Юрий Кириенко-Малюгин. «НИКОЛАЙ РУБЦОВ: «За всё Добро расплатимся Добром!..
Готовится к изданию книга Юрия Кириенко-Малюгина «Николай Рубцов: «За всё Добро расплатимся Добром! …», творческая биография русского национального поэта Н. М. Рубцова (редакция 2016 – 2019 гг.) в серии «Жизнь творческих личностей».
Книга создана на базе предыдущих монографий: "Николай Рубцов: "И пусть стихов серебряные струны..." (М., МГО СП России, 336 стр., 2002), Николай Рубцов: "Звезда полей горит, не угасая..." (М., НКО "Рубцовский творческий союз", 288 стр, цветная фотовкладка - 16 стр., 2011).
Ниже приведена Глава 10. Рубцов: «Я спешу сложить свои стихи…»
подготовленной монографии (3-е издание) с целью представить Читателю информацию о событиях вокруг Рубцова перед гибелью и о творческой позиции народного Поэта.
Для сбора средств на издание автор предлагает книги:
– «Методика оценки и критерии народности поэзии», 120 стр,, 2014 г. – в списке номинации Бунинской премии 2016 г.; также в списке номинации премии «Золотой Дельвиг» 2016 г. «Литературной газеты». Стоимость 1 экз. - 1000 руб.
– Сборник «Добрый вечер» (стихи и песни), 96 стр., 2013 г. – в списке Бунинской премии 2017г. Стоимость 1 экз. - 1000 руб.
– Повесть «Есть Божий суд…», 96 стр., 2012 г.; в номинации Бунинской премии 2015 года. Стоимость 1 экз. – 3000 руб.
– Альманах «Звезда полей» 2019, 108 стр., 2019 г. Стоимость 1 экз. – 500 руб.
– «Поэзия. Истина. Рубцов», 216 стр., 2007 г. Стоимость 1 экз. – 800 руб.
Просьба направить финансовую помощь в издании этой монографии на карточку счёт 67628038 8311210758 в Сбербанке России. Сообщение о переводе направить на эл. почту Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра..
Глава 10. Рубцов: «Я спешу сложить свои стихи…»
(июнь 1969 года – 19 января 1971 года)
«Душа хранит», «Сосен шум», «Зелёные цветы» – новые сборники русских народных песен и стихов. Рубцов: «Над моей счастливою любовью вдруг мелькнуло чёрное крыло…».
23 июня 1969 года к Николаю Рубцову на квартиру явилась прямо с поезда, узнав его адрес в Вологодском отделении Союза писателей, начинающая «поэтесса» Людмила Дербина (по первому мужу Грановская), «поклонница» волков и звериных образов. Придётся объяснить, почему слово «поэтесса» взято в кавычки.
Рубцов в последний период жизни прославлял, как и раньше, Родину – Россию. Но в его стихах постоянно жила тревога. И не было никакого эгоизма. Стихи Рубцова уже тогда могли стать всенародными песнями. А вот это не устраивало определённую часть поэтической элиты, которая кроме своих меркантильных интересов ничего вокруг не видела и не хотела видеть. Схватка Добра и Зла – это вечная борьба независимо от вида строя в стране. Схватка должна была произойти. Рубцов чувствовал давно «чей-то злой настигающий топот».
Чтобы понять взаимоотношения поэта с Дербиной следует «копнуть» существо проблемы. Уровень поэзии, как правило, оценивают по внешним признакам (качество рифмовки и образности стиха). А этого, по меньшей мере, недостаточно (курсив Ю.К.-М.). Чтобы разобраться в расплывчатых понятиях поэзии и в загадочных личностях, предлагаю последовательность факторов:
1. Творческая позиция автора. С кем автор?
а) Если автор пришёл к пониманию Божественного существа мiра и связи с малой и большой Родиной, к народным традициям Добра и Справедливости, тогда он отражает духовное понимание жизни;
б) Если автор остался на примитивных принципах реализации своих низменных инстинктов, ведёт погоню за золотым тельцом, приобрёл больное самолюбие, перешедшее в эгоцентризм, то автор отражает животное понимание мiра;
2. Образное мышление, то есть умение отразить изменяющийся
249
окружающий мiр нестандартными символами (образами); оно также обуславливает творческую позицию автора (духовное или животное понимание окружающего мiра).
3. Ритмическая основа или, что существеннее, музыкально-ритмическая основа выполнения стихотворного произведения. Это то, что можно назвать техникой стихосложения (чему доучивают и подучивают в гуманитарных институтах и в литобъединениях).
4. Глубокие знания родного языка, родной и мировой лите-ратуры и истории, непрерывное увеличение знаний для обогащения лексики и содержания произведений (уровень образованности).
В тот день, 23 июня 1969 года Рубцов собирался поехать в Тотьму, а потом до Николы, к Гете и Лене. Но явилась Дербина и тут же увязалась поехать с поэтом на пароходе. Во время поездки из Вологды до Тотьмы Л. Дербина и Н. Рубцов поссорились на почве поэзии. Дербина была влюблена в поэзию М. Цветаевой, а Рубцов назвал её чёрнокнижницей и ведьмой (по публикациям «поэтессы»). Известно, что у Рубцова любимыми поэтами были Ф. Тютчев, А. Блок, А. Фет, А. Пушкин, А. Кольцов. С весны 1969 года после въезда в отдельную квартиру и размолвки с Гетой поэт оказался в Вологде в бытовом одиночестве. Имея большое количество приятелей, Рубцов не имеет женской опоры.
Разведённая напористая Дербина приехала в Вологду на поиск счастья и чинов. Свою малолетнюю дочь Ингу она, в основном, оставляет родителям в г. Вельске Архангельской области. Дербина знала, что в то время Вологодский обком КПСС «привечал» квартирами и работой писателей и поэтов из других краёв. Она окончила в 1960 году Ленинградский библиотечный институт, своими знаниями и игривостью она завлекала Рубцова.
В Тотьме Рубцов и Дербина зашли к Баранову Василию Ивановичу (редактор газеты «Ленинское знамя»). Вспоминает Баранова Галина Дмитриевна (жена редактора и сестра Багрова):
«Последний раз он (Рубцов) был у нас, на Гущина, 12 в июне 1969 года с Людмилой Дербиной. Оба пришли, выпивши, с распечатанной бутылкой водки. Дербина мне сразу не понравилась, я ушла и не стала даже знакомиться. Муж немного посидел с ними, беседа не клеилась. Тогда Дербина закупорила всё ещё недопитую бутылку, положила в сумку и они ушли…» (курсив Ю.К.-М.).
250
Уже во время пребывания в Тотьме Рубцов и Дербина не раз ссорились и, как теперь становится ясным, из-за характера «поэтессы», которая любила подразнить своего спутника и ёрничала над его задушевными чувствами.
После возвращения из Тотьмы Рубцов в конце июня 1969 года поехал к товарищу по литинституту, поэту Александру Сизову на реку Ветлуга, г. Варнавино Нижегородской области. Об этой поездке Рубцова вспоминает А. Сизов (27):
«Вот лес раздался – пошла лесная кулига, поляна то есть, на краю которой, у мощной стены бора, серело несколько заколоченных изб. Ляленка…
В одной избе ещё жила неприметная старушка, и мы… поселились у неё.
Высился над деревней угрюмый, поросший лесом бугор.
– Лялина гора! – показывала тёмным перстом старушка. – Клады Лялины там по сею пору в землянке лежат.
– Какие клады, бабушка?
– Погоди, расскажу.
И услышали мы красивую лесную сказку о Ляле-разбойнике и его кладах, о лесной девке и прекрасной княгине Лапшангской, о молодом атамане Бархотке.
Коля загорелся сразу. Он даже не стал старушку дослушивать.
– Я обещаю тебе, Саша, напишу об этом. Только по-своему.
– Ты посмотри, тут и местность как обозначена: речка Ляленка, деревня Бархатиха. А самая распространённая фамилия – Шалухины.
– Это уже не так важно».
Можно предположить и даже утверждать, что определённые ассоциации возникли у Николая Рубцова в связи с вторжением в его жизнь случайной начитанной «поэтессы» и узнаванием красивой трагической легенды сразу после этого знакомства.
В августе-начале сентября 1969 года Рубцов живёт у своего друга, известного писателя В. И. Белова в дер.Тимониха Вологод-ской области и на основе Варнавинской легенды создаёт лесную сказку «Разбойник Ляля». В этом произведении Николай Рубцов
251
глубоко раскрывает психологию взаимоотношений действующих лиц. Это была уже новая грань поэзии. Видно, что Рубцов владеет приёмами драматургии. И главное: автор в этом произведении показал, что погоня за златом или попытка не сдержать данное слово оборачиваются трагедией для персонажей.
25 июля 1969 года старший редактор Северо-Западного изда-тельства Лиханова сообщила, что передаёт сборник «Душа хранит» в набор. Но сборник был сдан в Вологодскую областную типографию 15 октября и в конце года был выпущен в продажу.
В течение года Рубцов согласовывает в издательстве «Совет-ский писатель» сборник «Сосен шум», непрерывно пишет, вернее, сочиняет и оставляет в голове множество стихов.
Осенью 1969 года Николай Рубцов был принят на некоторое время в штат газеты «Вологодский комсомолец». Рецензировал рукописи начинающих, давал литературные консультации.
7 ноября 1969 года вологодская газета «Призыв» в Харовске опубликовала «Песню» («Отцветёт да поспеет на болоте морош-ка...»), которую сразу запели в народе. Ощущаемый подсознательно развал малых деревень, отъезд молодёжи за красивой жизнью пока-зан с лёгким юмором и глубокой болью за малую Родину. А пред-видения, предчувствия, размышления, представленные в «Песне» (она известна в народе как «Морошка») настигают душу читателя:
Жаль мне доброе поле,
Жаль простую избушку,
Жаль над омутом старую ель…
Что ж так жалобно плачет
На болоте кукушка?
Что ж не спит по ночам коростель?
После поездки в Тотьму и ссоры с Рубцовым в июне 1969 года Дербина решала свои карьерные дела. Она «пробила» в отделе культуры вызов в Вологду и в начале августа оформилась заведующей библиотекой в двух километрах от города.
Как обычно, Рубцов пишет и публикует стихи по конкретным событиям своей жизни, которые он не считал случайными.
252
Летом 1969 года с Рубцовым (членом СП СССР) «случайно» встретилась Т. Агафонова (Решетова). К этому времени у неё двое детей, она закончила Вологодский педагогический институт, знала о Рубцове-поэте. В первых публикациях писала, что 15 лет не встречала поэта. Но в брошюре «И золотое имя Таня…» Агафонова признаётся, что она «случайно» видела Рубцова в Вологде в 1966 и 1967 г.г. Но разговаривать ни он, ни она не захотели.
Итак, замужняя Т. Агафонова (Решетова) окликает Рубцова, который шёл со спутницей (вероятно, со Старичковой), и вступает с ним в беседу. Далее опубликовано, что Т. Агафонова 12 августа 1969 года заходила на квартиру к поэту и оставила записку о приходе вечером. Затем Т. Агафонова сообщает, что Рубцов встретил её в пьяном состоянии и она с негодованием сбежала (32). Но надо знать Рубцова, чтобы понять, что он специально встретил Агафонову в нетрезвом виде (не хотел с ней больше общаться).
В газете «Вологодский комсомолец» (31 августа 1969 года) и в журнале «Наш современник» (1969, №9, значит текст передан в журнал ещё в июле 1969г.!) опубликован «Ответ на письмо»:
Что я тебе отвечу на обман?
Что наши встречи давние у стога?
Когда сбежала ты в Азербайджан
Не говорил я «Скатертью дорога!»
Да, я любил. Ну что же? Ну и пусть.
Пора в покое прошлое оставить.
Давно уже я чувствую не грусть
И не желанье что-нибудь поправить.
Слова любви не станем повторять
И назначать свидания не станем.
Но если всё же встретимся опять,
То сообща кого-нибудь обманем…
Интересен подтекст Рубцова «сообща…обманем». Это уже не шутка! Есть информация, что Рубцов написал стихотворение ещё в 1958 году (вероятно по следам письма беременной Татьяны от 1957 года). Но публиковать стал тогда, когда возникла необходимость.
253
К 1 сентября, к началу работы в библиотеке в Вологде при-езжает Дербина, которая пошла на контакт с Рубцовым после ссоры в июне 1969 года в Тотьме. Пригласила в октябре в гости. Зачем? Видна же была несовместимость мировоззренческая.
В Вологде вошёл в доверие к Рубцову залётный любитель поэ-зии Ю. П. Рыболовов, который живёт эпизодически в его квартире.
Об эпизоде в квартире Рубцова вспоминает Н. Старичкова (66):
«На письменном столе рядом с журналами и чистыми листами бумаги горкой лежала крупная кисть зелёного винограда. Это мне и бросилось в глаза при входе. Коля перехватил мой взгляд и, сделав рукой жест в сторону стола, сказал:
– Вот. Это он.
– Кто он?
– Рыболовов. Он у меня жил. И я его выгнал.
– Как так выгнал?
– Я всё разрешал. Живёт, как у себя дома. Моется, стирается… Рукописи Белова читал. Это же не ему дали! Я был взбешён, кричал на него. Он спокойно так стал собираться. И всё говорил: «Я сейчас…Я сейчас». И, вот, оставил…
Коля опять посмотрел на виноград, поморщился, покачал головой. Потом ... посмотрел на меня: «А может он отравленный?»
Когда демагоги говорят и услужливые “адвокаты» повторяют алкогольные и другие измышления о Николае Рубцова, хочется их спросить: «А судьи кто?». Как сказал великий И. А. Крылов: «…не лучше ль на себя оборотиться?» Те, кто видел фильм о поездке вологодских писателей, по Волго-Балтийскому каналу в августе 1967 года, обратят внимание на застолье, в котором участвовали все писатели. Вяч. Белков приводит такой случай (82):
«Однажды Рубцов, Романов и партийный работник В. Невзоров немного посидели в одном из вологодских ресторанов. Когда вышли, то захотели поехать на такси. Водитель сначала не хотел их сажать («вы пьяные»), но потом посадил и отвёз ... в милицию!
К счастью, наша троица недолго просидела за решёткой – кто-то узнал Невзорова, и всех выпустили. Даже прислали какую-то машину, чтобы развести их по домам…
254
Как вспоминает Василий Невзоров, секретарь обкома Дрыгин потом отругал за то, что к ресторану не вызвал служебную машину.
Вот такие были «порядочные» таксисты. А подобный случай в апреле 1965 года в Москве закончился для Рубцова очередной провокацией. Любят у нас некоторые лакеи выслужиться.
В феврале 1970 года Рубцов приезжает в Москву для похода по редакциям. 1 марта в Свердловске – по следам пропавшего Альберта. Отыскать не удаётся. 27 марта 1970 года поэт в Вологде делает обзор поэзии. В апреле - начале мая поэт снова в Москве.
В начале июня 1970 года поэт в командировке в Великом Устюге, встречается с другом по детдому А. Мартюковым, который работает редактором местной газеты «Советская мысль» (27, 80). Мартюков сообщает, что Рубцов собирался встретиться с Гетой и переговорить о совместной жизни. А во время застолья после замечания друга детства о том, что говорят, что он много пьёт, Рубцов сразу же отставил рюмку и больше не прикасался к ней (27, 83). 6 июня 1970 года «Советская мысль» публикует «Листья осенние», где поэт слушает тревожные знаки природы:
Вдруг, пробудясь,
По лесам зароптали берёзы,
Словно сквозь дрёму
Расслышали чьи-то угрозы,
Словно почуяли
Гибель живые созданья…
Вот он и кончился,
Сон золотой увяданья.
Предчувствия Рубцова о действии каких-то враждебных сил, к сожалению, оправдываются. Слушая звуки природы, поэт слышал голоса и передавал своё понимание и предупреждение от русских берёз.
9 июня 1970 года происходит серьёзный конфликт поэта с Дербиной. «Подруга» мелькнула в окне и не пустила его в свой дом (кто-то был у неё!). Рубцов пробил рукой двойное стекло и едва не
погиб из-за сильнейшего пореза вены. Спасли его в больнице.
255
В середине июля Рубцов приезжал на несколько дней в Вельск, где Дербина поила его домашним пивом (брагой, видимо). И опять возник конфликт. В 20-х числах июля Николай Рубцов при поездке с Дербиной в село Новленское (к бабушке С. Чухина) опять полу-чает травму. «Подруга» выбросила осколки битой посуды в траву около крыльца, где Рубцов, который ходил босиком. Он так порезал ногу, что не мог опираться на неё. Дербина смеялась над подраненным поэтом. Рок, который преследовал Рубцова в последний период жизни, имел конкретный адрес (курсив Ю.К.-М.)
В конце июля – начале августа Рубцов ждал Гету с Леной в Вологде. Гете надо было купить для Лены школьные принадлеж-ности. Это был решающий момент для воссоединения семьи. И хотя у Дербиной была своя крыша над головой, она приходила к Рубцову. Гета с Леной застали Дербину на квартире. Гета тогда заметила прихрамывающего Рубцова и узнала по описанию даму.
В журнале «Слово» № 7-8 за 1993 год на стр.89 Дербина сообщает, что при этой встрече Рубцов выгнал Генриетту Михай-ловну с дочерью. Однако, свидетельница эпизода сообщает, что Рубцов бежал за Леной и Гетой неодетый, и всё кричал: «Родные мои! Не уходите! Не покидайте меня! Я погибну без вас!». И даже на улицу выбежал. То же самое пишет Елена Рубцова.
В разных изданиях Дербина по-разному представляет эпизод августа 1970 года, случай от 9 июня 1970 года с порезом вены у Рубцова, а также версии «схваток» с Рубцовым. Православный день Крещения Дербина испоганила убийством лучшего русского поэта 20-го века. Везде у «поэтессы», а теперь и штатной «мемуаристки» – ложь на лжи. Не зря сказал писатель Василий Иванович Белов, что ни одному слову этого «рыжего Дантеса в юбке» верить нельзя.
Вспоминает о Рубцове В. Макеев (61):
Когда Рубцова наконец-то широко распечатали, деньгами он особливо не сорил, видно сказывалась детдомовская привычка, но в неожиданных обстоятельствах любил шикануть. Как-то поздно ночью мы с рязанским поэтом Борей Шишаевым провожали его в Вологду. Растроганный Рубцов купил две бутылки шампанского, благодушно повелев нам отыскать стакан…
Последний раз я встречался с ним осенью 1970 года. Как всег-да, по приезде в Москву он остановился в родном общежитии, хотя
256
диплом давно защитил с отличием. На этот раз ему (члену Союза писателей СССР) выделили отдельную комнату в угловом уютном «сапожке». В это время у заочников шла экзаменационная сессия, общежитие гудело, как растревоженный улей. Прославленного Рубцова позвали пировать к себе заочницы. Он приглашал меня с собой, ибо не любил бывать один в женском окружении…
Про женщин в его жизни я не знал ровным счётом ничего. Он нежно вспоминал свою далёкую дочурку… Чуть, казалось, брезгливо относился к оголтелым поэтессам. Женщинам того круга, где он вращался эти годы, душа была не нужна, несмотря на их рифмованные и прозаические заклинания, а кроме души, да и то потаённой, глубоко колодезной, у него ничего не было. Поэтому из-за своего самолюбия он поневоле держался с ними заносчиво, а на деле – застенчиво и уязвлённо».
В опусах 2008 – 2009 годов Дербина пишет о конфликтах. Ссылается на две причины: ревность поэта и пьянство. Важно, что «поэтесса» признаётся в том, что она старалась при ссорах дать сдачи Рубцову. Отношение к поэту она выразила в «стихах»:
Ты видел: тебя не любила,
Не видеть ты это не мог…
И спрашивается: А зачем же тогда раз за разом после ссор приходила на квартиру к Поэту?
И почему, зная ранимый характер Рубцова, она всё время играла на ревности в общих компаниях с друзьями поэта. Известно, что Рубцов ни с одной другой женщиной не конфликтовал. Доброжелательно относился к Н. Старичковой, О. Фокиной, Н. Груздевой, к Генриетте Михайловне. И ни в одну женщину, кроме Дербиной, не запускал кастрюли с супом, как об этом сообщает «поэтесса». О чём-то это говорит!
Очень симптоматичен случай с так называемым самопожаром в квартире Рубцова. Поэт ушёл на несколько часов из дома и как раз в это время у него на столе загорелись и сгорели одновремённо три свечи (курсив Ю.К.-М.), прогорел стол и огонь остановился у иконы Неопалимой Купины. А вся квартира была черным-черна после пожара. Дербина объясняла этот случай действием высших сил. Но
257
спустимся малость на землю. Как сообщает Дербина, у неё был ранее ключ от квартиры, который она «потеряла». Сделать дубликат ключа не представляло сложности из «потерянного» любому желающему. Рубцов обнаружил, как сообщает Дербина, что у него кто-то бывает в его отсутствие. Но этот факт Дербина осмеяла (31). А ведь должен был сгореть весь архив Рубцова! Причина просветляется. Известен случай, когда за Рубцовым на вокзале следили и своровали чемодан. Хорошо, что поэт свои стихи всегда держал в голове и надиктовывал их или печатал на машинке непосредственно перед сдачей рукописи.
19 сентября 1970 года в «Вологодском комсомольце» опуб-ликовано стихотворение «Жёлтый цвет». Дербина признаёт, что эти стихи адресованы ей. Однако она изъяла при публикации две строки последней строфы, которые явно свидетельствуют о прозрении Рубцова в отношении характера «поэтессы» (курсив Ю.К.М.). Придётся привести фрагмент из последней строфы:
Но как придти
К желанному концу?
И впрямь, быть может,
Это цвет измены,
А жёлтый цвет
Как раз тебе к лицу. (курсив Ю.К.-М.)
Нужно знать, что у мужчин жёлтый цвет считается цветом из-мены женщины. Поэтому такие строки Дербина должна была принять как оскорбление. А Рубцов этим разоблачал «подругу». Особенно после «интимного» случая от 9 июня 1970 года и попытки упрятать поэта в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий).
Осенью 1970 года было запланировано собрание членов Вологодской писательской организации с обсуждением стихов Дербиной. С получасовым опозданием из парикмахерской явилась героиня мероприятия. Свидетельствует Н. Старичкова (66):
«А. Романов коротко представил её собравшимся, попросил прочесть стихи. Снова зазвучал её медовый голос. Это никак не вязалось с её грузной внешностью. Взбудоражило всех её стихотворение о волках, где так и говорилось:
258
– Люблю волков…
…Даже жутко стало от признания, что ей нравятся клыки со стекающей с них пеной, их звериная ярость и т.п.
Первым отреагировал Рубцов, назвав это стихотворное выра-жение явлением патологизма.
На какое-то мгновение задумался Астафьев. Потом высказался, что волков напрочь нельзя отрицать, они приносят пользу, как санитары леса.
– Но вот так, чтобы любить… Это…– он отрицательно покачал головой. Не поддержала Дербину и Ольга Фокина.
Тогда, сразу сменив медовый голос на выкрик, Люба жестами отпарировала. Взмах рукой в сторону Рубцова: «Тебя-то я знаю, ты известный женоненавистник!»
Потом жест в сторону Фокиной со словами: «От тебя я этого не ожидала!»
Помалкивает Дербина и о стихотворении «Люблю змею…», которое было прямо адресовано ей.
Люблю змею, когда она,
Вся извиваясь и свисая,
Ползёт, глазами завлекая…
О, Господи! Ведь я сама такая!
В октябре 1970 года Н.Рубцов принял участие в выездном заседании Союза писателей России в Архангельске в составе вологодской делегации. Прочитал стихотворение «Поезд».
В беседе-воспоминаниях о встречах с Н. Рубцовым поэт и писатель Валентин Васильевич Сорокин говорит: «Рубцов – это продолжение Есенина. Мы без традиции – никто. И насколько Рубцов широко пытался вникнуть в литературу, в литературный процесс, особенно в поэтический мир России. Не буду уж говорить о влиянии Тютчева… Даже влияние Маяковского у него есть. Стихи есть, как они рыбачат в океане. Он мог потом разочароваться в поэте. У Маяковского ритмические конструкции. А Рубцов пришёл к русской национальной поэзии, к музыкальности. Он никого не
259
отодвинул от себя. А приблизил, изучил и взял на данном этапе то, что ему было необходимо…
А это: «Россия, Русь! Храни себя, храни!». Это как вступление к поэме. Если бы Рубцов прожил ещё 10-15 лет, то оставил бы великолепную прозу. Я в этом не сомневаюсь. Размышлительный уровень у него был…»
«Вот мы спорим. Читаем друг другу стихи. И Коля Рубцов просил, например: – Саша или Петя, почитай стихи. Если ему нравились стихи, он мог даже преувеличить. У Николая Ваганова были как-то не очень удачные стихи. И у Рубцова вылетела фраза: – А это – графомания. И вдруг он увидел моё лицо, насторожённое очень. А был красивый разговор трёх братьев о поэзии. И Рубцов мгновенно так себя повёл, он красиво увёл от обиды Ваганова. Как будто ничего не произошло…. Это русская благородная осторожность. Не оскорбить беседующего с тобой. Материнская черта наша. Идущая от земли» (45).
В ноябре 1970 года Рубцов выезжал в г. Горький (ныне Нижний Новгород») и случайно встретился с поэтом В. Андреевым на Курском вокзале. Владимир Андреев пишет: «Рубцов был мятежен и твёрд, поражал своей эрудицией. В институте его очень любили поэты из национальных республик за его русизм, память о Российской империи, за уважение к её монархам. «Володя, – говорил он мне, – у нас в России не было плохих царей» (85, стр. 130-133)
Воспоминания Андреева представлены в альманахе «Звезда полей» (85).
Осенью 1970 года Рубцов явно пытается решить семейно-бытовой вопрос. В октябре поэт ездил в Тотьму на встречу с Гетой, но они не договорились о совместной жизни. В октябре в Москве Рубцов просил поэтессу Ларису Васильеву принять его в её семье. Возможно это была инсценировка. Но та уклонилась от ответа.
В октябре-декабре – непрерывные конфликты с Дербиной на почве поэзии и её игривого поведения в дружеских компаниях. С 17 ноября 1970 года Дербина нигде не работает. Хотя пропадает непрерывный стаж, что важно при оплате бюллетеня и на будущее.
30 ноября к Рубцову приходит А.Романов, видит Дербину и удивляется: ведь «два медведя в одной берлоге не живут»
260
Учитывая важность прояснения бытовой ситуации непосредственно перед гибелью Н. М. Рубцова, автор приводит статью Геннадия Сазонова, подготовленную на известных материалах, опубликованную в газете «Труд» от 13 марта 2002 года и содержащую неизвестное до сих пор письмо поэта.
«ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ПОЭТА»
Оно свидетельствует о том, что Николай Рубцов хотел «упорядочить» свою жизнь.
Любая подробность о жизни Рубцова вызывает интерес у читающей публики. На днях областная газета «Красный север» поместила воспоминания о поэте бывшего партработника Виктора Грибанова. Впервые он полностью опубликовал одно из неизвестных писем стихотворца.
«Лукавить не буду, не люблю: конечно, Николай Михайлович попивал, – вспоминал Грибанов. – Надо был как-то помочь ему. Возникло намерение поговорить по душам, посоветовать упорядочить свой быт, так как домашняя неустроенность мешала его спокойствию, а в конечном счёте – творчеству. Чтобы беседа носила неофициальный товарищеский характер, я попросил принять в ней участие Белова и Астафьева. Они согласились. У меня какой расчёт был? Если Николай Михайлович воспримет меня только как секретаря обкома, то к голосу своих товарищей не может не прислушаться. Естественно, о каком-то наказании, тем более отправке в ЛТП, и речи не могло быть. Нам Рубцов уже тогда представлялся одним из самых (если не самым) значительным лирическим поэтом.
И вот Николай Михайлович вошёл в кабинет. Думаю, он догадывался, зачем его пригласили, но, по-видимому, не ожидал, что нас будет трое. Почему-то с ходу набросился с упрёками на Астафьева. Я был обескуражен. Чтобы снять возникшее напряжение, предложил: «Давайте, Коля, так договоримся. У нас было желание поговорить с вами по душам, и ничего больше… Если найдёте нужным встретиться с нами, то мы готовы встретиться. Если же не захотите, то так тому и быть».
Спустя неделю я получил от Рубцова письмо. Считаю принципиально важным опубликовать его полностью. Вот оно – страничка машинописного текста.
261
«Секретарю Обкома КПСС
тов. Грибанову В.А.
от писателя Рубцова Н.
Уважаемый Виктор Алексеевич!
Извините, пожалуйста, за беспокойство. И позвольте обратиться к Вам не в форме какого-то заявления, а просто в форме неофициального письма.
Тогда на приёме у Вас, я неважно чувствовал себя, поэтому был рассеян, плохо понимал, что происходит, а это привело меня к какому-то легкомыслию в разговоре.
Теперь же, в совершенно хорошем состоянии, я глубоко сознаю всю серьёзность и справедливость Вашего замечания насчёт того, что мне необходимо упорядочить бытовую сторону своей жизни.
Сознавать это мне тяжело не столько потому, что в таких
случаях всегда может случиться наказание (хотя бы и доброжелательное), сколько потому, что мне стыдно, – стыдно вообще, но особенно перед Вами, так я всегда благодарен за то большое добро, которое видел со стороны Обкома КПСС по отношению ко всем нам и ко мне, в частности. (курсив Ю.К.-М.).
Заверяю Вас, что я не только безусловно принял к сведению Ваше замечание, но и что оно послужит хорошим уроком для меня в дальнейшей жизни и, конечно, даст необходимые результаты.
С глубоким уважением Н. Рубцов»
Как видно из письма, продолжал Грибанов в интервью, а написано оно за три-четыре недели до гибели – скорее всего, в декабре 1970 года, Рубцов собирался «упорядочить» бытовую сторону своей жизни. И никакого, даже самого отдалённого намёка на то, что хочет каким-то образом свести с ней счёты. Его письмо я расцениваю не как обычное, вроде бы извинительное по отношению ко мне послание, а как момент личной исповеди, разумеется, в той мере, в какой это возможно сделать в официально-неофициальном контексте. Рубцов хотел убедить, и прежде всего себя, что будет, что может стать другим. Вне сомнения, он понимал, какое высокое предназначение выпало на его долю и что этим надо дорожить – не обронить, не потерять. Он был полон желания жить и творить».
262
Целесообразно прокомментировать эту важную статью.
Первое («лирическое») отступление.
Надо, конечно, знать независимый характер поэта, чтобы понять его поведение в обкоме. Рубцов готов был обсуждать свою личную проблему один на один с одним из руководителей обкома. Но когда в роли учителя он видит В. П. Астафьева, то это для него неприемлемо. А судьи кто? Во-первых, в то время Рубцов был в ссоре с В .П. Астафьевым. Во-вторых, Астафьев не мог выступать в роли воспитателя Рубцова по алкогольной проблеме, хотя бы потому, что они вместе выпивали не раз и что сам Астафьев признавал себя за «артиста» в этой области (смотрите внимательно статью В. П. Астафьева» «Затеси», 86)
Второе отступление (комментарий). Рубцов очень грамотно построил письмо В. Грибанову. С долей показного покаяния (на деле скрытого лукавства) он пишет, что «я неважно чувствовал себя, поэтому был рассеян, плохо понимал, что происходит…»
Третье отступление. Рубцов действительно благодарен руко-водству вологодского обкома КПСС «за то большое добро», то есть сначала за комнату, потом за отдельную квартиру. И ему неудобно перед руководителями, которые решали его жилищную проблему.
Четвёртое отступление. Жизненные обстоятельства склады-вались так, что семья за длительный период времени (с 1965 по 1970 годы) никак не могла воссоединиться. Только с начала 1968 года у Рубцова появилась комната, постоянное жильё. Принять в неё жену, дочь и тёщу было проблематично: женщинам надо было менять условия жизни деревни на городские. В ноябре 1968 года примирению помешал вызов в суд на взыскание алиментов. Надо знать мужскую психологию: после такого факта мужчина сразу или на время отвергает совместную жизнь.
В июне 1969 года Рубцов собрался ехать в Тотьму и далее в Николу. В августе 1970 года в Вологде планы поэта были разрушены Л. Дербиной. После беседы в обкоме Рубцов пытался решить семейно-бытовую проблему.
Ожидая Гету и дочь, Рубцов, пишет жизнерадостное стихотво-рение «За тост хороший», которое было опубликовано 1 января 1971 года газетой «Красный Север» и в котором поэт сказал:
263
Теперь шампанского не грех
Поднять бокал за тост хороший:
За Новый год, за детский смех,
За матерей, за нас за всех,
За то, что нам всего дороже. (курсив Ю.К.-М.)
И то, что на новый 1971 год год жена и дочь не приехали, явилось решающим обстоятельством для последующего поведения Рубцова. Поэт в тупике. И он ошибся, попытавшись повернуться к «поэтессе».
О любви не было речи. Было обещание поэта обкому. Может быть, Николай Рубцов предполагал, что «стерпится-слюбится». Это реально для простой русской женщины, но не для такой самолюбивой личности, как Дербина.
О стихотворении «Я умру в крещенские морозы, / Я умру, когда трещат берёзы…», происхождение которого загадочно. Попытка недругов или неумных друзей представить, что Рубцов, как бы, сам желал уйти из жизни или накликал на себя тёмные силы для борьбы с ними, не имеет оснований. Чернота приходит без приглашения.
Когда даже доброжелательно настроенные к Рубцову исследователи повторяют эти «крещенские» строки, они как бы соглашаются с Роком, злым Роком, с которым честные православные люди не имеют права соглашаться. Здесь видна явная ловушка для друзей Рубцова. Она состоит в том, что друзья фактически подыгрывают убийце, когда та заявляет о действии высших сил и подводит читателей и слушателей к мысли, что она явилась лишь исполнителем этого Рока (указания свыше). Вот здесь мы имеем дело с коварством высшего порядка со стороны убийцы и стоящих за ней сатанистских сил. А откуда у Рубцова это стихотворение? Оно опубликовано только в 1977 г.
Не написано ли оно по заказу «друга» Поэта? Очень видна заданность темы по времени исполнения (Крещенские морозы). И очень напоминает факт реализации темы смерти по этому тексту с аналогичным стихотворением Есенина перед его убийством («До свиданья, друг мой, до свиданья…»), которое было написано кровью и неизвестно, а Есенин ли его написал или убийцы поэта.
264
Создаётся впечатление, что с Рубцовым непрерывно вели заданную психологическую игру, зомбировали на думы о смерти. Последние три месяца шла непрерывная атака на психику Поэта (постоянные конфликты с «невестой», гулкие шаги и стук «Командора» в квартиру, намёки Поэту на близкую смерть и др.).
Тайна состоит ещё и в том, что в документах Рубцова найдено провокационное шулерское стихотворение (66):
За железною оградой
Уже вырыта могила,
И поёт над ней надсадно
Ветер песнь свою уныло.
И бросает снег солёный
На лицо друзей и плечи,
Твой земной неугомонный
Кончен мир, потухли свечи.
Кто же написал и подложил Рубцову эти стихи?! По стилю нетрудно догадаться. И встаёт вопрос: А кому было выгодно устранение Поэта?
Как иногда спрашивают-утверждают на вечерах памяти Поэта: это, будто было выгодно КГБ.
Да ничего подобного! Надо раз и навсегда развеять этот миф, запускаемый в общество с целью дискредитации органов власти и увода от Истины – причины убийства поэта.
Во-первых, Рубцову позволили вступить в Союз писателей СССР, ещё до окончания литературного института, что в те годы было редчайшим явлением. И это при таких фактах, как привод в вытрезвитель за несколько месяцев до приёма, множество приказов по литинституту за нарушения, текст строфы антисоветского содержания («Я в ту ночь полюбил все тюремные песни, /Все запретные мысли, весь гонимый народ»).
Во-вторых, Рубцову дали сначала комнату, а затем отдельную квартиру. А в случае переезда жены с дочерью Рубцову, как члену Союза писателей СССР, дали бы и новую квартиру, тем более в
265
Вологде, где писателям создавали и быстро жилищные условия.
В-третьих, Рубцова приглашали в запланированные обкомом КПСС поездки по городам Севера России с вечерами- выступле-ниями, и он в мероприятиях активно участвовал.
В-четвёртых, Рубцову давали возможность выпускать сборники стихов. В журналах и газетах, в том числе в центральной газете «Правда» были даны положительные рецензии. Если бы захотели, то разгромили бы поэзию Рубцова.
А творчество Рубцова могло сыграть поворотную роль в духовном Возрождении России, как базовой основы Советского Союза. В стране уже прекратилось разрушение церквей. Начались системные экскурсии по Золотому Православному кольцу России. И были явные и скрытые противники, которые боялись духовного прозрения русского народа! Вот ещё одна разгадка тайны гибели Рубцова. Его «вычислили» сатанинские силы.
Известные сведения о поведении «невесты» и о состоянии квартиры поэта говорят о том, что Дербина и не собиралась замуж за Рубцова. Иначе бы она, зная о крупных гонорарах поэта, помогла приобрести комплекты посуды и приличную мебель, то-есть создать нормальные бытовые условия. Выясняется, что ей было неприемлемо по состоянию мировоззрения стать женой поэта Рубцова: значит, была другая цель.
И Дербина сводит счёты с Рубцовым, «даёт отпор» и играет на животных инстинктах.
Разоблачение убийцы приведено в книге Вик. Коротаева «Козырная дама» (87), в книге Н. Старичковой (66), в статье В. Астафьева «Затеси» (86), в статье А. Романова «Искры памяти» (27), в статьях вологодского писателя А. Цыганова.
Надо отметить, что из свидетелей, участников застолья в ночь на 19 января ни адвокатом убийцы, ни прокуратурой не был вызван с явкой на суд Ю. П. Рыболовов, который три ночи подряд поднимался в квартиру Рубцова. Рыболовов в письме в адрес С. А. Сорокина (Вакомина) признался, что в ту ночь он был в квар-тире Рубцова, там была «его сожительница Людка», видел назревающую ссору. Но ушел, чтобы попасть на поезд (62).
Н. Старичкова пишет (66):
266
«После смерти Рубцова в его квартире домоуправ извлёк из-под клеёнки, словно искал какой-то тайник, фотографию и улыбнулся: «Это она. Я её тоже возьму». На фотографии Дербина вызывающе смотрела, как на картине Ренуара «Обнажённая».
Н. Старичкова сообщила о пропаже множества документов, в частности морской повести Рубцова (66). Где, у кого эта повесть?
О характере «поэтессы», о её «поэзии» со звериными образами, о её «схватке» с Николаем Рубцовым, об обстоятельствах гибели народного русского поэта читатель может узнать в книге «Тайна гибели Николая Рубцова» (88, 3-е издание).
Надо признать, что Николай Рубцов своей жертвой в ту эпоху остановил эгоцентрическое и вампирическое стихотворчество на русском языке, которое могла бы неформально возглавить самолюбивая и напористая Л. Дербина.
А Николай Рубцов ещё 28 июля 1964 года в Никольском напи-сал поэтическое откровение «Я переписывать не стану…».
Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,
Я даже слушать перестану
Того же Тютчева и Фета,
И я придумывать не стану
Себя особого Рубцова,
За это верить перестану
В того же самого Рубцова,
Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова!.. (курсив Ю.К.-М.)
В 1969 – 1970 годах Рубцов пытается выпустить сборник «Зелёные цветы», с названием которого при жизни поэта не соглашался редактор. Для решения вопросов с издательством “Советская Россия» Николай Рубцов 19-го января 1971 года запланировал поехать в Москву.
267