мы влились в общие ряды нашего района и по ходу движения нашу колонну направили в определённый поток. На Красной площади шли в колоннах, разделённых разрозненными рядами охраны примерно на пять потоков. Мимо мавзолея Ленина прошли в четвёртом потоке около 12.30. Сталина на трибуне не было. Но зато многие впервые оказались на Красной площади.

В те времена в комсомол принимали с 14-и лет. Осенью 1952 года в девятом классе, тогда состоявшем из тридцати взрослых пионеров, все старше 14-и лет, проводился почти массовый приём в комсомольцы. Конечно всё решали преподаватели, они и давали рекомендации школьникам. Не знаю почему, но меня и ещё трёх учащихся из класса никуда не вызывали и ничего не предлагали. Предполагаю из-за такого случая. Меня и ещё одного ученика в 8-ом классе учительница по истории оставила после уроков подучить-почитать материал и сдавать на пятёрку за четверть. Мы начитались нужного. Учительница где-то задерживалась. Мы стали играть в условный баскетбол. Каждый брал мокрую тряпку, которой стирали мел с доски, сворачивал в комок и бросал как воображаемый мяч на точность на крюк лампы, висевшей над входной дверью в класс. Примерно на третий раз я бросил тряпку и в этот момент в дверь вошла учительница. На которую этот комок тряпки упал. В результате ответы мои не состоялись, меня удалили и получил в четверти «тройку». Вероятно, этот случай не прошёл незамеченным на каком-то собрании педсовета по выбору комсомольцев из девятых классов. Таким образом, из школы № 348 я вышел беспартийным.

На Бакунинской, напротив кинотеатра III Интернационала находилось здание Московского драматического театра, где шёл в 50-е годы спектакль «Южнее 38-ой параллели», о событиях в Корее, в то время шла война с переменным результатом между социалистическим

и капиталистическим Кореями. Когда американские «добровольцы» выдавили войска Северной Кореи до северных границ с Китаем, то вмешались «добровольцы» из Китайской Народной Республики и отбросили американцев и южных корейцев ровно до 38-й параллели, ранее установленной границы между Кореями.

1952 год. Сталин и танцевальная культура. Вечером в московских дворах в выходные дни молодёжь устраивала самостийные танцы под патефон и пластинки. Магнитофонов тогда ещё у народа не было. Звучали известные мелодии типа «Рио-Рита», «За самоваром я и моя Маша...» и танго. Танцевали, как получится. Обучались на ходу зарубежным фокстроту и танго. Звучали песни Петра Лещенко и Вертинского. В те времена, до правления Н. С. Хрущева и до 1954 года в школах было раздельное обучение для мальчишек и девчонок. Потому что руководство страны считало (и правильно, на мой взгляд), что у мужчин и женщин различное в жизни предназначение, роль в материальном обеспечении семьи и в воспитании будущих детей. Предполагаю, что даже Сталин, который всем интересовался, занялся проблемой танцев для молодёжи, в большинстве тогда в Москве русской. И дал какое-то распоряжение. Во всяком случае, известно, что преподаватель бальных танцев Школьников на основе русского менталитета культуры создал парные танцы: подгорка, полянка, русский па-деграсс, русский краковяк, фигурный вальс, русский вариант мазурки. А в русской среде тогда в домашних условиях доминировали народные танцы: цыганочка, барыня, яблочко, русский перепляс, кадриль, как парный танец. В нашей школе в ноябре 1952 года объявили о создании танцевального кружка для старшеклассников. Условия — занятия раз в месяц, стоимость умеренная — десять руб в месяц, это оплата для преподавателя, которым оказался именно Школьников. На эти платные занятия пригласили девочек 9-х классов из соседней женской школы. Нужно сказать, что мой отец и Анастасия Алексеевна оплачивали участие в этом кружке меня и сводного брата Славы. Итак, мы начали заниматься. Слава очень хорошо танцевал и позднее, в середине 50-х годов был буквально «королём» танго на известной танцплощадке в парке «Сокольники». После нескольких месяцев занятий Школьников объявил о показательном выступлении нескольких отобранных пар в Бауманском Дворце пионеров. Слава был приглашён сразу и к моему удивлению учитель пригласил нашу пару. Была проведена репетиция

и мы выступили с показом танцев в каком-то зале Бауманского Дворца пионеров. С осени 1953 года, времени начала правления Хрущева, совместные танцевальные занятия были отменены. А с 18 июля 1954 года Н.С.Хрущев организовал постановление о совместном обучении школьников и школьниц. Пока неясно: это была глупость или диверсия?

Нужно сказать, что я застал косвенно ещё эпоху доносов и доносчиков.Тогда почти каждый день в каждой газете на первой полосе было размещено то или иное фото Сталина. Не помню, кто в семье сообщил о случае в бане. После выхода из моечного отделения один мужик развернул на полу газету «Правда» с фото Сталина и поставил на газету ноги. Это заметил рядом сидевший отмытый придурок. И сразу сказал мужику: «Ты что это ноги положил на Сталина!» Мужик ответил: «Это же газета!» Сосед позвал банщика и тот вызвал какого-то администратора. Виновного заставили быстро одеться, забрали и увели. Спрашивается: — Кто тянул за язык этого наблюдателя? Ну сказал бы на ухо соседу и тот убрал бы газету. Вот такие активисты.

У нас на площадке уединённо жила какая-то семья. Мы их почти не видели. Они — на работу и с работы. И всё. Во дворе ни с кем не общались, песен у них не слышали, гостей не видели. Но однажды в 1952 году их не стало. Говорят, арестовали.

5 марта 1953 года по радио было объявлено о смерти Сталина. На следующий день нас, учащихся девятых и десятых классов, вызвали на линейку на второй этаж школы. Директор со слезами на глазах объявил о смерти Сталина. Должен сказать, что школьники и учителя не плакали, просто все были морально подавлены. Не знали, что будет дальше.

О похоронах Сталина мы слышали от родителей и их знакомых. На Трубной площади сошлись людские потоки и возникла давка с жертвами. По радио почти ежевневно звучала мелодия Цфасмана «Цветущий май». Конечно, появилась свобода разговоров и мнений.

На похоронах Сталина в марте 1953 года выступили Маленков, Молотов и Берия. Многие знали, что новым руководителем СССР станет Маленков, первый заместитель Сталина в Президиуме ЦК партии. Берия недолюбливали, про него ходили или пустили слухи, что он или его подчинённые ловили красивых русских женщин с тротуаров и увозили к нему на встречи. Молотов в народных кругах большим авторитетом не пользовался.

Политикой мы, школьники, не интересовались. Хотя узнали, что Премьером стал Маленков. А осенью 1953 года на пост первого секретаря ЦК ВКП (б) был избран Н.С. Хрущев, как тогда сообщили: «первый среди равных».

Мой отец не жаловал Сталина, а мой брат Володя очень уважал. Они не раз ругались из-за этого. Брат доказывал, что это Сталин позволил ему, да и отцу из деревни учиться бесплатно, получить высшее образование и затем работу по специальности. А отец винил Сталина за высылку семьи из Ленинграда. Позднее я просил отца рассказать, в чём была его вина.

Оказывается в 1934 году в стране началось стахановское движение за повышение производительности труда. Это было уже после высылки пропагандиста мировой революции Льва Троцкого в 1929 году и в период борьбы в 30-е годы с троцкистами, которые выступали против принятого курса ВКП (б) на Индустриализацию, коллективизацию, всеобщую грамотность и образование и, тем самым, против создания экономической, технической и оборонной Базы СССР. После провокационного убийства 1 декабря 1934 года любимца Сталина, секретаря ЦК и первого секретаря Ленинградского обкома С. М. Кирова Сталин понял, что это убийство как своего рода сигнал-предупреждение ему, как руководителю страны. Кирова тогда считали и он был «наследник»-последователь Сталина по курсу СССР на модернизацию страны и подготовку к ожидаемой войне с фашистской Германией. В это время Стаханов выполнял на шахте ежедневно по несколько норм выработки каменного угла отбойным молотком. Наши карьеристы решили распространить этот пример-опыт по всему народному хозяйству. Отцу, в то время, члену ВКП (б), начальнику планово-экономического отдела завода «Красный треугольник», предложили внедрить стахановское движение среди сотрудников в отделе. Отец ответил-ляпнул: «А что мы должны в два раза быстрее перекидывать документы со стола на стол друг другу?». Нашлась доносчица, которая написала в партком об этом. И наша семья в 48 часов была выслана из Ленинграда в Казахстан. Спасибо, что не послали отца в тюрьму или в лагерь.

С начала 9-го класса мы уже начали взрослеть, от футбола ушли, к танцам в известных парках ещё не пришли. Приодевшишь в новьё из старья, выходили на Бакунинскую и фланировали по улице к четырёх-этажному зданию почтамта, до кинотеатра 3-его Интернационала и

обратно. Кто-то из взрослых ребят показывал: Вон на той стороне идёт Алла Ларионова, в то время признанная красавица, сыгравшая главную роль в фильме «Садко» (1952). Фильм отправили на кинофестиваль в Венецию, и Алла отправилась туда в составе советской делегации. Фильм получил «Серебряного льва», а советская актриса произвела в Венеции фурор. В газетах писали: «Русские привезли настоящее чудо красоты!» Сталин знал, кого посылать на зарубежный фестиваль, чтобы утереть нос патентованным «звёздам» Европы.

В мае 1953 года я ездил два раза на Сокол к брату Володе, так как мне в 16 лет надо было получить паспорт. Сфотографировался в каком-то фотоателье. Тогда я узнал, что прописан на ул. Кипренского с 1941 года. Где я жил с 1939 года по 1941 год и с 1941 по 1943 годы, в какой семье и с кем при отце неясно и сейчас уже не выяснить. В отделе милиции я представил фотокарточку и свидетельство о рождении. Паспортистка при мне заполняла бланк паспорта по слуху. Я отвечал на вопросы, диктовал, она записывала в паспорт. Потом она зашла к начальнику, тот подписал документ, поставил печать и я получил паспорт гражданина СССР.

Отец вёл со мной беседы о жизни. Я запомнил некоторые его шедевры: «Вот у того-то «воображения больше, чем соображения». А у этого «куриное миросозецание и тараканий горизонт». У третьего «как у мыша, х-р и душа».

Шла очередная пятилетка (1950 — 1955 г.г.), все работали на предприятиях по технико-экономическим планам весело и с юмором. Смотрите фильм «Кубанские казаки» и «Неподдающиеся». А мне тогда, уже будучи десятиклассником в 17 лет надо было определятся с учёбой или работой. Я решил поступать в какой-нибудь институт, вообще-то не имея определённой цели. Предполагал в Бауманское техническое училище, хотя понимал, что знаний будет недостаточно для такого сложного Института. И тут жизнь внесла свои коррективы.

Глава 2.3. Вперёд — с Бакунинской на Сокол

9 мая 1954 года на Бакунинскую к отцу и ко мне приезжает брат Володя. Я тогда, конечно, не выпивал, как и большинство школьников. Однажды попробовал пиво и оно мне не понравилось на долгие годы. По ходу застолья в честь Дня Победы между мной и

мачехой вспыхнула серьёзная ссора. Не помню по какому поводу. Я не хотел уступать. И тогда Володя говорит: «Я забираю Юрку с собой!»

Могу понять мачеху. Я, тогда уже 17-летний «безработный», и возможно будущий студент-нахлебник, сидел бы, грубо говоря, «на шее» семьи и мачехи даже при наличии стипендии, которая тогда составляла в разных институтах (в зависимости от важности будущей специальности) от 220 до 350 рублей в месяц. Хотя отец работал и зарабатывал, но скромные 1100-1200 руб. В семье стал жить Виктор, муж Маргариты, неказистого вида деревенский, работник НКВД, ходивший с пистолетом в период 1952 — 1953 г.г. Он пропадал нередко ночами по работе. Планировался ребёнок от этой новой семьи. Плюс 19-летний здоровяк Слава, который пока что также без работы. В этот период закончилась четвёртая четверть 10-го выпускного класса. И я был свободен от занятий. Впереди были выпускные экзамены, начиная с 20-го мая.

И я приезжаю на Сокол, с которого уехал в марте 1947 года. Но теперь «на шею» 30-летнего неженатого тогда брата, который работал научным сотрудником в каком-то НИИ Академии наук СССР на Ленинском проспекте, разрабатывал установку по прессованию каких-то порошковых смесей и готовил диссертацию. Брат показал и объяснил мне схему установки и подачи смеси шнеком, как у мясорубки. Отец тогда помогал материально Володе в связи с моим появлением на Кипренского. Система питания у Володи была примитивная. Преимущественно чай с пятью ложками сахара и много хлеба. Я начал тогда кухарить, готовил еженедельно из куска мяса, риса, томат-пасты и обжаренного лука суп-харчо. Это было базовое питание. Часто варили макароны к чаю, иногда покупали селёдку к картошке, котлеты нормальные, тогда действовали требования государственного стандарта (ГОСТ) на всё и технологи на пищекомбинатах для поставки в магазины боялись «химичить», добавлять в сырьё избыток крахмала и каких-то других наполнителей. Действовала система Народного контроля и так называемый ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Социалистической, то есть тогда государственной, так как исходные продукты поставлялись из госскладов.

В квартире на Кипренской жили тогда приехавшие из Крыма молодые соседи: муж, Михаил Моисеевич Кит — бывший морской

офицер примерно 35 лет, его жена - двадцатидвухлетняя Валентина Соболь, родом из Севастополя и родители Михаила Кита (которые через месяц переехали куда-то на другую жилплощадь). Они пытались иногда меня подкормить, но я отказывался. Кухня и газовая плита у нас были общие, а столы частные.

Через несколько дней после приезда и знакомства Валентина дала мне почитать первый том М. А. Шолохова «Тихий Дон». Я «проглотил» книгу за полтора дня. Получил второй том. Прочитал за день. Читал днём и вечером с перерывами на сон и скромные завтраки, обеды и ужины. Также проглотил третий и четвёртый тома. И как раз наступило 20 мая, первый выпускной экзамен — сочинение.

Обычно на городской экзамен давали три неизвестные заранее темы. И вдруг среди них оказалась тема о донском казачестве по Шолохову. Которую я выбрал сразу. Дал к сочинению какой-то эпиграф, как учил нас в школе Маштаков. В голове крутится море фактов из томов «Тихого Дона», бытовые картинки станицы, о гражданской войне, о расстрелах казаков и др. Пишу, не останавливаясь. На время не обращаю внимание. С 9-и утра за почти 5 часов накатал 12 страниц, за грамматикой почти не слежу. Все ребята уже сдали сочинения по 3-4 страницы. Я остался один в классе. Ко мне подходит учительница, одна из членов комиссии по экзамену и интересуется: «Как дела?» Отвечаю, что уже написал, но надо переписывать и сокращать. Члены комиссии забрали сданные ранее сочинения и разошлись. Осталась одна. Всё начинаю переписывать. Ещё два часа ушло. Получилось страниц пять. Перечитываю, проверяю орфографию, сдаю. Смотрю на средний палец правой руки. Образовался мозоль! До сих пор след мозоля на пальце от того творчества.

На следующий день сообщают оценки, мне — тройка. Отлегло, мог бы и двойку получить, на пяти страницах за всей грамматикой не уследишь. Наверняка ошибок пять-семь навалял. Далее — математика. Это проще. Легко пишу, сдаю и получаю пять. По химии и физике знал неплохо, память развил, шахматы помогли, получаю — по «хорошо». Но оценки на экзаменах нередко не совпадали с оценками в аттестате, потому что кроме экзаменационных учитывались отметки по четырём четвертям.

Получаю на бланке «РСФСР Министерство просвещения «Аттестат зрелости» с текстом: «Настоящий аттестат выдан Кириенко Юрию Ивановичу, родившемуся в г. Уральск 8 мая 1937 года, в том,

что он, поступив в 1947 году в мужскую среднюю школу № 348

Бауманского района г. Москвы, окончил полный курс этой школы и обнаружил при отличном поведении следующие знания по предметам (перечисляю): 3 (удовлетворительно) — русский язык, литература, физика, астрономия; 4 (хорошо) — алгебра, тригонометрия, химия, естествознание, геометрия, история СССР, конституция СССР, иностранный язык; 5 (отлично) — всеобщая история, география. Настоящий аттестат даёт его владельцу право поступления в высшие учебные заведения Союза ССР.

Выдан 22 июня 1954 года. Москва. А № 690706

Директор школы — Ткач, заместитель директора по учебной части — Година; учителя — 6 подписей.

Лето 1954 года. Играю в волейбол, в футбол со случайными командами во дворе нашего дома. С приятелями Сергеем Петкевичем, Юркой Загродским с улицы Панфилова, Эдиком Ореховым и другими играем в настольный теннис во дворе Сергея, около дома № 16 улицы Кипренского Примерно раз в неделю едем на дикие пляжи в Щукино на 2-3 часа. Брат возил меня однажды купаться в Тушино на трамвае № 6 до Восточного моста. Вышли к водному каналу шириной около 20 метров. Берега представляли собой беспорядочно набросанные крупногабаритные камни. Подход к воде — очень плохой. Надо было идти, держась за острые грани ближайшего камня. Володя купался с удовольствием. А мне не понравилось выходить на берег, вгляды-ваясь на скольские булыжники в воде и затем опираясь на камни.

В июне и июле, уже после выпускных экзаменов несколько раз ходил с Эдиком через улицу Врубеля, вдоль улиц Саврасова и Левитана и смежных улиц посёлка Сокол в заброшенный парк в районе Песчаных улиц, расположенный недалеко от метро Сокол. Уже тогда шёл по улочкам и воспоминаниям второго-третьего классов школы № 596. В парке играл в шахматы с местными пенсионерами, в основном, выигрывая у них, сказывался уровень 2-го разряда. Из случайных разговоров узнаю, что этот парк был когда-то кладбищем солдат Первой мировой войны. Той, которую нам по школьной истории назвали как Первая империалистическая, в которой царская Россия была названа одной из виновниц той войны. Один шахматист указал мне на крупный валун недалеко от скамейки, где мы играли. После игры мы с Эдиком увидели ещё один валун. Тогда я не придал этому разговору и каким-то плитам особого значения.

Дополнение теперь из нашего разновекторного Сегодня. Гораздо позднее, в начале 2000-х годов узнаю, что заброшенный парк — Историческое кладбище. И вот сейчас, 27 февраля 2021 года я еду по литературным делам на Сокол. У меня в распоряжении полтора часа до мероприятия. Выхожу из метро Сокол, иду за угол, тут же справа Пожарная колокольня тридцатых годов 19-го века и слева за углом знаменитый Всехсвятский храм и рядом «генеральский» дом (так названный местными за то, что в этом доме квартиры после войны давали генералам), иду вниз к троллейбусам (теперь электробусам), далее обхожу жёлтое 4-этажное здание и вхожу в ворота благоустроенного парка с высокой металлической оградой. Рядом мраморная плита с надписью:

памятник истории и культуры

МОСКОВСКОЕ ГОРОДСКОЕ БРАТСКОЕ КЛАДБИЩЕ

для воинов, умерших в войну 1914 года и для сестёр милосердия московских общин. открыто 15 февраля 2015 года

Впереди — современный серый постамент. Правее вижу колонну с орлом наверху. Подхожу. На нижнем постаменте надпись: «Павшим в мировой войне 1914 — 1918». И два больших венка и один меньший. Перед венками лежат несколько роз. Выхожу на аллею. Вижу мраморный памятник высотой примерно 200 см. На нём надпись:

студент московского университета

Сергей Александрович Шлихтер родился 31 декабря 1894 года

ранен в бою под Барановичами 20 июня 1916 года скончался 25 июня 1916 года»

Рядом на плитах примерно метровой высоты памятники «Героям первой мировой войны, погребённым на братском кладбище священникам, юнкерам, вождям и воинам белого движения, воинам советской армии и военспецам, солдатам, матросам, офицерам, генералам, адмиралам русской армии и флота, погибшим в ходе войн...» (далее не смог прочитать, так как надписи были засыпаны снегом в условиях нашей зимы 2021 года, прим. Ю.К.-М.). На других плитах надписи: «сестрам милосердия и воинам...»

Пояснение к истории так называемой Первой мировой войны. По факту возникновения войны это была спровоцированная Отечественная война для России. 28 июня 1914 года в г. Сараево в Боснии-Герцоговине, входившей в состав Сербии, террористом — членом организации «Черная рука» движения «Молодая Босния»

Гаврило Принципом был убит эрцгерцог Франс Фердинанд, наследник престола. Католическая Австро-Венгерская монархия в то время состояла из Австрии, Венгрии, Чехии и прибрежной к Адриатическому морю части Югославии, включая Боснию. Организация «Молодая Босния» имела цель отделение от католической Австро-Венгрии. Сообщаю для читателя. Босния - это та часть балканских южных славян, которые за столетия были ассимилированы Турцией и приняли мусульманскую религию. Австро-Венгрия обвинила в убийстве эрцгерцога Фердинанда православную Сербию и предъявила ей ультиматум. Сербия отказалась принять условия капитуляции. 28 июля Австро-Венгрия объявляет войну Сербии и начинает наступление. 1 августа 1914 года православная Россия объявляет войну Австро-Венгрии. В ответ Германия, как союзник Австро-Венгрии, объявляет войну России. 3 августа Франция и 4 августа 1914 года Англия, как страны союзники (Антанта) объявляют войну Германии. На стороне Германии выступила и воевала Турция. В России был патриотический подъём в связи с защитой православной Сербии. К сожалению, Россия тогда по сравнению с Германией и даже Австро-Венгрией имела ничтожное количество артиллерийских орудий, тогда базы обороны и наступления. К тому же была острая нехватка оплаченных Россией боеприпасов, поставку которых задерживала Англия специально, как говорят понимающие всё политики. Эта война стала затяжной, а армия не подготовлена к такой войне. Со стороны России погибло 2,3 миллиона, Германии — 2 миллиона, Австро-Венгрии — 1.4 миллиона человек. Выиграла в той войне Англия, обосновавшаяся на островах.

Мне прохожие сообщили, что в парке есть памятная Часовня. Но туда я не мог уже дойти, так как мне надо было вернуться к метро Сокол, на другую сторону Ленинградского шоссе, к выходу на ул. Усиевича, где была назначена встреча с литературными друзьями.

Подготовкой к вступительным экзаменам, — перелистыванием школьных тетрадей, занимаюсь мало. Рядом с нашим домом — находится «пищевой» институт. Чуть дальше, через Волоколамское шоссе — Московский авиационный институт. Туда мне не хочется, авиацию — не знаю, да и брат не советует, если нет сейчас призвания.

Подаю документы в Московский технологический институт пищевой промышленности (МТИПП), на механический факультет, специальность «машины и аппараты пищевой промышленности,

зерновое хозяйство и элеваторы». Это подсказал мне брат: полегче поступать и там учиться. Подавать на престижную специальность «автоматизация пищевых производств» брат не посоветовал, туда — большой конкурс, а в технике я ничего не знаю, кроме велосипеда, батарей системы водяного отопления квартиры и самодельной «гранаты» из покупной пороховой пробки и пружинного кольца. В приёмной комиссии предупредили: конкурс — 4 человека на место.

Наступает август 1954 года. Экзамены спланированы через день, начало 2 августа. Подготовка минимальная к любому экзамену. А у меня стал ныть коренной зуб, боль непрерывная, принимаю анальгин и еще что-то. По глупости не иду к стоматологу. Боюсь.

Первый экзамен — математика. В билете 5 заданий и дают 2 часа на решения. Быстро, за полчаса решаю 4 задания. И последнее задание: привести к виду удобному для логарифмирования. Синус 40 градусов + косинус 40 градусов и плюс при них различные цифры-коэффициенты. Смотрю: за скобки не вынесешь. Формулы для перевода суммы геометрических значений в умножение, удобное для логарифмирования, знаю наизусть. Применяю. Не сходятся параметры углов синуса и косинуса и коэффициенты при них. Начинаю маневрировать. Исписал три листа. Не получается. Вынужден отдать, как есть. Надеюсь получить четвёрку.

На следующий день узнаю — получил тройку. Это почти катастрофа для прохождения конкурса! На досуге, после экзамена пытаюсь решить задачу. Бесполезно. Надо было мне посоветоваться со старшим братом. Сказать, что задача не решаема. Но не догадался. Через несколько лет узнаю, что бывают «подставки» на экзаменах — задачи, не имеющие решения. Но тогда надо было мне написать: «Нет решения. Или оно есть, но в исходном задании вместо этого значения должно стоять другое». Но в то время, в семнадцать лет — веришь во всеобщую порядочность.

Через день — экзамен по сочинению. Настроение — хуже некуда. На экзамене дают три темы. Время изложения — два часа. Одна из тем: «Шолохов и казачество». Пишу сразу с удовольствием и легко. Знаю (как учил Маштаков), надо проявить попутно по тексту эрудицию. Ставлю эпиграф. А по ходу изложения применяю пару русских пословиц. Слежу, чтобы не было грамматических ошибок. Сдаю сочинение на двух страницах досрочно.

Через день, не зная оценки, прихожу на экзамен по литературе.

Преподаватель задаёт вопросы, ответ — без подготовки. Отвечаю на первый и второй нормально. На третьем — «поплыл». Преподаватель говорит: «Что это Вы на такой простой вопрос плохо отвечаете?» Хитрю: «Голова болит из-за зуба» (на половину версии — это так, к врачу ещё не ходил). «А вы такое блестящее сочинение написали! Ладно ставлю к той пятёрке и свою по литературе «пять». Я на седьмом небе. Теперь у меня в сумме 13, то есть как у многих, у которых одна пятёрка и две четвёрки. Следующий экзамен — физика. Здесь у меня знания от классного руководителя из Бауманки — нас гонял хорошо. Отвечаю с небольшими помарками. Получаю четыре. Затем — химия. Знаю её неплохо. Наверно, наследственное, мать была по образованию инженер-химик. Отвечаю свободно и получаю «пять». И последний экзамен — немецкий. К тому времени я уже знал неплохо грамматику, делал без словаря переводы бытовых текстов и читал, правильно делая ударения. Получаю четыре. Итого 26 баллов.

В конце августа вывешивают списки принятых в институт. Вижу свою фамилию в конце списка механического факультета. Всё: Ура!

Глава 3. Московский технологический институт пищевой промышленности, сентябрь 1954 — июнь 1959 года.

1 сентября 1954 года. Я живу рядом с институтом, на ул. Кипренского, 22. До института пять минут хотьбы. И вот я задерживаюсь с чаепитием. Бегу в институт. Влетаю на первый этаж. В вестибюле и на лестнице никого. Бегу на четвёртый этаж, к актовому залу, аудитория № 401. На третьем этаже меня останавливает преподаватель.

– Вы опоздали. Фамилия?

– Кириенко.

– Ладно, идите.

Глава 3.1. 1-2-й курсы. Предметы и стипендии. Баскетбол, шахматы. 20-й съезд партии.

На четвером этаже двери в актовый зал закрыты, не войдёшь. Идёт вступительная лекция об институте. Жду. Через 45 минут все выходят

и направляются по своим аудиториям, где собирается каждая группа. У меня — 54-М-2. Выбор старосты группы и комсорга. Я помалкиваю, все считают: тут одни комсомольцы. В конце месяца, когда собирают комсомольские взносы за сентябрь выясняется, что я беспартийный.

Узнаю, что в каждую группу набирали по 30 студентов вместо плановых 25. У нас в группе 12 девчонок и 18 ребят, в основном, семнадцати-восемнадцати лет. Мишка Башкиров, девятнадцатилетний токарь, сдавший экзамены на одни тройки, принят, как отработавший два года после десятилетки. Александр Черняев (И. Ф. по памяти), принят после армии, самый опытный — староста. В группе два грузина — приняты в институт без экзаменов, как золотые медалисты, после собеседования в приёмной комиссии. Фамилии студентов из Грузии — Стасов и Цициалишвили. Стасов, умный парень, хорошо затем учился. Цициашвили учился с трудом на тройки, мы помогали с объяснениями сути заданий и «соли» предмета почти во все годы учёбы.

Дирекция знала, что ежегодно после первого курса отсеиваются не менее 5 студентов, которые не способны освоить технические предметы и не выдерживают экзамены. Кстати, после 2-го семестра 1-го курса из нашей группы выбыли 8 студентов.

В сентябре 1954 года в институте узнаю, что стипендию 220 рублей (это до реформы 1961 года) платят только тем, у кого нет троек по экзаменам. Плохо. Еду к отцу и прошу помочь. Он выделяет (втихаря от условной моей мачехи) из семейного бюджета на месяц то 180, то 200 рублей. Выжить можно, поскольку в то время кг мяса стоил 15 руб, батон хлеба 1 руб. 20 коп., картофель и овощи по 1 руб за кг. Так отец меня поддерживал до января следующего 1955 года. А тогда на 1-ом курсе я буквально грыз гранит науки, как говорится, особенно очень сложный предмет — высшую математику, которую у нас, в пищевом институте преподавал Дубинский, как сообщили, член-корреспондент Лондонской академии наук. В январе сдал два экзамена на четыре и один на пять (начертательная геометрия). Таким образом, получил стипендию 220 руб на проживание. Второй семестр по математике (диференцирование и интегрирование) сдал на «отлично».

В институте уже в сентябре я пришёл в баскетбольную секцию, где тренировались баскетболисты первой, второй и третьей команд

института. Спортивный зал был расположен на третьем этаже, по высоте включал в себя четвёртый этаж и балкон вдоль всего зала. Тренер у нас был Цейтлин Павел Миронович, заслуженный мастер спорта, в 1957 году - заслуженный тренер СССР. Свой уровень я знал. На тренировке я справа при движении забрасывал мячи в кольцо правой рукой. А слева — это своего рода пижонство, мяч вёл левой рукой и забрасывал от щита также левой. Тренер это, конечно, заметил. П. М. Цейтлин мог меня видеть и раньше в 1952 и 1953 г.г, когда я играл за юношеский «Строитель», потому что он ранее тренировал чемпиона СССР — взрослый «Строитель» и следил за соревнованиями. Я тогда этого не знал (увидел сейчас в википедии). И меня, первокурсника, тогда довольно хлипкого мальчишку Цейтлин поставил во вторую команду института, хотя была у нас и третья команда. Тренер устраивал часто соревнования между командами и не раз наша вторая и даже третья команды обыгрывали первую команду. По специализации у меня был профиль защитника, распасовщика и с дальним броском, которым я владел очень прилично. Во всяком случае при конкурсе на пробитие штрафных я забивал 26-28 мячей из 30-и. Когда меня перевели играть за 1-ю команду МТИПП, то затем присвоили 1-ый разряд. Мы обыгрывали команды МИФИ (инж.-физический), МАТИ (авиа.-технологический), МАДИ (авто-дорожный), Тимирязевской академии. После окончания института я ещё три года выступал за первую команду МТИПП (это разрешалось выпускникам). С 1959 года Цейтлин стал внедрять в институте бадминтон, и две наши баскетболистки стали чемпионками СССР в парном разряде.

Нашёл я также шахматистов института. У меня — второй разряд. В команде было два перворазрядника: Марк Клейман, старше на 2 курса, и Борис Метрик, старше на один курс. Мы сыграли несколько блицтурниров, где я занимал 2-3 места. Меня поставили на третью доску за сборную МТИПП, за мной по следующим доскам сидели ещё 5 второразрядников. Команда состояла из десяти человек. Институт участвовал в первенстве г. Москвы среди студенческих команд во второй группе. В первой группе г. Москвы среди студентов играли кандидаты в мастера и сильнейшие перворазрядники из престижных институтов, таких как МГУ (Московский государственный университет), МВТУ (Московское высшее техническое училище им. Баумана), МЭИ (Московский знергетический институт), МИФИ (Московский инженерно-физический институт), МХТИ (Московский

химико-технологический институт имени Д. И. Менделеева), МФТИ (Московский физико-технический институт), институт физкультуры с шахматной специализацией.

В шахматы мы после занятий, с 16 часов играли в блиц (каждому на партию контроль времени по 5 минут) буквально до десяти вечера, по крайней мере первые три года. Перекусывали пирожками с повидлом, которые стоили по 10 копеек штука. Для нас та еда была второстепенна, молодой организм потреблял любую поджареную или варёную продукцию. Но сила — техника шахматной игры у каждого росла непрерывно.

В нашей второй группе среди Московских Вузов соревновались команды МАИ (Московский авиационный институт), МАДИ (Московский авто-дорожный институт), ТСХА (Тимирязевская сельскохозяйственная академия), МАТИ (Московский авиационный технологический институт), МИНХ (Московский институт народного хозяйства) им. Плеханова. Наш МТИПП многие считали за какой-то кулинарный, не зная, что у нас готовили технические кадры для предприятий пищевой промышленности и наша команда была на втором-третьем местах в своей второй студенческой группе. Однажды МТИПП пришлось дважды играть с МАИ (которая попала в нашу группу, вылетев из высшей). На первой доске тогда играл мастер Шамкович. На второй и третьй — два кандидата в мастера спорта. Начиная с четвёртой доски в команде МАИ сильнейшие перворазрядники. В обшем-то мы были обречены по составу. Я играл белыми и по ходу партии проиграл ладью. Позиция была, как говорится, аховая. Противник собрался идти пешкой «а» в ферзи, поддерживаемый сзади ладьёй. Другая ладья оказалась на поле «а3», где «сьела» мою пешку. Во время подготовительных ходов противника я, сделав безразличную мину, двигал пешку h2 на позицию чёрного короля. Противник играл быстро, к победе. Черные повели пешку «а7» в ферзи. Задвинув белую пешку на «h6», жду шаблонного ответа. И чёрные беспечно сыграли «а4». Тогда я перевожу ферзя на поле «b2», нападая на мат в один ход на поле «g7» и одновременно на ладью «а3». Противник поражён, чтобы уйти от мата «g7» он «съедает» белую пешку на «h6», а я «заедаю» чёрную ладью на «а3», полностью уравнивая позицию и материал. Игрок потрясён. Партия закончилась вничью. А команда наша проиграла со счетом 8 к 2.

Интересно, что через месяц мы встретились с командой МАИ, но

уже в Кубке Москвы. Шамкович не играл в этот раз. А на третьей доске я встретился с тем же противником. Который играл довольно осторожно, я — тем более. И партия закончилась вничью. Вот тогда я понял, что могу подняться выше в классификации по шахматам. Но это было для меня второстепенно. Нужна техническая специальность. Диплом и работа в качестве инженера.

В баскетбол играть мне было интересней. Были тренировки два раза в неделю, по средам и пятницам. С третьего курса меня перевели в первую команду института. Игры были по воскресеньям, что было для меня очень неудобно. Я жил один около института и ко мне по субботам приходили студенческие друзья и нередко с бутылкой вина, тогда объёмом 0,75 л. Закуска было от меня. И так часто, через субботу. Хотя я по утрам ходил в душ, но это не спасало. Руки подрагивали, сила пропадала. И не раз я, бросая по кольцу из удобных позиций, не попадал, мяч буквально скакал с дуги на дугу кольца и выскакивал обратно на площадку. В конце концов я понял результат застолий и прекратил такие встречи по субботам.

На втором курсе преподавали известный среди студентов предмет «сопромат» (сопротивление материалов), про который говорили, что после сдачи его можно было жениться. Ну это, видимо, потому, что сопромат был проверкой на умственные способности, базой для расчётов технических конструкций для инженеров-механиков и последующие предметы будет полегче сдавать. Преподавал сопромат профессор Синдеев, который был известен как хороший художник. Одна его картина висела на стенке лестничного перехода между вторым и третьим этажами института. На занятиях мы решали множество задач, строили так называемые эпюры моментов для разных схем нагрузок на металлические балки. Таким образом, студенты были хорошо подготовлены к сложному экзамену, но две наших студентки провалились и были отсеяны из группы и из института. Как говорится, «не каждому дано яблоком падать к ногам», как потом я вычитал у Сергея Есенина.

На втором курсе сложный экзамен был теоретическая механика, база для расчёта статических конструкций, то есть каркасов рам любой машины. Этот экзамен я сдал только со второго раза. Вообще-то администрацией института была установлена строгая, но демократичная система сдачи и пересдачи экзамена после первого «неудовлетворительно». Иногда студентам давали возможность

сдавать и с третьего захода (это была уже крайняя возможность сдать предмет и остаться в группе и в институте).

После зимних студенческих каникул, которые заканчивались 6 февраля каждого учебного года, начался второй семестр второго курса. У нас появился предмет «марксизм-ленинизм». Занятия вела преподавательница пенсионного возраста (года рождения, примерно, 1900), вероятно участница обеих революций 1917 года (Февральской и Октябрьской). В конце февраля 1956 года я опаздываю в аудиторию на занятия. Извиняюсь, конечно. Преподавательница вызывает меня вторым по счёту к столу-кафедре для ответа. Задаёт вопросы по истории разногласий большевиков и меньшевиков. Тему знаю, отвечаю уверенно минуты три. Преподавательница останавливает меня и заявляет: «У Вас троцкистские взгляды. Придётся доложить в деканат. Покиньте аудиторию». Выхожу. Думаю, что дело плохо. Могут найти «компромат» и вспомнить, что мой отец был репрессирован и выслан из Ленинграда. Жду вызов в деканат.

Через неделю прихожу на занятие. Смотрю, на кафедре другая преподавательница. Меня для ответа не вызывает. Подходит следующее занятие уже в марте. Пенсионерки нет в аудитории, меня никто никуда не приглашает. Выдыхаю, пронесло. Причина выяснилась позднее. Случайное политическое явление-совпадение по времени спасло меня от крупных неприятностей. Оказывается, всё дело в 20-м съезде КПСС. Приведу сейчас краткие сведения из интернета по февралю 1956 года и дальнейшим событиям в стране.

Из википедии (взято 17 февраля 2021 года): «20-й съезд КПСС состоялся в Москве 14—25 февраля 1956 года. Наиболее известен осуждением культа личности и, косвенно, идеологического наследия Сталина, а также принятием решения о прекращении паровозостроения». Это не смешно, так как отказались от угля в топках и дыма из труб, стали переходить на тепловозы. Через некоторое время по радио сообщают о выступлении первого секретаря ЦК Н .С. Хрущёва на ХХ съезде с разоблачением культа личности Сталина. Закрытый доклад. Через месяц было партийное собрание в институте, на котором сообщили о докладе Хрущева. Содержание мы тогда не знали.

Обратимся к самому выступлению Хрущева 25 февраля 1956 г. (Источник информации - портал История.РФ, https://histrf.ru/lenta-vremeni/event/view/xx-siezd-kpss-doklad-khrushchieva-o-kul-tie-lichnosti-stalina)

Из википедии.

«Многие делегаты съезда, а вслед за ними и советские люди, которые узнали основное содержание доклада Хрущева, несомненно, были потрясены. В одночасье рушилась стройная и цельная концепция роли Сталина как в жизни всего государства, так и в судьбе каждого конкретного человека. Массового протеста по всему СССР вслед за этим не последовало. Тем не менее люди все больше задавались вопросом, как всё это произошло и почему об этом не говорили раньше. Общество разделилось на тех, кто желал дальнейшего развенчания культа, и тех, кто видел в этом грубейшую ошибку руководства. Начались сносы памятников «вождю» по всей стране, но в Грузии это натолкнулось на широкий протест и митинги, на которых слышались уже и националистические лозунги. Хрущев и его соратники стали опасаться новых волнений. Тогда 30 июня 1956 г. было опубликовано уже открытое постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствиях». Оно было менее радикальным. В нем подчеркивались заслуги Сталина в борьбе против враждебных группировок, в защите социалистического государства. Среди причин его культа личности назывались острота борьбы против враждебных классов (кулаков, помещиков, капиталистов), сложность международной обстановки, угроза войны, что требовало максимальной централизации и жёсткости управления. В то же время указывалось на грубость Сталина, нежелание считаться с чужим мнением, о чем говорилось в обнародованных последних работах Ленина (в т.ч. «Письме к съезду»). В заключение делался вывод, что культ личности не мог изменить характера Советского государства и компартии. Итогом ХХ съезда стали важнейшие изменения в жизни СССР, которые затронули его внутреннюю жизнь и внешнюю политику. На волю после реабилитации стали выходить сотни тысяч людей. Если с 1953 до начала 1956 г. было реабилитировано лишь около 8 тыс. чел., то с 1956 по 1957 - свыше 500 тыс. (Источник информации - портал История.РФ, https://histrf.ru/lenta-vremeni/event/view/xx-siezd-kpss-doklad-khrushchieva-o-kul-tie-lichnosti-stalina)»

Поскольку 20-й съезд КПСС проходил во время изучения «марксизма-ленинизма», как предмета в той зимней сессии 2-го курса института, то я, как другие студенты, читал некоторые выступления делегатов. Запомнилось выступление писателя М. А. Шолохова с

критикой руководства Союза писателей СССР во главе с А. А. Фадееевым и министра финансов Зверева в связи с обложением налогами приусадебных садов в личных хозяйствах колхозников, что привело к вырубке садов. Нужно отметить, что после съезда налоги на сады отменили. Но значительная количество садов было вырублено.

Весной 1956 года ко мне заезжал иногда отец с Бакунинской. Однажды приехал с кем-то из моих дядей, кажется это был Филипп. За застольем с четвертинкой (бутылочка содержанием 0, 25 л водки, прим. Ю.К.-М.) разумеется, больше они не брали, шёл разговор о 20-м съезде КПСС. После моей истории с «марксизмом-ленинизмом» и знакомства с материалами 20-го съезда я уже многое понимал. Дядя советовал отцу подать документы на реабилитацию. Отец слушал, комментировал, после обсуждения этой темы сказал, что не будет никуда и ничего подавать, потому что особого смысла нет. Карьера ему не нужна, через 4 года будет выходить на пенсию. На том и разошлись. И все стали жить дальше, каждый со своими тараканами, как говорится.

О первой влюблённости хочу рассказать, как это было в те советские времена, где-то на своём примере.

В мае-июне 1956 года я довольно часто ездил на знаменитую тогда танцплощадку в Сокольники. Там часто бывал мой сводный брат Слава. Я танцевал всё подряд. Вальсы я танцевал классически, с правыми и левыми вращениями, сказывался опыт занятий у профессионала Школьникова. На танцах познакомился и почти влюбился в девушку, которую звали Бэлла. Она жила в доме, расположенном сразу на противоположном выходе Сокольнического парка. Мы сидели на лавочке и болтали обо всём на свете. Мне 19 лет, ей - 18. В те времена отношения между юношами и девушками были самые невинные. Целовались мы, конечно. Но серьёзные отношения считались только после свадьбы. Метро «Сокольники, как и все метро закрывались на вход под последнюю электричку в час ночи. Вечера и ночи в конце мая — середине июня были довольно тёплые, ходили в одних рубашках. Расставания обычно, как бы, затягивались. В половине первого мне надо было уходить и очень быстро, чтобы не опоздать на вход в метро «Сокольники» (тогда это была конечная станция ветки метро). Иногда, когда я увлекался обнимками и лёгкими поцелуями и затягивал расставание на 5-10 минут, то приходилось прямо-таки бежать через ночной парк. Благо я был

спортсмен, играл же в баскетбол. Далее на выходе из парка — метров четыреста, путь в метро, затем до центра, пересадка на «Площади революции» и на Сокол. Поезда на центральных станциях метро ходили почти до половины второго ночи, так как последний поезд от каждой конечной отходил в час ночи и направлялся к своей конечной станции. В центре я успевал на пересадку. В час сорок был на Соколе. Трамваи №№ 6 и 21 уже не ходили. Я пешком дворами, мимо школы № 149 и по ул. Врубеля через посёлок Сокол или по Волоколамскому шоссе мимо здания пищевого института добирался до дома. Почти в два ночи ложился спать. Так было по два-три раза в неделю. Был увлечён. Иногда я опаздывал на метро и тогда приходилось идти пешком или подъезжать на трамвае до Казанского вокзала и там ночевать на какой-нибудь лавочке в зале ожидания вокзала. В пол шестого встаёшь и садишься на первую электричку от метро «Сокольники» и затем до Сокола. Раза два было у меня такое приключение.

Экзамены за 2-й курс я сдал на четвёрки и пятёрки, по «марксизму-ленинизму» получил, как и все, «зачёт».

После сдачи экзаменов, это в середине июня нас собрали на митинг в актовом зале института. Тема: поездка студентов на целину в Казахстан на уборку урожая на два месяца. Сообщили, что ожидается очень большой урожай зерновых. Выступил секретарь комитета ВЛКСМ курса с призывом: «Все, как один, едем на трудовой семестр, на уборку урожая!» Его горячо поддержал председатель Совета курса, отличник. Проголосовали: «единогласно». Каждому выразившему желание выдали комсомольскую путёвку. И я получаю с печатным текстом: «Выдана Ленинградским райкомом комсомола тов. Кириенко Юрию Ивановичу (Ф. И. О. прописью, прим. Ю.К.-М.) в том, что он по призыву ЦК ВЛКСМ изъявил добровольное желание участвовать в уборке урожая на целинных землях в 1956 году».

Секретарь горкома (райкома) комсомола подпись Л. Зарубина.

На лицевой стороне путёвки оттиск значка ВЛКСМ.

Я решил ехать кроме чисто моральной стороны проблемы, также по причине, что трудно жить на одну стипендию и на целине нас голодными никто не бросит и, может быть, удастся подработать, кроме как на пропитание, так и на осенне-зимнюю одежду для Москвы. Из нашего студенческого потока я был, кажется, единственный не комсомолец.

Бэлле я сообщил, что уезжаю с 25 июня на целину. Попросил писать о новостях по жизни, на танцах и вообще на адрес ул. Кипренского, 22, кв 1 и на целину, когда пришлю адрес.

3.2. На целину. В Казахстане. 25 июня 1956 — 24 августа 1956.

Для того чтобы читатель понял, куда направляли студентов МТИПП летом 1956 года после окончания второго курса, приведу небольшую информацию (поиск «целинные земли» — из интернета).

Сообщается, что первый секретарь ЦК партии Н.С. Хрущев, который ранее в ЦК отвечал за состояние сельского хозяйства в СССР, в своей записке в Президиум ЦК в конце января 1954 года написал о кризисе в деревне. Он отмечал, что урожай зерна в 1953 году (почему-то сразу после смерти Сталина, прим. Ю.К.-М.) был гораздо меньшим, чем в довоенном 1940-м. Решить продовольственную проблему он предлагал с помощью освоения целинных земель в количестве 13 млн гектаров, в первую очередь в Казахстане. И уже на Пленуме ЦК в феврале-марте того же года освоение степей было указано главным путем развития сельского хозяйства Советского Союза. И указания по выполнению планов были даны всем обкомам и райкомам партии, в том числе в промышленных республиках: РСФСР, Украинской ССР и Беларусской ССР.

«27 марта 1954 года Совет министров СССР и ЦК КПСС приняли постановление «Об увеличении производства зерна за счёт освоения целинных и залежных земель». Согласно дополнительному постановлению ЦК КПСС от 13 августа 1954 года, намечалось к 1956 году довести посевы с/х культур на целине до 28-30 млн га».

Больше половины территории целинных и залежных земель пришлось на казахстанские степи — 25 млн гектаров из запланированных позднее 43 миллионов. Программа охватила 42,5 млн гектаров степей Казахстана, Поволжья, Сибири, Урала, Дальнего Востока... Северные области Казахстана, где шло наиболее активное освоение целины, были фактически объединены в Целинный край, который юридически появилось 26 декабря 1960 года. Оно находилось в составе Казахской ССР, но подчинялось напрямую Москве со столицей в Целинограде (ныне Астана).

Освоение целины началось весной 1954 года с объявления о создании совхозов (государственное сельхозпредприятие СССР), безо

всякой предварительной подготовки, при полном отсутствии инфраструктуры — дорог, зернохранилищ, квалифицированного персонала, без жилья, без поликлиник и ремонтной базы для техники. То есть, движение «на Ура!»

Из интернета: «Для привлечения народа правительство установило высокие зарплаты для специалистов, рабочих и студентов, отправляющихся в степи. Более 500 000 юношей и девушек со всей страны (подавляющее большинство из центральных областей России и Украины, прим. Ю.К.-М.) по комсомольским путевкам поехали на целину. Если вначале это были специалисты, то позже на каникулы брали студентов. Многие из них переселились на новые места. Переселенцы получали подъёмные деньги, льготы и жилье. Освоение целинных земель началось ранней весной 1954 года. Так, например, в Ярославской области 1295 комсомольцев 15 марта отправились трудиться в степи».

Имеются кинокадры, как на импровизированных санях, прикреп-лённых к тракторам, по снегу везут целинников вместе с их «добром» и палатками в бескрайнюю степь. На других кадрах трактор везёт вагончик для целинников. Где-то там в чистом поле, в определённой зоне будущего совхоза их выгружают. И начинается установка палаток для проживания-выживания этих первых целинников без аптек и поликлинник, без продовольственных магазинов и столовых. А с наступлением тёплых дней апреля-мая, после присылки тракторов и плугов начинается вспашка вековых степных просторов Северного Казахстана. Затем следует необходимое культивирование-боронование поверхностного почвенного слоя для механизированного посева зерновых. Это если пришлют от заводов-изготовителей России зерновые сеялки для вновь образованных совхозов. Об обеспечении бытовых условий проживания сотен тысяч целинников, в основном, комсомольцев из славянских областей, информации никакой.

Освоение казахских степей. Из интернета: «Поднятие целины в Казахской республике шло ударными темпами. В течение первого года (1954 г., прим. Ю.К.-М.) было создано 337 зерновых совхозов. Посевная площадь их составила 10 млн га. План был перевыполнен уже в 1954 году. Тогда было распахано свыше 6,5 млн га. Было добыто 7,65 млн тонн зерна. В следующем году, по сравнению с предыдущим, площади посева увеличились более чем в два раза и достигли 20,6 млн га. Но из-за плохой погоды было собрано только

4,75 млн тонн зерна. Самым урожайным годом стал 1956-й. Тогда в казахских степях было собрано 16 млн т зерна (1 млрд пудов)».

Насколько помню, 25 июня приезжаю на Казанский вокзал в куртке с сумкой и «шмотками» (свитер, спорткостюм, кеды, по паре рубашек и маек), пара банок кильки в томате по копеечной цене по 3 рубля за банку (по 30 копеек после реформы 1961 года).

На запасных путях вокзала встретился со студентами-однокурсниками и руководителями от института. Напутственных речей не было. Подали состав с товарными вагонами, которые известны посадочными местами по кличке «40 человек — 8 лошадей». Были сразу объявлены номера вагонов, предназначенных для студенток. Другие — по принципу «занимайте, как получится». Врассыпную, кто вперёд, бросились студенты в ближайшие вагоны. Мы сложившейся группой (Сергей Михеев, Миша Башкиров, Юрий Кириенко и ещё трое студентов) заняли крайний отсек с настилами-антрессолями в одной стороне вагона. С другой стороны — такой же отсек. Посредине вагона широкий навес типа антрессоли. Кто успел, тот забросил туда свои сумки и рюкзаки и залетал на полку. Остальные разместились на полу, где лежали слои свежего сена. Разобрались, разложили кто куда свои сумки и заняли «посадочные» места. В каждом вагоне не менее 30 человек.

На студенческом потоке 1954 года приёма у нас было три группы (54-М-1, 54-М-2 и 54-М-3) механиков-«зерновиков» (смешанный состав, преимущественно ребята), одна группа инженеров автоматизации (преимущественно, ребята), три технологов: зернового хозяйства и кондитерского производства (смешанный состав, преимущественно, девушки) и две группы экономистов. Всего по численности почти 200 студентов (за два студенческих года исключены — отсеяны как неуспевающие не менее 20 студентов). На вокзал приехало примерно 170 человек. Не явились ни староста, ни комсорг потока, призывавшие «все — как один на целину!». Не было

из нашей группы обоих грузин, некоторых девушек и студентов винодельческого отделения технологического факультета — они поехали на южную родину. Формально выезд был добровольный. Но многие уже тогда понимали, у каждого своя порядочность.

Поехали по Казанской железной дороге мимо крупных и средних городов. Поезд останаливался обычно в любой момент и в любой местности, видимо в зависимости от графика движения плановых

поездов. Туалет у нас был там, где остановка, по принципу «мальчики — налево», «девочки — направо». Посадка — по трёхкратному гудку паровоза. Ехали трое суток. Приехали в Петропавловск Казахстанской ССР. Эшелон высадили и начали сортировать. Часть студентов МТИПП, «автоматчиков», технологов и экономистов оставили в городе, затем их направили на какую-то другую работу. Нас, по кличке «зерновики», группой примерно 80 человек, посадили на три «полуторки» и повезли в неизведанную даль.

Ехали часа три по бескрайней степи, то есть примерно 90 км от города. Ни одного дерева по пути. Приехали в посёлок, где было несколько, примерно, десять белых домиков глиняного типа первых целинников. Кто-то из местного руководства выдал нам на всех палатки. Студенты сами разобрались по группам, кто с кем дружил. Выделили нам площадку для палаточного лагеря в отдалении. Большую палатку на примерно 20 человек для девчат собрали двое местных. Наши ребята установили несколько палаток, каждая на 8 человек. Дали полотняные мешки размером 80 см на 200 см. И сено. Каждый набил сеном свой мешок и получился матрас. Подушки образовались из наших вещмешков. Дали каждому по одеялу обыкновенному. Обед, ужин были предусмотрены в шатровой столовой, которая была неподалёку в так называемой центральной усадьбе. Завтрак — чай по своему усмотрению в любом своём котелке. На керосинке, если имеется.

Работа для большинства студентов предстояла на зерновых площадках — «токах», как показано в кинофильмах «Кубанские казаки» и «Иван Бровкин на целине», только у нас не так красиво. В этот 1956 год вырос необычайно высокий урожай пшеницы. Первая фактически полновесная отдача целины. Поэтому и обратились за помошью к нашей администрации, так как работа с зерном прямо по основной специализации технических и технологических кафедр Московского «пищевого» института (МТИПП).

На следующий день после приезда состоялось первое собрание. Перед началом работы местный председатель совхоза или кто-то из замов запросил, кто имеет специальность шофера, электрика или механизатора, кто работал с какой-либо техникой. Таких оказалось всего четверо. Этих ребят забрали для работы на автомашине и на оборудовании зерновых сушилок, которые стояли недалеко от нашего зернового тока (площадки с насыпным зерном).

В том совхозе использовались отечественные зерновые комбайны ростовского завода «Ростсельмаш»— типа «Нива», и, как я понимаю,

они работали непрерывно, с рассвета и до заката (то есть примерно с 4-х утра и до темноты вечеров в июле-августе). Попутно расскажу о прицепном зерноуборочном комбайне «Нива».

В 1985 году партком ВИСХОМа (Всесоюзный научно-исследовательский институт сельскохозяйственного машиностроения имени академика В. П. Горячкина), где я работал в то время, поручил мне вести просветительский семинар для молодых инженеров по самостоятельной программе. Я решил приглашать известных и интересных специалистов ВИСХОМа для беседы и расширения кругозора инженеров. Одним из таких приглашённых мной был заведующий отделом зерноуборочных машин — доктор технических наук, профессор Пустыгин Михаил Андреевич, которому тогда было 79 лет, уже в то время уникальный специалист и человек, любивший, между прочим, авторские и народные песни. В ходе беседы мы интересовались историей создания знаменитого комбайна «Нива». В советское время, в тридцатые года 20-го века надо было уйти от ручного метода уборки зерновых серпом, скирдованием вилами и обмолотом на водяных мельницах. Не случайно первым символом советской власти были серп и молот, которые отражёны в памятнике рабочему и колхознице, что стоял на ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства).

В СССР, в основном, в Европейских России, Украине и Белоруси с образованием колхозов и совхозов засевали создаваемой и созданной тракторной и сельскохозяйственной техникой огромные поля. Но даже после применения одних только жаток с поля вручную надо было собирать зерновые покосы. Михаил Андреевич рассказывает: была поставлена перед конструкторами задача срочно создать прицепной зерноуборочный комбайн с подачей зернового потока после непрерывной уборки и обмолота непосредственно в самосвал. Конструкторы разработали и изготовили в 1939 году опытный образец действующего комбайна методом сборки из некоторых серийных узлов (например, жатка, блоки приводов, приводные звёздочки), также новых (система обмолота и очистки зернового потока) и сборки слесарями (согласно термину «на коленке»). Для непосвящённых сообщаю, это означает, что почти всё делалось по эскизам и вручную. Показали образец куратору создания новой

техники от ЦК ВКП (б) — Л.П. Берия. Которому комбайн понравился в работе. Спросил, что надо для выпуска серий. Ему ответили, надо сделать чертежи и изготовить образец для серийного выпуска. Берия дал указание директору завода обеспечить конструкторов всем, что те запросят, а через месяц предьявить чертежи и новый образец. В общем, все работали днём и ночью. Задание по образцу выполнили. Но чертежи, конечно, не успели оформить. И Берия скорректировал своё требование, сделать чертежи в течение трёх месяцев и начать серийное производство. Из того периода индустриализации мы получили первую современную технику. А от специалиста, каким был М.А. Пустыгин, это было красочное сообщение с вопросами и ответами.

Сейчас (из википедии) сообщаю, с кем мы тогда встретились. В 1930 году М. А. Пустыгин окончил факультет механизации Московской сельско-хозяйственной академии им. Тимирязева, с 1929 года и до выхода на пенсию в 2004 году (в возрасте 97 лет !) работал во Всесоюзном НИИ с.-х. машиностроения (ВИСХОМ). Участник обороны Москвы. В октябре 1941 г. изобрел приспособление для связки 5-и гранат, за что был награжден Сталинской премией «За ценное военное изобретение». Кандидат технических наук (1936) и доктор технических наук (1946), профессор (1949). В 1946 г. вместе с инженером И.С. Ивановым разработал конструкцию первого советского самоходного зерноуборочного комбайна С-4 производительностью до 2 га/час. За эту работу удостоен звания лауреата Сталинской премии (1947). Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1967). Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1952), Октябрьской Революции (1971), Почёта (1996). Умер 21 августа 2012 года в возрасте 105 лет.

А гружённые от комбайнов «Нива» самосвалы буквально валили зерно на площадки, которые ранее были утрамбованы. Зерно было сырое, то есть с влажностью выше 18 %. Есть такое понятие — «зерно горит». Дело в том, что в насыпи зерна, высотой порядка 1,5 метра, начинается саморазогрев за счёт влажности и внутренней энергии зерна. Необходимо зерно перелопачивать, как показано в кино. Вот этим мы, студенты, стали заниматься, спасать зерно от прорастания и до того, как его увезут на элеватор для хранения. То есть, мы совковыми лопатами перекидывали зерно с одного места одной площалки на другое. Я решил тогда выяснить-проверить,

попробовать, что же происходит с зерном в насыпном слое. Несколько раз совком копнул на глубину 60-70 см в одной зоне, отсыпая зерно рядом. Потом засунул руку на всю длину, то есть ещё на 60-70 см. И ощутил сильный жар внутри зерновой кучи. Долго держать руку в той зоне было физически невозможно.

На том зерновом току было мало зерновых транспортёров, на которые бросали нашими черпаками порцию за порцией и лопасти которых уносили дозы зерна вверх на два метра и бросали на другую площадку временного хранения. В общем, одни вручную перекидывали зерно на транспортёр, другие совковыми лопатами и специальными совками с короткой ручкой перебрасывали порции зерна. И так каждый день.

Работа была монотонная. Зарплата была установлена примерно 20 руб в день, причём на руки заработанное мы должны были получить непосредственно перед отъездом. А пока нам сообщили, что бухгалтерия ведёт учёт заработков каждого студента за каждый выход на работу; за питание в столовой в период работы будет проведён вычет из зарплаты. Сравнив величину дневного заработка и стоимости питания в столовой, получалось, что лишних денег мало получалось. Я заскучал. И не только я.

Однажды ко мне подошёл приятель, работавший на зерносушилке, спросил, желаю ли я хорошо заработать. Сообщил, что есть сдельная работа на кукурузе. Но предупредил, что условия тяжёлые. В том совхозе выращивали также кукурузу на силос, то есть как заготовка кормов для животноводческой фермы. А кукуруза была тогда — хобби Хрущёва, которой он «заболел» после посещения США. И стал внедрять эту кукурузу везде, в том числе на целинных землях. Хрущёву помогали стихотворцы-пропагандисты. Нужно сказать, что мой отец писал в молодости стихи юмористические, однажды показал отпечатанные на машинке. Брат Володя тоже ценил юмор. Осенью 1955 года Володя после посещения Новой Буды, родины отца, увидел и запомнил текст плаката в стихах на вокзале в Хиславичах Смоленской области:

«Утка, кура и петух,

Закричали во весь дух.

Мы стоим за кукурузу.

Кукуруза — лучший друг.

Я вспомнил ту кукурузу и решил на ней подзаработать. Описываю предложенную «клёвую» (по жаргону) работу.

На следующий день меня с раннего утра прямо от палатки повезли на грузовой машине на кукурузное поле. Там у поля стоял комбайн по скашиванию кукурузы, которая была высотой примерно два метра. У края поля стояли друг за другом три грузовика для вывоза скошенной силосной массы. Подошёл бригадир и рассказал о сути задания. И вот начинаю работать. Я запрыгиваю с заднего борта в грузовик. Силосный комбайн скашивает стебли, измельчает их и по раструбу выбрасывает этот поток силоса в кузов. У меня в руках вилы, которыми разгребаю кучу силоса от центра кузова к бортам — выравнивание уровня силоса в кузове. Когда кузов заполняется, а на всё это уходит 3-4 минуты, я подаю команду о полной загрузке: бью кулаком по кабине шофера. Тут же сбрасываю вилы с машины и спрыгиваю с борта на поле (это почти два метра по высоте). Гружёная машина после этой моей команды уезжает. Следующий грузовик сразу подкатывает под раструб комбайна, который без остановки выбрасывает силос.

В это время я бегу назад за вилами, хватаю их и догоняю загружаемую машину. Куда уже налетел и летит ворох силоса. Закидываю вилы в кузов. На ходу с заднего борта залезаю в авто. Ищу и вытаскиваю заваленные силосом вилы и начинаю разгребать ворох по краям грузовика. Разбросав более менее ровно ворох, бью по кабине кулаком, сбрасываю вилы и выпрыгиваю с борта. И операция повторяется. Бегу за вилами, с вилами догоняю следующую машину, бросаю вилы в кузов, залезаю с заднего борта, разравниваю кучу силоса в кузове. Процесс пошёл. Начало работы на первых тридцати машинах прошло нормально. А затем чувствую сначала просто усталость, а потом думаю, когда же это издевательство кончится. И ведь не бросишь работу. Во-первых, мы все в одной связке. Во-вторых. Засмеют потом, как чистоплюя. Объявили, что обед с двенадцати. Но уже к половине 12-го сил почти нет. Выручает краткое отсутствие грузовиков-самосвалов. В это время комбайн останавливается, нельзя сваливать срезанные стебли кукурузы непрерывно прямо на поле. За новой машиной вяло бегаю, опаздываю на каждую следующую. Это замечает местный комбайнёр. Сначала начинает притормаживать ход комбайна, чтобы я успевал залезть на очередной грузовик. Но у комбайнёра свой план. И чем больше

загрузок, тем больше его зарплата. В общем всё-таки я в тот день установил рекорд — 52 машины, заработал 130 рублей вместо дневной двадцатки. На последней грузовой вернулся в лагерь. Напился воды. Есть не хотелось. Голова кружилась, тошнило. Завалился на матрац в своей палатке. Вечером тоже не стал ужинать. Голова всё время кружилась, перед глазами плыла земля. На следую-щий день отпивался чаем. Только на третий день пришёл в себя. Больше ни за какие коврижки не хотелось зарабатывать «шальные» деньги на том поле. Потом узнал, что никто из однажды работавших с силосом на следующий день уже не соглашался, возвращался на низкую зарплату. Пошёл и я дальше махать совком и ковшовой лопатой на зерновых насыпях.

Дождей за два месяца не было ни разу. Палило солнце целый день. Темнота наступала резко, небо было очень красивое, звёзды и Млечный путь постоянно висели над головой. Однажды несказанно повезло, лежал на сене рядом с палаткой и в ночном безоблачном небе увидел наш спутник, который как звёздочка за примерно 15 секунд пролетел от одного края небосклона на другой.

Денег свободных нам не давали в совхозе. Был «сухой» закон на время уборки. Для спортивных развлечений недалеко от палаток был турник и волейбольная площадка. За кукурузным полем было размечено футбольное и стояли настоящие ворота. Запомнились игры нашей студенческой команды со сборной совхоза (1:1) и с Тимирязевской академией (1:0) в присутствии многих любознательных. Из других развлечений одно можно припомнить. Пока наши студентки были на работе, кто-то из ребят при участии местного коневода взяли местную освободившуюся после работы лошадь, подвели к шатровой палатке. Куском хлеба заманили лошадь, затолкали её задом в палатку. Потом застегнули вход на завязки. Получилось голова лошади из палатки. Студентки не оценили шутку. Растегнули по первому требованию вход, вывели лошадь на свободу. Такая вот самодеятельность.

Прошло полтора месяца совсем трезвой жизни. А выпить хотели почти все, чтобы залить нектаром радости труда. Как-то один из студентов, по кличке «Кореш», что шоферил до города иногда, втихаря сообщил, что может достать браги. Кто не знает, брага — народный напиток крепостью 8-10 градусов по спирту, образующийся путём брожения в течение двух недель смеси сахара, дозы гороха и пищевых дрожжей в бутыле литров на 15 питьевой воды. Наши любознательные, восемь ребят скинулись последними студенческими рублями-«загашником». «Кореш» привёз брагу — примерно 20 литров, более половины объёма стандартного молочного бидона, который на 38 литров. Вечером погуляли. Выпили по поллитровой кружке. Дальше не пилось. Ну и желающих пригласили. Мероприятие прошло по теме: «Оставить для себя память о целине».

Все девушки и первая группа ребят из нашего отряда целинников с 15-го августа отъехали из лагеря по договорённости с руководителями. Я и мои друзья, вчетвером остались в палатке. Другие палатки тоже подосвободились от человеческой перегрузки. Мне домой незачем было спешить. Мы работали — нас кормили обедами и надеждой на какой-то заработок. Деньги-«заначка» от летней стипендии уже закончились. Небольшой запас был у меня, но в Москве до стипендии в двадцатых числах сентября.

С десятого-двенадцатого августа начались ночные заморозки, постепенно до минус 5-7. Днём температура поднималась до 25-27 по Цельсию, работали в рубашках и майках. А ночью мы спали во всех свитерах и клали на себя с 15 августа освободившиеся сенные матрасы уехавших и было сравнительно тепло. Уборка подошла к концу. То есть, выкосили всё, что хотели руководители. Но на зерновых токах зерна хватало. Нам объявили, что в бухгалтерии провели расчёты, кто что заработал. Перед отъездом узнал, что у меня за вычетом расходов на питание получилось рублей тридцать (это для сравнения при нашей стипендии в 220 руб). Были несколько студентов, кто наработал даже на минус. Но их простили. Неплохо заработали те, кто работал шофером и механизаторы на зерносушилке. По памяти: каждый из них получил по 250-300 рублей.

Для понимания сложностей работы целинников первого и второго годов работы (1954-1955) в Казахстане, приведу некоторые сведения из интернета (запись - март 2021 г., прим. Ю.К.М)

«Основные трудности этого периода:

1. Отсутствие дорог – в бывших пастбищах, их только начали строить.

2. Отсутствие нормальных зернохранилищ. Это следствие как «бесхозяйственности» (как писал Н. С. Хрущев в своих мемуарах), так и отсутствия дорог. Поэтому был плохой подвоз стройматериалов, и пропадало много зерна. (Прим. От Ю.К.-М.: это Хрущев, как автор идеи не предусмотрел предварительное строительство дорог, зернохранилищ и зерносушилок для ожидаемого объёма урожая).

3. Жилье в палатках – хотя жилье начали строить, но многие по приезду размещались в землянках (!!! - как в войну, прим. Ю.К.-М.), в зданиях организаций, палатках или в бараках бывших посёлков лагерей ГУЛАГа. Например, в феврале 1955 года в Оренбуржье прибывших целинников разместили в 20-градусный мороз в вагончиках (печки- «буржуйки» изготавливали из стальных листов и труб и встраивали

в стенки строений типа «хозблоки», прим. Ю.К.-М.).

4. Отсутствие стройматериалов – обеспечение было очень плохим, как вследствие «бесхозяйственности», так и из-за отсутствия дорог. Прим. Ю.К.-М.: Не было заранее спланированной поставки стройматериалов.

5. Жара. В целинных землях был суровый климат. Из-за этого целинникам приходилось работать в тяжелых условиях.

6. Не были разработаны сорта зёрен для степных местностей.

7. Высокие цены на продукты и непродовольственные товары и их недостаток, дефицит товаров даже первой необходимости. Все это вытекало из таких проблем, как отсутствие дорог, так и «бесхозяйственность» (это из-за нехватки ума и логики, прим. Ю.К.-М.).

8. Низкие зарплаты. Из-за них, к примеру, в Оренбуржье (это целина в РСФСР, прим. Ю.-К.М.) в первый год прибыло 5200 человек, а выбыло 3000, что составило 57 %.

9. Использование бывшей в употреблении техники в экстремальных условиях. В колхозы и совхозы отдавали трактора, уже отработавшие свой ресурс, а в условиях целины они быстро ломались. Так как специалистов, а главное запчастей, не хватало из-за одной из самых главных проблем – отсутствия дорог. Работа или стояла, или приходилось трудиться вручную.

10. Малое количество специалистов. Из этой проблемы вытекала «бесхозяйственность», т. е. работали и строили медленно и плохо.

11. Отсутствие организации труда. Эта проблема вытекала из малого количества специалистов. Прибывшие на целину люди были очень молоды и неопытны. Также на организацию труда влияли факторы отсутствия хорошей инфраструктуры и плохой обеспеченности как продовольственными, так и промышленными товарами, а также техникой и транспортом.

12.Отсутствие ремонтных мастерских. Вся техника ремонтировалась своими силами, специалистов и запчастей было мало.

14. Эрозия почвы началась уже через несколько лет. Плодородный слой иссяк, начались пыльные бури, уносившие грунт, и земли не удобрялись. Почвы беднели на глазах. Те из них, что еще недавно давали 12-15 центнеров с гектара, теперь даже при удобрении едва давали по 7-8 ц/га.

15.Общественное питание в столовых было очень плохое».

Не надо сваливать провалы в организации освоения целинных земель на отсутствие дорог и «бесхозяйственность». А кто отвечает за

эти проблемы? «Беда коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать пирожник». Крылов баснями дал ответ двести лет назад.

Двадцатого августа оставшимся студентам сообщили, что срочно выезжаем в Москву. Утром 23 августа нам подали грузовики-полуторки с такими же скамьями-сиденьями на природе в кузове, как два месяца назад. Через три часа мы приехали в Петропавловск, к вокзалу. Ждали два часа. Руководители сообщили, что в Москву все едут в плацкартных вагонах рейсового проходящего планового поезда. Значит, нам купили билеты, не знаю, за чей счёт.

Итак мы, студенты задержавшейся части отряда МТИПП, сели в плацкартный вагон. Как люди. За сутки - полтора на чае с сахаром и с печеньем доехали до Москвы. Ура! Эпопея уборки урожая закончилась. До сих пор храню комсомольскую путёвку с подписью «Зарубина».

Приезжаю домой. Меня ждут две новости. Пока я был на целине, мой брат летом съездил в Новую Буду Смоленской области (на родину отца). Там в лесу он встретил свою будущую жену. В смысле пошёл за грибами, а Людмила там собирала грибы. Поскольку в том лесу чаще встречаются лисы, барсуки и еноты, то невесту Володя заметил сразу. Познакомился. Оказывается, Людмила приехала на летние каникулы к матери, работала где-то учительницей начальных классов. Когда я приехал, эти молодые уже жили в нашей комнате на 10 квадратных метров. Чтобы оставлять их чаще одних, я вечерами уезжал на танцы или уходил гулять рядом в общежитие пищевого института, где жили некоторые студенты из нашей группы. Через два месяца молодой паре при той оказавшейся пробивной учительнице, родом из села, дали в кирпичном доме на улице Врубеля отдельную комнату за выездом квартирантов.

Другая новость — это отсутствие новостей-писем от Бэллы. Встретился с другом, который мне сообщил, что бывал на танцах и видел, как Бэлла увлечённо флиртовала. В начале сентября я приехал с другом в Сокольники. Тогда эти местные районные танцы из-за наступившей осени перевели из парка Сокольники в клуб им. Русакова, что располагался недалеко от красивой пожарной каланчи. В клубе я увидел Бэллу на противоположной стороне танцплощадки. Она меня тоже заметила. Но подходить принципиально не стал и танцевал с другими. После танцев мы с двумя девушками пошли из клуба к метро. За нами шла Бэлла с подругой, явно пытаясь привлечь

внимание, заговорить со мной. Похоже на ситуацию: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». У метро она подошла и просто отозвала меня в сторону. Извиняться не стала. Спросила: «Может быть встретимся?» Я ответил: «В следующий раз на танцах». Но на танцы я той осенью и последующими не поехал. На этом — почти конец истории. Но когда задето самолюбие в любой форме, то возможно какое-то продолжение. Бэлла знала, что я живу на Соколе и учусь в пищевом институте. У метро «Сокол» располагалась известная часовая мастерская, потому что недалеко работал Второй часовой завод, выпускавший часы «Слава». Лет через десять, уже будучи женатым, захожу в эту мастерскую для ремонта часов. Встаю в очередь. Слышу, как одна из часовщиц зовёт: «Бэлла, подойди по очереди». Увидел в корридоре мастерской проходившую к другому окну девушку. Это была Бэлла. Но обращаться к ней не стал. Зачем? Что было вспоминать? Как кончилась и не начавшись первая юношеская влюблённость?

Для чего я об этом пишу? Не для рекламы или пиара. Мне хочется на своих некоторых личных историях — жизненном опыте показать, что не надо играться с любыми ближними. Что может повлиять на последующие события в личной жизни. И не надо следовать песенному принципу: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди...» Бывает, что и позади.

А впереди у меня пока — третий курс института под названием МТИПП.

Глава 3.3. Кратко об истории создания МТИПП, нюансах обучения и псевдостилягах

Из интернета:

«Подготовка специалистов в области создания машин пищевых производств началась еще в конце 1920–х годов на кафедре «Спецоборудование» в МВТУ им. Н. Э. Баумана (позднее, уже в составе МТИПП, переименованной в кафедру «Пищевые машины» (1946-1975г.г.), кафедре «Техническая механика», основанной в 1933 г. профессором И. И. Артоболевским, кафедре «Сопротивление материалов» и существующей с 1931 г. кафедре «Начертательная геометрия и черчение».

В 1931 году из состава Московского института технологии зерна

и муки (МИТЗИМ) был выделен Московский инженерно-технологический институт хлебопечения (МИТИХ), в котором подготовка инженеров хлебопекарной промышленности осуществлялась на трех факультетах — технологическом, механическом и экономическом.

В 1938 году образован Московский технологический институт хлебопекарной и кондитерской промышленности (МТИХКП).

В 1939 году в Москву переведен Томский мукомольно-элеваторный институт, созданный для подготовки инженеров элеваторно-складского хозяйства и мукомольно-крупяной промышленности. В него влился существовавший с 1930 года МИТЗИМ. Новый институт получил название Московский институт инженеров мукомольной промышленности и элеваторного хозяйства (МИИМПЭХ).

В 1941 году произошло слияние обоих институтов — МТИХКП и МИИМПЭХ. Объединенный вуз получил название Московский технологический институт пищевой промышленности (МТИПП). В состав его входили технологический, элеваторно-мукомольный, механический и экономический факультеты. В 1942 году в институте были открыты кафедра технологии сахарного производства и кафедра пищевых концентратов, в 1943 году — кафедра технологии виноделия и кафедра технологии витаминных препаратов.

Мукомольно-элеваторный факультет берёт свое начало в Московском химико-технологическом институте им. Д.И. Менделеева, где подготовка инженеров-технологов для мукомольной промышленности была начата в феврале 1922 г. Официальная дата открытия факультета при МХТИ им. Д. И. Менделеева — 18 июля 1929 г. Первым деканом стал профессор Я. Н. Куприц. С 1951 года факультет в МТИПП возглавляли деканы: доцент А. И. Романов (1951–1955), доцент В. Т. Любушкин (1955–1960)...».

Таким образом, создание МТИПП велось годами на базе ведущих технических институтов России с 1922 года при участии известных научно-технических кадров.

Углублённые общие знания студенты механического факультета получали на лекциях руководителей и преподавателей высшей категории кафедры высшей математики и кафедры физики.

Знания о физических морфологических свойствах зерновых культур и зерна мы получили на лекциях специалистов кафедры элеваторно-мукомольного хранения зерна.

В МТИПП ещё до Отечественной войны была создана производственная база и механические мастерские. Ректором МТИПП в мои годы обучения был доктор технических наук Николай Фёдорович Гатилин. На каждом факультете работал деканат, который курировал посещаемость, сдачу и пересдачу экзаменов и зачётов каждым студентом.

Работали мы не только головой, но и руками. Целый семестр посвятили освоению производственных навыков. Сначала каждого поставили к верстаку с механическими тисками, мастер вооружил нас напильниками и мы несколько дней снимали заусенцы и драили поверхности каких-то деталей для мастерских. Затем каждого поставили к понравившемуся станку. Меня покорил вид сверлильного. Закрепил в тисках презентованную деталь, подобрал сверло нужного диаметра и закрепил в патроне станка. Сделал сверления по отметкам от керна. Выключил электропитание станка, стал освобождать деталь. Рукоятка тисков не поддавалась простому нажиму. Тогда я резко нажал на рукоятку, та рванула к станине и правая рука мгновенно прижалась к станине станка. Резкая боль. Поднимаю руку и вижу: ноготь безымянного пальца оторвался частично от основы и поднялся. Мгновенно прижимаю полувисячий ноготь к пальцу. Тряпкой подвернувшейся заматываю палец. Мастер посылает меня куда подальше. Бегу в медпункт института. Там мне заливают йодом ноготь и завязывают бинтом. Месяца три под «старым» чернеющим ногтём рождался и вырос новый ноготь. Всё это запомнил, так как пришлось на месяц отказаться от баскетбола.

Лекции по теоретической механике читал доктор технических наук, профессор Гернет Михаил Михайлович, он же принимал лично экзамены. Содержание предмета мне нравилось. Почти половина студентов сдавала этот экзамен только со второго захода. Уже здесь «отсеивалась» основная часть исключаемых.

Предмет «сопротивление материалов» преподавал очень доходчиво доктор технических наук, профессор В. А. Синдеев. Эпюры моментов сил для разных схем нагрузок запомнил надолго и это мне очень пригодилось в конструкторской работе.

Базовые математические знания, основы физико-морфологических свойств зерновых культур, основы начертательной геометрии и черчения (зав. кафедрой профессор Пивоваров) для будущих курсовых и дипломного проектов мы, студенты, получили на первых двух курсах института.

Припоминаю, как на начертательной геометрии надо было на ватмане нарисовать эллипс заданных размеров полуосей. Я начертил дома на чертёжной доске брата Володи этот эллипс, работая циркулем, стирая карандашные ошибки, наводящие тонкие прямые и нанося правильно контуры. Посмотрел на грязноватый чертёж эллипса и он мне не понравился. У моего брата было самодельное приспособление для копирования чертежа через стекло. Это — каркас типа табуретки, на нём в проёме лежит тонколистовое стекло, снизу подсвечивающая лампа мощностью примерно 150 ватт. Я закрепил на первичном чертеже лист ватмана, включил лампу, контуры хорошо просвечивались, взял циркуль и наносил базовые точки эллипса на новый ватман. Соединял тонкими линиями контуры, показывая принцип построения, и потом по лекалу обводил контуры эллипса. Работал около трёх часов поздно вечером. Показал в институте эллипс преподавателю. Он долго рассматривал чертёж, потом не долго меня, ничего не спросил и поставил пятёрку. Думаю, что он догадался о применённом мной методе перекопирования чертежа. На экзамене по начертательной геометрии получил «отлично».

На пятом этаже в институте был рамещён чертёжный зал, где студенты любого курса выполняли задания по начертательной геометри и курсовым работам. Зал содержал ряды чертёжных досок, каждая для индивидуального пользования. К каждой доске прилагается рейсшина в качестве основного инструмента. Из википедии (на 26.03.2021.г., прим. Ю.К.-М):

“Рейсшина (нем. Reißschiene),— чертёжная линейка с ортогональной перекладиной на одном конце, используется для проведения параллельных линий [2]. Типоразмеры рейсшин регулируются ГОСТ 7286-81[3]. В соответствии с этим нормативным документом рейсшины можно разделить на: с двухпланочной головкой, с однопланочной головкой, рейсшины с роликом”. Рейсшина приставляется с левой стороны чертёжной доски и перемещается конструктором (чертёжником) по вертикали. Линейка рейсшины служит для нанесения горизонтальных линий на чертеже. Для черчения используется лист ватмана (бумага специальной плотности). Для нанесения вертикальных или косых линий на листе применяются угольники различной длины и размеров. Для нанесения размеров используются циркули. Для нанесения окружностей разных диаметров на разных позициях чертежа применяются циркули со сменяемыми карандашными

грифелями. До нанесения каких-либо размеров необходимо проводить расчёты линейных и окружных размеров, что производилось в те времена при помощи логарифмической линейки.

Из википедии: “Логарифми́ческая лине́йка, счётная линейка — аналоговое вычислительное устройство, позволяющее выполнять несколько математических операций, в том числе умножение и деление чисел, возведение в степень (чаще всего в квадрат и куб), вычисление квадратных и кубических корней, вычисление логарифмов, потенцирование, вычисление тригонометрических и гиперболических функций и некоторые другие операции. Если разбить вычисление на три действия, то с помощью логарифмической линейки можно возводить числа в любую действительную степень и извлекать корень любой действительной степени. До появления карманных калькуляторов этот инструмент служил незаменимым расчётным орудием инженера. Точность расчётов — около 3 значащих цифр. Линейки, выпускавшиеся в СССР, почти всегда имели дополнительную сантиметровую шкалу у скошенного края, как и у обычной линейки. Стандартная линейка имела длину 30 см, что было удобно для геометрических работ с форматом А4 (лист размерами 297мм х 420 мм, прим. Ю.К.-М.). При этом логарифмические шкалы имели длину 25 см, на концах обычно наносились их обозначения. Реже встречались линейки малого размера со шкалами длиной 12,5 см и большого размера — со шкалами длиной 50 см”. Создание чертежа общего вида узла или агрегата любой машины требует предварительной конструкторской (мыслительной) проработки общего вида, также базовых узлов, корпуса машины, оценки условий рабочего взаимодействия узлов без каких-либо дефектов или аварий. Поэтому работа конструктора в любой сфере техники является очень ответственной.

Не осталось черчение без авторского внимания через стихосложение. Сейчас в архиве студенческих лет нашёл фрагмент от 1958 года, видно, тогда под влиянием Маяковского.

Работаю карандашом.

Черчу восторженно и зло.

Я для фантазии нашёл

Родное ремесло.

Чертёж фигурами запашен —

Абстрактная картина.

Моя задача, чтобы краше

Была машина.

Перебираю варианты,

Среди хороших, нужен лучший.

Мы не простые дилетанты,

Нужное получим.

Я чувствую — важна профессия,

Конструктор ты иль пекарь.

Работа — жизненная песня

Для человека.

Иностранный язык в то время не был определяющим предметом. Большинство студентов после школы знали в разной степени немецкий язык. Всего один семестр на втором курсе мы баловались языком, знания оценивались зачётом. И все понимали, что зачёт получат. Перед каждым занятием один из студентов контролировал через дверь подход преподавателя «старой закалки» к аудитории и подавал команду. И мы хором пели по два раза «Лиза унд Луиза, зетцен ауф золхе визе», что в переводе на немецкий «Lisa und Luisa setzen auf solche Wiese» и «немец» был доволен. Никаких других песен на немецком мы не знали. Затем студенты целый учебный час (45 минут) переводили бытовые немецкие тексты так, как у кого получится, и заслуживали каждый всякую оценку в журнале, а в целом зачёт.

Теперь о проблемах отдыха молодёжи в эпоху середины 50-х годов. Я о «стилягах». Видел на ТВ фрагменты фильма «Стиляги» (2008).

Привожу сюжет из википедии: “Действие фильма происходит в Москве в 1955 году. Сталин уже умер, но культ личности ещё не разоблачён Никитой Хрущёвым. В столице появилось так называемое «стиляжничество». Стиляги — это молодые люди, увлекающиеся джазом и рок-н-роллом и предпочитающие свободный и яркий стиль жизни и одежды серому официозу «жлобов» — примерных советских граждан. Их образ жизни резко контрастирует со скучным, убогим послевоенным советским бытом. Но в стране всё ещё действует директива о борьбе против «безродного космополитизма» [2]. И к борьбе со «стилягами» подключены комсомольские патрули и дружины...”

Читаю надуманный сюжет. Должен сказать, что сценаристы, очевидно молодые и моложавые, ту эпоху не знающие, нафантазировали,

мягко говоря. Ясно, что была поставлена цель: дискредитировать руководство КПСС и советскую власть за преследование инакомыслящих. А сколько тех «прогрессивных» было?

Я в то время, в 1955 году, уже на втором курсе института, при большой шеверюре и завивающихся сами по себе прядей волос и для экономии на парикмахерской (посещение раз в три месяца) имел вид стиляги. Иногда, примерно месяц по времени на втором курсе делал несколько раз так называемый «кок», то есть картина типа эллипсоида из волос над лбом умной головы. Ребята пару раз посмеялись надо мной и я перестал «бриолиниться», смазывать волосы для укладки «кока». Вот и всё стиляжничество. Что касается одежды, то у большинства не было просто денег на модные брюки. Покупали то, что было в магазине и недорогое. Многие в ателье или через знакомых и родню заужали брюки, которые были в магазинах «под клёш» (как у матросов), т. е. широкие. Ну это заужение брюк служило для удобства передвижения и уменьшения пыли, грязи на брючинах. Правда, группа из пяти-шести студентов типа стиляг с броскими и дорогими на вид куртками была у нас на втором курсе. Родители — торговые работники, начальники отделов предприятий, один из студентов был сыном известного скульптора. Помню как один из той кампании, пришёл на «бедные» студенческие танцы и заявил: «Гуляй, рванина от рубля и выше» (эту расхожую сейчас фразу я услышал в институте в 1956 году). Те студенты, по моему, просто «отбывали номер» в институте, постоянно прогуливали лекции, в конце семестра почти все провалились на зачётах и экзаменах, их исключили из института за неуспеваемость. И больше их мы не видели. Они пошли своей дорогой.

Из википедии, фрагменты:

«Термин «стиляга» возник в 1949 году. Тогда был опубликован сатирический фельетон Д. Г. Беляева в знаменитом юмористическом журнале «Крокодил». В очерке был описан обычный школьный вечер, куда пришел молодой человек, ярко одетый, смешно танцующий, подражающий иностранцам, то есть имеющий странный стиль. На деле он оказался необразованным и тщеславным человеком». Фельтон был, конечно, заданный. Но объективный для неучей.

Из википедии: «В СССР стиляг часто изображали в фильмах, и это были не слишком приятные образы. Преступник, злодей, бездельник, безработный или презираемый отшельник — такими они представали

перед зрителями. В очерках и фельетонах из них делали алкоголиков и деградирующих персонажей. А в журналах частенько появлялись карикатуры, где стиляги были настоящими мятежниками или иностранными шпионами».

Это всё надуманное журналистами, которые своего мнения не имели. Известные места, где проходили встречи, называли Бродвей. Обычно это была центральная улица какого-то города (в Москве - улица Горького). Запись: «Носки разного цвета и буги-вуги как любимый танец стиляг». Это ерунда, буги-вуги — это мелодия ритма, только для кривляния без какого-либо рисунка. (А рок-эн-рол — это действительно западный танец, где нужна техника движения, прим. Ю.К.-М.). «Носки разного цвета» могли быть где-то у кого-то из недоумков на ул. Горького. В переулках таких могли встретить московские хулиганы из бедноты».

Из интернета о фильме «Стиляги» (выпуск 2008 г.): «Следующим возник вопрос о художественной достоверности картинки исторической эпохе. Ещё на этапе создания сценария авторы консультировались с известными «стилягами», и в первую очередь, со знаменитым джазменом Алексеем Козловым. Также неожиданно для себя Тодоровский нашёл много интересной информации в Интернете[12]. Сначала внешний вид героев было решено максимально приблизить к исторически достоверному. Художником по костюмам Александром Осиповым были воссозданы костюмы, какие носили советские граждане, в том числе и «стиляги», в 50-х годах. Оказалось, что костюмы реальных «стиляг» не настолько сильно отличались от одежды остальных людей (!!! — прим. Ю.К.-М.), и современным зрителям будет непонятна их эпатажность”...

“Авторам пришлось прибегнуть к гиперболе, чтобы показать различие между ними (то есть это была ложь с прицелом, прим. Ю.К.-М.). Внешний вид и тех, и других сильно утрирован. «Жлобы» в фильме одеты сплошь в серое, а стиляги — «цветные», и в этом они больше напоминают героев карикатур того времени, чем своих реальных прототипов[11]”.

Ну что сказать о создателях фильма? Далее следует оправдание от авторов: «Это же фильм не о стилягах и не о музыке, это фильм о возможности быть свободным в условиях несвободы…Именно это и было для меня главным, а не фенечки, тонкости… Если бы человек вышел в то время в таком костюме как у нас, его бы тут же повязали и

повезли на Лубянку сразу, а не в отделение милиции. Но для зрителя это выглядит правдоподобно...[12].” Это всё на совести автора, который, как написано — Ю. Коротков.

«Всего для актёров и массовки было пошито 800 костюмов[20]”. (это значит, что были огромные затраты по смете фильма! - прим. Ю.К.-М.) В то же время совсем отрываться от эпохи было нельзя. Зрителю нужно было давать какие-то ориентиры из прошлого. В качестве таких ориентиров авторы вставили молодёжный сленг того времени, довольно точно воспроизведённый героями фильма[12]”

Вот этот сленг в молодёжной студенческой среде я лично не наблюдал. Отдельные словечки типа «пойдем завтра на Бродвей» (улицу Горького) встречал, но для того, чтобы съесть иногда мороженное в известных кафе, а не для проветривания по улице для знакомства. Для последнего служили танцевальные площадки.

Цитирую далее: «Следующим предложением было использовать архивные записи 1930—1950-х годов — музыку, которую слушали сами «стиляги». Но у «стиляг» не было своей музыки, вся она была зарубежной, и Тодоровский счёл нелепым делать современный российский мюзикл на основе старых американских песен. От этой идеи тоже пришлось отказаться[11]. В это время Тодоровский активно общался с рок-музыкантом Евгением Маргулисом, и тот посоветовал режиссёру обратить внимание на рок-наследие 80-х годов: Маргулис носил мне диски, я слушал и понимал, что это абсолютное попадание. Во-первых, по мироощущению люди, которые создавали русский рок, очень близки стилягам. Во-вторых, они тоже хотели отличаться, это тоже контркультура. И третье: это были дети стиляг. Поколение Цоя и Бутусова родилось у тех, кто в пятидесятые слушал буги-вуги. Всё сошлось[22]. — В. Тодоровский”.

Не всё сошлось! Это уже об эпохе 80-х годов! Так и надо было сказать зрителям.

Фильм — не достоверный. Упустили спонсоры Молодёжный фестиваль 1957 года. Я был свидетель того времени. Видно, что с современниками сценаристы не беседовали и их не искали (объявлений не было). У них была другая задача. И составителям википедии нельзя полностью доверять, фантазируют, факты преподносят субъективно и под Заказчика.

Курсовые работы, отчёты по техническим практикам, ответы на экзаменах по любому предмету требуют знаний литературного

русского языка. В детстве обязательно «Конёк-горбунок» Ершова и басни Крылова, которые учат народной мудрости и народному языку. Не дочитали тогда, дочитайте сейчас! В старших классах найти для себя, кроме школьной программы, любимых (читабельных) авторов. Найти книгу, которую не бросишь после 2-х – 3-х страниц. Я в юности (16-19 лет) воспитывался на книгах: «Порт-Артур» Степанова, «Тихий дон» Шолохова, «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека, «Даурия» К. Седых, на поэзии С. Есенина, на шахматной литературе (оригинальные комментарии мастеров и гросмейстеров к ходам). Книга должна быть читабельна!!!

Я всегда открываю новую книгу на любой случайной странице. Читаю полстраницы. Если не нравиться, то открываю ещё одну случайную. Не нравиться... Тогда бросаю и не покупаю.

Глава 3.4. Третий и четвёртый курсы. Поездка в Ейск на практику летом 1958 года.

С 1 сентября начались занятия на третьем курсе. Я уже понимал, что институт закончу. Втянулся в учёбу. Плохо только по жизни, что мала была стипендия. Я составил план расходов понедельно, разделив стипендию, которая составляла 220 рублей, на четыре части, то есть по 50 руб на неделю и оставлял запас двадцать рублей в месяц на личные расходы. Главный упор делал на приготовление первых блюд. Так как у меня был опыт проживания со старшим братом, то я сделал ставку на суп-харчо. По моей калькуряции покупал 500-600 грамм говядины или баранины (на 10 руб при цене кг мяса 15-20 руб) на одну закладку в кастрюлю объёмом 4 литра. В расчёте на месяц закупал один кг риса, два кг репчатого лука, банку томат-пасты, бутылку растительного масла объёмом 0,5 - 0,7 л. Технология приготовления была проста: из-под крана 4 литра чистой воды и мясо варил час, затем закладывал 4-5 ложек промытого риса и варил ещё полчаса. В конце варки готовил калорийную закладку: на сковородке на растительном масле поджаривал средне-мелко нарезанный лук и морковку, затем добавлял пару ложек томат-пасты, треть стакана воды, поджаривал смесь до первой желтизны, добавлял в кастрюлю и доваривал в течение двух минут. Это первое блюдо съедал два раза в день за три дня, иногда помогали друзья-студенты. Раза два в месяц для разнообразия варил рассольник при 500-600 грамм мяса, в том же

объёме кастрюли с участием полкило картофеля, 200-300 грамм лука и столько же моркови, трёх солёных огурцов. Конечно, в рационе вторых блюд основное составляли селёдка, картофель, солёные огурцы и лук. Может быть, мои рецепты пригодятся современным небогатым студентам. Я знал и пишу, что в общежитии студенты одной комнаты (3-4 человека) складывались по деньгам обычно на месяц и совместно готовили супы и вторые блюда. Так и выживали в 50-е послевоенные годы.

На третьей курсе продолжилось преподавание новых базовых предметов. Самый сложный предмет в области механики — «Теория механизмов и машин». Кафедру в период моего обучения возглавлял доктор технических наук В. В. Гортинский, талантливый ученый, который направлял студентов на теоретические исследования. Знание теории механизмов и машин позволяет владеть системами расчётов множества видов конструкций, кинематических схем машин и агрегатов, цепных и ремённых передач. По этому предмету сдавали курсовую работу, где сразу проявлялись технические, да и, к слову сказать, литературные способности каждого студента, умение логически и грамотно по-русски формулировать текст и выводы проектной курсовой работы.

На кафедре «Электротехника» (заведующий, проф. Георгий Вячеславович Древс) мы изучали свойства двух- и трёхфазовой систем, комплектующих электроизделий, типы трансформаторов и электродвигателей, виды электрооборудования различного назначения. На курсовых работах составляли электросхемы пуска и управления агрегатов, системы аварийной защиты.

По предмету «Металловедение» мы изучали структуру металлов, способы изготовления стали разных марок и их назначение, свойства прочности металлов и сплавов и области применения. По предмету «детали машин» получали знания о назначении деталей в различных узлах машин, о свойствах и чистоте обработки контактирующих поверхностей и, в том числе, для вращающихся деталей.

По предмету «Подъёмно-транспортные машины» мы получали знания об оборудовании для вертикального и горизонтального перемещения материальных потоков (сыпучих грузов) на элеваторах, на продовольственных и промышленных складах, в заводских цехах и др. Кафедру подъёмно-транспортных машин возглавлял к.т.н., доцент В.Р. Бурсиан. Поскольку мы баловались стишками, родился экспромт:

Спросит мудрый Бурсиан:

— Это что за барабан?

Я отвечу: — Для погруза,

Будь то зной иль даже стужа.

По всем предметам в институте были профильные кафедры, которые возглавляли доктора или иногда кандидаты технических наук по данной специализации. За третий курс сдал экзамены без троек и пятёрок. Весь студенческий год (сентябрь 1956 — май-июнь 1957) играл в баскетбол и шахматы за команды МТИПП на студенческих соревнованиях. После занятий часто играли в шахматы с Володей Руденко, Валерием Донских, Мишей Цукерман и др. Мастерство и логические знания поднималось взаимно.

Летом 1957 года у нас была производственная практика. Всех студентов механического факультета распределяли по московским машиностроительным заводам. Меня направили на какой-то завод в районе метро «Бауманская». Собственно практика состояла в том, чтобы мы посещали механические цеха, в которых располагались токарные, фрезерные, сверлильные, шлифовальные, прессовальные участки. Сама производственная практика студентов начиналась и заканчивалась, как правило, на сверлильных станках, как наиболее безопасных по условиям труда. Но в журналах по технике безопасности после предварительного собеседования надо было обязательно расписаться. Другая часть практики состояла в ознакомлении с конкретной работой станочников. У токарей — знакомство с понятиями «шпиндель» и цанговый зажим, видами отрезных и проточных резцов, режимами подачи заготовки, скоростей вращения шпинделя, всё это во время проточки валов, втулок и т. п. деталей вращения. Эти конструкции станков, токарные операции и способы заточки резцов можно изучать по кадрам кинофильма «Неподдающиеся». На заводе был вредный по условиям труда литейный цех, где стоял во время рабочей смены дым от шлаков и где я знакомился с отливкой деталей по моделям. Запомнилась на заводе одна прокатив-шаяся мимо тележка, на задней стороне которой была надпись «23-90». «Лирическое» отступление. Эти цифры, в то лето 1957 года, цена поллитра водки с полугерметичным колпачком. Два года ранее в продаже была водка с сургучной пробкой по цене 21 руб 20 копеек, по прозвищу «сивуха». Успехом пользовались в народе «четвертинки».

Моя и наша работа на заводе состояла в том, чтобы записывать технологические процессы изготовления деталей. После двухнедельной работы-полуэкскурсий по цехам, прочитав материалы о технологии изготовления деталей также в институтской библиотеке, составил и сдал отчёт об увиденном — проведённой производственной практике. Даже такое поверхностное ознакомление с технологиями и заводом считаю необходимым для расширения технического кругозора будущего инженера. Да и любому литератору — полезно.

После производственной практики мы, тогда трое институтских друзей (Миша Башкиров, Сергей Михеев и я) решили подзаработать и чтобы зря не болтаться по Москве. Навели справки у знакомых старших студентов и поехали в контору «Моспогруз», которая нанимала желающих на разовые работы. Для начала нас направили на плодоовощную базу. В первый-второй день нам поручили работы по внутрискладской погрузке-разгрузке ящиков во время отпуска этих ящиков в продмагазины Москвы. На третий день появилась работа по разгрузке вагонов с ящиками плодовых соков. В каждом ящике было по 6 трёхлитровых банок с соком. Надо было снять такой длинный ящик массой 20 кг со стеллажа в вагоне и затем доставить на штабель в склад (масса,— термин, принятый в технической литературе, вместо бытового «вес», прим. Ю.К.-М.). Это была трудоёмкая монотонная работа. После переноса четырёх ящиков взялся я за пятый ящик, донёс его до стеллажа и когда стал опускать на пол, ящик выскользнул у меня из рук и грохнулся о пол. Раздался звон стекла и из ящика потоком полился сок. Прибежал кладовщик, разнёс меня последними словами. И в конце монолога заявил, что вычтут у меня из дневного заработка за бой бутылей. Я, конечно, расстроился. Ящик куда-то унесли на анализ боя товара. Через десять минут явился начальник цеха и сообщил, что разбиты две трёхлитровые банки из шести и меня прощают — вычитать не будут. Смилостивились к студенту. На том спасибо. Думаю, что был составлен Акт боя товара.

На следующий день нас послали на сортировочную станцию на разгрузку товарного вагона стандартным объёмом «40 человек — 8 лошадей» с цементными мешками. Нас было тогда четверо по специальности «грузчик». Нам посоветовали и мы переоделись в одежду типа б/у. Каждый мешок — массой 50 кг. Сначала было нормально. Обнимаешь мешок, как любимую девушку, поднимаешь и несёшь из вагона на ближний штабель. По мере разгрузки появились

рваные мешки, это после нечаянного падения из рук грузчика-студента на пол. С пола при хождении стала подниматься цементная пыль, которая лезла в ноздри, уши, в волосы и куда попало. Тем не менее, за три часа мы выгрузили весь вагон, заработав в 2 раза больше, чем по тарифу «Моспогруза». Затем нас направили в местный душ, где мы разделись догола, с удовольствием цементную пыль выплевывали из носоглотки, вымывали из ушей, волос и прочих частей тела. После этого подвига отпросились в конторе «Моспогруза» на другую сезонную работу.

Мои друзья и я стали свидетелями знаменитого события 1957 года, организованного для чего-то неугомонным Н.С. Хрущёвым.

Из википедии: «VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов — молодёжный международный фестиваль, открывшийся 28 июля 1957 года в Москве. Гостями фестиваля стали 34 000 человек из 131 страны мира[1]. Лозунг фестиваля — «За мир и дружбу». Фестиваль проходил две недели и стал во всех смыслах значимым и взрывным событием для советских юношей и девушек — и самым массовым за свою историю. Он пришёлся на середину хрущёвской оттепели и запомнился атмосферой свободы и открытости. Приехавшие иностранцы свободно общались с москвичами, это не преследовалось. Для свободного посещения были открыты Московский Кремль и парк Горького. За две фестивальные недели было проведено свыше восьмисот мероприятий».

Верить всему, что написано в википедии нельзя. Свободно общались со своими сексуальными целями так называемые студенты из кап., да и соцстран, которые заманивали доверчивых русских студенток в рестораны и затем в постели гостиниц под сурдинку дружбы народов. Нельзя сказать, что это было массовым явлением, но и не единичными. Спецслужбы СССР и России прозевали в начале фестиваля это явление, но с середины событий стали вылавливать таких проституировавших и наивных девиц и в качестве меры наказания стригли их наголо. Об этом почему-то помалкивают в википедии. Также и нельзя верить сказкам из википедии: «В советском обществе устоялось мнение, что после фестиваля в Москве появилось большое количество детей смешанных рас, отцами которых чаще всего были жители африканских стран из числа гостей московского фестиваля. В Советском Союзе таких людей стали называть «фестивальными детьми».

Таких детей были единицы, но не сотни и не тысячи. Ведь всех гостей фестиваля было всего 34000 человек, из них почти половина женского пола. Проститутками повальными наши девушки не могли быть и не были в то нормальное моральное время. Как свидетель другого плана могу сообщить такой факт. Как-то оказался в центре, у метро станции «Площадь революции». У выхода стояла напудренная, вся в белом, полукрасивая иностранка. Явно ловила знакомство. Какой-то наш, действительно из приодетых «стиляг» или иностранец подошёл к ней, явно с ней ранее незнакомый, заговорил похоже по-английски и они ушли в сторону ресторана «Метрополь». Но тот озабоченный мог нарваться на «результат». Как однажды одна наша девица, красуясь, выразилась: «Я, конечно, не Венера, но во мне есть что-то венерическое».

И ещё из википедии: «И все же главным на фестивале было свободное общение между молодыми людьми из разных стран, в том числе между советскими и американскими студентами. Именно после московского форума в Советском Союзе стала распространяться мода на джинсы, юбки клеш, кеды и рок-н-ролл. Именно в те дни в столице окончательно оформилась подпольная профессия «фарцовщик», просуществовавшая до конца СССР: молодые люди со знанием иностранных языков потихоньку выменивали у гостей на сувениры разные модные вещи, виниловые пластинки и технику и с выгодой продавали их соотечественникам». Вот это явление распространялось и далее вплоть до 90-х годов. И с этим явлением боролись Государственные структуры, чтобы фарцовщики не позорили молодёжь и страну. Я советую создателям википедий находить и встречаться с современниками описываемых ими событий, чтобы не лгать и не попадать в недостоверные, дезинформационные и глупые ситуации. И чтобы не терять имидж «эксперта».

К 1956 году, Спартакиаде народов СССР и к фестивалю в Москве был отстроен стадион в Лужниках, на котором проводились молодёжные спортивные игры, в том числе футбольный турнир. Сборная СССР победила в своей группе полупрофессиональные Судан (6:1), Австрию (6:1), Индонезию (4:0), затем Китай (6:0). В полуфинале в упорной борьбе — Чехословакию (4:3). Почти в каждой игре голы забивали знаменитые тогда торпедовцы: двадцатилетний Эдуард Стрельцов и двадцатитрёхлетний Валентин Иванов.

На финале игры с командой Венгрии на стадионе в Лужниках я присутствовал.

Как всегда, красиво играли в паре Эдуард Стрельцов и Валентин Иванов, каждый из них забил по мячу. Общий счёт 5:1 в пользу СССР. Из википедии состав победителей: «В.Беляев, В.Ивакин, М.Огоньков, В.Кесарев, А.Маслёнкин, Б.Кузнецов, Л.Островский, Ю.Войнов, В.Царёв (к), А.Дергачёв, Б.Татушин, С.Метревели, А.Исаев, А.Ильин, Э.Стрельцов, В.Иванов, В.Храповицкий и Ю.Фалин». Основные игроки были из «Торпедо», «Спартака», «Динамо» Москвы и Киева. Старший тренер – Г. Д. Качалин.

На четвёртом курсе (с сентября 1957 года) мы изучали и сдавали экзамены по специализированным предметам кафедры «пищевые машины» (зав. кафедрой этого направления профессор А. Я. Соколов): «зерновое хозяйство», «оборудование для зерновых элеваторов», «системы воздушной и механической очистки зернового потока» (от примесей).

Преподавали также предмет «Строительство зданий», который содержал сведения об этажном проектировании промпредприятий и складов, о поэтажном размещении коммуникаций, о компановке лестничных проёмов. По усвоению знаний каждый студент чертил авторский проект и сдавал зачёт.

Весной 1957 года мне соседка предложила почитать стихи Сергея Есенина, изданные в конце 1956 года двухтомником. В школе во времена Сталина Есенин был фактически запрещён и я слышал о таком поэте, но не читал и стихи ещё системно не писал. Конечно, был потрясён чистотой поэзии Есенина. И мне было ясно, почему рекламировался Маяковский, «как лучший советский поэт» во славу Ленина и со стихотворением «О советском паспорте». И сейчас понимаю, что Есенин в период Модернизации страны был не нужен с личным пессимизмом и крестьянской народной психологией. Нужны были (как и во все времена для управляющей элиты) пропагандисты, а также «лакировщики» производственных и социальных успехов. Но Есенин с любовной лирикой в то юношеское время нашёл меня или я нашёл его. Начал сочинять стихи, но не с претензией к объекту временного обожания и последующего разочарования, а с разной степенью восхищения и какой-то философии.

Осенью 1957 года я познакомился с неглупой красивой студенткой из Одессы, которая была у нас на кратковременной практике в институте. Мы пару раз гуляли по Москве. Затем была переписка. Сейчас я листал свои студенческие дневники и нашёл юношеские

лирические стихи. Впечатления от переписки, иногда фантазии, можно увидеть ниже. Стих. «Её глазки»

Сколько смеха, сколько чувства,

Сколько прелести в глазах!

Сколько надобно искусства,

Чтоб об этом рассказать?

Как порою в них сверкают,

Словно молнии огни.

И к себе нас привлекают,

Хоть без них и не живи.

Как порою наше поле

Вдруг покроет пелена,

Так и в глазках поневоле

Вдруг появится слеза.

Иногда и лёгкой грустью

Затуманятся они,

Словно попрощавшись с Русью

Вдаль уходят корабли.

А порою сколько гнева

Взгляд её изобразит.

И могу сказать я смело,

Он вас в пепел превратит.

Но скажу, друзья, конечно,

Радость, гнев даже слеза

Будут нравиться вам вечно,

Если милой то глаза.

23.12.1957.

И всё-таки в результате переписки, где проявляется характер друг друга, понимаешь, что совместимости не будет. И тогда на новый 1958 год я посылаю такие стихи.

С Новым годом тебя поздравляет,

Посылает сердечный привет,

Счастья нового в жизни желает

Незадачливый вредный «поэт».

У нас судьбы совсем иные,

Вместе нам всё равно не идти,

И, конечно, люди другие

Встанут вскоре на нашем пути.

Но тебя всё равно поздравляет,

Посылает сердечный привет,

Счастья лучшего в жизни желает

Незадачливый вредный «поэт».

31.12. 1957 г.

Конечно, новогоднее стихотворение невысокого уровня, содержащее избитые глагольные рифмы и шаблонные типа «привет» — «поэт». Что можно оправдать небогатым лексическим уровнем автора в тот период. Эти стихи и не предназначены для какой-то конкурсной публикации. А для продолжения встреч не было совместимой духовной и материальной основы.

С октября 1957 года и по апрель 1958 года в институте проводились почти каждую субботу танцевальные вечера под эстрадную музыку из проигрывателя в актовом зале на 4- ом этаже (стулья задвигали по сторонам) или иногда в чертёжном зале на пятом этаже института (там задвигали по сторонам столы с чертёжными досками). В моду уже вошёл весёлый западный рок-энд-ролл. Не успели и не захотели комсомольцы и коммунисты творческой элиты той эпохи и напористый где не надо «коммунист» Н.С. Хрущёв внедрить в Москву и в русские города весёлые кадрили, переплясы, даже цыганочки. Проводились в институте вечера самодеятельности. Мой приятель Сергей Михеев играл в студенческом эстрадном оркестре на саксофоне послевоенный американский джаз из кинофильмов. Каждый факультет от старшекурсников готовил и показывал самодеятельность, как правило, исполнение известных песен, чтение стихов и авторские интермедии. Всё это было ещё до появления студенческих КВН. Не на пустом месте возникали и передавались от курса к курсу литературные способности студентов.

А система обучения велась своим путём, заданным руководством.

На втором семестре четвёртого курса самым сложным экзаменом была «Теплотехника», которую преподавал профессор Нащокин. Пришлось дважды и досконально штудировать кривые теплообмена и воздушных потоков, понятия энтальпия и энтропия, уравнения первого и второго законов термодинамики. Удалось сдать экзамен сразу и на «отлично». У Нащокина были оценки «хорошо», «отлично» или «неудовлетворительно». Как у преподавателя физики из нашей школы № 348. Наверно это правильный подход к уровню знаний любого предмета.

На чет вертом и пятом курсах нам преподавали «военное дело» по интендантской специальности.

В институте сложилась группа литераторов из студентов старших курсов, которые в марте 1958 года выпустили рукописную «Литературную газету» на двух склеенных листах ватмана. В газете была опубликована положительная статья об абстрактной живописи и приведены несколько иллюстраций. Газету вывесили на стене коридора третьего этажа. Конечно, собралась толпа читателей. Уже тогда возникли споры между сторонниками русской традиционной живописи и абстрактного направления, которое многие называли мазнёй из-за отсутствия квалификации у художника и примитивного изображения реального явления. Газета повисела три дня и её сняли. Прошли сведения, что авторов вызывали на заседание в партком института, но без последствий. Некоторых авторов я знал. Хотя писал тогда стихи, но меня не пригласили для участия в газете.

Партком и руководство сделали из этого эпизода правильные выводы. Осенью 1958 года было объявлено о создании институтской газеты «Пищевик». Главным редактором назначен полковник Михаил Михайлович Бердичевский, работавший на военной кафедре. Об этом дальше по тексту повести.

За второй семестр четвертого курса я сдал три экзамена на «отлично» и один на «хорошо». Пишу об этом потому, что после экзаменов определяли направление на практику на летний период. Были вывешены объявления о местах практик в других городах. И руководство института демократично решило, что отличники и хорошисты имеют приоритетное право выбора места практики. В присутствии всего курса — это почти двести человек в актовом зале института зачитывают фамилии студентов. Каждый выбирает место

практики. Сначала — фамилии трёх известных отличников. Они выбрали престижные командировочные направления. Четвёртым называют мою фамилию. Зал даже загудел. Меня все знали как баскетболиста первой команды МТИПП и шахматиста, и середняка-четвёрошника по результатам экзаменов, но никак не отличника. Из вывешенных на доске объявлений мест практики гордо выбираю поездку в Ейск, в город на Азовском море, где запланирована практика на зерновом элеваторе. После того, как всех распределили, ко мне подошел староста курса и спрашивает, что может я откажусь и останусь в Москве. А я отвечаю: «Поеду». Потому что для поездки давали командировочные, а мне деньги были нужны для выживания. Оказывается, некоторые вакансии были уже распределены заранее кем-то из деканата. Это те студенты из других групп, кстати из престижной «автоматизации», почти отличники, тогда заранее выбрали Ейск. Они подозвали куратора-преподавателя к нашей кампании. И ему сказали, что вот нас образуется 5 человек, а запрос был на четырёх. Куратор сказал, что он поговорит с руководством и постарается решить вопрос на выезд 5-х студентов. Так и получилось позднее.

Институт выделил каждому деньги на поездку, командировочные. Мы, впятером, встретились на Курском вокзале уже в вагоне. Между нами были натянутые отношения. Эти четверо ребят были друзьями с первого курса своей группы, нас механиков-зерновиков они считали ниже уровнем. А у меня были свои друзья, правда, четвёрочники.

Мы доехали до Таганрога. Там вышли и сели на какой-то небольшой пароходик и добрались до Ейска. Зашли в контору элеватора, отметили командировочные удостоверения, направили нас в местное общежитие, выделили одну комнату и выдали постельное бельё.

В Ейске я держался особняком от той сложившейся компании студентов из группы автоматизации. В принципе каждый был волен в действиях. Я гулял по городу. Сходил однажды на танцы, где познакомился с местной девушкой. Она пригласила меня посмотреть город и однажды в свой сад частного дома. В саду была всякая вкуснятина: смородина, крыжовник, абрикосы, персики. Ейск — южный город, там растёт всё. Мне девушка нравилась, но не до умопомрачения. Встретились ещё один раз. По-моему ей, как местной, не хотелось компроментироваться перед своими друзьями.

Между тем, работы на элеваторе по специальности не было. Элеватор был в стадии стройки. Стояли бетонные бункеры для хранения зерна, опоры для транспортеров, ведущих к верхнему технологическому цеху элеватора, откуда или куда обычно подаётся зерно для дальнейшей очистки или для перегрузки. Подчинялись мы бригадиру. Нам предложили фактически монтажные работы. Задача была поставить на «попа», то есть вертикально, сваренные металлические фермы — опоры для ленточных транспортёров зерна, на которые должны были в будущем подавать зерновой поток и на сухогрузные танкеры, то есть перегружать.

Фермы лежали на пристани. Для подъёма планировалась лебёдка с тросом. Требовался трос длиной примерно сорок метров. А в наличии у бригадира были два троса, но каждый трос длиной примерно двадцать пять метров. Схема подъёма была у бригадира. Однако надо было сращивать из двух тросов один. Из теории соединения тросов я помнил, как надо сплетать концы обоих тросов. По методике связи (из курса «подъёмно-транспортные машины и механизмы») я запомнил, что надо свивать каждую стальную нить с каждой ответной нитью смежного троса перекрёстным способом. Для этого надо, чтобы зона соединения каждой нити составляла по длине по шесть метров. Конечно, такой длины соединения у бригадира не было, в целом не хватало двенадцати метров для общей свивки тросов. Бригадир распорядился свивать концы смежных нитей с перехлёстом всего по два метра каждый. Это было очень смело и рискованно. Я сообщил бригадиру о методике. Он сказал, что всё это знает. Два его рабочих начали расплётку концов тросов, затем связали единый трос.

Мы, студенты служили тут в качестве рабочей силы, такелажниками. Докладывать я и мы никуда не собирались, хотя я понимал, если трос оборвётся, и тогда всё (лебёдка, трос, ферма) полетит на монтажной площадке неизвестно куда. Но не мы командовали подъёмом. Бригаде надо было выполнять задание главного инженера и план монтажный.

Для подъёма один конец троса рабочие привязали к стойке фермы на уровне высоты в два метра, другой конец был зачален на барабан лебёдки подъёма. Лебёдка была закреплена другими тросами с бетонным причалом через проёмы в причале. Начало подъёма. Мы вдвоём крутим потихоньку рукоятку барабана, трос наматывется на барабан. Ферма, установленная с одной стороны шарнирно на своей опоре,

начинает подниматься, поворачиваясь на двух осях опоры. Подъём самый сложный по грузовой нагрузке в начале процесса. Подъём идёт с оценкой «на глаз» на 5, 7, 10, 15 градусов относительно горизонтали. И вдруг трос на барабане накатывается на соседний виток и соскакивает на обечайку барабана. Натянутая ветвь троса резко ослабляется, ферма скользит обратно вниз, база лебёдки натягивается на причале. Ферма качается с амплитудой примерно полметра. Все отскочили от лебёдки и мы смотрим. Покачавшись полминуты, ферма успокаивается, останавливается. Трос, соединённый рабочими по рискованному методу бригадира, выдержал, не разорвался. Облегчённо все выдохнули. Мы начали опять вращать рукоятки барабана, наматывать трос и, главное, следить, чтобы трос не заезжал на соседний виток. И ферма медленно поднимается, поворачивась на своих шарнирных опорах. В конце подъёма другая сторона фермы опускается на подготовленное ложе. Рабочие сразу начинают сварку нижнего контура фермы с базовой металлической опорой на причале. На следующий день таким же методом провели подъём второй фермы. Высота фермы над причалом — примерно 12 метров. При взгляде снизу-вверх она не кажется высокой.

С одной из таких ферм связан интересный случай. У бригадира двое рабочих — бывшие заключённые, реабилитированные после 1953 года, пошли на спор. Один подначил другого, что с фермы страшно спрыгнуть в воду, больно она высокая. Другой, Василий сказал: «Подумаешь, какая высота!» Слово за слово поспорили на две бутылки водки. Василий разделся и остался в трусах. Полез на ферму. Которая состоит из металлических двутавров и мощных уголков поперечно-наклонных связей, сваренных по классическим схемам теоретической механики. Василий забрался по конструкции на верхний контур фермы. Посмотрел вниз и видно, что его охватил страх. Примерно также как главного героя в кинофильме «Неподдающиеся» на прыжковой вышке высотой 10 м. А здесь, 15 метров до воды, которая вообще-то представляет собой жёсткую поверхность, на которую надо падать. Одно дело нырять с двух и даже трёх метров в воду, как на мягкий диван. А другое — с 15-ти. А внизу стоят зрители, мы — пять студентов, несколько рабочих, не было только бригадира. Минуты две Василий стоял на краю фермы. Можно было спуститься, но это был бы позор на всю жизнь. И Василий прыгнул, собравшись в комок. Мы видели, что он правильно

сложился, как шар, собрав вместе руки, ноги и тело. Я представляю, что с такой высоты тело входит в глубину примерно на 5-6 метров. Из воды Василий вынырнул секунд через 15. Проигравший подал веревку и по нему победитель выбрался на пристань. Василия зауважали. Появился бригадир, ругался на всех предпоследними словами, сказал, что лишит проигравшего работягу премии ещё на 2 бутылки. И приказал всем молчать. А Василию объявил выговор, правда устный.

На этой практике я продолжал писать стихи. В Москве осталась знакомая девушка. Местная девушка не появлялась. Но пришли стихи «В Ейске».

На дальнем Ейском берегу,

Где море камень гложет,

Тебя забыть я не могу

И сразу вспомнить тоже.

Пожатье лёгкое руки

И снова расставанье.

Мы друг от друга далеки,

А будет ли свиданье?

Я в Ейске, городе морском,

Брожу опять по лужам,

И только небо за окном

Пока надеждой служит.

Июнь 1958 г.

Проверить работу студентов на практике приезжал наш куратор от института. Погулял, искупался, позагорал — это три дня. На вопрос, а как нам писать производственный отчет по практике, сказал что «болванку» отчета нам передаст в Москве, а зачёт по практике поставит. «Попрактиковавшись» почти месяц, мы опять, тем же путём через Таганрог, купив билеты на поезд, вернулись в Москву в середине июля.

Сейчас (март 2021 г., прим. Ю.К.-М.) листал свои старые дневники и читал юношеские лирические стихи 1958 года. Впечатления от переписки с не московской девушкой под названием «Письма».

* * *

Ты пишешь, что сады цветут,

Что птицы о любви поют,

Что этой раннею весной

Так тяжело тебе одной

Сидеть в своей забытой келье,

То на душе великий грех

Вдали от дружеских утех,

Вдали от счастья и веселья.

* * *

Ты пишешь, лето развлекает

Дыханьем нежности своей,

Что грусть, наверное, растает

Среди восторженных друзей.

25.07. 1958 — 29.07.1958

Несостоявшееся встречи оставили след в архиве. А жизнь катилась по своей колее. В июле того года я обратился снова в «Моспогруз», где меня уже знали. Предложили сначала разовые работы. Мы с Мишей Башкировым и ещё с одним студентом ездили несколько раз на разгрузку баржей с арбузами в Южный порт — Нагатино. Работа была своеобразная. Двое залезают в трюм баржи с арбузами и начинают кидать их поштучно наверх. Я, поскольку считаюсь баскеболистом, вылавливаю каждый бросок и кладу пойманный объект на работающий ленточный транспортёр. На выходе траспортёра арбуз подхватывает местная работница или наш студент и кладёт его на поддон. Когда мне надоедает эта работа, то меняемся с кем-то мес-ами и я опускаюсь в трюм. Не сразу спешишь кидать арбуз, нужно ещё попробовать на вкус. Обычно берёшь это шар или эллипсоид (по геометрической форме), бъёшь его о ближний косяк, разламываешь, достаёшь и ешь только сладкую середину. Несколько раз я работал на такой разгрузке и почти на всю жизнь разлюбил арбузы. Потому что на дне трюма к концу работы скапливались корки и аромат был не от «шанель». Стоял тот запах несколькими днями в ноздрях.

На этой работе мы иногда калымили (от слова «калым», см. википедию). Приезжал из какого-то магазина экспедитор с машиной. И если тот был «неграмотный», то на выходе транспортёра ему грузили мелкие и кривые арбузы. Видимо — это в психологии грузчиков, торговых и складских работников. Экспедитор, увидев в кузове арбузный товар, спохватывался и просил грузить покруглее и крупнее. Самый грамотный такой сразу говорил о стимулировании. Тогда по грузовой цепочке подавали команду на изменение курса качества и догружали машину высшим стандартом. Экспедитор подкидывал крайнему грузчику премию, примерно тогда 3, 5 или 8 рублей. Так за день на троих набегало иногда до 50 рублей. Делили поровну. Я это рассказываю затем, чтобы было понятно, к сожалению, о принципе в торговле: «не подмажешь — не поедешь». Или по-марксистки: «Бытиё определяет сознание», а потом по жизни для каждого и торговое: «Сознание определяет бытиё».

С начала августа я попросился на постоянно-временную работу (на месячный оклад) на одной из плодоовощных баз, всё по системе «Моспогруз». На каждой базе была своя столовая для работников, т. е. обед был бесплатный и кроме того разрешали умеренно брать с собой в сумку то лук, то картофель, то солёные огурцы, то морковь. В общем всё, что надо для домашних первых и вторых блюд. На базах за лето заработал почти тысячу. Большие деньги по сравнению со стипендией в 220 рублей. Купил не абы какое, а драповое пальто к началу занятий на пятом курсе. Общий вид у меня — под будущий тип инженера, кто понимает.

3.5. 5-й курс. Сентябрь 1958 — июнь 1959. Госэкзамен. Дипломная практика. Защита

диплома. Путёвка в жизнь.

В августе после поездки в Ейск меня потянуло на стихи. Открываю архивную тетрадь с черновиками и всякими набросками и вижу даты лирических и пейзажных зарисовок 1958 года: 3-4. 8. 58; 4.8.58; 14.8.58; 15.8.58; 16-17.8.58; 3.9.58 (стих. «Веселись в безудержном порыве..», опубликованное в 2003 г. в сборнике «Белый куст сирени»). Эта девушка жила рядом с институтом в пятиэтажном доме, мне очень нравилась. Рыжая, красивая, стройная, танцующая и умная. Но меня она не оценила. А стихов я ей, да и никому из девушек не читал. В сердцах я написал «рыжей» прощальное...

* * *

Веселись в безудержном порыве!

Ты танцуй в новом ритме и пой!

Знаешь: чувства в весеннем разливе

Навсегда потеряли покой.

Увлекайся благими мечтами!

В свете рампы гори и танцуй!

Знай: завалят твой путь цветами

Мимолётными, как поцелуй.

Пусть ласкает смешная улыбка.

Этот вечер слепительней дня,

Если стан твой податливо гибкий

С ума сводит не только меня.

Пусть мучительней сердце забьётся,

Ожиданием теплится взгляд.

Знаю: жизни найти придётся

Для тебя ещё лучший наряд.

Веселись в безудержном порыве!

Ты танцуй в новом ритме и пой!

Знай, что в этом весеннем разливе

Навсегда потеряешь покой.

03 сентября 1958 г.

Пересматриваю стихи от 5.9.58, 16.9.58, 19.9.58 и запомнившееся лирическое 21.09.58. Это стихотворение родилось во время посещения парка культуры и отдыха им. А. М. Горького. Я шёл по парку около набережной и увидел вдали на параллельной аллее девушку с накинутым белым шарфиком, который развевался на ветру. Подойти я к ней не решился сразу, а она исчезла затем в толпе гуляющих. Пришёл домой и вечером написал буквально на одном дыхании.

«Белый шарфик»

Белый шарфик, белый шарфик

Шею тонкую обвил.

В старом парке, в старом парке

Белый шарфик вдруг пленил.

В старом парке трепет жаркий

Пронизал и охватил.

Белый шарфик, белый шарфик

Радость встречи подарил.

В старом парке, в старом парке

Свет блеснул и озарил.

Белый шарфик, лёгкий шарфик

Ты зачем меня пленил?

Затем, когда я освоил через годы гитару, этот текст стал моей первой, по времени написания, авторской песней.

В октябре и вплоть до нового года я писал стихи и рассказы периодически.

Неожиданно на пятом курсе, на последнем саместре ввели предмет «Гидравлика», по которому объявили экзамен, но без курсовых работ. Не знаю почему, но большинство студентов не ходили на эти лекции. Из нашей группы (тогда осталось после первого курса всего двадцать студентов) посещали лекции трое хорошистов-отличников. За три дня до экзамена наша группа 54-М-2 собралась в свободной аудитории и один из студентов кратко рассказал нам о ламинарных и турбулентных потоках газов и жидкостей. По записям лекций хорошистов-отличников мы составляли шпаргалки часа четыре. Потом каждая группа из трёх-четырёх друзей-студентов собиралась вместе, обменивались «знаниями», пытались наскоком освоить эту гидравлику. Насколько помню, тогда с 1958 года, стали давать стипендию для малоимущих студентов при наличии тройки на экзаменах. К таким стал я относиться по зарплате отца на нас двоих. Я и другие студенты считали, что если мы добрались до пятого курса, то двойку ставить и исключать из-за какой-то гидравлики никого не станут. Так и получилось, на экзамене промямлили многие, что-то близкое к истине, и каждый получил тройку. А отличники — своё заслуженное.

В этот предпоследний семестр 5-го курса мы продолжали изучение оборудования элеваторов и пищевых комбинатов. Практику мы проходили на пищекомбинате имени Микояна. Посещали производственные помещения, где наблюдали работу машин по подготовке сырья. Мне понравилась на комбинате дешёвая столовая. Обед стоил сущие копейки, в два раза дешевле, чем в студенческой столовой. В меню были почти настоящие котлеты, супы и щи с мясом. Так кормили своих рабочих на комбинате.

Посетили мы нашей группой мукомольный комбинат им. Цурюпы в Сокольниках, знакомились с технологией производства муки и оборудованием. Учебные материалы по пищевым машинам носили обзорный характер и экзамены фактически на уровень памяти студента почти все сдали легко.

В начале последнего семестра в феврале 1959 года каждому из выпускников определили тему диплома и научного руководителя кафедры «пищевые машины, подраздел элеваторно- мукомольное производство». По памяти руководителяем был Любушкин. Содержание темы дипломной работы помню прекрасно. Мне предложили разработать конструкцию и обосновать параметры установки по обдирке поверхности зёрен кукурузы. Снятие оболочки необходимо для подачи зернового потока кукурузы на дробление. На кафедре руководитель показал мне опытную установку и рассказал о назначении конструкции. Установка содержала цилиндрическую обечайку, на внутренней поверхности которой был размещён блок стационарных стальных трубок. В корпусе установлен вал, на котором шарнирно закреплены так называемые била в виде пластин. В процессе работы на поверхности блока трубок летят зёрна кукурузы, раскрученные билами. И с поверхности зерён должны были слетать оболочки. Руководитель продемонстрировал работу установки с дозой зерён кукурузы примерно на 5 кг. Через десять минут остановил процесс. Вытащил из корпуса результат. Там почти половина зёрен была разрушена в разной степени. Но часть зёрен была действительно без оболочки. Руководитель сказал, что на битые зёрна не надо обращать внимание. Я его понял. Это была такая его наука.

Моя задача состояла в том, чтобы рассчитать окружные скорости вала и обосновать оптимальные. И получить другие результаты. Изменять скорости можно было путём смены приводных звёздочек с разными числами зубьев. В феврале месяце я начал заниматься

расчётами скоростей, чертежами установки, видами узлов и примерами деталировок. Все чертежи делал в чертёжном зале института при помощи рейсшины, а расчёты при помощи логарифмической линейки, в те времена это были трудоёмкие методы конструирования и оформления чертежей. Для поиска режимов менял трижды параметры приводных звёздочек. Потом изменял продолжительность обработки. Получал опытные дозы кукурузы и считал нормальные ошкуренные и ненормальные резаные зёрна. Руководитель два раза со мной встречался по ходу опытов. И напутствовал: «Продолжайте».

С начала 1959 года в институте стала выпускаться однолистовая газета «Пищевик», куда я передал две прозаических зарисовки, каждую назвал «рассказик». Копия одного у меня сохранилась. Называется «Обещание».

«Глубокая ночь. Тишина. Через равные помежутки времени гулко бьют часы. Звуки повисают в воздухе, постепенно замирая в тёмных углах комнаты. В постели лежит вечно неуспевающий студент. Ему не спится. Он вспоминает лучезарное детство, первый класс, когда дневник весело шелестел «пятёрками» и «четвёрками», когда бабушка мыла руки туалетным мылом перед тем, как взять дневник, когда дедушка тихо радовался, когда папа безмятежно смеялся, когда мама счастливо улыбалась, когда...»

И вот уже по артериям академически не успевающего студента текут слёзы воспоминаний и по венам возвращаются в грешное сердце очередным обещанием ...». Февраль 1959 г. В том же номере было опубликовано плаксивое стихотворение одного несчастного влюблённого студента. Рядом художник нарисовал портерт скучающего кота на крыше и при луне.

В апреле мой приятель по шахматам и начинающий поэт Миша Цукерман сообщил, что его стихи напечатали в журнале «Юность», читай под псевдонимом Михаил Гришин. Нашёл журнал. Прочитал. Сделал выводы. Собрал некоторые стихи и поехал в редакцию. Заведующий отделом поэзии почитал подборку и сказал, что стихи слабоваты и надо работать над собой. С тем и попрощались.

В марте редко занимался дипломом. Играл в баскетбол и шахматы и думал, что делать. Записался в драмкружок для интереса. Ставили «Сивильский цирюльник». Мне досталась второстепенная роль какого-то стражника при чьих-то воротах, кажется, с репликой: «Кто там?»

После первой репетиции режиссер сказал, что мне не надо терять время и придти прямо на спектакль. Который назначили через месяц. В день этой премьеры откуда-то, из какого-то театра привезли реквизит и раздавали костюмы. Если бы я знал, во что меня оденут, то не согласился бы дебютировать. Мне достался какой-то кафтан неприличного цвета, чулки типа колготки, штаны дутые в виде эллипсоидов. Хорошо, что я, выпускник института, вышел на сцену всего на три минуты позора, рявкнул на чей-то стук в ворота «Кто там?» и смылся за кулисы для переодевания. На банкет той премьеры не остался.

В апреле перечитал план диплома, провёл новую серию опытов и начал оформлять пояснительную записку расчётов и эффективности установки. Встретился с руководителем. Он посмотрел записку и несколько чертежей. Одобрил. Предложил добавить ещё чертёж. И сказал, чтобы я не расстраивался, подбор параметров для установки — длительный процесс. Возможно надо в будущем менять диаметр трубок на верхней обечайке барабана. А в общем, чтобы я оформлял окончательно материалы диплома: общий вид установки в двух проекциях, схему блока трубок, представил расчёт окружных скоростей и на выходе таблицу результатов. Вот с таким дипломом я вышел на защиту в начале июня 1959 года.

Приёмная комиссия была в составе трёх докторов и кандидатов наук. Я развесил чертежи и схемы. Расчётная записка была передана комиссии заранее. Мой руководитель представил меня. Докладывал я минут двадцать. Ответил на вопросы. Вроде, без ошибок. После защиты дипломов несколькими студентами нас собрали в аудитории, зачитали результаты. Мне поставили тройку. Хотя средние оценки у меня по всем предметам были выше четвёрки, так как иначе я бы не получал постоянно стипендию. Оценка по диплому решающе влияла на места распределения выпускников, особенно в Москве.

Перед получением дипломов вызвали в деканат для получения направлений на работу. Заказы на выпускников давали профильные предприятия пищевой промышленности по Москве, по России и по СССР. В группе у нас почти половина студентов были из разных областей. Большинство москвичей получили направления на московские предприятия или ближнее Подмосковье. Мне дали направление в Бугульму, в Татарскую республику на элеватор. Были даны подъёмные в размере 1000 руб для выезда на пункт назначения

(эти деньги в августе того же года я вернул в Бугульму, не тратя ни копейки, с письмом, что приехать не могу по семейным обстоятельствам). Мы с моим приятелем решили найти работу в Москве. Тем более, что у меня в то время была девушка. Почти невеста. Мои два приятеля Сергей Михеев и Миша Башкиров сказали, что тоже не поедут. Мишка старше нас на два года, сказал, что он уже женился. Это был предлог. Сергей не знал, что делать, он был тогда совсем одинокий. Моя соседка Валентина мне предложила свой вариант. У её знакомой была выпускница, дочь священника и тоже окончила институт. И не хочет выезжать из Москвы. Валентина предложила мне фиктивный брак. То есть мы расписываемся с той девицей, но жить вместе как супруги не будем. Я отказался. Зачем я буду портить свой паспорт? Диплом от 22 июня 1959 года я получил через три дня после получения подъёмных.

В те времена, ещё с осени 1956 года я жил самостоятельно. Ко мне перед дипломом приезжал отец, мы играли в шашки и он учил меня жизни. Я сказал отцу, что поскольку всё не запоминаю, буду записывать его наставления после полемики. Отец обозвал меня неправильно, но я записал самые мудрые, на мой взгляд, изречения для любой полемики. Вот некоторые из них.

1) «Красоту за голенище не класть»

2)«Ищи жену не в хороводе, а в огороде»

3) «Постучи в любую дверь. Скажи, что ты инженер, и тебя сразу женят».

4) «От тебя, как от быка. Как не биться, а молока не добиться».

5) «У тебя воображения больше, чем соображения».

6) «Твои мысли не перелетают частокол окружающего дома».

7) «Мели Емеля — твоя неделя» (ну это плагиат).

8) В пылу ссоры: «Ну, очень ограниченная личность».

9) О плохом питании: «Были бы кости, мясо нарастёт».

10) «Спорт — не профессия». Реплика на сообщение, что меня приглашают в полупрофессиональную баскетбольную команду: .

11) «Не забивай голову только книжным умом».

12) Запомни на будущее для семьи: «Мой дом — моя крепость».

В спорах и разговорах на мат мы никогда не переходили. В молодости всегда кажется, что мы, дети, умнее родителей. Перечитывая наставления, теперь я другого мнения.

И тогда же я получил «красивое» письмо от подруги, это было уже расставанье. Не по её и не по моей вине... Ответ я дал в стихах.

Не говори мне про Кавказ,

Про горы с чистыми снегами,

Про санаторий – «высший класс»

И про поклонников с цветами.

Ах, как красив был там закат!

А море нежно-голубое

Ласкало, ну как верный брат,

Обворожительным прибоем.

Мне не понять той темноты,

Обрыва грозного крутого,

Где так сидеть любила ты,

Ждала чего-то дорогого.

Зачем красивый твой рассказ?

Я это, вроде, где-то слышал.

Смотри: как сразу день погас

И дождь залил слезами крышу.

Июль 1959 г.

Вокруг нашего двухэтажного дома находился вишнёвый сад, а со стороны, примыкавшей к оврагу железной дороги, цвели разрозненно яблоневые деревья. Я собирал в июле-августе вишни, варил варенье, получалось по две трёхлитровые банки на зимний сезон. На деревьях веселились синицы и воробьи. Временами появлялись кошки, некоторых я брал в квартиру, подкармливал, чем Бог послал, а они в знак благодарности ловили мышей, которые водились в подвале под первыми этажами и вылезали иногда через прогрызанные отверстия. Помню, однажды на кухне один такой дворовый кот поймал мышку и играл с ней. То прихватит, то отойдёт в сторону и ждёт, что та будет делать. Однажды тот кот зазевался и мышь ускользнула. Кот спрятался за тумбочку и стал ждать. Но мышка не появлялась час, другой, третий, пятый. Я даю коту колбаски, но тот игнорирует, сидит как вкопанный, в засаде. Я занимаюсь своими делами в комнате,

100

иногда прихожу на кухню. Кот сидит за тумбочкой. Сижу, пью чай, предлагаю коту перекусить, но он морду воротит. Но вот вылезает та или другая мышь из дырки. Кот выжидает, я наблюдаю. Когда мышка отбежала на 30-40 сантимеров, кот прыжком хватает эту добычу и уходит с ней в зубах к двери квартиры. Выпустил кота, по его желанию на улицу.

Приходил ещё другой кот, мяукает за дверью. Впускаю. Сажусь, обедаю на кухне. Смотрю, этот Барсик сел на задние лапы, выставил-сложил передние, вроде как заяц, и смотрит на меня, поворачивая голову то налево, то направо. Просит что-нибудь. Такого я ещё не видел. Дал Барсику супа в миску. Тот поел и опять встал в цирковую позицию. Дал, конечно, супа уже с куском курицы. Когда надо ему на улицу, подходил к двери и мяукал, просился. Выпускал его. На другой день за дверью слышу это кискино «мяу», открываю и опять получаю на кухне цирковое представление. Тот Барсик посещал меня два месяца. Потом исчез.

Конечно, жизнь была не только с дворовыми котами. Я ездил играть в шахматы в парк Горького, в баскетбол на пляж на водный стадион «Динамо» в районе знаменитого Северного речного вокзала, ходил в парк посёлка Сокол играть в шахматы. В то время ездил по району и на пляж в Щукино с дворовыми друзьями.

В те пятидесятые годы в Москве развернулось строительство пятиэтажек. Хрущев был неугомонный на фантазии. Возможно та ситуация на целине, когда комсомольцы были кинуты в марте-апреле 1954 года в жуткие морозные условия палаточного выживания на целине в Казахстане повлияла на сообразительность Хрущёва. И он инициировал в стране и в Москве жилищное строительство. То есть, выведение основной массы населения из проживания в многочисленных одноэтажных бараках и почти без санитарии, а также из перенаселённых коммунальных квартир в центральных и прилегающих районах Москвы и областных городов. Были срочно созданы проекты строительные, возведены домостроительные комбинаты, выпускающие стенные и сантехнические панели, и началось с 1956 года широкое строительство пятиэтажных блочных домов, так называемых хрущёвок. В Москве построен образцово-показательный район «Черёмушки». Постепенно в строительстве, с 60-х годов переходили на многоэтажные, сначала девятиэтажные дома, для которых разработали и производили, как говорится «с нуля», отечественные лифты. Квартиры предоставлялись бесплатно

101

государством по установленным жилищным нормам. В течение десятков лет власть выводила население на приличные условия проживания в городах. Эта тенденция коснулась и меня. Об этом далее по тексту книги. А пока. Вернёмся к поиску работы и средств выживания после получения диплома.

Мы с Мишкой Башкировым стали ездить по отделам кадров предприятий Москвы. Везде висели объявления: требуются инженеры. В начале июля мы пришли в отдел кадров какого-то закрытого предприятия в районе стадиона «Локомотив» на Басманной, за Елоховской церковью. Встретил нас серьёзный мужик, назвавшийся, кажется, Василий Иванович. Мы представились как инженеры-механики. При нас начальник отдела позвонил куда-то, переговорил и через пару минут предложил заполнить бланки автобиографии. Мы написали и передали Василию Ивановичу. Он посмотрел мой листок, увидел фамилию и редкое даже тогда Отчество «Климентьевич» и спрашивает: «А Михаил Климентьевича вы знаете?»

Отвечаю: «Да».

— Он Вам кто?

— Мой дядя.

– Очень интересно. Вы знаете мы с ним воевали в Отечественную. Под Ржевом. Как он поживает?

– Я у Михаила Клеменьевича не бывал. Он величина, полковник. Но от отца знал, что он живёт на даче в Удельной и у него два сына, Володя и Николай. Володя, тогда врач, приезжал к нам на Кипренского к моему брату Володе. Я присутствовал и только слушал. Они были взрослые тогда для меня.

– Ну ладно. Приходите через неделю.

Мы приходим. И Василий Иванович сообщает:

– Анкеты проверили. Вы оба приняты. Можете с понедельника выходить на работу.

И уже с 12 июля 1959 года мы начали работать. Я спрашиваю, а могут ли принять ещё нашего друга, механика-выпускника.

Василий Иванович позвонил куда-то и сказал: «Пусть придёт на беседу и за анкетой». Сергей Михеев приехал и оформился. Мы стали вместе работать в конструкторском бюро на этом предприятии. Нам сообщили, что работать будем на кульманах. Каждый получит в распоряжение кульман — мечта конструктора в то время.

102 Продолжение следует

Прим. Текст перекопирован с формата А5 макета повести для типографии

Юрий Кириенко-Малюгин. Заявка на издание повести «Я был рождён аристократом».

В интернете увидел, что в октябре 2021 года писатель Ю.М. Поляков выпустил автобиографические зарисовки под наименованием «Совдетство». Ему повезло, он нашёл издательство АСТ. Хорошо уметь быстро писать о своём детстве и иметь фамилию Поляков.

Повезёт ли мне с бесплатным изданием тиража повести «Я был рождён аристократом», которую я начал публиковать с марта 2021 года главами на сайте «Звезда полей»? Моя почта Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. открыта для переговоров и договоров с издательствами от ассоциации АСПИ.

В ноябре 2021 года я направил предложение в один из московских литжурналов: в течение месяца сообщить решение о публикации. Тишина. Своё предложение в тот журнал снимаю. В марте с.г. фактически закончил авторскую повесть. Ведётся авторская корректура.

В 2021 году создана Ассоциация союзов писателей и издателей (АСПИ), одной из целей которой является государственное финансирование литературных произведений писателей — членов Союза писателей -учредителей и не только (талантливые литераторы пишут и вне членства в писательских союзах).

Все авторские книги в 1992-1993 гг. и за период 2003-2020 г.г. я издавал за свой счёт. Это 7 поэтических сборников, две монографии (творческие биографии Н.М. Рубцова) и три издания-исследования о гибели Н.М. Рубцова, два литературоведческих издания, три книги в формате малой прозы. Две мои книги о Н.М. Рубцове оцифрованы и выставлены в интернете. Десятки авторских и не только литературных и публицисти-ческих статей опубликованы на сайте www.rubcow.ru «Звезда полей. Николай Михайлович Рубцов и народное творчество» (открыт 29 марта 2006 г.)

Попытки компенсировать затраты путём какого-то литературного признания (получения литературной премии) в престижных Бунинских премиях в 2010, 2015, 2016, 2017, а также в конкурсе «Золотой Дельвиг» «Литературной газеты» в 2016 году оказались неудачными. Далее включения в длинные списки премий — пути заканчивались. Неужели прав народный композитор Г.В. Свиридов, который в книге «Музыка как судьба» (изд. 2001 г.) писал о клановости в творческих кругах?

Прошу-предлагаю руководству АСПИ (как новой общественной организации) в лице одной из конкурсных структур финансирования литературных проектов — рассмотреть авторскую заявку на издание повести «Я был рождён аристократом».

Ю. И Кириенко (лит. псевд. Юрий Кириенко-Малюгин), член Союза писателей России (МГО СП РФ) с 2000 г., член Российского авторского общества с 2004 года.

18.02. - 17.04. 2022 г.

Чтобы не потерять время на публикацию полезной информации повести «Я был рождён аристократом» сейчас ниже предлагаю Раздел I. «Мы знали с детства...»

Сталин. За здоровье русского народа. Тост в Кремле 24 мая 1945 года.

24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии с речью выступил Сталин.

Тост, поднятый Сталиным за русский народ, короткий. Вот его полный текст:

"Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся из наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, — над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!

За здоровье русского народа!"

Читайте на https://nasledie.pravda.ru/1157760-stalin/ - ко Дню Великой Победы

«Есть Божий суд...», повесть-предупреждение, Русофобия. 1-10. «Глава 10. Дневник неслучайной информации.

Из папки файлов «Дневник» Владимира Михайловича (Вл.Мих.)

интернет (поиск Аллен Даллес доктрина):

Окончится война, всё утрясётся и устроится. И мы бросим всё, что имеем, всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей.

Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдём своих единомышленников, своих союзников в самой России.

Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного и необратимого угасания его самосознания. Например, из искусства и литературы мы постепенно вытравим его социальную сущность; отучим художников и писателей – отобьём у них охоту заниматься изображением и исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театр, кино – всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства.

Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом всякой безнравственности. В управление государством мы создадим хаос и неразбериху.

Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, процветанию взяточников и беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость,

предательство, национализм и вражду народов – прежде всего вражду и ненависть к русскому народу – всё это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветёт махровым цветом.

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться и даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности.

Мы будем расшатывать, таким образом, поколение за поколением. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, а главную ставку всегда будем делать на молодёжь – станем разлагать, развращать, и растлевать её. Мы сделаем из нее циников, пошляков и космополитов».

Вот так мы это сделаем. Аллен Даллес (1893 - 1969)

«Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР» (1945г.) Возглавлял американскую разведку cif в Европе в 1945 году. Позднее Госсекретарь США.

Из Интернета:

«Совесть хоть не стоит гроша,

Но ведь ей и нет цены.

Покупатель здесь в прихожей –

Он пришёл от Сатаны!».

Из «Словаря русского языка» С.И.Ожегова (1985):

«Сатана – дьявол, олицетворённое злое начало в разных мистических вероучениях»;

«Сатанинский смех – злобно-насмешливый».

Из интернета:

Из речи Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина в день Победы над фашисткой Германией 9 мая 1945 года:

Товарищи! Соотечественники и соотечественницы! Наступил великий день победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побеждённой и объявила безоговорочную капитуляцию…

8 мая представители немецкого главнокомандования в присутствии представителей Верховного Командования союзных войск и Верховного Главнокомандования советских войск подписали в Берлине окончательный акт капитуляции, исполнение которого началось с 24 часов 8 мая…

Великие жертвы, принесённые нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряжённый труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества, – не прошли даром и увенчались полной победой над врагом. Вековая борьба славянских народов за своё существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией…

Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться». Это было три года назад. Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено было сбыться – ход войны развеял их в прах. На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чём бредили гитлеровцы. Германия разбита наголову…

Товарищи! Великая Отечественная война завершилась нашей полной победой. Период войны в Европе кончился. Начался период мирного развития.

С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

….....

Из интернета (на поиск «аборты Россия запрет Сталин»):

«До 1917 года аборты в России были запрещены. Уголовное преследование за проведение аборта…»

«По статистике в царской России с 1863 года по 1913 год население увеличилось с 63 до 145 миллионов (можно уменьшить на 4-5 миллионов финнов и поляков в империи за тот период). В семьях русских было от 5 до 10 детей (сколько Бог даст) Д.И.Менделеев тогда подсчитал, что население России к 2050 году составит 400-500 миллионов (на 90% в то время это русско-славянское православное население)».

«Аборты в России разрешили в 1920 году по инициативе В.И.Ленина».

«По статистике по РСФСР после гражданской войны в 1920 году количество абортов составило около 200 тыс. и росло постепенно до уровня 1 миллион к 1935 г.».

«Эту тенденцию разглядели руководство СССР и Сталин».

«27.06.1936 г. ЦИК и СНК СССР приняли «Постановление о запрете, об ограничении абортов…» (разрешены аборты только по медицинским показаниям, вред здоровью женщины и др.).

В результате: «В первой половине 1936 года в Ленинграде проведено 43,6 тыс. абортов, а во второй половине 1936 года – всего 735 абортов». Резкий рост рождаемости. «В 1937 году родилось на 1 миллион детей больше, чем в 1936 году».

...

«После смерти Сталина и перемещений в руководстве СССР 28.09.1953 г. Н.С.Хрущёв избран первым секретарем ЦК КПСС»

«Принят указ Президиума Верховного Совета СССР от 23.11.1955 года «Об отмене запрещения абортов».

«…в 1960 году было сделано 4,37 миллиона абортов».

«С 1920 по 1960 г проведено в РСФСР легально 40 млн. абортов,…из них более 20 миллионов за 5 лет, за 1956 – 1960 г.г.».

«…в 1964 году проведено официально 5,6 миллиона абортов».

«С 1960 по 1990 г. (по данным интернет) проведено 143 млн. абортов (или почти по 5 млн. абортов в год)». Это в условиях экономически нормальной жизни большинства населения.

По информации ТВ-3 весной 2011 года приведена цифра 92 млн. абортов с 1992 г. по 2009 г.

«В частных клиниках проводится столько же абортов, сколько в государственных…»

«по статистике только 12% абортов у беременных женщин обусловлены медицинскими показаниями»

«в мусульманских семьях аборты морально запрещены по религиозным соображениям».

В 2005-2006 г.г. в России был отмечен рост рождаемости. Объявлен Президентом материнский капитал в 250 тыс. рублей, то есть тогда 10 тыс. долларов. Цена на квадратный метр жилплощади в Москве и городах составляла от 400 до 500 дол. США. Через год цены на кВ. м. были подняты строительными фирмами в 8-10 раз, до 4000 – 5000 дол на кВ. м. Введена ипотека на покупку квартир.

Неучтённое число русских и славянских женщин выдано замуж за границу. Они потеряны как генофонд русской нации.

Владимир Михайлович открыл свою недавно составленную родословную: в период с 1895г. по 2018г. у матери было десять братьев и сестёр, у отца 8 братьев и две сестры. В царской России («тюрьме народов») сверхрождаемость! К 2012 году от 20 молодых жизней через два поколения осталось всего 7 молодых!

По статистике: «Женщины к 49 годам имеют 1,5 родов и 3-5 абортов». Нет простого воспроизводства – 2-х детей на семью!

Владимир Михайлович решил прикинуть, какие же материальные затраты потребуются, если аборты будут запрещены и все 4 миллиона детей начнут рождаться ежегодно.

Если на каждого ребёнка до трёх лет с матерью надо расходовать по 10 тыс. руб. в месяц с учётом затрат на детские одежду и при-надлежности, то в год получаем 120 тыс. руб. Умножим на 4 миллиона детей и получаем 480.000.000.000 руб. то есть 480 млрд. руб. или примерно 16 млр. дол. США. Это без учёта обеспечения жилищных условий для растущей семьи в условиях многократного повышения цен на квадратный метр жилой площади.

Ещё статьи...

В начало «51 52 53 54 555657 58 59 60 »В конец

Сайт 2006 года

Книги

Календарь 2017

Новое на сайте:

ЗАЧЕМ ВЯЧЕСЛАВ МАКЕЕВ публикует дезинформации о Рубцове?

Русские ПЕСНИ (ТЕКСТЫ И МУЗЫКА) 1989 -2018. Юрий КИРИЕНКО-МАЛЮГИН.

Читальный зал имени Н. Рубцова. Разгромленная экспозиция. в колледже № 20, Щёлковское ш., 52.

По страницам ПУБЛИКАЦИЙ НА САЙТЕ «ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ» , раздел «новости»

ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: 3-е издание аннотация

ЮРИЙ КИРИЕНКО – МАЛЮГИН. НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром…»

Юрий Кириенко-Малюгин. Я был рождён аристократом.

Юрий Кириенко-Малюгин. Заявка на издание повести «Я был рождён аристократом».

Сталин. За здоровье русского народа. Тост в Кремле 24 мая 1945 года.

«Есть Божий суд...», повесть-предупреждение, Русофобия. 1-10. «Глава 10. Дневник неслучайной информации.

Ещё статьи...