Юрий Кириенко-Малюгин. «Шумит Катунь» Николая Рубцова. Неизвестный текст.
В мае 1966 года из Москвы, из общежития Литературного института Николай Рубцов выехал поездом на Алтай.
Поэт проезжает бескрайние просторы России, от Москвы до Барнаула, поезд пересекает расцветающие леса, поля и сады Подмосковья и Приуралья, Уральские горы, низменности Западной Сибири, широкие и величественные сибирские реки и, наконец, прибывает на Алтай – на земли Восточной Скифии.
В Барнауле его принимает Матрёна Марковна Ершова, сестра Василия Нечунаева. Рубцов сразу подружился с Раей и Вовой, детьми Матрёны Марковны. Рубцов встретился с поэтом Леонидом Мерзликиным и местными поэтами. Поэт Станислав Вторушин пишет:
Мы оказались недалеко от мастерской художника Николая Иванова, писавшего великолепные сюжетные полотна о жизни Горного Алтая. К нему в любое время мог прийти кто угодно, а уж поэты – тем более…
Тут же организовал стол, разлил водку и после того, как мы выпили по первой стопке, пробасил, уставившись на Рубцова:
– Ну, читай! Своих-то я слышал уже не раз.
Рубцов сидел с краю стола, тихий, ушедший в себя, и. казалось, не замечал того, что было вокруг. Он вообще походил на человека не от мiра сего. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами, и могу сказать, что за всю свою жизнь я не встречал ни одного человека, на лице которого была бы запечетлена такая отрешённость... Как я узнал намного позже, ему не с кем было поделиться ни радостью, ни горем, он всё носил в себе, а это гораздо тяжелее. Рубцов долго молчал, опустив голову, неторопливо размотал шарф, оставив его на плечах, чуть качнулся и начал негромко читать…:
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В светлые годы свои.
………………………….
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Мне показалось, что Иванов перестал дышать. Некоторое время он, застыв, смотрел на Рубцова, словно пытался запечатлеть его портрет, чтобы ... перенести на полотно, потом, моргнув, спросил:
– А ещё что-нибудь можешь прочитать?
Стихотворение потрясло его… В тот день я услышал это стихотворение так, как привёл его здесь. А Иванов всё смотрел на Рубцова, словно не веря, что сидящий перед ним худой парень в большом не по размеру пиджаке и сером, довольно поношенном шарфе смог написать такие стихи. Но Рубцов… продолжал:
Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою.
Иванов молча налил водки в рюмки и, чокнувшись с Рубцовым, сказал:
– За тебя!
Сейчас уже не помню всех стихов, которые читал в тот вечер Николай Рубцов. Но одно из них врезалось в память до конца жизни. Когда он начал читать «Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны, / неведомый сын удивительных вольных племён», мы словно оцепенели…».
Вот следующая информация о пребывании Рубцова на Алтае и о беседах с алтайскими поэтами:
«За разговорами Николай признался, что очень устал, нервы шалят, и сказал, что хотел бы отдохнуть где-нибудь на природе, посмотреть горный Алтай. Долго перебирали в памяти разные места – решали, где ему будет лучше – и, наконец, остановились на Красногорском – райцентре, расположенном в предгорьях. Туда вскоре и проводили Рубцова.
В Красногорском Николая встретил – и тоже очень радушно – поэт Геннадий Володин, у которого Рубцов и обосновался на длительный срок… Вместе с Геннадием Володиным и его друзьями Рубцов часто ловил рыбу, купался и загорал, а потом путешествовал по горному Алтаю. Побывал на реках Катуни и Бие, которые сливаясь, образуют Обь, ездил в Горно-Алтайск».
Г. Володин вспоминает о знакомстве Рубцова с Катунью:
«На неделе Коля поехал в Горно-Алтайск. И предупредил, что может задержаться там на два-три дня. Но через ночь вернулся. Какой-то задумчивый и серьёзный.
– Обидел кто-нибудь? – спросил я.
– Да нет. – Он перевёл разговор на другое. – У Катуни был. Это, конечно, река! ...А мощь какая! Удивляюсь, как паром возле Суртайки не срывает. Ведь такое может быть?
– Запросто, – сказал я и стал рассказывать ему о Белом боме и других скалах, сплетая в одно были и небылицы. А Коля слушал внимательно и серьёзно. Именно тогда он пробовал строки из будущего стихотворения «Шумит Катунь»…
Хорошо знакомый с Рубцовым писатель В. Чичинов пишет, о том, что Рубцов жил несколько дней в Шебелинском районе, село Эликманар. Там он «беседовал» с бурной рекой Катунью, слушал и услышал сказания от этой древней реки, у которой жили наши предки – скифы.
А теперь о «Творческой мастерской» Рубцова. Бытовало мнение, что Рубцов чуть ли ни экспромтом писал стихи. Мне пришлось опровергать это мнение в статьях «В минуты музыки печальной» (из записной книжки Рубцова) и «Стихотворение «Пальмы юга» (2015 г., на примере разбора черновиков из записной книжки). Статьи были опубликованы в газете «Московский литератор», в альманахе «Звезда полей», 2015 г и на сайте «Звезда полей» в статье «Для кого «Пальмы юга» Николая Рубцова?» .
В своём архиве в апреле с.г. обнаружил рукописный текст стихотворения Николая Рубцова «Шумит Катунь». В 2003 году после одного из лит.-муз. мероприятий Московского Рубцовского центра в ЦДЛ, ко мне подошла Наталия Владимировна Петрова, которая представилась супругой Александра Петрова, литинститутского друга Рубцова. Сообщила, что у неё имеются несколько стихотворений Рубцова. По приглашению я приехал на её квартиру и переписал несколько фрагментов стихотворений, отпечатанных на машинке и над которыми стояла надпись «Николай Рубцов». В то время я обратил внимание на стихотворение «Гоголь», которое затем было опубликовано в книге «Новая дорога к Рубцову» (М. Российский писатель. 2005). Другие тексты я оставил на «потом». Это «потом» наступило сейчас.
Переписанный текст «Шумит Катунь» имел существенные отличия от известных опубликованных, что представляет интерес с точки зрения творческой работы Поэта и по историчности темы в связи с Восприятием окружающего мiра (природы и следов Истории) у бурной реки Катунь.
Привожу записанный текст «Шумит Катунь». Перед этим текстом на листе моя запись: 1-я и 2 строфы, мне известные (по публикациям в сборниках). Сейчас привожу их:
Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И всё глядел, задумчив и угрюм.
Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной
И кто-то древней клинописью птиц
Записывал напев её былинный...
А далее привожу запись неизвестных (неопубликованных) строф:
Катунь, Катунь — свирепая река,
Поёт она нерадостные мифы,
Как кровь лилась и пировали скифы,
Опустошая эти берега.
И гунны шли... Шуми Катунь и пой,
Как старый вождь, жестокий, одинокий,
Взмахнув мечом, благославлял разбой,
Но славянин не сдался синеокий.
Шумит Катунь...И пусть шумит она.
Пусть остаётся голосом природы
О том, какие были времена,
И Русь какие выстрадала годы...
— Что ж, — думал я, — прекрасно, что сюда
Меня судьба внезапно заманила.
Как тихо плачет светлая звезда
Над потемневшей крышею аила!
Мне от неё не отвести лица.
А утром бодрый труд не умолкает,
И голова отважного пловца,
Взгляни, меж волн бушующих мелькает!...
Ниже на странице у меня записано: «последняя строфа — та же». То есть опубликованная в сборниках. Привожу здесь:
В горах погаснет сонечный июнь,
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь...
Тогда у Н.В.Петровой, для записи было мало времени. Зная уже ранее классический текст, который был во всех прежних публикациях, я дал ссылку на первые две совпадающие и последнюю строфы.
И это стихотворение можно читать, как самостоятельное. Однако Рубцову надо было, конечно, приспосабливаться под требования редакторов метода социалистического реализма. Но и по характеру реки «свирепая». Известны возражения алтайского поэта Геннадия Володина, кстати небезосновательные, на мой взгляд. Но найти замену Поэт не захотел. Был у Рубцова затем шаблонный вариант «великая» река, но это — разносмысловое обозначение и для равнинной Волги и для горной Катуни. Но можно было применить, например, «жестокая» или нейтрально «волшебная». Я лично применял для исполнения в тексте авторской песни эпитет «волшебная».
По времени, во второй половине 1966 года и в начале 1967 года Николай Рубцов ещё не успевал отработать текст «Шумит Катунь», во всяком случае это стихотворение не вошло в сборник «Звезда полей», который был отдан на публикацию в феврале 1967 г. Но работа продолжалась.
Первая публикация состоялась в г. Бабаево Вологодской области в газете «Ленинский путь» от 22 (или 8) апреля 1967 года, где приведён текст без разбивки на строфы:
Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И всё глядел, задумчив и угрюм.
Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной
И как-то древней клинописью птиц
Записывал напев её былинный...
Катунь, Катунь — великая река!
Поёт она нерадостные мифы,
Как гунны шли и пировали скифы,
Опустошая эти берега...
Прошли года. Ещё прошли года.
Всё потонуло в ветренном и мглистом.
И лишь Катунь, как древняя орда,
Несётся с воем, гиканьем и свистом.
В горах погаснет солнечный июнь.
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь.
Отсутствие разбивки может быть объяснено экономией печатной площади в газете, но это нивелирует содержание текста. В копии, снятой для меня из газеты при поездке в Бабаево в 2003 году, приписано: «Лен. Путь» — 1967 — 8 апреля. Первая публикация»
Вышеприведённый текст с разбивкой по строфам опубликован в альманахе «День поэзии» (1967), см. «Николай Рубцов», изд. Терра, 2000, ред. В.Зинченко, т., 3,., стр 241, 406. Известный текст опубликован со ссылкой на первичность публикации от 22 апреля 1967 г. (см. то же издание, т. 1., стр. 341)
Привожу известный текст стихотворения из прижизненного сборника «Сосен шум» (1970) и всех последующих публикаций:
Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И всё глядел, задумчив и угрюм.
Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной
И кто-то древней клинописью птиц
Записывал напев её былинный...
Катунь, Катунь — свирепая река!
Поёт она таинственные мифы,
О том, как шли воинственные скифы, —
Они топтали эти берега!
И Чингисхана сумрачная тень
Над целым миром солнце затмевала,
И чёрный дым летел за перевалы
К стоянкам светлых русских деревень...
Всё поглотил столетий тёмный зев!
И всё в просторе сказочно-огнистом
Бежит Катунь с рыданием и свистом —
Она не может успокоить гнев!
В горах погаснет солнечный июнь.
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь.
Стихотворение «Шумит Катунь» было опубликовано 8 декабря 1967 года в газете «Правда», центральной газете ЦК КПСС и Советского Союза. В газете, которая крайне редко печатала стихи. На той же странице было напечатано стихотворение Рубцова «Детство». Такая публикация резко поменяла отношение к Николаю Рубцову со стороны местных партийных организаций и известных издательств.
Изменения в публикациях.
В сборнике «Душа хранит» (1969) стоит строка «Поёт она нерадостные мифы». В сборнике «Сосен шум» (1970) снято посвящение В.Астафьеву, стоит строка «Поёт она таинственные мифы», то же в сборнике «Зелёные цветы» (1971). Это принципиальное смысловое улучшение строфы. То есть Рубцов постоянно корректировал (улучшал) содержание стихотворений.